командная игра: голосование по кроссоверу

А теперь проверим, как скрещивается вселенная Форкосиганов с какой-нибудь еще. На очереди - кроссоверы.

Красный отряд: "Сила притяжения"
Синий отряд: "Драконьи маневры"

Выбирайте. Какой из двух фиков на ваш взгляд лучше и при том адекватнее раскрывает тему?

Вопрос: Я голосую за:

1. "Сила притяжения" (красные)		22	(38.6%)
2. "Драконьи маневры" (синие)		35	(61.4%)
Всего:		57

@темы: командная игра, Фанфики, Голосование

---

Синий отряд. Задание №5 - кроссовер

Название: "Драконьи маневры" Автор: Синий Отряд Девиз: "Позволь врагу сохранить лицо - но ничего, кроме лица" Кроссовер: Сага о Форкосиганах + Драконы Перна Джен. Саммари: объединенные бетано-барраярско-перинитские учения. Майлз Форкосиган командует объединенными эскадрами вейров Перна. Объем: 3200 слов

*
Горячий воздух над скалами пах пылью, жареным мясом и драконьим навозом. Специфический аромат, не похожий на лошадиный.
Майлз Форкосиган с любопытством разглядывал овальную чашу вулкана, дыры пещер в каменных склонах; глубокое синее озеро в дальней части, возле которого сушили шкуры под ярким зимним солнцем пять или шесть гигантских разноцветных зверюг.
— Впечатляет, — сказал он своему спутнику. — Только почему вы уверены, что способны создать на этой основе... эээ... космический флот?
— А почему бы и нет? — спросил его спутник, невысокий, по-кавалерийски кривоногий синеглазый человек с моряцкими морщинками. — Что такое, по-вашему, космический флот?
— Это флот, который перемещается в космосе, — подумав, ответил Майлз.
Прямо на его глазах пепельно-голубой дракон заложил изящный вираж и, присев на каменный карниз, принялся по-кошачьи вылизываться.
— Чешется, — пояснил спутник Майлза в ответ на немой вопрос. — У них язык очень шершавый, таким можно мясо до кости за пару минут слизать. Ну и кожу заодно увлажняет. Это Биссет, дракон Т'села, он еще дитеныш.
— Дитеныш? — поразился Майлз.
— Ну да, еще растет. И кстати, даже он может летать в космосе.
— Пятнадцать минут, — любезно напомнил Майлз.

Когда скачковый маршрут Бетанского астроэкспедиционного корпуса привел к открытию очередной полусредневековой планеты, никто сперва не удивился.
Однако планета Перн — лишенная, как выяснилось, централизованного правительства — сошла с протороенной дорожки: представители ее элиты проявили весьма умеренный интерес к последним галактическим технологиям, зато начали сразу довольно живо выяснять, кто есть кто в галактике и с кем бы лучше задружиться. Признания бетанцев в вечной дружбе и поддержке были почти проигнорированы.
Такой прыти от них решительно не ожидали.
И уж тем более не ожидали, что они попросят помощи в обустройстве военного флота у Барраяра — Барраяра, который сам не так давно выбрался из дикости! А периниты, нимало не смущаясь, чуть ли не во всеуслышание заявляли: потому и выбрали Барраяр, что тот, дескать, еще не до конца отравлен технологиями. Кроме того, говорили они, им совершенно не нужна галактическая валюта, они прекрасно обойдутся в постройке флота исключительно своими силами.
Бетанцы возмутились и выкатили Барраярской Империи претензию, что те ограждают технологический прогресс своих ближайших соседей — никак подмять под себя хотят?.. Еще ряд относительно сильных планет этого сектора так или иначе высказал свою реакцию.
Чтобы урегулировать это все, бетанцы предложили провести военные учения: бетанский космический флот против перинитского с поддержкой барраярцев. Выиграют бетанцы — контракты на поставку технологий им; выиграют барраярцы — пусть дружат себе с перинитами без стороннего вмешательства.
Разумеется, это предложение не прошло бы, если бы периниты сами были против. Однако периниты тоже не единодушно желали получить помощь именно от Барраяра. Часть из них ратовали за то, что космофлот планеты не должен зависеть от стороннего влияния или должен зависеть минимально, да и к покупке инопланетных технологий относились осторожно. Эту позицию заняли представители местной традиционной "зооэлиты" — драконьи всадники. Другие — некоторые владельцы крупных провинций или управляющие производствами — наоборот, ратовали за военный прогресс побольше и поскорее (очевидно, надеясь прижать драконоводам хвосты). В результате предложение бетанцев прокатило.
А император Грегор — разумеется, заинтересованный в новом и столь неожиданном союзнике — вызвал к себе на беседу лорда Аудитора Майлза Форкосигана, в прошлом адмирала Нейсмита, и предложил ему новое дело.
— Но почему я? — удивился Майлз решению сюзерена. — Разве у тебя мало... эээ... настоящих адмиралов?
— Учитывая, сколько пользы принес адмирал Нейсмит, я едва ли могу назвать его игрушечным, — сухо парировал Грегор. — Вот уж не ожидал от тебя, Майлз!
— Все прочие об этом не знают.
— Ткни пальцем в какого-нибудь еще адмирала, который адекватно воспримет идею организации космического флота из летающих динозавров!
— Драконов, — кисло поправил лорд Аудитор.
— Я знал, Майлз, что ты будешь в восторге, — невозмутимо кивнул Грегор.
И вот сейчас Майлз в глубине души чувствовал признательность императору. Как бы ни была безумна эта затея, вид разноцветных элегантных рептилий, кружащих в воздухе над чашей Форта — как ему сказали, старейшего из перинитских драконьих поселений — навеки покорил его сердце.
— Военный космический флот, Предводитель Н'лек, — продолжил Майлз, — это флот, который побеждает в космосе.
— Вот увидите, лорд-аудитор, — чуть поклонился Н'лек. — В предстоящих учениях победа будет за нами.
— Каким образом? — вздохнул Майлз.
— А с этим вы нам поможете, — твердо произнес Н'лек.
Поймав скептический взгляд Майлза, он продолжил:
— Мой отец, Предводитель Н'тон, любил повторять, что драконы могут все, что считают для себя возможным. И в этот раз они заверили меня, что собираются одержать верх.

— Итак, в чем наши слабые стороны, — заметил Майлз, расхаживая взад и вперед по залу собраний в Форт Вейре.
Тесноватое помещение никак не могло вместить представителей пятнадцати общепланетных вейров (и одного, основанного на Тиморе, большей из двух лун Перна — скорее исследовательской базы, чем полноценного поселения) — но периниты очень старались.
— Во-первых, мы не можем оставаться в космосе дольше 15 минут...
— С вашего позволения, — один из всадников поднял руку. — Мы уже налаживаем выпуск кислородных масок для драконов. Мастерские работают на полную мощность. Надеюсь, что через несколько месяцев...
— Отлично, — Майлз кивнул. — Но кроме масок остается декомпрессия. Драконов она, как я понимаю, не касается?
— Последствия низкого давления начинают сказываться через полчаса, — неохотно проговорила стройная пожилая женщина с красивыми бровями, предводительница Телгар-вейра.
— Итак, лимит раздвигается вдвое. Уже неплохо. Далее. Нам не требуются источники энергии, значит, засечь нас непросто. Мы... эээ... компактны. Это тоже плюс. И наконец... — Майлз усмехнулся, — мы умеем перемещаться во времени.
— Но вы же понимаете, что эта способность очень ограниченна, — проговорил молодой человек, предводитель Исты. Майлзу он казался слишком молодым для такой ответственной должности, но здесь по-прежнему избирали руководителей на основе древнего ритуала плодородия, поэтому особенно пожилых среди собравшихся в комнате и не было. Майлз в свои почти сорок чувствовал себя чуть ли не ветераном. — Если какое-то событие произошло, то оно уже произошло. Ничто этого не изменит.
— Вы же верите в себя? — вопросом на вопрос ответил Майлз.

Майлз держался очень уверенно, выступая перед собранием предводителей Вейров. Однако на деле он никакой уверенности не испытывал. Сидя в каменной комнате с бурдюком вина и кувшином местного бурого недокофе, он испытывал чувство, точно попал в какую-то историческую книгу — и довольно мрачную притом.
"Ну ладно, — рассуждал лорд Форкосиган, и так и сяк разглядывая условия учебного сражения, явившиеся на свет в результате длительного и утомительного для обеих сторон дипломатического сношательства. — Допустим, с этими мы как-нибудь... ага... Опять же, пояс астероидов тут очень удобно, кто это так нам подфартил... Но вот что сделать с их линейным крейсером... черт, это надо ж умудриться — назвать такой корабль "Политкорректность"!"
Майлз вздохнул, встал и, чтобы размяться, вышел из зала совета.
Его немного напрягали особенности местной архитектуры: идешь-идешь по каменному коридору и внезапно вылетаешь на солнечный свет... На ничем не огражденный каменный карниз, под которым — двадцать метров пустоты и полированные (исключительно временем) камни двора.
Еще его умиляли прочие контрасты: например, пластиковая доска для записей и лампы со светящимися мотыльками в завешенном гобеленами каменном зале. Почти по-барраярски.
Майлз постоял на карнизе, оглядывая чашу вейра. В ярком полуденном свете местные камни представляли собой почти приятное зрелище. Ну как Дендария в самых голых местах.
Лорд Форкосигана сам не заметил, как засмотрелся на высокую черноволосую девушку с алым цветком за ухом. Она несла в подсобки (кажется, их называли Нижними Пещерами) стопку ярко-раскрашенных флагов, над нею вилась стайка летающих ящериц.
Вдруг одна из ящериц резко спикировала на девушку, выхватила у нее цветок из прически и исчезла, довольная.
— К'вер! — заорала возмущенная красотка. — Это ты подучил своего!..
Майлз присвистнул.
— У молодого К'вера оригинальные способы ухаживать, — заметил Н'лек.
Он подошел и встал рядом с Майлзом.
— Как у вас идут дела? Нужна помощь?..
— Вроде того, — медленно произнес Майлз. — Почему вы мне раньше не рассказали, что они так могут?
— Кто они? Файры?
— Да, файры! Что они умеют совершать действия по команде.
— Но мы же рассказывали, что они носят записки, — возразил Н'лек. — Послушайте, Майлз, а почему бы вам не завести одного? И супруге яйцо захватите. Если ящерки разнополые, так незабываемые ощущения!
Майлз пропустил эту странную реплику мимо ушей.
— А насколько они обучаемы? — спросил он. — Для этого специально нужно тренировать их в молодом возрасте, или более старшие особи тоже поддаются?.. Как много действий они способны выполнять?
— Да, в общем, — несколько сбитый с толку, произнес Н'лек, — молодых ящерок нужно учить, но не столько конкретным действиям, сколько принимать и выполнять команды от людей и слушаться в процессе... Они же очень отвлекаются; бывало, пошлешь такую с письмом в Форт-холд, а она возвращается через два дня после брачного полета с дикими и потом откладывает кучу мелких... Простите, — Н'лек откашлялся. — Грубо говоря, хорошо обученная ящерка может выполнить почти все, о чем вы ее попросите. В пределах возможного. Например, без толку их просить принести определенное количество предметов или найти вывеску — считать или читать они не умеют.
— А сколько на Перне хорошо обученных ящерок? — с блеском в глазах спросил Майлз.
— Ну, многие жители вейров ими увлекаются, в том числе всадники. Драконы ведь могут общаться с этими малышами, хорошо помогают при тренировке. Холдерам похуже: в холодном климате разве что очень умелый хозяин сумеет удержать файров, и то, как правило, только старших расцветок. В прибрежных зонах файров полно, там в каждой семье хотя бы по одному есть.
— Погодите, их разве семьями приручают?
— Нет, это я так выразился. Естественно, файр считает своим хозяином одного человека, просто может также слушаться членов семьи и даже друзей. Еще проводятся специальные соревнования по выучке файров, отдельно для всадников и не-всадников, в том числе континентальные и общепланетные. На Южном уровень повыше — там в целом файров больше и они менее избалованные. Так что если вам нужна идеальная выучка, лучше обратиться к южанам... А что, они могут пригодиться?
— Еще как! — с энтузиазмом воскликнул Майлз. — Ведь, насколько я понимаю, в Промежуток они могут ходить точно так же, как их большие родичи?
— Ничуть не хуже, — подтвердил Н'лек. — И даже в космосе могут до десяти минут оставаться.
— Ну, космос мне сейчас без надобности, — засмеялся Майлз. — Пойдемте, обсудим, предводитель!

Согласно программе учений, Барраяр имел право предоставить Перну ограниченное число новинок технического вооружения. Бета, разумеется, тоже великодушно обещала не использовать новейшие разработки. Во-первых, оные разработки никому в Министерстве Обороны особенно светить не хотелось, во-вторых, победа должна была быть безоговорочной.
— Нам вовсе не нужно, чтобы галактическая общественность заявила, будто мы всей технологической мощью мы обрушились на вчерашних варваров, — заметил министр Трин Хиггинс в частной беседе коммодору Тенку, командующему Синим флотом.
"Что ты знаешь о технологической мощи! — неприязненно подумал Тенк, глядя в кабаньи глазки министра обороны. — Ты вот уж тридцать лет не можешь забыть те самые плазменные зеркала, которые поставили эскобарцам... Да что б я не знал, свиная морда, что ты при этом деле был сбоку припека!"
Однако внешне он состроил позитивно-доброжелательную рожу и всячески подтвердил свою готовность служить и защищать, а при необходимости нести варварам свет технологий мягко и бережно, как мамаша меняет подгузники.
Исследовав материалы, Тенк решил, что все складывается неплохо.
Варвары намеревались выиграть сражение с помощью какого-то аборигенного вида своей планеты, слегка улучшенного рудиментарными методиками генной инженерии. В длину ни один из пяти видов этих ящериц не мог равняться даже с завалящим планетарным катером. В космосе эти существа держались только пятнадцать-двадцать минут. Правда, они вроде бы находились в псевдо-телепатической связи со своими хозяевами — очередной генетический курьез — и могли очень быстро перемещаться...
Последнее заинтересовало Тенка.
Он проконсультировался с группой, открывшей планету Перн, и не поленился слетать на другую сторону планеты в университет Силика. Результаты его не обнадежили.
Вроде как перинитские драконы оказались единственным из открытых видов, способных на управляемую телепортацию... Более того, они оказались единственным видом, способным переносить на себе крупные предметы — и даже людей.
Периниты еще поговаривали, что их драконы способны также и на телекинез — во всяком случае, некоторые из них — однако подтверждения этой способности никому из бетанцев увидеть не удалось. Возможно, это были сказки — или периниты зачем-то вводили исследователей в заблуждение.
— И насколько большие предметы, говорите, они могут двигать? — спросил Тенк у Дивица, ксенопсихолога Бетанского Астроэкспедиционного Корпуса, который больше всего и занимался контактом.
— Ну, у них там ходят истории и песни о том, как драконы отвернули от Перна комету... мне толком не удалось разобраться, сказки это или документально подтвержденные события, — пожал плечами Дивиц. — Извините, мне нужно работать над диссертацией.
И отключился.
Тенк подумал и решил, что готовиться нужно ко всему.

Согласно условиям соревнования, против перинитского флота, оснащенного при помощи Барраяра, Бета выдвигала флот из двух эскадр. Технические спецификации бетанских кораблей были тщательно оговорены. Оговаривалось и то, в какой форме может быть предоставлена барраярская помощь.
Майлз перед решающей боевой игрой мотался туда-сюда между Форт-Вейром и Форбарр-Султаной, согласовывая и руководя. Все это живо напомнило ему дендарийские будни. Айвен даже заметил, что Майлз снова выглядит семнадцатилетним — таким же тощим и с кругами под глазами.
— Давай, я и тебя припрягу? — участливо спросил лорд Форкосиган. — Сразу молодость вспомнишь.
— Нет, спасибо! — Форпатрил взмахнул руками. — Я... эээ... не хочу отбирать у тебя ни капли этого удовольствия.
И наконец великий день настал. Майлз на борту "Героя Форталы" выдвинулся к месту сражения. Им назначили пояс астероидов — чтобы далеко не летать, как раз в планетной системе Ракбета, звезды, вокруг которой вращалась планета Перн.
Кроме небольшого "Героя", победный флот Форкосигана составляли только пять тихоходных барж, спешно переделенных... ну, из собственно барж. Они оказались достаточно большими, чтобы вместить туда по крылу — то есть по дюжине крупных драконов со всадниками и десяток техников, чтобы помочь со скафандрами. Остальные, в случае необходимости, должны были путешествовать по ориентирам прямо с поверхности Перна. Майлза это не слишком устраивало: путь сюда через Промежуток должен был занять у них десять минут. Даже при получасовом лимите это слишком много. Форкосигану не хотелось вводить в дело заведомо не обладающие свободой перемещения войска.
Крейсеры бетанцев возникли на радарах дальнего действия — нестрашные зеленые точки.
У него в голове всплыли слова, сказанные им же на совещании не так давно: "Космические сражения переживают различные этапы. Во времена моего отца, например, популярностью пользовался космический абордаж. Потом появились пушки, способные преодолеть силовую защиту кораблей, и сражения вновь стали походить на дальнобойный балет... Возможно, в наших руках, господа, сейчас находятся средства, способные качнуть маятник в другую сторону".
Майлз скрестил пальцы. Все решалось.
— Вызовете флагман "Политкорректность", — приказал он.
Перед Майлзом возникло чернокожее лицо капитана бетанского флагмана в обрамлении интерьера рубки.
— В чем дело, ээээ... аудитор Форкосиган? — спросил Тенк. — Игра еще не началась.
— Всего лишь хотел лично засвидетельствовать вам свое почтение, коммодор Тенк, — серьезно произнес Майлз, изо всех сил стараясь выглядеть типичным барраярским солдафоном.
— Что ж, спасибо, — фыркнул тот. — Вы меня простите, если я не буду желать удачи?
— Прощу, — сказал Майлз. — Я тоже не собирался. Просто мы, варвары, очень любим посмотреть противнику в глаза.
И он сделал знак своему радисту отключиться.
Канна, прошлогодний чемпион Южного по тренировке файров и всадница золотой, подошла к Майлзу. На ее плече сидел, вцепившись когтями в кожаную нашлепку и возбужденно вращая глазами, бронзовый Карли.
— Ну, малыш, — обратился Майлз к файру, которому за прошедшие пару недель успел скормить, наверное, с полтонны мяса, — все видел? Справишься?
Дракончик утвердительно чирикнул и раскрыл пасть, как на тренировке.
Майлз сунул ему в рот пипку "спецприспособления #1".
— Постарайся, — сказал он. — Хороший мальчик.
Вообще-то, ему странновато было положиться на зверей — но что делать?.. Он ведь любил животных. Наверное, у него единственного из нынешних барраярских адмиралов (если все-таки считать Нейсмита барраярским адмиралом) жили лошади.

На флагмане Тенк в напряжении уставился в мониторы. Он предусмотрел все. Они ничего не могли противопоставить телекинезу драконов (если все-таки выяснится, что они обладают телекинезом), однако корабли не должны были сойтись на расстояние прямой видимости — а с радаров драконы, по идее, не могли "ухватить" корабль.
— Двадцать четыре часа по галактическому времени, — заметил лейтенант за пультом. — Начинается.
Тенк открыл рот, чтобы отдать приказ, да так и не отдал.
Прямо перед ним, возбужденно чирикая, появилось какое-то золотистое существо, смутное напоминающее... что же оно смутно напоминало?.. Картинку из старой сказки или, скажем, кадр из фильма соответствующего направления — вот что. Существо держало в пасти какой-то предмет.
Прежде, чем кто-либо успел его остановить, оно приземлилось на пульт управления огнем и прилепило штуковину на главный сенсорный экран. Потом обернулось на присутствующий командный состав, укоризненно чирикнуло — и исчезло.
— Это галлюцинация? — спросил радист.
— Это телепортация! — рявкнул капитан. — Сэр, я вызову остальных капитанов!
— Это проигрыш, — поправил его Тенк. — Не нужно никого вызывать.
Существо прикрепило к сенсорному экрану присоску с табличкой. На табличке было крупно написано: "Бомба".

Всего спустя несколько мгновений предсказания Тенка оправдались: с ним одним за другим начали связываться прочие капитаны Первой эскадры Синего флота. На всех пяти кораблях творилось одно и то же. Правда, нигде крылато-хвостатые диверсанты не возникли непосредственно в рубке — да ведь ни с кем из этих кораблей и не разговаривал по дальней связи Форкосиган. Нет, там файры выбрали менее заметные мишени: узлы систем жизнеобеспечения, скафандры личного состава... У учебного противника явно был кто-то, кто здорово разбирался в дизайне кораблей бетанской постройки.
Хотя, с другой стороне, учитывая, что типовые узлы распродаются по всем обитаемым планетам — ничего удивительного...
"Сделать дизайн всех основных отсеков эксклюзивным! — злобно набрасывал в голове строки рекомендаций к отчетам коммодор Тенк. — Менять каждую неделю! Дизайнерская братия будет счастлива... А Дивиц-то, хорош! Ни слова об этих мелкозоидах не сказал!"
У него было неприятное чувство, что он стоит на пороге новой эры в космических сражениях.
Предчувствие превратилось в уверенность, когда ему сказали, что Вторая эскадра, приближавшаяся к форкосигановскому флоту через пояс астероидов, наткнулась на россыпь точечно расставленных магнитных бомб. Сами корабли эти бомбы не повредили, но вывели из строя защитные поля — и появившиеся словно из ниоткуда драконы беспрепятственно высадили на обшивки десант.
Периниты были в скафандрах и вооружены пейнтбольными ружьями. Такие же ружья второй эскадрильи, входящие в список снаряжения к играм, оказались не распакованы, причем где именно ящики и загрузили ли их вообще — никто не знал. Команды были слишком заняты перед вылетом: со всесторонней изобретательностью расставляли внутри корабля ловушки для телепортантов и старались уменьшить объем всех крупных отсеков, вроде ангара для катеров. Потом часть ружей нашлась, но было уже поздно.
Тенк решил ни с кого за него головы не снимать за это разгильдяйство. Не до того. Гораздо больше его волновал вопрос: как? Как периниты узнали маршрут прохождения флота?.. Было как минимум пять равноправных маршрутов; какой выбрать, Тенк лично решил накануне и сообщил это капитанам кораблей при личной встрече в своем конференц-зале.
Неужели у перинитов есть шпион? Или это барраярцы?.. Черт возьми, да это попросту неспортивно!
Неужели им просто повезло?.. Тогда Тенк был в шаге от победы. Явно же, что эти ящеры не способны соревноваться с технологией на равных! Все дело во внезапности. В следующий раз они будут знать об их возможностях. Они подготовятся…

— Знаешь, что было самое трудное? — засмеялся молодой М'рек, предводитель Южного вейра. — Дистанционные взрыватели в последний момент заартачились. Дескать, мы не можем установить связь с этими бомбами, поэтому не будем давать сигнал взрыв.
— Черт! — Майлз взялся за виски. — Но ведь все сработало! Как?
— Д'мел сообразил, что можно системно поменять дату в пультах. Ведь бомбы для тех мест будут "старше" на несколько дней по внутреннему времени бомб. Когда мы "состарили" пульты системно, все пошло как по маслу. Но еле успели, учитывая запаздывание.
— Кстати, а вы эти бомбы уже расставили? — поинтересовался лорд Форкосиган.
— Крылья Тарры и Н'лека сегодня вечером полетят. Они обещали не срываться без проводников из моих, кто там уже был... а нашим зверям всем нужно отдохнуть как следует. Какой бой! Нет, ну какой бой! Лорд Майлз, вы просто гений.
— Это людей Перна нужно благодарить, — хмыкнул Майлз в ответ (с обращением "лорд Майлз" он смирился уже давно, хотя оно разом опускало его на ступеньку ниже в барраярской табели о рангах). — Я просто воспользовался возможностями, которые вы мне дали.
"М-да, — подумал Майлз про себя. — А на самом-то деле моя работа только начинается. Мне еще предстоит убедить бетанцев, что мы угадали маршрут Второй эскадры путем везения и радиоперехвата... Нужно ведь не дать им догадаться. Пусть считают, что они были в шаге от победы. Правда, это в самом деле так..."
— Да, наши возможности... — посерьезнел М'рек. — Правда, они хороши? Конечно, — вдруг добавил он с отсутствующим видом, — ты лучше всех, Дарит!
Они стояли во дворе Форт-холда и наблюдали, как на огневых высотах рассаживаются драконы — бронзовые, синие, коричневые, зеленые — сияя, точно самоцветы... Возле них в закатных солнечных лучах более мелкими искрами вспыхивали файры. Живые драгоценности Перна.

@темы: кроссовер, Майлз, командная игра, джен, Фанфики

---

Красный отряд. Задание №5 - кроссовер

Название: "Силы притяжения" Автор: Красный Отряд Девиз: "Энергия, приложенная к работе" Кроссовер: Вселенная Майлза Форкосигана + Легенда о героях Галактики Джен, слэш. Саммари: Аудитор Майлз Форкосиган посещает Изерлон. А тем временем леди Элис планирует крестовый поход за невестами Галактического Рейха Объем: 2210 слов

*

Часть 1.
Империя Барраяр - Республика Изерлон

Майлз смотрел на кота. Кот был роскошный. Ухоженный, серебристо-серый с черной «маской» на самоуверенной морде, в черных «носочках» и с черным же, пушистым хвостом.
Кот смотрел на Майлза. Так, как умеют смотреть только представители семейства кошачьих - внимательным, оценивающим, совершенно неотрывным взглядом. Очень внимательным: Майлзу даже остро захотелось поерзать на скамье от смущения, на несколько секунд ему показалось, что Аудитор тут вовсе не он.
Потом в зеленом взгляде промелькнуло нечто вроде одобрения – «Проверку прошел, принимается!» - и кот забрался к опешившему Майлзу на колени, придавив их всем своим грузным телом. И ни чуточки не стесняясь, шлепнул лапой по висящей на цепи аудиторской печати. Печать закачалась из стороны в сторону, чем привела кота в неуемный восторг.
- Однако! - сказал, впечатленный такой наглостью, Майлз. - Ты здесь главный, да?
И ссадил кота с колен, не забыв, впрочем, почесать за милостиво подставленными под пальцы ушами.
Кот одобрительно заворчал.
Определенно, было непривычно видеть на космической станции животных. Но Изерлон был Очень Большой космической станцией и там хватало всякой живности, кроме людей. Больше всего - декоративных птиц, грызунов и разноцветных рыбок в аквариумах, изредка попадались собаки на поводках и вот - кошки. Очень наглые.
«Удивительно, - подумал Майлз, - как люди быстро обживают все мало-мальски пригодные для обитания места. Мы даже из военной крепости можем создать поселение, даже если она - это просто унылый шарик, одиноко висящий в пространстве».
Редкие гуляки, праздно шатающиеся по скверу, поглядывали на него и на кота со скрытым интересом. Ещё он заметил пару взглядов с галерей и с открытых смотровых площадок. Но возможность посидеть в тишине среди искусно обустроенного парка с лихвой компенсировала чужое любопытство.
Парк был красив. Майлз даже сделал несколько снимков и перенес в дата-куб, чтоб показать потом Катрионе - ей будет интересно посмотреть на ландшафтные решения организации такого небольшого пространства.
- А вот он где! - донесся издалека смутно знакомый голос, и кот дернул ухом, прислушиваясь. Майлз повернул голову. К ним скорым шагом направлялся юноша - светловолосый, с приятным, открытым лицом.
Майлз покопался в памяти. Ага. Юлиан Минц, воспитанник адмирала Яна. Подающий надежды юноша, хотя пока ещё слишком в тени блестящего учителя.
- Здравствуйте, господин Форкосиган, - коротко отсалютовал Юлиан. - Прошу прощения, кот вам, наверное, мешает?
- Ни капли, - Майлз покачал головой и улыбнулся, чуть сдвигаясь на лавке. Юлиан постоял ещё, раздумывая, и сел рядом принимая приглашение к беседе. - Правда, он тяжелый. Это ваш? Вы его хорошо кормите.
- Как успеваем, на самом деле. Сейчас сложное время, я, конечно, прошу миссис Кассельн или кого-то из девочек покормить его вовремя, но иногда они расходятся во взглядах на его диету и тогда он идет искать пропитание сам. Вот как сейчас.
Кажется, юноше было ужасно неудобно перед котом за несвоевременное обеспечение того ужином. Майлз хмыкнул.
- Ваше сложное время продлится ещё довольно долго. Рекомендую завести постоянную няньку зверю. Или отдать кому-то.
Юлиан посмотрел на него с осуждением.
- Он к нам привык. Как я могу отдать его кому-то? Мы в ответе за тех, кого приручили, помните? - потом помолчал и нерешительно спросил:
- У вас на планетах ведь тоже живут кошки?
- Да, - кивнул Майлз, не переставая почесывать кота. - Мы их даже на Зергияр завезли, хоть там и джунгли. И охотятся на местных грызунов, но не едят их.
Кот повернул голову и тоже посмотрел на Майлза. На морде было написано высокомерное: «И правильно! Ещё бы мы ели всякую гадость!»
Майлз улыбнулся.
- Люди, вообще, привязчивы. И любят эксперименты. Цетагандийские представители до вас ещё не добрались? Они на своих планетах умеют котов на деревьях выращивать.
Глаза Юлиана округлились.
- На деревьях?
- Да. Когда мы с моим кузеном Айвеном были там на похоронах цетагандийской императрицы, нас повели на выставку достижений местных генетиков. В числе прочего там было интереснейшее деревце с растущими на них цветами-котятами. Они даже мяукали. Но их нельзя было срывать с деревьев, они сразу умирали.
На лице у юноши последовательно проявились ошеломление, недоверие и неприязнь к неизвестному ему генетику.
- Это жестоко по отношению к живым существам.
- Это вполне в духе Цетаганды. У них свои понятия о жестокости. И о морали.
Юлиан понимающе кивнул.
- Люди разные. Мы тоже не такие, как люди Рейха или Феззанцы, верим в разное… А теперь нам предстоит ещё много узнать об открывшейся нам вселенной. Раз рядом с нами появился ПВ-переход, - к чести юноши, он даже не запнулся на этом, недавно вошедшем в лексикон изерлонцев, термине, - и оказалось, что наши перемещения не ограничены только одной галактикой…
Его глаза загорелись хорошо знакомой Майлзу мечтательностью: ровно такой же, какой загорались они у Ники или у Эйрела Александра, когда те говорили о предстоящей поездке за пределы планеты.
Юлиану страстно хотелось увидеть новые миры. И даже кошки, растущие на деревьях, его не пугали.
- Только, - с несвойственной молодым людям рассудительностью внезапно добавил он, - хорошо бы узнали обо всех этих особенностях морали и психологии до того, как случится непоправимая неприятность. Терраисты вот, например, тоже вроде бы «наши», а оказались по-настоящему сложными противниками.
- Фанатики – это всегда сложные противники. Потому что с ними можно говорить только на их языке. Зато они предсказуемы – до определенной степени. И они не знают, что творится у нас вот здесь, - Майлз постучал указательным пальцем по лбу. – А мы в отличие от них умеем мыслить нелинейно.
- Спасибо вам, - сказал Юлиан. – Вот правда, если бы не ваша способность мыслить нелинейно, если бы не ваши действия… я не знаю, что бы мы делали!
Майлз улыбнулся. Он вспомнил суматоху и пробежку по оранжерее с короткими перестрелками. И искреннее возмущение Роика по итогам: «Ну вот вы опять!»
- Барраярцы внесли элемент неожиданности в продуманную ими операцию, но раскрыли их планы именно вы, так что не прибедняйтесь.
- Но они хотели убить адмирала! – Юлиан даже кулаки сжал от ненависти. – Не могу представить эту галактику без него. Изерлон бы уж точно пал.
Майлз подумал, что юноша слишком сильно полагается на своего учителя и что и без Чудотворца-Яна Республика Изерлон вполне могла просуществовать ещё пару лет, пока не истощила бы свои экономические и людские ресурсы в войне, но промолчал. Всё-таки не так уж плохо, когда у человека перед глазами есть авторитет, в которого веришь и на которого хочется равняться. И которому можно доказывать свою собственную состоятельность.
- Один мой друг утверждает, что историю пишут не личности, а идеи. А личности – яркие или обычные только помогают ей.
- И адмирал так говорит, - Юлиан улыбнулся. – Ваш друг, наверное, тоже историк.
- Да. А ещё начальник департамента службы безопасности, - Майлз улыбнулся в ответ. – А вашему адмиралу весьма повезло, что у него есть те, кто разделяют его идеи и готовы их поддержать.
- Да! – гордо согласился Юлиан. Потом подумал и добавил: - Ну, кроме тех, которые касаются бренди и «проспать политические дебаты».
- Дебаты – не самое лучшее из изобретений демократии. Я и сам с удовольствием проспал большую их часть.
Юлиан понимающе хмыкнул.
- Я бы тоже. Но за ними надо наблюдать. А то потом могут всплыть неожиданные подарки.
Кот, все это время сидевший на скамье, внезапно потянулся, изогнувшись всем телом, и перелез через колени Майлза на руки к Юлиану. И требовательно мяукнул, намекая, что разговор пора заканчивать, а котов – кормить.
- Простите, - юноша явно смутился. – У него нет никакого понятия о политическом этикете.
На морде у кота явственно читалось высокомерное: «Если бы у меня и было это понятие, я бы им не пользовался».
- Жаль, что вы уже уезжаете. Я бы ещё с удовольствием с вами пообщался. Узнал бы больше о ваших мирах. И ваших приключениях. Адмирал сказал, что вы производите впечатление человека, который постоянно находится в центре любых событий, в которые попадает.
- О приключениях рассказывать долго, - усмехнулся Майлз. – А у меня ещё не появилось своего биографа, чтоб он обо всех написал по порядку.
- А ещё с большей части не сняли гриф «Секретно»? – внезапно уточнил Юлиан, и Майлз понял, что явно недооценил способности этого молодого человека, к аналитике в том числе.
- Именно так, - согласился и, внезапно приняв решение, отстегнул от пояса комм-пульт. – А о мирах можно и прочитать.
Надо только ввести пароль, уничтожающий вовсе не предназначенные для чужих глаз данные, и можно дарить.
- Здесь, - он протянул пульт Юлиану, который недоверчиво переводил взгляд с него на считывающее устройство, - вы найдете достаточно большую библиотеку энциклопедий и аналитической литературы о наших мирах. Не уверен, что вам пригодится абсолютно все, но уверен, что вы способны разобраться в том, что вам нужно, а что – нет.
- Нет, - смутился Юлиан, - простите, я не могу это принять…
- Можете. Я бы вам оставил только дата-куб с информацией, но первая партия пультов доберется до вас только на днях и – учитывая вашу невысокую пока платежеспособность – все они будут устаревших моделей, несовместимых с этой версией носителя. Поэтому берите все целиком. Как заряжать, разберетесь?
Юлиан кивнул и осторожно покрутил устройство в руках.
- Я вижу, что тут два типа батарей. Спасибо! Я… мы… правда, не знаю, как мы сможем вас отблагодарить!
- Пусть это будет небольшим залогом доброго отношения между нашими государствами, - очень серьезно сказал Майлз. – Ну и некоторой снисходительности к нашим торговым компаниям. Да и потом – мне приятно оставлять вам такой подарок, вы определенно похожи на кого-то из моих сыновей, я ещё не определил – на кого больше.
- Чем? – поинтересовался Юлиан, пряча пульт в карман форменной куртки, подальше от принюхивающегося к новой игрушке кота.
- Энергичностью, вероятно, - Майлз повертел головой, высматривая оруженосца. Роик, который все это время бдительно нарезал круги вокруг вздумавшего отдохнуть милорда, демонстративно постучал по циферблату часов.
- Тешу себя надеждой, - сказал Майлз, вставая и протягивая руку для рукопожатия, - что мы ещё с вами встретимся, лейтенант Минц.
- Обязательно, - уверенно ответил Юлиан, пытаясь высвободить руку и не уронить вцепившееся в рукав животное.
Майлз улыбнулся.
- Я так и не спросил, как его зовут.
- А его никак не зовут, - вздохнул Юлиан. - Он сам приходит. Так что он – просто Кот. Зато Самый Главный на Изерлоне.
Самый Главный Кот Изерлона распушил хвост и заворчал благодушно.
За этим ворчанием слышалось: «Приезжайте к нам ещё!» - и Майлз подумал, что это, пожалуй, повод.

Часть 2.
Империя Барраяр - Галактический Рейх

- Что? – Айвен недоуменно смотрел на мать, появившуюся на экране как чертик из табакерки. – Какая поездка? Куда? О чем ты, мама? У меня тут, знаешь ли, куча дел!
Но голограмма леди Элис была непреклонна:
- Я думаю, тебе стоит немедленно отложить все дела и ехать на Один! Эта планета скоро станет местом паломничества многих наших семей. Да и в принципе Рейх – это же золотая жила! – понимая, что сын все еще явно не сообразил, в чем суть дела, она вздохнула и взялась объяснять:
- У них война шла много лет, потом ещё перевороты и прочие ужасы. И сыновей у местного дворянства гораздо меньше осталось, чем дочерей. У нас, как ты понимаешь, все наоборот, а барышни здесь воспитанные, умные, элегантные – как на подбор. И многие смогут поменять приставку «фон» на «фор», не доставляя особых проблем своей новой родне. Я даже уже подумываю о том, чтоб негласно взять под контроль пару местных брачных контор из тех, что приличнее.
- Мама… - обреченно простонал Айвен. Он представил себе все это в красках. Да уж, леди Элис с ее энергичностью и опытом императорской свахи способна переженить пол-Барраяра на этом самом Рейхе.
- А ты должен успеть приехать и выбрать! Пока самые сливки не расхватали. Уж постарайся не щелкать клювом. Мы тебя ждем! Целую! Конец связи.
Видеосообщение уже закончилось, а Айвен всё еще сидел, немигающим взглядом уставившись на комм. У него внезапно – в очередной раз! – возникло острое желание спрятаться от перспектив, обрисованных мамой под одеялом. Но место было уже занято.
Одеяло зашевелилось, и из-под него высунулась растрепанная форратьерская голова.
- Айвен, выйди из ступора и подай мне стакан воды, - попросила голова. – Что? Не радуешься перспективной прогулке? А зря, подходящую жену найти сейчас так трудно, а в этом самом Рейхе девицы правильные, демократией не развращенные…
- И ты туда же? – возмутился Айвен, но стакан все же подал. Байерли ухмыльнулся наигнуснейшей своей улыбкой.
- Хочешь, - вкрадчиво спросил, - я поеду туда с тобой? Думаю, моё начальство готово будет предоставить мне отпуск, а заодно разузнать местный климат подробней…
- Нет!
- И невесты! Я расскажу Доно, возможно, он тоже заинтересуется перспективным способом вложения капитала – в интергалактические брачные агентства! Деньги и усталые от поисков форы просто потекут в наши руки.
- А если мать спросит, как он узнал…
- Мы скажем, что ты проболтался. Она поверит!
Айвен схватился за голову.
- Ну, и в конце концов, - Байерли отставил стакан и развалился на подушке. – Сколько ещё ты думаешь, она будет делать вид, что ничего не видит? А так – на чужой планете будет повод объясниться без вездесущих вуайеристов от «светского общества». Соглашайся.
- Я подумаю, - мрачно буркнул Айвен.
- А в крайнем случае, если ничего из того, что я тут наговорил не сработает, я найду себе жену.
Айвен обернулся и долго, внимательно смотрел на Байерли. Байерли смотрел на него и ухмылялся. Когда улыбка приобрела оттенок некоторой неуверенности, Айвен твердо сказал:
- Только попробуй!
- Ладно, попробую, - согласился Бай и оперативно скрылся под одеялом.
Пришлось вытряхивать и проводить разъяснительную беседу. Под конец которой Байерли согласился, что пробовать искать жену неведомо где – глупо, что объясняться с матерью Айвен будет сам и без всяких там помощников и что Доно лучше деликатно обойти вопрос об источнике полученной информации.
И в этой же беседе Айвен совершенно забыл, что формально согласился на то, что Байерли может поехать с ним разведывать территории новых союзников.
О чем потом не раз пожалел.
Но – потом.

@темы: кроссовер, Майлз, Айвен, Байерли, командная игра, джен, Слэш, Фанфики

---

командная игра: голосование по юмору

Настало время повеселиться - перед вами два фика в жанре юмор. На любой вкус.

Красный отряд: "Семейный бизнес"
Синий отряд: "Аудиенция"

Ваше слово. Который из двух заставил вас громче смеяться, а заодно, какой точнее подходит к своему командному девизу?

Вопрос: Какой фик вы выбираете?

1. "Семейный бизнес" (красные)		28	(41.79%)
2. "Аудиенция" (синие)		39	(58.21%)
Всего:		67

@темы: командная игра, Фанфики, Голосование

---

Синий отряд. Задание №4 - юмор

Название: "Аудиенция" Автор: Синий Отряд Девиз: "Позволь врагу сохранить лицо - но ничего, кроме лица" Юмор Персонажи: император Эзар Форбарра, гем-полковник Рау Объем: 1300 слов

*
Когда Хенн Рау с его обычной назойливой непосредственностью попросился в гости к барраярскому императору, протокольная служба отказала ему не раздумывая. С монархом, кстати, не посоветовавшись. Аудиенция, да еще наедине, была бы для простого дипломата слишком большой роскошью - грубо говоря, раскрашенным рылом цетагандийский атташе по культуре не вышел. Эзар узнал, расстроился, что упустил такое развлечение, рыкнул на своих чиновников и приказал отыскать подходящий прецедент. Да поскорее.

Оказалось, цетагандийскому полковнику вполне по чину зайти сыграть с императором партию-другую. Дорка Справедливый, да не вертится он в гробу от поминания ежеминутно, еще до войны заложил основы барраярского валютного фонда, перекинувшись наедине в картишки с одним эскобарцем. Играл ли он честно, история умалчивает, но десять тысяч бетанских долларов выиграл.

Вопрос, во что играть, сразу стал предметом оживленных дискуссий между Эзаром и его давним знакомцем. Шахматы Эзар отмел под предлогом "негуманно", играть в кости Рау сам великодушно отказался, сославшись на то, что его везение выше среднестатистического, покер предоставлял его замаскированной гримом физиономии неоспоримое преимущество, а мудреную цетагандийскую головоломку с шариками и рычажками уже восьмой час подозрительно изучали ребята Негри, пыхтя от усердия. В результате сошлись на самом обычном подкидном дураке.

- Дурак, да еще подкидной... - мялся Рау, почему-то с недоверием поглядывая на окно. - А это не слишком опасно? Третий этаж все-таки.

- Не бойся, - пообещал Эзар, распечатывая колоду. - Ты персона уникальная, такими не разбрасываются.

Рау приосанился.

- Так, на что играем? - уточнил Эзар. - На деньги не буду. Это будет какой-то чертов политический казус, если император Барраяра возьмет деньги у проклятых цетагандийцев.

- А почему это ты у меня? - обиделся Рау. - Я, знаешь, не против выиграть.

- Тем более. В казне и так мышь повесилась, а император тратит деньги на цетагандийцев. Проклятых же. - Он обвел Рау взглядом и добавил безжалостно: - Причем смазливых.

- И ничего у меня не смазано! Я гем-грим всегда аккуратно накладываю. Или ты имеешь в виду нечто более пикан...

- Стоп, - твердо сказал Эзар. - Проехали. Это была шутка относительно твоей несуразно миловидной внешности.

- О, рад, что кажусь тебе привлекательным... Значит, мы можем сыграть на желание.

- Какое такое желание? - неодобрительно переспросил Эзар.

- На плотское, на какое же еще.

Император икнул:

- И как ты себе это представляешь?

- Если я выиграю, то разделю с тобой подушку! - гордо сказал Рау. - А если выиграешь ты, ну, ты разделишь подушку со мной.

- Нет уж, мне мои подушки нужны целыми и делиться я ими не собираюсь, - проворчал Эзар. Он посмотрел на перекошенные от разочарования линии фиолетового с оранжевым грима и сжалился: - Можем сыграть на раздевание.

- Если ты выиграешь, ты меня раздеваешь?

- Вот еще. Сам, все сам. - Эзар вспомнил свои давние труды по распаковке цета и решил, что больше такого не потянет.

Рау вздохнул.

- Ладно, - сказал он кротко. - Давай, бросай своего олигофрена.

Первый кон Эзар выиграл подозрительно легко. Конечно, Рау есть Рау, и когда раздавали ум, то он явно побежал любоваться на какой-нибудь особо красивый закат - или особо симпатичную задницу. Но и сам Эзар сейчас так крепко задумался, что же за холера заставила его давнего знакомца просить о личной аудиенции, что чуть козырного туза десяткой не побил.

- Твоя взяла, - цет сдернул с руки браслет и картинным жестом бросил его на пол. Металлическая штуковина покатилась с неожиданным грохотом и звоном, и за дверью кто-то сдавленно охнул.

- Все нормально, не дергайся, - произнес император громко и членораздельно. Некто за дверью притих.

- А я и не дергаюсь. - простодушно сказал Рау. - Я ерзаю. Это у тебя тут стулья неудобные.

- Неудобные! Видел бы ты мою парадную тронную табуретку...

- Табуретку? Зачем?

- А это я так пошутил однажды, понимаешь, - тоскливо вздохнул Эзар. - Оказалось, мои графы шуток не понимают, дураки такие...

- Подкидные?

- Я тебе не Безумный Юрий, - отрезал император. - Кстати, ты снова продул.

Второй браслет, грохоча, покатился за первым. За дверью чем-то заскрипели - возможно, зубами.

- Кто это там? - опасливо поинтересовался цетагандиец. Будто сам не понимал.

- А, это мои орлы из СБ... Ты просил аудиенцию наедине? Просил. Вот мои СБшники теперь и прячутся за дверями и нервно грызут косяки, пока Мое Величество сидит с тобой один на один.

- Как интересно, - удивился Рау. - Вот откуда эта замечательная резьба по всему дворцу... А у нас косяки курят. И орлов кормят, чтобы не ели что попало.

- Ты похоже, уже накурился... Ну кто бьет даму валетом?

- Ну... не знаю. Он как-то посимпатичней.

- Только ты опять проиграл, эстет. Смотри, без штанов оставлю. Впрочем, оно в традиции. Сколько вы спустили на той войне, небось, половину годового дохода с планеты?

Рау задумчиво почесал в затылке.

- Не знаю... Я в экономике как-то не очень. Я же атташе по культуре, не забыл?

В его голосе звучало такое наивное простодушие, что Эзар не выдержал:

- Да, кстати, я все хотел спросить тебя, чем ты занимаешься. Я собственные перчатки съем, если ты занят тем, чем... ну чем они обычно заняты, эти атташе.

У самих барраярцев штатным шпионам в посольствах чаще давали должность протокольного офицера, но эти цеты - такие эстеты...

- Ну, всякое, то да се... Ва уефесу! - неразборчиво выдал Рау, стаскивая через голову накидку.

- Чего?

- Путешествую, говорю! Смотрю разные миры, - объяснил он, пока Эзар раздавал карты. - Чаще за казенный счет, но как случится. Вот на Бете мне не понравилось: жарко, за билет пришлось платить самому, да и народ какой-то застенчивый. Хочу на Эскобар еще слетать, к старым приятелям...

Полковник Рау - координатор межпланетной разведывательной сети? Нет. В голове это не помещалось так же, как не помещается в кабину флаера лошадь. И все же... За что-то ему дали полковника? Эзар так мучительно задумался над этой мыслью, взрывающей всю его картину мира, что очередной кон прошел почти в молчании, и в дураках неожиданно остался сам барраярский император. Пришлось исполнять уговор.

- Эй, погоди, - всполошился Рау, - не знаю, чем обычно занимаются посольские атташе, но не надо есть галантерею!

- Думаешь, я совсем свихнулся? - удивился Эзар, кидая на пол пару парадных белых перчаток и обещая себе, что дальше будет внимательнее. - Одно очко за тобой. Продолжаем.

Императорское слово крепко, и больше он не проигрывал. Но так же крепко оказалось и упрямство полковника Рау, который всю игру болтал о чем угодно, только не о цели своего визита. Эзар успел выслушать декламацию плохой поэзии, узнать, что полковник прискорбно бездетен, убедиться, что тот предпочитает синие носки в белый цветочек и до сих пор неплохо сложен, ознакомиться с сомнительной цетагандийской пословицей, согласно которой "мужчину красят четыре драгоценности: серебро на висках, золото в кармане, глаз-алмаз и нефритовый стержень в штанах"...

Верные СБшники за дверью шумно дышали в щель и переминались так, что скрипели половицы по всему коридору. Чутье их не обманывало - императору грозила гибель: он чуть не помер от любопытства, гадая, что же привело цетагандийца сюда.

Когда счет достиг разгромного "восемнадцать : один", на Рау оставались одни лишь элегантные подштанники.

- Ну что? На следующем кону портки снимешь или грим смоешь? - поинтересовался Эзар язвительно.

- Штаны, - пообещал Рау и для верности взялся за завязку пояса. - Пусть я и побежден, но ведь благородный победитель позволит мне сохранить лицо?

Эзар застонал и бросил карты на стол.

- Прекрати этот стриптиз, - попросил он почти жалобно. - Ты можешь, наконец, нормальным языком сказать, зачем ты ко мне напросился?

- Соскучился, - с готовностью предложил Рау. Но, наткнувшись на нехороший императорский взгляд, оперативно поправился: - Ну, не только. Ты никому не расскажешь, а?

- В газете прикажу опубликовать, на первой полосе, - буркнул самодержец, но быстро спохватился: - Нет, это не такой барраярский обычай, только ради бога, не переспрашивай!

- Ты, как человек честолюбивый, должен меня понять. В посольстве меня почему-то не принимают всерьез, а я уже не молод, - потупясь, сообщил Рау. - А за такую крутую аудиенцию они будут просто обязаны мне повысить ранг. Нового звания, конечно, не дадут, но к гриму добавят еще один завиток, вот здесь. Знаешь, - прибавил он доверительно, - этот завиток так чудно скроет возрастные морщинки...

@темы: юмор, Цетаганда, Эзар, командная игра, Хенн Рау, Фанфики

---

Красный отряд. Задание №4 - юмор

Название: "Семейный бизнес" Автор: Красный Отряд Девиз: "Энергия, приложенная к работе" Юмор Саммари: Энергичный братишка помогает молодой свахе выполнять ее трудную работу Объем: 3000 слов

*
Последний гвоздь в крышку гроба был забит апельсином.
- Чем ей цитрусы не угодили, хотела бы я знать?! – кричала Стейси, нервно вышагивая по гостиной. Кира и Багира сидели в кресле, поджав ноги и боясь лишний вздохнуть – так им не хотелось привлекать внимание рассерженной сестрицы.
- И почему она сразу не сказала, что у нее аллергия? Почему надо было доводить дело до официального представления жениха, и лишь потом, когда остается только подписать брачный контракт и бежать заказывать свадебный торт, эта паршивка заявляет, что у нее, видите ли, аллергия на его одеколон! Расстроить свадьбу по причине физиологической несовместимости – вот дрянь! Так испортить мою репутацию!..
Кира и Багира пригорюнились каждая на свой лад – девочка шмыгнула носом, а кошка нервно укусила себя за ляжку.
- И что мне теперь делать?! Как я могу продолжать семейный бизнес, когда современная молодежь будто сговорилась довести меня до полного финансового краха?!
Когда Стейси, вся такая расстроенная, возбужденная, активно жестикулирующая, пробежалась по гостиной в седьмой раз, Поль не выдержал, снял наушники, поставил на паузу комм и вышел в столовую. Вернулся он с огромной супницей, которую и вручил старшей сестре.
- Что мне с ней делать? – возмущенно взвизгнула Стейси.
- В стену, - указал Поль. – Со всей силы. Представь, что это голова твоей неудавшейся клиентки, и бросай.
Кира заткнула уши, а Багира сбежала под шкаф.
Для усиления терапевтического эффекта девушка еще и прошлась по осколкам, превратив их в мелкую крошку. Дождавшись окончания экзекуции, Поль холодно осведомился:
- Надеюсь, теперь я могу вернуться к своим занятиям?
- Да чтоб твои занятия в голове П-В-переход открыли, - проворчала Стейси, падая на софу.
- И меня не будут отвлекать истерические вопли особы, которой я еще три месяца назад предоставил прогноз, основанный на анализе демографической ситуации в нашем округе, социальных и психологических теориях эмансипации и экономической рентабельности вымирающей на Барраяре профессии «женщины для организации семейной жизни», иначе говоря – сводни.
- Свахи! – обиделась Стейси. – В твои четырнадцать пора бы знать разницу.
- А в твои двадцать пора бы научиться прислушиваться к голосу разума, то бишь – моему, - невозмутимо парировал Поль, возвращаясь за комм-пульт.
- Кира, неси пластырь, я заклею ему рот, - велела старшая сестра.
- Если кого-то и стоит лишать права голоса, так это тебя, - не остался в долгу брат. – Сначала ты потратила сто тысяч слов, чтобы убедить родителей позволить тебе перерегистрировать бабушкино наследство на твое имя. Потом еще восемьдесят вечеров мы с Кирой были вынуждены выслушивать твои опусы на тему «Черт бы побрал этих форов с их традициями», и «Молодые леди нынче не те, что раньше, теперь их под венец антигравом не затащишь» - утверждение, которое мне представляется весьма сомнительным, по причине…
Одиннадцатилетняя Кира, завороженная потоком чрезвычайных умностей, изрекаемых братом, ойкнула, пропустив тот момент, когда успокоившаяся было Стейси вскипела и запустила в Поля диванным валиком.
По-прежнему невозмутимый, Поль перехватил «бомбочку» и продолжил:
- Я мог бы сказать, что заранее предупреждал тебя о провале, но не буду. Мой долг как младшего брата сочувствовать сестре и оказывать ей моральную поддержку. Шоколадку? – подросток открыл ящик стола.
- А мне? – подбежала ближе Кира.
- Конечно, - кивнул Поль. – Бери кусочек, только пообещай – когда тебе оставят в наследство брачное агентство, продать его первому же встречному и не пытаться строить из себя пережиток Периода Изоляции.
- С-скотина, - с чувством прокомментировала Стейси. – Что я тебе сделала, что ты не упускаешь случая потоптаться на моих бренных останках? Вместо того, чтобы помочь… - девушка бурно всхлипнула. – Подбодрить… поддержать…
- Я же предсказал тебе, что через три месяца ты разоришься, - ответил Поль. В его ледяном самообладании наметилась легкая трещинка, усилившаяся, когда Стейси перешла от всхлипов к рыданиями. Когда же по щекам сестры потекли бурные слезы, Поль совершенно растерялся.
- Скажи ей, что ничего не скажешь маме! – драматически просуфлировала Кира.
- Я ничего не скажу маме, - послушно повторил Поль. – Хотя совершенно не понимаю, почему вы обе игнорируете мамину способность самостоятельно добывать информацию из сплетен миссис Даутфлай и миссис Стаханофф.
Стейси заплакала еще горше.
- Сколько жидкости она выпила за ланчем? – тревожно спросил Поль у Киры. – Мне надо знать, убирать ли комм из гостиной, или все же существует вероятность, что она прекратит стенания до заката?
Девочка подхватила на руки вышедшую из укрытия кошку, плюхнулась на софу рядом с сестрой и укоризненно посмотрела на брата:
- Не обижай Стейси… Она ведь хотела, как лучше!
- Я, пожалуй, промолчу, чтобы не осквернять уста банальностями, - заметил подросток. – И все же, как долго она будет плакать?
- Она будет плакать, пока ты ей не поможешь, - решительно заявила Кира, поглаживая вздрагивающие плечи сестры. – Вот ты все время говоришь, какой ты умный…
- Умным я был в три года, а теперь я практически гений, - ревниво поправил Поль.
- … Так что тебе мешает предложить Стейси план, как заставить ее клиентов пережениться? – продолжила девочка.
Рыдания чуть стихли.
- Я пишу доклад по физике альтернативного двенадцатимерного пространства…
Рыдания усилились.
- Ну ладно, ладно, - раздраженно заворчал Поль. – Может быть, найду вечером часок, подумаю, что можно сделать…
Рыдания пошли волнами – с одной стороны, обещанию радовались, с другой – печалились об отсрочке.
- Лучше сейчас, - перевела Кира. - А то я шоколад уже съела, утешать ее нечем…

Ужин в семействе Фордаксов проходил в молчании. Базилий Фордакс косился на жену, миссис Фордакс – на сына, который, мрачнее тучи, сосредоточенно кромсал бифштекс на мелкие кусочки.
- Может быть, она… - попробовала утешить сына миссис Фордакс.
- И не так уж часто я этим одеколоном пользуюсь! – закричал Федор, отшвыривая тарелку. – Будто кроме апельсинов других ароматов нет! Да я, если угодно…
Не найдя подходящих слов, незадачливый влюбленный шумно отхлебнул вина.
- Что ты, что ты… - запричитала миссис Фордакс. Базилий грустно вздохнул и не стал озвучивать народную мудрость, вычитанную специально ради утешения сына на Vor-space: «Если кого-то кидает невеста, то неизвестно, кому повезло».
- Да, я не наследник графа, - запальчиво продолжил Федор, когда вино закончилось. – И не так богат, как старик Форсмит. Но у меня отличные перспективы по продвижению по службе! Скажи, па!
Па подтвердил.
- А еще я честный, ответственный, умный и местами даже забавный! – в отчаянии вскричал незадачливый жених. Всхлипывающая ма Фордакс охотно подтвердила, что сынок у нее – обхохочешься.
В этот момент ужин был прерван настойчивым звонком. Базилий пошел открывать и вернулся в сопровождении юной дамы, костюм которой или был украден из музея, или был сшит нарочно, чтобы вызывать зависть у любителей исторической реконструкции.
Глядя на застывших в недоумении Фордаксов, Стейси вынужденно признала, что хотя бы один из советов Поля не лишен смысла – действительно, ее новенький костюм свахи сам по себе настраивает… знать бы еще, на что. Поправив сбившуюся вуаль, девушка пригласила себя располагаться поудобнее:
- Как, Федь, страдаешь? Сейчас перестанешь. Я тут придумала, как уговорить Мелли Патрикос – считай, помолвка у тебя в кармане.
Миссис Фордакс наконец-то отмерла, героическим усилием воли отвлеклась от изящной вышивки на болеро свахи (узор подозрительно напоминал молекулу ДНК) и перешла к непосредственным семейным обязанностям:
- Как вы смеете появляться в приличном форском доме? Неужели рассчитываете, что с вами будет кто-то иметь дело после позорного поражения?
Стейси привычно всхлипнула, но предусмотрительно скормленная Кирой шоколадка наполнила ее организм таким количеством эндорфина, что нормального рёва не получилось. Девушка посмотрела на наручный комм, высвечивающий алгоритмы развития разговора, выбрала нужный и прочитала достойный ответ:
- Признание ошибок – ключ к совершению новых… ой, не та цитата… - убедившись, что братец в очередной раз перестарался, и в его подсказках черт ногу сломит, Стейси продолжила самостоятельно: - Кто старое помянет – тому никакая клиника не поможет, миссис Фордакс. А я не клиника, я, между прочим – потомственная сваха, чьи бабушка, прабабушка и прапра-… короче, все женщины нашей семьи отлично устраивают свадьбы. Еще никто не жаловался!
- Мы будем первыми, - мстительно заявил Федор.
Развернувшись к молодому человеку с ловкостью заядлого бретёра, Стейси выждала многозначительную паузу и наградила противника ослепительной улыбкой. От такого неожиданного выпада Федор занервничал.
- Уверена, у вас не будет причин жаловаться. Я пришла сказать, что продолжаю отстаивать ваши интересы, и будьте уверены – Мелли передумает.
- Ха! – дружно не поверили Фордаксы.
- Передумает-передумает, - обнадежила Стейси. – Я на нее такого… э-э… такую сваху напустила – ни одна Мелли не выдержит!
«В любом случае, я в выигрыше,» - мысленно добавила девушка. – «Или Поль уговорит Мелли выйти замуж за Фордакса. Или рассерженная невеста прибьет малолетнего зануду…»

Как и подобает современной девушке, Мелли Патрикос жила самостоятельно, снимая небольшую комнатушку на окраине университетского городка. По случаю избавления от навязчивого женишка, девушка устроила вечеринку для себя, любимой. Откупорила бутылочку витаминного тоника и включила на полную громкость музыку, а также специальный тренажер для отработки приемов дзюдо.
В середине вечера в работе комма произошло несколько сбоев, впрочем, едва заметных. Изничтожив виртуального противника с лицом Феди Фордакса, девушка отправилась в ванную, откуда вернулась чистая душой и телом, готовая к любым неожиданностям Вселенной – если, конечно, это не окажется звонок от маменьки с очередным напоминанием, что Мелисандре давно пора замуж.
Поправив пушистый банный халат, Мелли устроилась в виброкресле, намереваясь немножко позубрить к завтрашнему семинару, и вдруг заметила, что музыкальный репертуар немного изменился. Бодрые танцевальные ритмы сменили оперные арии, исполняемые подозрительно знакомым голосом.
- Надо будет поменять настройки, - поморщилась Мелли и открыла учебник.
Спустя полчаса, когда арии стали романтичными и печальными – хоть в петлю лезь, Мелли не выдержала. Вырубив музыку, она решила посмотреть любимую передачу. Каково же было ее удивление, когда вместо заявленного в программе «Вестника Имперских Лабораторий» комм выдал романтическую комедию!
Мелли решительно переключила канал. Снова слезливый сериальчик! И почему лица актеров ей кажутся знакомыми?..
- Да что с коммом? – опешила девушка. Этого просто не может быть! Почему всё информационное пространство сегодня оказалось захваченным маразматическими историями по типу «она вздохнула, он полюбил»? Где канал «Фордискавер»? И любимый сериал «Украденные звезды»?
Может, сломалась принимающая антенна? Или ребята с технического факультета запустили в систему новый вирус? Услышав за стеной подозрительный шорох, Мелли убедилась во втором предположении и бросилась к окну:
- Кто..? кто ты? – удивилась она, обнаружив висящего на стене парня. Точнее, подростка, угловатого и на редкость нескладного. «Права была мама,» - вдруг поняла Мелли. – «Вот так и понимаешь, что стала старой девой – когда к твоему окну приманиваются не нормальные парни, а всякие там недоросли!» - И вообще, какого лешего ты здесь делаешь?!
Невозмутимый и серьезный, мальчишка пощелкал тумблерами висящего у него на шее прибора, развернулся – насколько позволяли пневмоприсоски, с помощью которых он поднялся по стене, - и объяснил:
- Провожу воздействие.
- Какое еще воздействие? Зачем… А ну, рассказывай!
Мальчишка перебрался к Мелли на подоконник… и вдруг, без предупреждения, брызнул ей в лицо какой-то дрянью.
Мелли была бы рада закричать или пристукнуть паршивца, но несколько секунд не могла нормально дышать.
- Ты что, больной?!
- Шоколадку? – по-прежнему невозмутимо спросил подросток, протягивая ей плитку.
Вообще-то, Мелли Патрикос была разумной и весьма здравомыслящей девушкой, но такого издевательства не выдержала. Отшвырнув предлагаемый дар в сторону, она сгребла мелкого пакостника за грудки, намереваясь проучить…
Поль успел нажать на кнопку в самый последний момент.
- Зуууу… ззуууу... зууузззззззуууу... – издал противный звук его приборчик.
- Что это? – уже с опаской спросила Мелли, отодвигаясь от возможной угрозы.
- Умиротворитель, - проинформировал Поль. – Вообще-то, изобретен для кошек, и только потом я понял, что на сестрах он тоже работает вполне прилично.
При слове «сестра» Мелли наконец-то поняла, кого ей напоминает странный визитер:
- Так ты брат Стейси? Чего тебе надо?!
- Вообще-то, мне нужна всего лишь тишина в гостиной, потому как только там стоит комм-пульт; я давно просил па провести линию в мою комнату, но из-за последнего переезда данное требование пока не выполнено. Поэтому моим занятиям постоянно мешают посторонние особи – правда, нынче родители отбыли к родственникам с дружественным визитом, а Багиру я натренировал заниматься ее кошачьими делами, не приближаясь ко мне ближе, чем на шесть футов. Однако оставшиеся две персоны совершенно не поддаются дрессировке! И если младшая сестра открыта для переговоров и охотно обменивает свое отсутствие на сладости – возможно, года через три мне потребуется посадить ее на низкоуглеводную диету, иначе нашей семье снова придется переезжать, на этот раз в дом с широкими лестничными пролетами, - то старшая… - Поль сокрушенно покачал головой. – Позвольте заметить вам, мисс, что ваша сегодняшняя выходка стоила мне трех часов интеллектуального времени.
- Выходка? – чтобы разобраться в речи мальчишки, Мелли пришлось основательно напрячь извилины. И тут-то до нее дошло, чей голос распевал приторные арии, и чье лицо постоянно мелькало в главных сериальных ролях. – Ты что, специально запустил в мой комм арии в исполнении Феди? Какого черта?!
- Нет, - ответил Поль. – Не арии в его исполнении – я не нашел таковых записей, из чего сделал вывод, что их не существует в природе. Я воспользовался специальной программой и обработал чужую аудиозапись, чтобы она звучала голосом мистера Фордакса.
- Но зачем?
- Чтобы сформировать у вас акустическую аддикцию. И визуальную тоже.
- Ч- ччто? – окончательно растерялась девушка.
Поль раздраженно закатил глаза.
- Ну разве это не очевидно? Чем сильнее и выраженнее будет ваша зависимость от присутствия Федора Фордакса, тем легче вы согласитесь на его предложение руки и сердца. И тем быстрее моя старшая сестра успокоится, и тем скорее я вернусь к своему докладу!
- Не дождешься! – грозно нахмурилась Мелли. – Чтобы я связалась с этим «фор-я-божий-дар-для-женщин», тю-тю-лапочкой и маменькиным сынком?.. не дождешься!
- Чем же он вам не нравится? – проявил подросток сухое академическое любопытство.
- Он не умеет как следует водить флайер…
- Я порекомендую ему приобрести программу для автопилота, которая на 100% компенсирует этот недостаток.
- Он размазня и постоянно слушается родителей…
- Данное качество обернется достоинством, когда вы получите коды доступа в его сознание…
- А?
- Я имею в виду – несколько дисков с хорошо подобранным суггестивым материалом, и он слушается только вас, - объяснил Поль. – Есть ли у вас претензии к внешнему виду мистера Фордакса?
- У него отвислый живот!
- Если он с завтрашнего утра сядет на протеиновую диету и усилит режим тренировок, - Поль постучал по наручному комму, и улыбнулся, удовлетворенный результатом, - то как раз к началу свадебных торжеств исправится.
- Я не выйду замуж за Федора Фордакса, даже если он окажется единственным мужчиной на планете! – громко заявила Мелли.
Вот тут Поль смутился:
- Пожалуйста, мисс Патрикос, не ставьте невыполнимых условий. Конечно, я знаю лабораторию, в которой можно найти смертоносный вирус, и при необходимости сумею взломать ее кодовый замок, но считаю непатриотичным уничтожение населения Барраяра, так как в случае удачной помолвки ваше с мистером Фордаксом потомство в любом случае не восполнит генетическое разнообразие, существующее на нашей планете в настоящее время. Конечно, я могу подыскать вам незаселенную планету – но это потребует времени…
- Ты что, серьезно? – поразилась Мелли.
- Я оцениваю предполагаемую эффективность сватовства в девяносто четыре процента, - заявил Поль.
- Я не собираюсь больше слушать Федоровы вопли!
- И не надо, - покладисто согласился Поль. – Пусть действует биохимия… Я не сказал? – он показал растерявшейся Мелли серебристую трубочку. – Жидкость, которой я вас обработал, содержит геномодифицированные аттрактанты, которые приведут вас прямиком к мистеру Фордаксу.
- Не дождешься! Ты тоже нюхал Федины аттрактанты, теперь сам к нему сватайся!
- Боюсь вас разочаровать, мисс, но по причине незавершенного пубертата на меня сей стимул не действует. А вот на вас… - Поль ехидно улыбнулся.
- Пошел прочь отсюда, паршивец! – закричала Мелли. Подросток ловко перемахнул через подоконник и, повиснув на присосках, поспешил вниз.

Ночь обернулась кошмаром. Федор Фордакс то являлся принцем на белом коне, то пролетал по орбите растерянной Мелисандры на боевом крейсере, нахально ухмыляясь и заставляя двигатели Неклина выводить воинственную песнь. Он командовал победоносными армиями, приносил Мелли мешки цетских скальпов и даже голову выращенного аут-леди дракона; а под утро явился в образе покрытого рисунками бетанца, окруженного подушками, кальянами и чем-то сферическим. При каждом новом появлении Федор становился стройнее, мужественнее и нахальное, и, что было самым непонятным, все события разворачивались на оранжевом фоне. Конь топтал оранжевую траву, крейсер пронзал оранжевые космические глубины, и аут-леди плакали по дракону оранжевыми слезами. На протяжении всего сна Мелли тонула в оранжевой, пропахшей апельсинами мякоти, увязала в цитрусовой свежести…
Когда утром Мелли Патрикос разбудил звонок дверь, и на пороге обнаружился Федор – без лошади, без драконьего суп-набора, и не сферически-цитрусовый, а нормальный, - девушка сама не поняла, что заставило ее подпрыгнуть от радости и добровольно повиснуть на шее еще вчера отвергнутого кавалера.

На сей раз Стейси танцевала от радости.
- Поль, ты чудо! – девушка порывисто обняла братца. Тот сдвинул наушники и недовольно пробурчал:
- Я всё еще работаю над докладом!
- Работай, мой хороший, работай. – Стейси чмокнула Поля в макушку. – Увеличивай интеллектуальный потенциал нашей семьи.
Но вернуться к работе не получилось – прибежала Багира и следом за ней Кира. Стейси подхватила кошку на руки и вместе с ней изобразила вокруг сестренки танец счастливого дикаря:
- У меня всё получилось! У меня всё получилось!
- Кхм-кхм, - многозначительно прокашлялся Поль.
- Конечно же, у нас всё получилось, - исправилась Стейси. – О помолвке объявлено официально, сегодня я водила Мелли и матушку Патрикос покупать свадебное платье, банкет заказан, торт печется – теперь-то они не отвертятся! А всё Поль и его гениальные идеи – я и подумать не могла, что традиционный барраярский наряд, длинная юбка, вышитое болеро, вуаль и прочие перчатки так повышают шансы на заключение брака!
От похвалы суровость Поля несколько поколебалась, и подросток снизошел до комментариев:
- Советую тебе как можно быстрее обзавестись артритом, кривить спину и побольше жевать кислолист – именно такой образ успешной свахи диктует народный фольклор.
- Поверить не могу, что теперь я настоящая сваха! – продолжала Стейси. – Всего-то и требовалось, что убедить этого рохлю сделать вторую попытку!.. Интересно, а как ты уговорил передумать Мелли?
- Всего лишь небольшая трансформация сознания, - самодовольно ответил Поль. – Я думал воспользоваться бетанским психоанализом, но по счастью не пришлось. Оказалось достаточно методики, рекомендованной личному составу армии для самообороны в условиях конфликта с высокоинтеллектуальным противником, и небольшой дозы ретровируса, излечивающего ее аллергию на цитрусы.
- Поль, ты гений! – радостно завопила Кира. Она не знала, что такое «ретровирус», и причем тут аллергия, но точно была уверена: чем чаще произносятся похвалы ее умному братцу, тем больше шансов, что он отопрет ящик стола и извлечет из него еще одну порцию шоколада.
- Разумеется, - согласился Поль. Вернул наушники на место и бойко заработал световым пером.
- Ты самая лучшая сваха Барраяра! – провозгласила Стейси, уже обдумывая, как ей действовать, чтобы поощрить упрямого братца заняться устройством семейной жизни еще трех пар, вверивших ее брачному агентству надежды на будущее счастье.

@темы: юмор, командная игра, Фанфики

---

командная игра: голосование по гету

Два фика такого редкого у нас в фэндоме жанра - гет. Выбираем!

Красный отряд: "Следующий шаг"
Синий отряд: "Настоящая сказка"

Что выберете вы? Какой из двух вам больше понравился, какой удачнее раскрыл командный девиз?

Вопрос: Я голосую за:

1. "Следующий шаг" (красные)		42	(64.62%)
2. "Настоящая сказка" (синие)		23	(35.38%)
Всего:		65

@темы: гет, командная игра, Фанфики, Голосование

---

Синий отряд. Задание №3 - гет

Название: "Настоящая сказка" Автор: Синий Отряд Девиз: "Позволь врагу сохранить лицо - но ничего, кроме лица" Гет Персонажи: Карин, Зерг, Эзар Объем: 3100 слов

*
Маленькой девочкой она взахлеб читала сказки и истории про прекрасных форесс и благородных форов. Форы - непременно красивые, сильные и смелые - совершали подвиги и сражались за руку и сердце своей избранницы. И книги всегда заканчивались счастливой свадьбой, собирающей вместе всю родню и радостных гостей.

Потом девочка выросла и все реже вспоминала старые книжки. Как-то случилось, что подруги оказались просватаны куда раньше нее. Осиротела она еще в детстве, дед, на чьем попечении она осталась, болел и не мог заниматься устройством младшей внучки, а в удаленном от столицы графства имении их почти никто посещал. А потом случилось неизбежное - тихой осенней ночью деда не стало. Жаль, что после его смерти не осталось прямого наследника, зато именно тогда Карин с удивлением узнала, сколько у нее родни. Родичи всех категорий слетелись в запустелое имение, и началась грызня за наследство, грозившая перейти в военные действия...

И внезапно в дело вмешался сам император. Нет, не было ни оглашенного указа, ни рейда императорской кавалерии. Просто вся неразбериха моментально сошла на нет, бюрократические препоны пропали, лишние претенденты на наследство стремительно разъехались, пропав с горизонта, и имение обрело нового хозяина. Чудо, да и только. Тем более, что вскоре ее опекуну поступило почетное предложение, от которого невозможно было отказаться. Шутка ли - породниться с августейшей семьей. Одна лишь Карин в растерянности не понимала, горевать ли ей по привычной жизни или радоваться выпавшей чести.

Сваха показалась ей чем-то похожей на суровую учительницу. Может, еще и тем, что разговаривала она с невестой с легкой снисходительностью, словно с малым ребенком. А у Карин дама с легкой сединой в сложной, изысканной прическе и в строгом, но по-столичному роскошном платье непроизвольно вызывала желание слушать и слушаться.

Вот уже час они обсуждали очень неловкую для Карин тему - замужество. То, что для свахи было привычной работой, девушке доставляло явное неудобство. Но столичная леди непринужденно отпивала чай по глоточку и, как опытный охотник, подгоняла испуганную добычу в нужном направлении.

- Да, разумеется, вы с ним пока не знакомы. Но, девочка, кого из молодых людей ты вообще имела шанс увидеть, пока сидела здесь почти безвылазно? Для тебя окажется незнакомцем любой, кто сделает тебе предложение. Так и будешь краснеть и смущаться? Провинциальная скромность - это достойно, но стоит и меру знать. Или ты не хочешь замуж?

- Хочу, - смутилась Карин. - Только как-то все слишком быстро...

Сваха только рассмеялась на это возражение, неожиданно показав добродушные ямочки на пухлых щеках.

- Вам, девицам, только позволь, будете перебирать женихов до старости и все никак не решитесь. Тот не достаточно богат, этот не красив... О лучшей партии и мечтать невозможно, сама же понимаешь.

- Но... а что если мы не полюбим друг друга?

- Ну что за детский вздор? Стерпится - слюбится. Когда вы будете связаны брачной клятвой, придет и любовь, и что положено. А что значит слово для фора, ты должна сама прекрасно знать. Ты - фор, леди Карин.

Карин стало окончательно неловко. Она прекрасно знала, что не ими придуман обычай: сначала свадьба, а потом супругам волей-неволей остается договариваться друг с другом. Но все же не удержалась, спросила о самом своем главном страхе:

- А... если у него уже есть кто-то?

- Тебе об этом и думать не положено, - отрезала сваха. - Император и отец кронпринцу повелел жениться, и тот послушается. - Она посмотрела на огорченное лицо будущей невесты и смягчилась: - А дальнейшее будет зависеть от тебя.

- От меня… - Карин была в недоумении. - Но что я могу сделать?

- То же, что все поколения женщин до тебя: любить, терпеть и ждать.

* * *

Назначенное на подготовку время пронеслось стремительно, и не успела Карин опомниться, как оказалась на пороге собственной свадьбы. Всеобщее ликование превратило ее в картинку из давно забытой сказки: праздник, цветы, подарки, радостные гости... Невеста была счастлива, вот только жених, кажется, не очень.

Карин с надеждой и тревогой разглядывала своего мужа. Есть все же что-то притягательно-романтичное в самом слове «принц», особенно для далеких от двора людей. К тому же, когда он молод и облачен в роскошный мундир, усыпанный золотом шитья и наград. И пусть его черты были далеки от сказочного идеала, но аура властности скрадывала все недостатки внешности, делая его мужественно-привлекательным. Но, увы, едва оттанцевав положенный первый танец, Зерг куда-то пропал. Карин была в растерянности: неужели прекрасный принц остался недоволен доставшейся ему очаровательной принцессой?

Она мужественно выдержала весь праздник, хотя настоящая, не сказочная свадьба, оказалась занятием выматывающим и трудным. Целый день на ногах, узкие туфли, прическа, не дающая наклонить голову, тяжелое расшитое платье, улыбка на лице, от которой уже сводит скулы. Ни присесть толком, ни поесть, ни в туалет сходить - на сказку совсем уже не похоже. Оказавшись наконец в собственной спальне, Карин вздохнула с облегчением.

Пока вокруг суетились горничные, переодевая ее и расплетая прическу, Карин быстро вспоминала все, что ей в свое время довелось услышать о первой ночи. Сведения были малочисленные и противоречивые. Ну почему есть поучения невесте, которые ей торжественно зачитали, но нет подробной инструкции, что и как должно происходить дальше? Загадка. Может, мужчины сами ничего толком не знают, иначе зачем им еще нужен традиционный мальчишник, устраиваемый перед самой свадьбой?

- Ну и г-где там моя женушка? - послышался запинающийся возглас. В распахнутой двери шатаясь, возник кронпринц, босиком и в расстегнутом мундире. Странно, но горничных после положенных этикетом реверансов тут же как ветром сдуло.

Карин украдкой вздохнула: прекрасный принц оказался вполне земным созданием, а рассказы кузины о женихах, которые напиваются до неприличия на собственной свадьбе, полностью подтвердились. Это ничего, подумала она твердо. Многие удачные браки начинались так же.

- Вы тоже, наверное, устали, супруг мой, - предложила она, чтобы заполнить возникшую паузу.

Зерг покачнулся, шлепнулся не раздеваясь на расстеленное одеяло и похлопал ладонью рядом с собой:

- Иди сюда! Ну?

И едва Карин, смущаясь, присела рядом, больно дернул ее за руку, повалив на кровать.

Полночи Карин еще ворочалась в огромной кровати рядом с храпящим мужем. Должен ли молодожен прижимать новобрачную к кровати, чуть ли руку ей не выворачивая, и впиваться в нее пьяными злыми поцелуями? Что заставило его выругаться сквозь зубы? И радоваться ли ей или досадовать, что он, даже не исполнив супружеского долга, притиснул ее к стене, разбросал поверх руки и захрапел? Обычные для любой девушки страхи перед первой ночью никуда не делись, а были только вынужденно отложены на время. Несмотря на усталость, присутствие пьяного незнакомца рядом не позволяло расслабиться; а муж для нее так и остался незнакомцем, поскольку они за все это время едва ли обменялись парой слов.

***

Через какое-то время Карин поняла, что хотя браки по сговору - давняя и привычная традиция Барраяра, но необходимость ей следовать кронпринц воспринял с раздражением, щедро выплескивающимся на окружающих. А скоро и целиком перенес это чувство на предполагаемый источник всех бед - ведь высказать свои претензии отцу Зерг так и не посмел. Она уже поняла, что этот человек привык к исполнению любых своих капризов. Любой, кроме самого императора, рискнувший возразить ему хоть в малости, мог нарваться на вспышку бурного гнева.

Попытка смягчить его нрав женскими уловками успеха не принесла. Сперва Карин всерьез перепугалась, что она нехороша собой или слишком наивна для постели, но дело оказалось не в ней. Зерг никогда не утруждался снизойти до рассмотрения ее как таковой, любая девушка на ее месте оказалась бы в такой же ситуации. А ей... ей просто не повезло. Ее неловкие, но искренние попытки наладить супружеские отношения не приводили ни к чему хорошему.

- ... Да чего же вы, бабы, бесполезные создания! Никакого толка, одно нытье. Зачем мне вообще нужна жена?

- Ну... чтобы заботиться о супруге, ухаживать за ним...

- С этим превосходно справляется и мой оруженосец.

- ... любить его, рожать ему детей…

- А детей у тебя как не было, так и нет!

- Но ведь прошло совсем мало времени, только месяц.

- Здоровой бабе и одного раза было бы достаточно. Что ты мне голову морочить будешь! Это твоя вина; из-за тебя отец мне теперь жить не дает. Я думал, после свадьбы он от меня отстанет, а стало только хуже. "Как ты себя ведешь, ты теперь женатый мужчина", - передразнил он вполголоса. - Почему все считают, что из-за какой-то никчемной бабенки в спальне кронпринц должен менять свои привычки?

Карин оторопела.

- Но... так положено. Мы теперь семья, нас двое…

- Ага! - зло возликовал Зерг. - Хочешь примазаться к императорской семье, стерва? Уясни, принцессой стать нельзя - ей можно только родиться, как моя мать. А ты - провинциальная дура, плодовитая самочка, которую подобрал мне папаша. Да и того, - он сплюнул, - сделать не можешь.

Постепенно Карин поняла, что императорский дворец, несмотря на всю свою серьезную внешнюю охрану, оказался очень неуютно незащищенным местом. Она сравнивала его с ярким, сочным яблоком, румяным снаружи и гнилым в сердцевине. Охранники оберегали ее от угрозы нападения извне, но ничем не могли помочь с тем, что творилось изнутри. Чувствовать себя в безопасности нельзя было даже в собственных покоях. И Зерг был не единственным, кто вызывал у нее страх.

Когда Зерг познакомил ее с Джесом Форратьером - своим лучшим другом, как он его отрекомендовал с некоторым самодовольством - она обратила внимание только на темные глаза, с необычной жадностью пробежавшиеся по ней с головы до ног. Прежде так на нее никто не смотрел, и Карин до сих пор полагала, что на это вряд ли кто осмелится по отношению к супруге кронпринца. Касание теплых губ, когда он поцеловал ей руку, заставило ее неприятно вздрогнуть.

И нехорошие предчувствия ее не обманули. Лучший друг интересовал Зерга куда больше, чем молодая жена, и если бы дело было только в приличиях...

Да, Форратьтер был красив, а красота и совершенство вполне естественно завораживают и привлекают. Только и красота бывает неоднозначной, вроде яростного шторма на море, когда стирается грань между восхищением и ужасом, от которого мороз по коже. Ну а совершенства Джес достиг в искусстве потакать любым своим желаниям в поисках удовольствия - а больше всего наслаждения ему доставляла чужая боль. И чем больше он получал, тем больше ему было нужно еще, чтобы поддержать свой интерес и расшевелить Зерга.

Сначала это было всего лишь мерзко. Потом стало для принцессы настоящим кошмаром.

- ... Карин, черт тебя подери, где ты там застряла?! – в пьяном голосе звучали легкие нотки недовольства. Пока еще легкие, но за несколько месяцев брака Карин научилась различать все оттенки и понимать, что последует дальше.

Зерг развалился в кресле. Освещение в спальне не горело, лишь отблеск пары свечей выхватывал из темноты его лицо. Причуда, пьяный каприз? Неважно. Она только порадовалась, что муж не разглядит гримасы отвращения, которую она не смогла удержать.

Он бесцеремонно схватил ее за руку и подтащил поближе к себе.

- Зерг, ты опять наставишь мне синяков, а завтра Зимнепраздничный бал, - Карин постаралась, чтобы голос звучал спокойно и ровно. По ее опыту это было единственным оружием, способным хоть как то охладить кронпринца. Жалобы и просьбы его бесили, слезы и болезненные вскрики только еще больше возбуждали.

- Дорогой, зачем тебе какие-то синяки? Можно обойтись совсем без них…

Услышав мягкий вкрадчивый голос у себя за спиной, Карин вздрогнула. Похоже, она рано обрадовалась отсутствию освещения, зыбкий свет свечей оказался предателем. Она не заметила врага, чье присутствие заставило бы ее вовремя ретироваться. Форратьер? Что он делает ночью в их спальне?

Муж пьяно расхохотался:

- Что, ты не рада? Милый Джес был так любезен, что согласился подсказать нам что-нибудь новенькое, чтобы разнообразить нашу пресную семейную жизнь.

- Ты... не посмеешь, - выдавила она и, к своему удивлению, услышала в собственном голосе нарастающий гнев. - Этот человек меня не коснется! Я твоя законная жена, и позоря меня перед лицом другого мужчины, ты... пятнаешь свое имя!

- Какая пылкая. Я же говорил, мон шер, что помогу оживить атмосферу в вашей спальне... - Карин рванулась, но что-то холодное стиснуло ее запястья, и проклятый Форратьер над самым ухом произнес: - Зачем мне трогать вас, принцесса? Не обольщайтесь. Я предпочитаю посмотреть.

Оплеуха супруга опрокинула скованную наручниками и охваченную бессильным отчаянием Карин на кровать...

***

После этого случая в Карин словно что-то надломилось. То, что она раньше называла для себя просто "неудачным браком" и "дурным характером" супруга - случается, печально, но не катастрофа - обернулось пленом в руках врага, довольного ее унижением. Пленом пожизненным и безнадежным - неоткуда ждать помощи и некуда бежать. На Барраяре не принято, чтобы женщина сама бралась за оружие, она может лишь окольно направлять руку, которая нанесет удар. Но кого посмеет она привлечь на свою сторону в этой войне? Найти мужчину, который станет бороться за нее с кронпринцем, казалось со всех сторон немыслимым. Можно сколько угодно убеждать себя, что брачная клятва, разрушенная с одной стороны, теряет силу и с другой. Но Карин мешала не только добродетель, но и обычный страх: она понимала, что стоит хотя бы тени упасть на ее репутацию, и наказание окажется жестоким.

И хотя принцесса не знала за собой вины, кроме мятежных мыслей, но вызов на аудиенцию к императору вызвал у нее приступ ужаса. Сам Негри, зловещий шеф СБ, распахнул перед ней дверь императорского кабинета. Пока она склонилась в положенном реверансе, он скользнул на свое, похоже, привычное место за плечом у Эзара.

- Ты не лучшим образом выглядишь сегодня, девочка, - начал Эзар без предисловий. В голосе не было гнева, он звучал почти любезно. - В чем дело?

- Ни в чем, сэр. - Да, подумала Карин, последние месяцы сказались на мне не лучшим образом. Но вряд ли то, что я похудела и побледнела, станет для царственного свекра поводом обвинить меня в обмане и небезупречном здоровье.

- Поползли слухи, что ты недовольна браком, - император сердито нахмурился. - Я думал, тебе хватает воспитания помнить, что у форов не принято выносить мусор из имения и надо решать семейные проблемы в кругу семьи.

Обвинение было настолько несправедливо, что Карин вскинула голову и сердито блеснула глазами.

- При всем уважении, сэр, объясните это моему мужу. Даже с помощью платья, пудры и горничных некоторые вещи скрыть никак не удается.

- Негри, что скажешь? – поинтересовался Эзар через плечо. - Леди выгораживает себя?

- Вполне допускаю, что кто-то из дам подметил синяки или то, как принцесса скованно двигается, - пожав плечами, предположил Негри. – А потом выдал свои наблюдения за слова Ее Высочества. Мои люди не замечали с ее стороны доверительных бесед с кем-либо. Близких родственников и друзей при дворе у нее почти нет, прислуга подобрана мной и предупреждена.

- Все так, как я и опасался. Проклятье! Ход со свадьбой очень выгодно нам обошелся в политическом отношении, на время заткнув рты недоброжелателям. Обидно будет утратить позиции только потому, что один идиот не знает ни в чем меры! Мало того, что мне постоянно приходится напоминать собственному сыну, откуда дети берутся...

Карин показалось, что она ослышалась. Она ожидала обвинений в свой адрес, необходимости каяться, оправдываться, обещать, доказывать свою полезность. Она уже почти слышала знакомый гневный вопрос, когда же она соизволит родить нового принца Форбарру. Вместо этого Эзар, выплеснувший гнев на наследника, побарабанил пальцами по столу и спокойным тоном уточнил у Негри:

- Впервые сожалею, что у нас пока невозможно воспользоваться всеми этими инопланетными технологиями. Это намного бы упростило мне жизнь. Ты передал мои пожелания врачу?

- Да, сэр. Он сказал, что вполне возможно подобрать нужные женские препараты. Я составил для вас доклад.

Увидев явное удивление на лице невестки, не понимающей, о чем идет речь, император пояснил напрямую:

- Карин, мне нужен именно мальчишка и как можно скорее. С таблетками тебе помогут. Исполни свой долг, а о Зерге я позабочусь, можешь не беспокоиться. Врач будет ждать тебя. Негри, проводи.

Ошеломленная Карин лишь сейчас поняла, что аудиенция закончена.

***

Союзники. Ей были отчаянно нужны союзники-мужчины в этой войне, но до этой минуты она не подозревала, что ими могут стать могущественный старик, наводящий на нее ужас, и еще не рожденный младенец.

Когда она произносила слова свадебного обета, то мечтала о ребенке от любимого мужа, таком долгожданном и обожаемом. Зерг искорежил и эту мечту, заставил Карин бояться ее осуществления. Родить сына от человека, к которому она не испытывала теперь ничего, кроме ненависти... Станет ли беспомощное дитя такой же жертвой, как и она сама? А что если, не приведи господь, мальчик родится похожим на отца? Но сейчас она впервые поняла, что ребенок может открыть ей двери тюрьмы, где она томилась без надежды на помилование.

Крошечный малыш, еще не покинувший ее тела, изменил все во дворце сильнее, чем взрыв гравигранаты. Едва известие о беременности Карин подтвердилось, по приказу императора отдельные покои и личная охрана мягко, но надежно оградили ее от Зерга. Нет не ее – их обоих. Не будь на Карин этой защиты, она бы кричала от ужаса при неподдельном интересе ненавистного мужа к происходящему: он был похож на детское любопытство к запущенному сложному механизму. Дети ломают свои игрушки. Но игрушку, которую Зерг уже целиком и полностью считал своей, у него отобрали, формально обставив все как его же заботу о здоровье супруги и ребенка.

Зерг был в бешенстве. Однако теперь Карин хорошо понимала, зачем император заставил ее разыгрывать видимость нормальных отношений. После короткого периода яростного гнева, который ему ничего не принес, кронпринц ухватился за шанс сохранить лицо и не вредил жене открыто.

Карин хорошо запомнила слова Эзара о том, как решают свои семейные проблемы форы. Поэтому на торжественном балу в честь императорского дня рождения все увидят спокойную, уверенную фор-леди, принцессу и жену кронпринца, счастливую будущую мать, а торжество и ненависть будут скрыты глубоко в душе Карин.

- Карин.

Телохранитель рядом с ней чуть напрягся.

- Извините меня, - с легкой улыбкой извинилась Карин перед графиней Фортугаровой, и обернулась. - Да, Зерг.

- Наш танец, - рядом с ней, чуть склонив голову в положенном приглашении, стоял кронпринц.

- Почту за удовольствие. - Карин протянула руку, не обращая внимания на его намеренную грубость.

Все их публичные встречи теперь проходили по одному сценарию, где каждый играл свою официальную роль. Наверное, со стороны они по-прежнему смотрелись прекрасной парой, только сейчас Карин уже не обманывалась внешней стороной.

- Ты похожа на толстую неуклюжую корову, - прошипел Зерг сквозь зубы, едва они отошли чуть подальше, чтобы их не было слышно.

Карин едва сдержалась, чтобы не рассмеяться, настолько по-детски это прозвучало. Хотя, надо сказать, не так давно подобный комплимент привел бы ее в ужасное расстройство.

- Я рада выполнить свой долг, Зерг, скоро у тебя будет наследник, как ты и хотел.

- Это не я хотел, этого хотел мой отец! – возразил кронпринц и с силой сжал ей руку.

- Он наш император, и мы обязаны ему повиноваться, - Карин чуть заметно качнула головой в сторону Эзара, и хватка Зерга тут же ослабла.

Принцесса облегченно вздохнула про себя. Официальные мероприятия остались единственным местом, где Зерг мог отчасти до нее добраться, но там все происходило на глазах у множества людей, и ему приходилось соблюдать осторожность. Но на людях муж не пойдет против воли императора, и ей ничего страшного не грозит, а на подобные мелочи она уже давно привыкла не обращать внимания. Правила игры требовали от форов подчиняться Эзару. И супруги изъявили покорность: Зерг - в бессильной ярости, Карин - с тщательно скрываемым торжеством.

Это была победа. Пусть в одной битве, а не в войне, пусть она всего лишь получила отсрочку, боевые действия еще не закончены… Она не раз задумывалась: император стар, что будет с ней и сыном, когда придет его время уходить? Но она уже успела убедиться, что, Эзар отвечает за каждое сказанное им слово. Теперь у нее появилась надежда планировать свою жизнь дальше.

Ведь в настоящей сказке добро непременно побеждает зло, не так ли?

@темы: Зерг, Эзар, гет, командная игра, Карин, Фанфики

---

Красный отряд. Задание №3 - гет

Название: "Следующий шаг" Автор: Красный Отряд Девиз: "Энергия, приложенная к работе" Гет Персонажи: Харра и Лем Журик Объем: 1500 слов

*
Самым страшным было сделать первый шаг.

Лем был бы рад сказать, что его жизнь превратилась в кошмар в тот момент, когда он увидел мертвую Райну. Когда понял, что Харра ушла – не лежит на дне оврага, захлебываясь слезами, и не бродит по окрестным опушкам с пустым, горьким лицом, а ушла по-настоящему.

Чтобы найти справедливость для маленькой Райны.

В тот день Лем был расстроен – не из-за малышки, нет; ему было жаль, что Харры нет рядом. А ведь он почти по-настоящему согласился, чтобы жена оставила уродыша. Согласился делить мягкую, добрую, сладкую, как блестяника, Харру с постоянно плачущей малюткой…

Бедная Райна. Ты была такой маленькой...

Страх пришел потом. Нет, не когда в деревню явился лорд-мутант и его вооруженные телохранители. И не во время допроса – да, тогда Лем боялся, что скажет лишнего, что Харра поймет, что люди узнают… А, что толку вспоминать! Лем до замирания сердца боялся сделать Харре больно. Он бы отдал правую руку, и левую, и сердце в придачу, чтобы Харре никогда больше не было больно.

Лорд Форкосиган обо всем догадался. И сделал то, что считал справедливым.

Вот тогда к Лему Журику и пришел страх.

Он был готов ко всему – держать ответ перед всей деревней; к тому, что его обвинят в убийстве собственной дочери-мутантки, но не был готов к тому, что всё закончится, и они с Харрой останутся вдвоем.

Она была такая печальная, его Харра, когда лорд Форкосиган уехал, увозя оруженосцев, доктора и последнее воспоминание о Райне. Они шли рядом – Харра и Лем, - к дому, который он выстроил для их семьи, касались друг друга то плечом, то локтем, и молчали. Они были порознь – их семья умерла вместе с Райной. Осталась Харра, жесткая, сильная, незнакомая Харра, крепкая, как корень столетнего дерева. И он, Лем, который не смог защитить любимую от беды.

Самым сложным было сделать следующий шаг.

Лем хотел, чтобы всё было, как раньше. Вот только он не знал, как сделать настоящее «как раньше», как вернуть их прогулки по духмяным, согретым солнцем горным тропкам, купания в ручье, таком холодном, что горела кожа, и сладкий сок блестяники на губах Харры.

«Как раньше» не вернется никогда, понял Лем, слушая, как жена нарочито медленно, чтоб не сорваться в спор или плач, объясняет, зачем ей нужно в Хассадар. «Чтобы стать образованной, как миледи графиня. Она-то не позволила убить лорда Майлза…»

Лем мог спорить до хрипоты, запрещать, вспомнить о том, что он глава семьи и ударить кулаком по столу, но вместо этого помогал Харре собирать вещи.

Они кружили по избе, открывая сундуки, перебирая скарб и изредка обмениваясь ничего не значащими фразами. «Возьми, зимой пригодится». «Твоя сестра подарила это на свадьбу». «Будешь в Хассадаре – навещай тетку Юлию». Вот Харра и сказала, что у нее на душе – «будешь в Хассадаре». Она-то уезжает, это дело решенное. А вот что будет с ним?

Неужели он останется здесь, в горах? А что, любой работе Лем обучен. Вспахать, засеять, приглядеть за скотиной, подсобить при строительстве дома, вырезать для младенца колыбель… Такую, как для Райны, с забавными лошадками у изголовья.

Его маленькая Райна…

Он останется здесь и будет навещать ее могилу. Разговаривать с малышкой, приносить ей леденцы и яркие ленты. А Харра уедет в долину. Начнет новую жизнь. А потом встретит какого-нибудь хорошего человека, и…

И у нее будут другие дети. Нормальные, а не как Райна. И Харра будет улыбаться, качать их на руках, кружить по комнате, неслышно ступая босыми ногами, и петь тихие колыбельные.

А Лем останется один.

Он заслужил это. Заслужил тем, что обрадовался, когда их уродливая малышка умерла. Что всё закончилось, и что никто не посмеет сказать, что он, Лем Журик, отец неполноценного мутантика. Заслужил тем, что не желал справедливости для своей дочери и своей любимой.

Он бы остался. Остался и… А, к чему искать оправдания! Лем был готов остаться, но Харра замялась на пороге. Она стояла, теребя перекинутую через плечо косу, прижимая узелок к груди, и стеснялась заглянуть Лему в глаза. Его смелая, отважная Харра. Робела… Только тогда Лем понял, чего же Харра боится: она не меньше его опасалась, что их семья действительно умерла и похоронена в могилке Райны. Он отвесил себе самую сильную оплеуху, на которую был способен, подхватил куртку и пошел вслед за женой.

В Хассадар, или на край света – не важно.

С жильем им повезло. Повезло дважды, но Лем очень наделся, что Харра не догадывается о второй удаче, которой в глубине сердца радовался муж. Тетка выделила им огороженный лоскутным одеялом топчан в просторной избе. За непрочной преградой постоянно слышались чужие голоса; первые дни в городе они с Харрой просыпались и боялись шевельнуться, чтобы не спугнуть хозяев дома. Или вовсе даже не их, а свое потерянное счастье? Эти минуты казались Лему пугливой пичугой, случайно присевшей плечо – шевельнешься, вздохнешь чуть громче, оно и пропало.

Харра прижималась к нему в поисках тепла и защиты, а он только и мог, что положить руку ей на плечо. Всё остальное, их бедовые летние ночи, огни Зимнепраздника, венки, плывущие по весенним ручьям, примятое духмяное сено и долгие дни ожидания Райны, - всё это давило ледяным комом, превращая Лема в разбитую гнилушку.

Тень, а не человек.

Как же ему жить дальше? Горе не хотело уходить. Нет, не правда – это было не горе, а жгучий, разъедающий душу стыд. К сердечной тяжести от потери Райны Лем почти привык, а вот смотреть Харре в глаза… Слушать, как она рассказывает об успехах в школе, каждый день замечать, как постепенно возвращается ее тихая улыбка… Лем так и не научился.

Он не жил, а плыл по течению, не зная, что принесет завтрашний день. Как же жить дальше?

Однажды он и сам не заметил, как произнес эти слова вслух.

Они были с Харрой в чужом доме одни. Как-то так получилось. Лем сидел за столом, разбираясь с газетными объявлениями, а Харра кружила рядом, собирая на стол. Удивившись, она подошла ближе, положила руку мужу на плечо – Лема аж прострелило огнем, - и наклонилась к газете.

- Вот же. «Требуется резчик по дереву для отделочных строительных работ», - показала она. – Может, согласишься? Кажется, условия неплохие.

- А если не справлюсь? Вдруг им новомодный мастер нужен, чтоб электронными штучками работал. Как объясню, что я зубцом да топором такие кружева сделаю, что ни один лорд не побрезгует, – буркнул Лем. Кончик жениной косы щекотал ему щеку, и это было приятно… если позволить себе забыть о горько-жгучей смеси былого.

- Просто стой прямо и говори правду, - засмеялась Харра, взъерошив ему волосы.

От ее рук пало домом. От нее всегда пахло теплом, чистой одеждой и ягодами; и Лем сам не понял, как получилось, что Харра сидит у него на коленях и тесно прижимается к его плечу.
Она была сладкая, его Харра…

Он думал, что бредет по дороге, волоча за собой каторжную цепь, а оказалось, что он парит в поднебесье, а еще точнее - упал с обрыва и летит вниз, рискуя сломать шею…

Как Райна.

Свернувшись клубочком, Харра лежала тихо-тихо. Ее выдало прерывистое дыхание.

- Не плачь, - прошептал он. Харра вздрогнула, не ответила, но это и не требовалось – Лем совершенно точно знал, о чем она сейчас думает. – Не смей плакать, - твердо повторил он. – Второй раз Райну у нас не отнимут. Никто. Слышишь?

Харра повернулась к мужу, вытирая мокрые глаза:

- Я не могу не думать об этом! Я каждый день повторяю слова леди Форкосиган, теперь я знаю, что уродство Райны можно вылечить, но не могу не думать, что та женщина была права, что уродство – во мне, что…что я не должна, не имею права…

Лем обнял жену так крепко, как только мог.

- Не смей так говорить. Твоя мать осталась в поселке. Теперь она не властна над нашей жизнью, и наших детей она больше не получит.

- Но…

- Она осталась там, - повторил Лем, подчеркивая каждое слово. Ему хотелось кричать – в первую очередь ради того, чтобы убедить себя, что его слова - правда. Станут правдой, ведь будущее зависит только от него. От того, готов ли Лем Журик написать историю их семьи заново. – Лорд Форкосиган вынес приговор ей, а ведь нас он тоже приговорил. Приговорил к новой жизни! И мы должны, должны и себе, и Райне, и всем нашим, оставшимся в горах – прожить жизнь так, чтобы ни одна чокнутая старуха не смела отнимать у детей надежду. Работенка та еще, но мы справимся, если будем вместе… Мы ведь будем? – спохватился Лем.

Харра улыбнулась сквозь слезы:
- Я боялась… Мне иногда казалось, что… Но потом я оборачивалась и видела, что ты рядом.

- Один раз я тебя подвел, - сказал Лем, и камень, упавший с души, потащил за собой всю горечь и разочарования прошедшего лета. – Больше это не повторится.

В эту ночь они забыли о том, что их мир – три узла со скарбом, да скрипящий топчан за лоскутным одеялом. Утром Лем чуть приоткрыл глаза, когда Харра поднялась и скользнула собираться на занятия. За окном было белым-бело; за ночь на Хассадар опустилась зима. Лем проследил, как Харра, кутаясь и дыша в кулачки, бежит по нетоптаным тропинкам. Ему показалось, или за спиной его любимой и вправду раскрылись крылья?

@темы: гет, командная игра, Фанфики

---

командная игра: голосование по слэшу

Слэшеры, вот и на вашей улице перевернулся грузовик с пряниками.

Красный отряд: "Закон Ньютона"
Синий отряд: "Честное пари"

Какой фик пришелся вам больше по душе? Оцениваем общее впечатление, слэшность и соответствие девизу.

Вопрос: Какой фик вы выбираете?

1. "Закон Ньютона" (красные)		24	(28.92%)
2. "Честное пари" (синие)		59	(71.08%)
Всего:		83

@темы: командная игра, Слэш, Фанфики

---

Синий отряд. Задание №2 - слэш.

Название:"Честное пари" Автор: Синий Отряд Девиз: "Позволь врагу сохранить лицо - но ничего, кроме лица" Слэш, PG-13, за казарменный юмор Персонажи: Айвен, Байерли Объем: 2900 слов

*

- Айвен? - искренне удивился Байерли Форратьер, отпирая дверь. Впрочем, к этой хитрющей физиономии слово "искренне" можно было применить только условно, за годы знакомства Айвен Форпатрил в этом уже успел убедиться.

- Я, - отрубил он. - А ты кого ждал, императора Дорку верхом на коне? Впускай. Я не намерен тут стоять, как какой-нибудь... памятник.

Едва они оказались внутри и дверь скользнула в пазы, Бай попытался приобнять его за плечи. Руки у Айвена были заняты, но он ответил недовольным ворчанием:

- Погоди.

Бай смерил его взглядом - от безупречной стрижки над весьма унылой физиономией до зажатого под мышкой бумажного магазинного пакета - и озадаченно поднял бровь:

- Я, грешным делом подумал, что ты так соскучился по мне, что и выходных дождаться не смог. И тут такое разочарование. Знаешь, я вроде не заказывал доставку... чего там у тебя? - Бай отобрал у него пакет и тотчас сунул туда нос. - Пиво? Ты пьешь пиво? Айвен, тебя часом не подменили по дороге какие-нибудь цетагандийские шпионы?

- А что? - попытался защититься Айвен. - Простолюдины пьют и хвалят. И братец Майлз не отказывается. Правда, его вкус в отношении спиртного... ну ты знаешь. - Он махнул рукой. - И вообще, я к тебе явился говорить не о Майлзе. А по ходу разговора глоток чего-нибудь некрепкого не повредит.

- Разговора, значит, - уточнил Бай, разворачивая его в направлении гостиной и настойчиво подталкивая туда. - Рад, что ты, наконец, оценил достоинства собеседника умнее тебя самого...

- Язва.

... но обычно у тебя другие приоритеты. В последнее время у меня дома...

- ... Да, здесь мы трахаемся, - договорил Айвен напрямую, плюхаясь на диван. - Время от времени.

- К обоюдному удовольствию. - Едва поставив стаканы на столик, Бай устроился рядом, привалившись теплым боком.

- Не только.

- Ага. Иногда - болтаем и пьем, хотя для этого есть более подходящие места. Но после этого все равно залезаем в койку, где ты меня валяешь с весьма удовлетворительным энтузиазмом. Ну , когда я сам тебя не заваливаю...

- Ага, - эхом подтвердил Айвен и спохватился, обнаружив, куда Бай успел просунуть руку: - За задницу не хватай. Любовничек.

- Вот именно! К тому же я тебя развлекаю, не мешаю тебе крутить с твоими бесчисленными бабами, не посягаю на репутацию, и если уж вожу по кабакам, то по тем, которые не опустошат твой капитанский кошелек. По-моему, как любовник я идеален, и ты обязан это подтвердить, раздевшись и...

- Кстати, о кабаках. И о репутациях, - перебил его Айвен. Отхлебнул пива прямо из бутылки, чуть не захлебнулся пеной, поморщился: - Как только люди это пьют? Так вот. Похоже, мне не следовало так надираться в эти выходные в "Рожке и Шершне", а тебе следовало там придержать язык и не возглашать на всю стоянку, что мы едем домой спать.

- Ладно, - на удивление покладисто согласился Бай, уже запустивший ладонь ему за ремень. - В следующий раз я скажу, что мы едем встречать рассвет над Форбарр-Султаной со Звездного Моста. Ты не мог бы расстегнуть китель, мешает?

Айвен ужом вывернулся из наглых рук, чуть не расплескав недопитое пиво, и со стуком водрузил бутылку на стол:

- Да хватит же! Бай, сексуально озабоченный дурачок - это очень мило, но если ты не понял, у нас проблемы. У меня. Нас застукали мои сослуживцы - кстати, куда ты смотрел, а еще СБшник называется? Застукали и... догадались.

Байерли выпрямился, сев ровно и прекратив распускать руки:

- И что, у них нет тем для разговора поинтересней? Или про нашу связь прознала твоя маменька?

Леди Элис и так превентивно боялись все форы Форбарр-Султаны моложе семидесяти лет, но, поскольку она вдобавок распоряжалась Баем, он имел еще больше оснований трепетать. Элис Форпатрил одним движением бровей могла бы сделать его жизнь невыносимой.

- Тьфу на тебя. Нет, до такого не дошло. И вообще... ей сейчас немного не до меня. - Женив первого холостяка Барраяра и устроив собственную личную жизнь, маман как-то смягчилась в отношении собственного отпрыска. Теперь презренный, вставший на пути ее плана Женить Айвена Как Надо, не был бы отправлен в дезинтеграционную камеру немедля. - Но знаешь, шуточки по поводу моей ориентации - не то, что я хочу слышать за обедом, и тем более от этой сволочи Форгира.

- Форгира. Хм. - Бай полузакрыл глаза и задумчиво стал загибать один палец за другим. - Старого лорда в расчет не берем, его кузен Джеймс не показывался в столице пару месяцев... Уж не про того ли ты Форгира, с которым вы оба так умильно ухлестываете за вдовой Фор...

- Он самый, - перебил его Айвен мрачно. - Коммандер Джо Форгир. Насчет, как это ты выразился, ухлестывания - кстати, откуда ты набрался этого древнего лексикона? - не важно, хуже, что мы вместе служим в Оперативном отделе. И когда эта сволочь начинает при всех распространяться, что разработку афонской модели следует поручить мне, мол, эта тема для меня как родная, или осведомляется у меня насчет твоего фамильного темперамента... Обидно , знаешь ли. Сколько у нас ни говорят про прогрессивное общество и все такое, а поставят ярлык один раз - и уже не отмажешься, что голубой. Мне это надо? Тебе, может, и наплевать, ты от любой репутации отбрешешься, а я...

- А что такое афонская модель? - совершенно не к месту полюбопытствовал Бай.

- Во-первых, военная тайна, и, во-вторых, я вообще не понимаю, что Генштаб интересует в этой захолустной планетке извращенцев. И вообще, при чем тут Афон. Ты меня слышал?

- А как же. Моего мальчика обидели.

Айвен - действительно обиженный, нетипично мрачный, поставленный в глупейшее положение и намеревавшийся прочитать по этому поводу Баю длиннющую проповедь - не удержался и фыркнул:

- Нашел мальчика!

- Нашел, - спокойно подтвердил Бай. Шутовская маска словно растворилась на мгновение, когда он добавил: - И не собираюсь терять из-за чьего-то длинного языка. Этот язык стоит укоротить, и я в этом заинтересован лично.

- Силой бороться со сплетней - ловить пар руками, сам же говорил. - Айвен припомнил свое общение с Баем несколько лет назад, во время злополучного ухаживания братца Майлза за будущей женой, и подумал, что, увы, даже Имперские Аудиторы в таких случаях бессильны.

- Какой ты догадливый Айвен, - Бай, опять в своем репертуаре, восхищенно покачал головой. - Ты прав, заткнуть ему рот мы никак не можем. Поэтому поступим поумней. Зайдем с другой стороны...

***

Никто толком и не припомнил бы, в какой момент за столом в "Семи футах" речь зашла о бабах: когда выпивку по кругу заказали во второй или в третий раз. Впрочем, в самом предмете разговора не было ничего удивительного: кабак открылся под боком у Генштаба специально за тем, чтобы привечать тамошнюю публику, и старательно поддерживал эту репутацию последние несколько десятков лет. А в сугубо мужской компании какая тема может быть естественней? Только работа. Но о работе все прекрасно успели наговориться на службе.

От обсуждения здешних официанток офицеры и джентльмены благоразумно уклонились, перейдя на светских дам. Женатые снисходительно хмыкали, а холостяки Оперативного отдела понимающе улыбались. Именно последние преобладали за этим столом, поэтому они и задавали тон.

И более чем естественно было то, что Джо Форгир принялся воспевать прелести своей нынешней дамы. Хвастаться. А кто бы не похвастался? Молодая вдова, сама себе хозяйка, к которой в комплекте не прилагается ревнивый муж или строгий отец - нечастая добыча. К тому же вдову Форшенк отличали очаровательная внешность - читай, выдающийся бюст - живой характер и, как заметил надувшийся от гордости Форгир, достаточно ума, чтобы оценить действительно достойного кандидата на ее внимание.

Ну а тут обиженный Форпатрил, конкурировавший с Форгиром за внимание достойной вдовушки, разумеется, не мог не вмешаться.

- Да неужели? - со снисходительной насмешкой заявил этот неудачник. - То, что ты к Элизе подкатываешь, каждая собака в отделе знает, а вот что добился результата - ой ли. Нам-то врать не надо, тут все свои! Будь она твоей, ты бы так не суетился, любыми способами убирая с ее глаз прочие кандидатуры.

Форгир, чье ухаживание, хоть и развивалось вполне успешно, пока не увенчалось взятием неприступной крепости Форшенк, возмутился и опроверг утверждение Айвена, заодно пренебрежительно оценив перспективы своего соперника у дам ввиду того, что тот слишком много времени отдает диаметрально противоположным увлечениям. Айвен покраснел и полез было бить морду коллеге, но был осажен соседями по столу, пока Форгир с в меру двусмысленной улыбкой объяснял, что ничего такого в виду не имел. Тем временем подоспел новый заказ, всем принесли еще по порции, и ссора как-то утихла, превратившись в вялую перебранку.

Выпивка ли тому была виной, или унылая физиономия Айвена, который соревнование за вдову проигрывал и явно понимал это, но Форгир слишком разошелся. Наверное, не стоило с апломбом заявлять, что по такому мужику , как он, любая красотка сохнет. А если уж заявил - пришлось принимать на себя все последствия сказанного. Настоящий мужчина и истинный фор за свое слово отвечает.

Вот так получилось, что из "Семи футов" под вечер коммандер Форгир вышел не только хорошо набравшись, но и с грузом заключенного пари.

Условие было простым - добиться благосклонности первой же встреченной дамы на одном из ближайших светских мероприятий. Свободной дамы, удалось выторговать Форгиру, которому совсем не улыбалось в нагрузку к выигрышу получить месть оскорбленного мужа, так что счастливица должна была хотя бы на прием явиться без кавалера. Нынешние нравы это позволяли, если речь шла не об императорских балах. Выбор дамы оставили на волю случая, устранив от него Айвена как лицо заинтересованное. "Пусть она будет в красном", предложил какой-то молоденький лейтенант из отдела стратегических операций, капитан из логистики добавил: "да хоть на ближайшей аэрокосмической выставке Форсмитов, через неделю", а лейтенант-коммандер Ржевски, известный похабник, припечатал напоследок: "И трусики ее пусть принесет, чтоб уж наверняка!". И на том договоренность была достигнута.

На выставке, где Форсмит Лимитед представляла публике самые современные образцы летающей, парящей в вакууме или скачущей через П-В туннели техники, присутствие офицеров ВКС только поощрялось. Ввалившись туда плотной кучкой, компания из генштаба не обратила на себя ничьего внимания, исключая служителя, с поклоном проверившего их билеты.

- Так и будем стоять? - поинтересовался лейтенант, когда всей компанией офицеры откочевали к буфету. Зажатый в центре Форгир несколько нервно шарил глазами вокруг в поисках чего-нибудь красного. К собственному облегчению, не находил.

- Можете сходить повысить свой образовательный уровень, Лажуа, - хмыкнул капитан из логистики. - А мы пока будем караулить пташку в красном.

- Цвет модный, ждать долго не придется, - прокомментировал Форлейн, единственный брат четырех блистающих в свете красоток-сестер.

- Красный носят страстные особы, так что вы - счастливчик, Форгир, - поощрил Ржевски, потягивая вино. Он же первый заметил, как в толпе у входа мелькнул искомый цвет.- О! А вот и она.

Форгир вгляделся... и сглотнул. Сквозь толпу, словно галеон в развевающихся парусах густо-винного оттенка, двигалась в своих свободных комаррских одеждах госпожа Анна Тоскане. Посетители почтительно расступились перед полномочным владельцем Тоскане Индастриз и родной тетей императрицы.

- Но она же... - беспомощно протянул он, побледнев. - Втрое меня старше, и....

- А что, - хмыкнул Айвен саркастически, - госпожа Тоскане - вдова и очевидно свободная женщина. Форгир, не желаете попробовать свои чары на ней?

- Как вам не совестно, Форпатрил! - с жаром вмешался юный Лажуа. - Очевидно, что мадам Тоскане никоим образом не подходит под поставленное условие. Извольте дождаться подходящей дамы.

- Да я что, - буркнул Айвен, засовывая руки в карманы, словно отстраняясь от происходящего. Он в этот день казался почему-то не в духе. - Ждите свою красотку.

Форгир перевел дух. Он ожидал от Форпатрила попытки сделать какую-нибудь гадость, но, к счастью, обошлось. Справедливость все же восторжествовала.

И тут он дождался.

Сочно-красные, как вишня, губы в тон платью с корсетом, открывающим сверху все что возможно и демонстрирующим из-под короткой пышной юбки соблазнительные колени. Ремешки сандалии, обвивающие стройную ножку. Сложные серебристые завитки в ушах, мерцающие разноцветными камнями. Черные волосы, подстриженные едва ли не короче офицерской нормы. Высокая, спортивная и аппетитная... инопланетница.

- Бетанка, - разочарованно выдохнул Айвен Форпатрил, заранее смиряясь с проигранным пари.

Джо его больше не слушал, уже склоняясь к загорелой ручке:

- Уважаемая гостья позволит мне быть ее местным гидом на этой выставке?

В этот день Форгир пустил в ход все свое обаяние, подкрепленное слегка болезненным ударом по самолюбию. Флиртовал, обещал, ухаживал, наплел с три короба про служебные обязанности и почти не соврал про барраярские постельные доблести, вспомнил весь своей запас анекдотов, выпил шампанского на брудершафт с Мишель - так звали красотку - и очень удачно отвел ее от блюда с натуральной ветчиной. Пару раз он краем глаза ловил физиономию Форпатрила. Вид тот имел бледный. Особенно когда Джо выпалил "да!" на откровенный вопрос дамы, не знает ли он поблизости подходящую гостиницу, и, торжествуя, повел свой приз к выходу.

Когда Джо Форгир проснулся, в окне вовсю сияло утреннее солнце. Голова трещала так, словно он бился ею об стену, комната была незнакомая, и никакой девочки в красном поблизости не наблюдалось. Он судорожно ощупал карманы валявшегося поблизости кителя - нет, вроде бы ничего не пропало - и, шатаясь, побрел в ванную.

Поперек зеркала, в котором отразилась его похмельная физиономия, вишнево-красной помадой было размашисто написано: "Я что - снотворное?!"

Форгир зажмурился и попытался вспомнить вчерашний вечер. Да... гостиничный номер, еще одна бутылка шампанского на двоих, сладкие возбуждающие духи, платье, которое он расстегивает сзади, чтобы тут же игриво получить по рукам за попытку потрогать грудь. Дама в белоснежном гостиничном халате удаляется в душ, а он валится в постель и изнывая, отсчитывает минуты до ее возвращения, голова кружится... от страсти? Больше не припоминалось ничего.

Он застонал и схватился за голову. Бог с ней, с надеждой на приятный вечер, но к сослуживцам он как теперь заявится и что скажет? "Ну. это, я довел ее до номера, а потом она уехала"? "Я нажрался в хлам и весь секс проспал"? Красотка исчезла, не оставив ничего, кроме надписи на стекле и... Оп! На мраморной полочке у раковины валялся комок чего-то белого, что он сперва принял за смятую салфетку. Только салфетки, даже в лучших отелях, не делают из гипюра. Разорванные одноразовые трусики - тонкая эластичная пленка, похожая на ощупь на бархатное кружево...

Черт! Спасен.

Форгир оделся так быстро, как не делал с курсантских времен, и бросился к выходу.

***

- ... Айвен, негодяй, - простонал Бай, - мне нельзя столько смеяться! У меня сейчас колики будут!

- Терпи, - сказал Айвен неумолимо, и для верности еще прижал его к подушке. Распластанный по кровати Бай являл собой картину умилительную и безобидную. - Рассказываю дальше. Значит, удаляется Форгир под ручку со своей пассией, готовый для верности трахнуть ее прямо тут на лестнице - ты не представляешь, сколько сил мне стоило не заржать. А наутро приходит на службу с помятой физиономией, прикинь, изрядно опоздав, так что чуть было не схлопотал в коридоре замечание от адмирала Дюплейна. И глаза у него бегают - если знать, то заметно. И руку в карман брюк то и дело засовывает...

- Ищет свой член без фонарика и карты.

- Вроде того. А скорее проверяет, не свистнул ли кто у него из кармана драгоценную улику. Которую он всем торжественно показывает, едва мы остаемся в курилке.

- Хоть в пакет завернуть догадался, эстет?

- Умгу. Парни, конечно, начинают его расспрашивать, и тут он, приободрившись, что скользкий момент позади, включает свою болтологию на всю катушку и начинает рассказывать, какие подвиги творил в постели и как девочка была от него без ума. Я даю ему немного времени спустить пар и потом интересуюсь, точно ли это была девочка. - Айвен закинул руки за голову. - Тут, разумеется, наступают пять минут моего триумфа, когда я достаю комм-линк и показываю всем сайт со списками аккредитации: "досточтимый Мишель Джонс" и там же снимок для убедительности. И "не буду спрашивать, как тебе оно, но не знал, дружище, что ты любитель нестандартного секса..." - Он не выдержал и все-таки заржал. Бай пнул его локтем в бок, требуя продолжения. - Ну вот. Представляешь, сперва он стоит, обтекает молча, а потом внезапно начинает орать, что это я его подставил...

Бай захихикал:

- А ты?

- А я что? Делаю выразительные глаза, молчу и жду, пока наконец Ржевски, а он мужик в этом смысле простой, не задаст ему самый очевидный вопрос: "Так спал ты с этим чудом в красном, или нет? Если нет, как тебе хватает наглости врать другим джентльменам по условиям честного пари? А если да... пардон, приятель, мне любопытно, кто из вас кого трахал?" Ты понимаешь, что тут грохнула вся курилка.

- Идеальная ловушка.

- Причем твоего авторства. Честно, Бай, снимаю шляпу перед твоим хитроумием. Форгир сам надел себе петлю на шею, залез на табуретку и спрыгнул. Одно не понимаю, как тебе удалось подговорить на эту авантюру бетанца?

- О, - усмехнулся Бай, - это было несложно. Я с Мишелем не первый год знаком, и когда начал рассказывать про недалекого консервативного гомофоба, который хочет испортить жизнь мне с моим партнером, его не пришлось долго уламывать. У гермов, знаешь ли, довольно жестокое чувство юмора. К тому же он сам заключил пари, удастся ли ему сойти за женщину в глазах целого зала идиотов-барраярцев и теперь, подозреваю, наслаждается выигрышем. Хотя на снотворное в шампанском мне долго пришлось его уговаривать.

- Почему?

- Но Айвен, это же ты у нас гуманист! - Бай выразительно изобразил бровями нечто. - Кто мне твердил, что "даже врагу надо позволить сохранить лицо"? Мишель, добрая душа, сперва предлагал подлить ему афродизиак. По его словам, приятная такая расслабленность во всех членах плюс острота ощущений клиенту была бы обеспечена. Так что если бы Форгир не валялся в постели совершенно бесчувственным телом, твой пошляк-сослуживец оказался бы недалек от истины.

- Твой герм бы действительно его трахнул?

- Непременно, он мне сам так говорил. Он, знаешь ли, считает, что с гомофобными предрассудками надо бороться радикально. Бетанец, что с него взять! А так твой бравый коммандер хотя бы сохранил лелеемую им невинность, а также возможность самостоятельно выбирать, кем он предпочитает слыть - извращенцем или лгуном. Впрочем, нас устроят оба варианта. Все равно по обоим он девочки от мальчика отличить не может. Теперь его рассказам про твою, и да и чью угодно сексуальную жизнь, веры никакой.

- И никто не поверит...

- ... Что мы с тобой спим.

- А это значит, что мы можем спокойно предаваться этому занятию и впредь. Как насчет повторить еще разик?

И они повторили.

@темы: Айвен, Байерли, командная игра, Слэш, Фанфики

---

Красный отряд. Задание №2 - слэш.

Название: "Закон Ньютона" Переводчик: Красный Отряд Девиз: "Энергия, приложенная к работе" Слеш. PG-13 за жестокость Персонажи: император Юрий, Доно Форратьер Объем: 3500 слов

*

«Ты знаешь, красота должна быть сильной и властной,
Кирпичных крепостных святую дань возведя...»
"Безумный архитектор", Доно

У Доно были длинные, густые и совершенно прямые ресницы. Рассматривать их, положив голову на его плечо, было одним из любимых занятий Юрия. Особенно глубоко ночью, когда Доно наконец умолкал, засыпая. Спал он мало, но всегда высыпался, ему хватало четырех-пяти часов, чтобы утром выглядеть свежо и энергично.

А вот Юрия постоянно мучила бессонница, и к вечеру он становился раздражительным, сам того не замечая. Нынче они наспорились до хрипоты, почти поругались, перешли на «вы», и Юрий был уверен, что все идет совсем скверно. Но Доно вдруг решительно впился в его губы поцелуем, а его так губы сладко таяли, что вся злость ссоры пропала без следа. А окончательно они помирились уже в постели, где Доно снова смутил Юрия своей бесстыжей смесью нежности, какой-то женской капризности и без сомнения мужской активной манеры переходить в атаку и брать свое.

Их роман длился уже пару лет. Доно был упрям и настырен, ему удавалось пробудить слабый темперамент Юрия, согреть и подчинить его тело, подстраивая под свой ритм и вкусы. Юрий поражался, как у Доно получается находить новые и свежие приемы в таком немудреном деле, как секс. Доно категорически не нравилась рутина, он выдергивал Юрия из привычной вялой апатии, возбуждая его - то болью на пике удовольствия, то затейливой игрушкой, то неожиданной фантазией, вовремя рассказанной на ухо. Этот невысокий и худой парень мог заставить его быть темпераментным и активным, а порой забыть о приличиях, принять подчиненное положение и ответить на его желание покорностью и сокрушительным по силе наслаждением.

Юрия восхищала энергия, которая переполняла его кузена, а если быть точным, то племянника. Доно приходился внуком Пьеру Кровавому, а Юрий был сыном младшей сестры прославленного генерала. В их общем военном детстве они крайне редко общались и были едва знакомы. А теперь, когда Юрия по этикету было положено называть «Ваше Величество», именно Доно стал его близким другом. Единственным другом, если разобраться, и единственным человеком, от которого никогда не пахло ни угрозой, ни испугом. Запах у Доно был удивительный, замечательный и ни на что не похожий. И он так расслаблял и успокаивал, что в последний год Юрий не мог заснуть, не уткнувшись носом в пряди темных волос, не насмотревшись на стрелы прямых ресниц.

Рассвет Доно встретил, как всегда, улыбочкой и тут же начал болтать о том, какой изумительный дворец он построит для своего императора. Юрий сквозь полудрему слушал, честно стараясь представить, как именно в центре анфилады будет смотреться зал с полуротондой, разделенный арками на три части. И эта самая полуротонда даже начала ему немножко сниться, когда Доно принялся его тормошить, щекотать и азартно возмущаться таким явным пренебрежением к порыву вдохновения, посетившего его в это дивное ясное утро, сменившее не менее дивную ночь любви.

Юрий потряс головой, отмахиваясь от утреннего приступа сонной расслабленности, радуясь и одновременно возмущаясь такому неугомонному поведению любовника.

- Доно! Заткнись на минуту, сядь и вот что мне скажи. Каким манером тебе удается всегда быть таким шустрым? Я не понимаю. Почему ты все время находишься в этом твоем чертовом порыве вдохновения? А меня совсем нет сил. Мне сейчас даже сесть - и то трудно.

- Сейчас ты банально не выспался. Я тебе не дал! – с гордостью ответил Доно. – Ты просто должен спать больше, мой венценосный возлюбленный. Вот и вся разгадка. И ты будешь великим и прекрасным на огромном и величественном троне во дворце, что я построю для тебя в пригороде Форбарр-Султаны, который затмит славу древнего Версаля…

- Стоп. – Юрий тяжко поднялся, его голос стал властным. – Выслушай меня, я же просил! Дело не в том, что я не высыпаюсь. Сколько бы я ни спал, ничего не меняется. У меня постоянно нет сил! Все, вот буквально все, мне дается с трудом. При малейшем напряжении у меня начинается мигрень. И все мои усилия идут прахом. А то перехватывает дыхание, пот льет градом. Это пугает меня все больше и больше. Я жалуюсь врачам, а они гаденько смущаются, прячут глаза и врут, что я здоров...

Юрий вздохнул, потер лицо и продолжил:

- Ты же делаешь свою работу легко. Нет, ты делаешь ее прекрасно, великолепно и с каждым годом - все лучше. Тебе нет и тридцати, а ты уже построил семь зданий, все они поражают воображение. С твоим напором ты застроишь половину Барраяра своими безумными дворцами, на крышах которых будут сидеть любимые тобой горгульи. - Он вздохнул. - Их морды все чаще напоминают мне мое собственное лицо в зеркале по утрам. Так скажи, в чем твой секрет? Где ты берешь силы, чтобы заниматься работой? И почему ты счастлив от этого?

- А я счастлив? – Доно замер на мгновение. – Да, я счастлив. Я обожаю, когда дел так много, что я едва успеваю с ними справиться. Когда они падают на меня, все быстрее и быстрее, а я, как жонглер, подхватываю их прямо в воздухе. В такие дни у меня наступает что-то вроде откровения, когда я вижу новые формы, которые так и хочется воплотить в камне. Но Юрий, солнце мое, я счастлив оттого… - тут Доно замешкался, затем игриво взмахнул ресницами и выпалил: - что я люблю свою работу!

Юрий насупился, скривился в нехорошей усмешке.

Доно сочувственно положил руку ему на плечо:

- Если бы мне пришлось тянуть военную лямку или, как ты, быть государственным деятелем, я бы засох, словно забытый цветок в горшке. И мне бы точно не хватило сил по утрам вставать и отправляться на службу.

Юрий снова вздохнул.

- Ты всегда так себя ощущал, да? С детства?

Доно подумал немного:

- Нет, пожалуй. Я был мечтательным и ленивым ребенком. А вот, став взрослым, избавившись от контроля семьи и воспитателей… О, я действительно стал ощущать себя флаером на высоте и на большой скорости, все преграды – далеко внизу, а сверху - бездонное небо и счастье полета.

Юрий фыркнул:

- Ты романтик и художник. Еще и поэт.

- А может быть тебе заняться помимо твоих обязанностей чем-то, к чему тебя по-настоящему влечет? – Задай вопрос Доно, и у него тут же родится новая идея. – Помнится, ты неплохо лепил. Не думаешь заняться скульптурой? Это могло бы сделать тебя счастливее.

- Нет, Доно. Художник в нашей паре ты. - Юрий заговорил совсем тихо: - А как тебе удалось отделаться от контроля родителей? Что ты сделал?

- Ну… - Доно замялся, - вообще-то, ничего особенного. После смерти деда я получил небольшое наследство и немедленно попрощался с маменькой и тетками. Да, пришлось, конечно, выслушать массу стонов и угроз, но я попросту дал деру, и с тех пор они не властны надо мной.

- Да, действительно просто. У меня так не получится. За мной присматривают пара десятков министров, Большой Совет, еще специальный Малый, а еще всем мои родственники и бесконечное число боевых друзей отца... – Юрий истерично взвизгнул: - Это же пол-империи! Как мне от них сбежать?

- Если не можешь от них удалиться, удали их от себя! Если гора, как говорится, не идет к Тау Варадару, то он может взорвать эту гору! - выпалил Доно в озарении. – Ты же император, ты можешь приказать. Надуть щеки, назвать себя «Мы», щелкнуть пальцами и - оп! Дельце сделано.

- Ох, Доно, дурень ты мой… Пустым это место возле меня не будет. Его тут же заполнят новые толпы, облепят меня, задушат, и у меня снова не будет сил вздохнуть. И им будут нужны новые деньги и должности. Нет уж. Да и хлопотно это… - Юрий сник.

- Тогда ты должен найти свой стиль. Как художник не может все время копировать образцы, иначе он заскучает и скатится в бездарность. У тебя должен быть свой уникальный способ решать проблемы. Что тебе нравится в твоих делах?

- Подписывать смертные приговоры. Э, ты только не подумай дурного. Приговорить к смерти своей рукой - это безусловный знак власти! Той, что принадлежит мне по праву крови. – Юрий оживился, шумно задышал, на лбу его выступила испарина.

- Ах, так тебе нужно больше власти! – догадался Доно. - Вот и разгадка. Твои приказы растворяются в бюрократической трясине, тебя толком никто не слышит. Прояви свою власть, как тебе подобает! Страх и любовь подданных дадут тебе ту силу, которой тебе не хватает сейчас.

Юрий посмотрел на часы, горестно вздохнул и обещал подумать на досуге.

Императорский день был расписан по минутам. Доклады по неотложным делам, официальный завтрак, министерское совещание, обед, затем заседание Генштаба и сессия Малого совета, каждый раз затягивающаяся до полуночи. Еще во время завтрака у Юрия случился первый приступ головокружения, когда его загрузили вопросами, по первому впечатлению вообще не имевшими решений. А доклады СБшников отозвались тошнотой страха, от которого весь день не удается отделаться и невозможно сосредоточиться ни на чем.

«Я не гожусь для этой работы, она сожрет и искалечит меня» - пугающие мысли не оставляли его. Но нет, вдруг понял император Юрий. Во всем виноваты его сомнения в себе и та деликатная податливость, из-за которой его подданные имеют возможность крутить им, как марионеткой. Он сам позволяет себя вести по порочному кругу. И в этом истинная причина его слабости.

Да, он положит этому конец! Может быть даже прямо сейчас. Делая вид, что слушая аргументы очередного графа по вопросу затянувшейся тяжбы о разделе водных угодий, Юрий представлял себе, как он встанет и громким властным голосом отправит всю эту компанию на три составляющие и на первородный орган.

Он зажмурился, представляя, как все они испугаются, замолчат, побагровеют от возмущения и … затем лорд-спикер подойдет к нему и сделает вежливое, но строгое замечание, отчего у него испуганно замрет сердце, и он снова почувствует себя нашкодившим ребенком. Юрий украдкой вытер пот и дал себе слово прекратить это издевательство: тупые, нудные, бесмысленные регламентные речи, от которых у него болит желудок и голова заполняется ватой. Но сейчас он потерпит: в последний, самый последний раз.

Вечером его ждала тетка. Жена принца Ксава, его невестка, но по возрасту и замашкам – самая настоящая тетка-фурия. Она пришла с двумя дочерьми, графиней-принцессой Форкосиган и леди-принцессой Форпатрил. Обе были старше Юрия, и обе раздражали его своими шуршащими юбками, манерой вести бессмысленную светскую беседу и потрясающим умением пожирать его время и силы, которых и так совсем не осталось. Но Юрий старательно держал себя в руках, и, натужно улыбаясь, слушал их лепет о юных и достойных фор-девицах, смотрины которых они пытались ему навязать. Будто этого было мало, еще и тетка завела с ним неприятный разговор тет-а-тет, выставив дочек смотреть розы на балконе. С омерзительной бетанской бестактностью она принялась рассуждать о постельных предпочтениях Юрия и барраярских приличиях, да еще намекать, что она, гусыня такая, соизволит одобрить их с Доно отношения по меркам свободной галактической морали. При этом она противно улыбалась и явно считала себя нравственной особой и знатоком человеческих душ.

И тут Юрий не выдержал. Как смеет эта инопланетная баба лезть в его личную жизнь?

Гнев преобразил Юрия. Он заорал на тетку и швырнул ей под ноги фарфоровую вазу, которая разбилась с оглушительным и потому прекрасным шумом. Теткины доченьки немедленно вылезли с балкона, принялись охать и возмущаться, и тут… Юрий плохо помнил, как в ярости отправил всю эту компанию вон из своих покоев, сопровождая грязными выражениями, очень точно подходящими к теме беседы.

К его удивлению, ему не было стыдно. И когда ночью он пересказал Доно, как смешно они взвизгивали и удирали от него, как он отправил их всех в место, откуда берутся дети, как одна споткнулась о свои юбки и едва не грохнулась, а другая не вписалась в дверной проем и чуть не врезалась в косяк… А Доно заливисто хохотал, хлопал ладонями по коленям и полностью одобрил такое поведение с этими фор-курицами.

Следующий день Юрий провел в приподнятом настроении. На заседании Генштаба, когда в бесконечный раз зашел тупой и бессмысленный разговор о невозможности закупки крейсеров и сложностях обучения барраярцев на скачковых пилотов - обычное переливание из пустого в порожнее, хотя все и так знают, что денег на это нет и не предвидится - Юрий дал себе волю. Он наорал на генералов, обозвал их тупыми кавалеристами, не способными видеть дальше холки своего коня, а потом приложил и покрепче. Вместо запланированных четырех часов дело решилось сходу. Все эти ветераны цетагандийской, обвешанные медалями, в расшитых золотом мундирах трусливо бежали, а Юрий топал ногами и кричал им в спины обидные прозвища. А затем, оставшись один в пустой зале заседаний, хлопал ладонями по коленкам, как Доно вчера, и заливисто, долго и громко смеялся.

Эффект от этого демарша продолжался почти неделю. Юрий был бодр и энергичен, у него улучшился цвет лица и перестал болеть желудок. В постели он был нежен и страстен, их отношения с Доно перешли в новую фазу. Теперь Юрий предвкушал каждую ночь, приносившую страстную дрожь, сильное острое желание и крепкий, дающий бодрость сон. Доно, который целыми днями трудился над строительством здания СБ, приходил в постель усталый и довольный, и они были счастливы как никогда.

Но Юрия терзали сомнения. Пока никто не решился выговорить ему, что он ведет себя странно и не совсем прилично, но на всех лицах вокруг себя он читал этот безмолвный упрек. Один Доно поощрял его и подзадоривал, смеясь вместе с ним, придумывая очередную хулиганскую выходку. И в его глазах теперь читалось не только желание, но и возрастающее уважение к Юрию, его власти и вседозволенности.

У них возник план, как укротить Малый Совет. Этот ужас навязал Юрию отец, считая, что тот поможет молодому императору принимать государственные решения. На деле же Малый Совет узурпировал власть Юрия, ведя прения буквально по каждой бумажке, требовавшей императорской подписи. О чем бы ни зашла речь, у Малого Совета оказывалось собственное мнение. На усмотрение Юрия не оставалось ничего.

Доно первым высказал мысль, что простым и немудреным матерным словом с Малым советом не сладишь. Для графов, избранных волею императора Дорки Справедливого, надо придумать нечто особенное, что-то такое, что сделает их сборище не просто смешным, но и окончательно бессмысленным, положит конец этой дурацкой традиции. И зачем, спрашивается, скучает императорская гвардия, несущая охрану дворца? Разве она не должна выполнять волю монарха?

Малый Совет собрался в полном составе, разложив на столах свои резолюции и постановления, когда император вошел в зал в сопровождении вооруженных плазмотронами гвардейцев, торжественно повелел, что отныне и вовеки распускает это собрание, приказал охране стрелять в каждого, кто не покинет зал немедля. Старичье засуетилось, но выход из залы был перекрыт строем гвардейцев. В окружении охраны в полуброне, с оружием наизготовку, император пересек зал, распахнул огромное окно и приказал графам: «Вон отсюда! И другого выхода не ждите!». Под дулами плазмотронов те шустро попрыгали на газон под окном высокого первого этажа, охая и опасливо ругаясь. А Юрий величественно стоял и наблюдал. Это был день его победы и торжества.

Но потом настал долгий месяц, когда Доно уехал в западные земли выбирать стройматериалы для своего нового проекта. И Юрий заскучал. К нему снова вернулась апатия, сменив азарт сопротивления традициям и приличиям. Исчезло ощущение легкости и покоя.

А еще эта родня... Юрию регулярно приходилось выслушивать претензии и нравоучительные беседы. Принц Ксав отложил свой дипломатический визит на Бету, каждые два дня наведывался поговорить, старательно воспитывая и упрекая Юрия во всем подряд. Хуже того, граф Петер Форкосиган явился к нему без приглашения и посмел, не выбирая выражений, обвинить в непочтительности к своей супруге. Юрий проглотил это молча, сжимая вспотевшие ладони; он с удовольствием разбил бы негодяю лицо в кровь, но с того сталось бы и поднять на монаршую особу руку в ответ. А рука у него тяжелая… А следом за ним заявилась целая толпа родственничков и устроила нечто вроде семейного суда, пеняя на грубость, лень и невнимание к государственным делам. Родные пользовались своим кровным правом, не боясь быть вышвырнутыми.

Все чаще на докладах службы безопасности он слышал, что графы им недовольны и явно замышляют неладное. Внешне графы и министры присмирели и стали вести себя деликатнее, опасаясь его приступов гнева. Но Юрий не верил никому из них. Новый заговор, новое беспокойство… Как было бы хорошо, если бы можно было взять за жабры каждого из этих гадов и развесить их всех на столбах, как в старые добрые времена Изоляции.

Отсутствие Доно плохо влияло на Юрия. Все чаще его посещали страшные мысли о том, что ему недолго осталось жить. Его снова начала мучить бессонница, одолевали раздражительность и страхи. Когда ему удавалось заснуть, то снились кошмары: во сне его травили, обжигали кипятком, резали тупыми ножами, причем все это делали его родственники. Единственной его отрадой были мечты. О том, как внезапно со всей его родней случится что-то ужасное, и он останется один, без их навязчивого контроля.

Выход нашелся сам собой. Юрий со скуки занялся своей личной гвардией. С ними он мог быть сколь угодно откровенным и жестким; каждый гвардеец, хоть на мгновение усомнившийся в исполнении малейшей прихоти повелителя, подвергался наказанию, всегда несоразмерному проступку, или навсегда исчезал с глаз долой. «Мои любимые головорезы», называл их Юрий. Их становилось все больше, а он игрался с ними, как в детстве с солдатиками. Чтобы их натаскать, нужна была война, и Юрий распорядился о регулярных облавах в караван-сарае, во время которых его гвардейцы могли вволю пострелять и набрать арестованных - чаще всего это были бродяги, нищие и бандиты. Юрий приказал обустроить в подвалах дворца тюрьму. Когда его мучила бессонница, он устраивал там проверки, расхаживая по тюремным коридорам и глядя на жалких и запуганных врагов его государства. Его головорезы быстро научились выбивать пытками показания, и среди врагов Юрия обнаружилось множество шпионов, как инопланетных, так и подосланных его собственной родней.

Зимой случился мятеж в Синей Армии, которой не хватило продовольствия. Казематы Юрия пополнились, он сам вершил суд, с жадностью вслушиваясь в допросы, не гнушаясь присутствовать при пытках. Тогда же он попробовал новое развлечение: среди заключенных попадались стройные и смуглые молодые парни, с которыми можно было делать все, что угодно. А Доно все не было, его не отпускали дела.

Когда к весне Доно вернулся в столицу, его встретил новый Юрий. Он больше не чувствовал себя расслабленным, нервным и тоскующим. Он стал собранным, лицо осунулось, а глаза нехорошо блестели. Доно изумился и сказал, что он совсем его не узнает, что тот стал живым воплощением власти, жесткой и решительной. Юрию это было лестно слышать.

Ночью, они сошлись снова, как будто впервые. Доно пытался скрыть смущение, подливал Юрию вина, и они выпили больше, чем следовало. Юрий попытался расслабиться и отдать инициативу Доно, но у них не получилось, поцелуи не были искренними и нежными, а шутки не шли с языка. Юрий никак не мог возбудиться, то ему было неудобно лежать, то было жарко, все шло не так. Доно понял, что его любовник хочет чего-то более возбуждающего, чего-то за гранью их прежних привычек.

- У тебя кто-то был за это время? – спросил Доно, глядя ему в глаза.

- Это не важно. Не хочу говорить об этом. - Юрий отвел взгляд. Негоже рассказывать милому художнику о своих новых увлечениях.

- А о чем? Чего ты хочешь? – Доно настаивал и не отступал.

- Связать тебя. Ты позволишь? – решился Юрий.

На следующий день Доно уехал под благовидным и вполне достоверным предлогом. Его ребра были в порезах, на боках и ногах проявлялись синие кровоподтеки. Конечно, Доно нужно было время, чтобы привыкнуть к новым вкусам любовника. Юрий чувствовал возникшую между ними неловкость, но надеялся, что Доно примет новые правила их игры и поймет его жажду власти в любви. И не так уж сильно он дал себе волю, уговаривал себя Юрий, ведь после, когда он кончил и получил удивительно острое удовольствие, он был так нежен с Доно, слизывая капельки крови на царапинах и зацеловывая свежие ссадины...

Прошло еще почти полгода, когда у Доно закончились и отговорки, и новая стройка. Но теперь сам Юрий оказался сильно занят. Бунты в графствах следовали один за другим. Его казематы пополнялись, в них давно не было случайных людей, каждое место предназначалось действительно стоящему предателю и шпиону. К осени в столице стало неспокойно, ее наводнили беженцы и дезертиры. Императорская гвардия не справлялась с беспорядками, погромами и пожарами, войска были заняты подавлением очередных мятежей. Графы стали покидать Форбарр-Султану, увозя в свои поместья семьи. Однако Юрий встретил Доно ласково, он сильно соскучился и как никогда нуждался в своем любовнике. Они долго сидели у камина, держась за руки, и Юрий горько жаловался на неудачные бесконечные войны с непокорными подданными. Он уговорил Доно переночевать во дворце, намекнув, что нынче ночью будет сделано важное дело, после чего все в их жизни пойдет по-другому.

Наутро с докладом явился командир императорских гвардейцев. Юрий ожидал, что Доно разделит с ним торжество, но на лице любовника отразился неприкрытый ужас, когда он услышал, что из семьи Форбарр осталось едва ли трое, может быть, четверо, причем в списке казненных звучали имена теток Юрия, его кузин, их малолетние дети. Практически все ближайшие родственники императора погибли этой ночью.

Весь день Доно просидел в своей комнате. К вечеру гвардеец передал ему приказ императора немедленно прибыть в его покои.

Юрий был пьян. Он с трудом встал, обнял Доно и заплакал.

- Ты же понимаешь меня? – Юрий усадил Доно на край кровати, не выпуская его руки из своей. – Ты поддерживаешь мое решение?

- Я тебя не могу осуждать, не буду ни за что. Но... зачем ты это сделал? – На этот раз от Доно остро и неприятно пахло страхом.

- Ты не поймешь, мой дорогой мальчик. Я приложил массу усилий, чтобы обрести свободу и силы. Но я чувствую, что все зря. Я потратил столько энергии, пролил реки крови, вывернул себя наизнанку и получил полную безоговорочную власть, но не нашел того, к чему стремился. Мне страшно. Ужасно страшно. И у меня совсем, полностью кончились силы. Я не пошевельну и пальцем, когда мои разъяренные враги придут за моей головой.

Доно не отшатнулся, не сбежал. Он только тихо заговорил:

- Юрий, милый… Я повторю еще раз, что ни единым словом не упрекну, буду с тобой, что бы ни случилось. Но мне кажется, ты забыл одну вещь. Она касается законов природы. Можно я скажу?

Юрий судорожно сглотнул, его заметно трясло.

- Сила равна энергии, приложенной к полезной работе. А у тебя, мой император, полезная работа получилась нулевая. Если мы умножим любое число на ноль - результат тоже будет нулевым. Ты не убьешь меня за такие слова? Это не я говорю, это математика так говорит. – Доно выглядел сокрушенным и беспомощным.

Юрий только криво усмехнулся:

- Да, я тоже помню арифметику. И физику. Действие всегда равно противодействию, да? Его не придется долго ожидать, я теперь это знаю точно. Они придут за мной, они все равно придут… И выжившие, и мертвецы.

@темы: командная игра, Юрий, Слэш, Фанфики

---

командная игра: голосование по джену

На первое задание - джен - обе команды, не сговариваясь, выложили переводы:

Красный отряд: "О, Айвен, он такой энергичный!"
Синий отряд: "Гнуть свою линию"

Что понравилось вам больше? По возможности оцениваем как удовольствие от текста, так и соответствие его командному девизу.

Вопрос: Я голосую за:

1. "О, Айвен, он такой энергичный!" (красные)		36	(52.17%)
2. "Гнуть свою линию" (синие)		33	(47.83%)
Всего:		69

@темы: командная игра, джен, Фанфики, Голосование

---

Синий отряд. Задание №1 - джен.

Название: "Гнуть свою линию" (Hold the Line) Автор: Dira Sudis Переводчик: Синий Отряд Девиз: "Позволь врагу сохранить лицо - но ничего, кроме лица" Джен, 4200 слов Персонажи: Эйрел, Корделия, граф Петр. Взято с archiveofourown.org/works/130951

Подкупленная няня, хитрость с малышкой Еленой (о том случае Ботари никогда не рассказывал в подробностях) и раскрывшаяся история с взятками и угрозами медикам перед тем, как Майлзу провели первую большую операцию на позвоночнике... Первые три раза Корделия бесилась, а Эйрел, напротив, держался спокойно. Отец всего лишь ищет слабые места, заверил он жену. Любую реальную опасность предотвратит Ботари. Еще линию обороны держат Софи, безукоризненно верная няня, ходившая за Грегором в младенчестве и не понаслышке знакомая с угрозами своим подопечным, и доктор Вааген — тот жизнерадостно предложил допросить весь свой персонал с фаст-пентой, едва узнал, что один из его людей общался с графом Форкосиганом. Граф поймет, что ему противостоят, и сдастся.

Каждый раз ярость Корделии иссякала, и она успокаивалась достаточно, чтобы снова доверить Майлза няне Софи под бдительным оком Ботари. Сам же Эйрел ночами после покушения не мог уснуть, кипя от бешенства. Он не смел позволить этому бешенству прорваться даже в гневных речах, не смел подпитывать его мыслями о мести. Он дожидался, пока Корделия заснет, а потом без сна лежал рядом с нею, глядя на картинку следящего монитора возле своей кровати – на экране Майлз мирно посапывал в своей колыбели - и ждал. Ждал, пока смертоносная ярость не уляжется настолько, чтобы он мог ее контролировать. И три раза подряд этого не происходило. Эйрелу пришлось проглотить свой гнев живьем, прибегнув к собственным же фальшивым заверениям: Майлз вполне в безопасности, а граф рано или поздно отступится.

Эйрел знал, что его отец сражался с цетагандийцами и победил, имея в запасе только голые скалы и собственное упрямство. Он не сдастся, пока считает, что у него есть малейший шанс преуспеть. А Эйрел не в состоянии будет защищать свою семью, Грегора, Барраяр, если поддастся порыву и обеспечит безопасность Майлза единственным путем, который представлялся ему достаточно надежным. Поэтому регент глотал гнев и ждал.

На четвертый раз в Корделии что-то надломилось. Ботари принес Майлза к ним в столовую и доложил, что только что перехватил генерала у колыбели. Тот уже вытащил специальную ортопедическую подушку из-под головы и спины младенца - что само по себе могло причинить Майлзу не меньше вреда, чем попытка удушения, будь она совершена. Ботари, по его словам, "удерживал генерала на расстоянии от лорда Майлза, пока тот не согласился уйти".

Корделия молча забрала Майлза у Ботари и ушла в спальню. Эйрел задержался лишь на минуту, чтобы похвалить оруженосца, и поспешил за женой.

Она вышагивала по комнате, прижав Майлза к плечу, и когда спиной поворачивалась она, то на Эйрела смотрел ребенок. Эйрел вдруг понял, что каждые две секунды меняет выражение лица. То он успокаивающе улыбался сыну, то с мрачным вниманием глядел на жену — своего рода проблесковый маяк.

- Я хочу выдвинуть обвинение в покушении на убийство, - заявила Корделия, внезапно обернувшись к Эйрелу, так что он едва успел сменить гримасу.

Она говорила тихо и отчаянно, каждой клеточкой своего тела подтверждая: да, она понимает, это крайнее средство.

Как долго она придерживала эту мысль про запас — уговаривая себя, что это последний резерв, на тот случай, когда других вариантов не останется? Возможно, так же долго, как сам Эйрел страшился необходимости объяснять ей, что из этого ничего не выйдет.

- Извини, Корделия. Даже если ты так поступишь, вердикт будет оправдательным. Зато с графом станет совершенно невозможно иметь дело.

Корделия ошеломленно уставилась на него и покачнулась, словно собираясь упасть. Но она моментально взяла себя в руки, крепче прижала к себе Майлза, и выговорила голосом, дрожащим от едва сдерживаемого чувства:

- Он пытался убить ребенка, посреди бела дня, в столице, в императорском дворце, прямо в наших комнатах - и как же может быть, чтобы...

Майлз испустил неопределенный звук, почти плач, говоривший "не знаю, нравится ли мне это, но если не нравится, через полминуты я разревусь по-настоящему" - и Корделия мгновенно смолкла. Она переложила ребенка себе на другое плечо и поцеловала в макушку. А затем ровным, сдержанным тоном спросила:

- Оправдательным. Так. И объясни мне, почему же?

Эйрел не тронулся со своего места у двери, глядя на Корделию с безопасного расстояния.

- Единственный свидетель - Ботари, а оруженосец не может давать показаний против своего сюзерена. По закону Ботари – его человек. Других улик у нас нет, и Майлз не пострадал. Даже если бы у нас на руках было более веское обвинение, дело бы слушалось в Совете Графов.

Корделия повернулась к нему спиной, но Эйрел все равно продолжал объяснять; Майлз глядел на него заинтересованными ясными глазами.

- Многие из графов оправдали бы его даже за убийство голыми руками на параде в честь императорского Дня Рождения. Просто потому, что он - генерал граф Форкосиган. - Майлз серьезно моргнул, усваивая эту новость, и Эйрел заставил себя проговорить оставшуюся часть своего объяснения, глядя в лицо сыну, рассказывая ему правду о своем мире: - И даже среди тех, кто не предан ему лично, значительное количество согласится на вердикт "смерть по естественным причинам младенца с явными физическими дефектами".

Корделия полуобернулась; теперь он видел ее профиль и не видел лица Майлза.

- Вот в какой мир ты привел своего сына.

"Вот в какую ловушку ты меня заманил".

Эйрел сдался, развел руками; он был не во состоянии подобрать слов, которые не прозвучали бы заранее обреченной на провал попыткой защититься. Корделия повернулась к нему спиной и снова принялась вышагивать. "Уходи", понял он.

Он вышел из спальни, распорядился отменить все свои дела на сегодня и вернулся, чтобы ждать. Корделия больше не заговаривала с ним, но Эйрел знал, что не прервет своей вахты. Это была просто длительная пауза на размышления в их ссоре, и он не собирался пропускать следующий этап. Какой бы он ни был.

Корделия накормила Майлза точно в обычное время, молчаливо проигнорировав еду, которую принесли в комнату для них с Эйрелом. Она преступила даже священное правило, по которому они с мужем, когда Эйрел был дома, меняли младенцу пеленки по очереди. Она не выпускала Майлза из рук ни на минуту, и Эйрел понимал, что ему не стоит встревать. Сейчас она свирепо кинулась бы на любого, кто встал бы между ней и ребенком, и он не был уверен, что ее агрессия ограничится одними словами.

Уже после полуночи, положив Майлза в кровать себе между колен, в безопасность, она наконец подняла глаза и безошибочно встретилась взглядом с Эйрелом. Первый раз за много часов, как она вообще заметила его присутствие.

- Я тут подумала, - начала она, и ее голос был ровен и спокоен, - я могу отвезти его лечиться на Колонию Бета. Уверена, что там он получит более качественную помощь. А к тому времени, как мы вернемся, он окрепнет настолько, что твой отец посмотрит на него по-новому.

Эйрел внезапно осознал, что не чувствует гнева. Это состояние бесстрастия длилось целый день; определенно, что-то изменилось и в нем самом, не только в жене. Он ответил только:

- Ты полагаешь, это совершенно необходимо?

Корделия снова вгляделась в Майлза, склонив голову. Несколько прядей, выбившихся из пучка на затылке, упали ей на щеку. Майлз, который никогда не спал, когда поблизости находились люди, с которыми можно пообщаться, немедленно ухватился за ее волосы. Корделия не попытался разжать его ручку, хотя даже с двух метров Эйрел видел, как сильно он тянет - хватка у младенца была настолько сильная, что однажды он таким образом ухитрился подтянуться.

- С моей стороны было бы безответственно не добиться для него самого лучшего лечения. Надо было увезти его, еще когда он был в репликаторе, тогда он гораздо легче перенес бы тяготы путешествия.

Со дня кесарева сечения прошел почти год; насколько Эйрел знал, за это время Корделия с Ваагеном проконсультировались с каждым инопланетным медицинским светилом, способным дать заключение по этому вопросу. Случай Майлза был уникальным и исключительно барраярским. Корделия уже говорила мужу раньше, что на Колонии Бета такого лечить не умеют. Эйрел не стал ей об этом напоминать: она и сама прекрасно знала.

- Я не могу... Эйрел, я просто не могу сидеть и ждать, пока кто-то убьет его! Не могу. Я с ума схожу.

Эйрел подошел к кровати и сел на пол рядом, снизу вверх глядя в лицо жене. Он протянул руку над ее коленом и погладил Майлза по груди. Тот дрыгнул своей вывернутой ножкой и замахал руками, не выпуская рыжих волос. У Корделии от боли выступили слезы, но она так и не вытащила пряди из его ручек. Эйрел принялся щекотать сына под подбородком, пока тот, смеясь и лопоча, не выпустил мамины волосы и не схватился за папин палец.

- То есть несколько лет, - произнес Эйрел тихо.

По барраярским законам такой отъезд означал бы, что она похитила его ребенка. Но Эйрел скорее согласился бы навсегда расстаться с Майлзом и оставить его на Колонии Бета, чем отстаивать против Корделии в суде свое право опеки. Сейчас и впредь.

Корделия заправила выбившиеся пряди за уши.

- Если, когда мы вернемся, он уже научится ходить и говорить... Если он будет в состоянии убежать от опасности или рассказать нам...

- Я стану для него незнакомцем, - заметил Эйрел, дергая пальцем, зажатым в ручонке Майлза. Малыш засмеялся.

Корделия ничего не ответила.

- Я не смогу поехать с тобою. Не думаю, что соображения безопасности позволят мне хотя бы посетить Колонию Бета с визитом, не говоря уж о том, чтобы жить там постоянно. Ботари поедет с тобой, если ты попросишь, но Елену он оставит здесь. Она тоже не будет знать своего отца, когда вы вернетесь.

- Барраяр пытается убить моего сына.

- Нет, - тихо возразил Эйрел. - Это пытался сделать мой отец. Следующей попытки не будет.

- Потому что Ботари ему помешал? Эйрел...

- Потому что отныне ему буду мешать я, - твердо заявил Эйрел, не сводя глаз с лица сына. Он похлопал его пальцем по губам, и Майлз принялся пускать пузыри, а потом захихикал при этих звуках. - Я наглядно покажу ему, что выиграть он не может. А если не сумею вдолбить в него эту мысль, значит, сделаю все необходимое, чтобы он уж точно никогда не приблизился ни к тебе, ни к Майлзу.

- А почему только сейчас? – перебила его Корделия. В первый раз за этот вечер он услышал в ее голосе эмоции. Эйрел не мог не испытать облегчения. Если она еще желает злиться на него, она пока не уедет. Если она желает злиться, значит, он оказался готов вовремя.

- Потому что до сегодняшнего дня единственное, что я мог придумать – это убить отца, а теперь я готов ему противостоять, - Эйрел произнес это спокойно, щекоча кончиком пальца раздвинутые в беззубой улыбке губы младенца.

*

Когда генерал граф Форкосиган вошел в комнату, Эйрел, и это было правильно, не поднялся. Во-первых, тот прибыл по императорскому вызову, и Эйрел встречал его в роли лорда Регента. А во-вторых, Грегор был на середине страницы, и, поднявшись, Эйрел прервал бы его чтение - а появление и уход других взрослых мальчику не мешали.

- ... и Форталия ответил "Да, мой сюзерен!" - Грегор наклонил иллюстрированную книгу, чтобы показать ее Майлзу, лежавшему на расстеленном между ним и Эйрелом одеяле. - Видишь Форталию? А меч?

Майлз радостно завопил и сделал весьма прицельную попытку ухватить ярко раскрашенную книгу. Но Грегор, который до миллиметра знал, куда тот способен дотянуться, проворно отвел книгу в сторону.

Эйрел посмотрел вверх. Его отец созерцал эту сцену особым взглядом, одновременно говорящим, что она срежиссирована грубо, что его раздражает присутствие детей, когда он намерен устроить выволочку Эйрелу, и что сентиментальная увлеченность детскими играми - как раз то, чего он ждал от своего слабого, бесконечно его разочаровавшего сына.

- Грегор, - негромко окликнул Эйрел.

Петр немедленно натянул на лицо маску дедовского благодушия – с таким выражением он ни разу не смотрел на Майлза с самого его первого рождения.

Грегор аккуратно и быстро отодвинулся от Майлза, положил книгу и вскочил на ноги.

- Добро пожаловать в мой дом, генерал граф Форкосиган. Пожалуйста, входите и садитесь, у нас сегодня неофициальный обед.

Эйрел улыбнулся, зная, что Грегор краем глаза заметит эту улыбку, хотя и не обернется. Слова легко слетели с языка Грегора - он привык обедать с графами и министрами. Эйрел устроил так, чтобы они по очереди получали приглашение на частный обед с императором: по двое-трое в неделю, так что пару раз в год с Грегором виделся каждый. Граф Форкосиган уже был на таком обеде полгода назад, но Эйрел туда не пошел, отправив вместо себя леди Элис в роли хозяйки. После она все пересказала ему все, что там было — полно, ясно и четко.

Генерал ответил как положено: "Благодарю вас, мой сюзерен" - и повернулся проводить Грегора к столу. Эйрел встал на колени и подхватил Майлза на руки прежде, чем тот успел возмутиться, почему это Грегор его бросает. Вслед за генералом и императором они прошли в столовую, и Эйрел устроил и пристегнул Майлза в специальном детском стульчике с такой привычной ловкостью, что придвинул этот стульчик к столу лишь секундой после того, как на свой стул забрался маленький император.

Несмотря на обещанную Грегором неофициальную обстановку, граф Форкосиган, и это было правильно, оставался стоять, пока не сел лорд регент. Это дало Эйрелу возможность увидеть, с каким лицом тот глядел через стол на Майлза. Мгновенное изумление на лице графа было доступно взгляду лишь опытного наблюдателя. Майлз, сидя за обеденным столом, когда его скрюченные ноги не были видны, и со спиной, которую наполовину выпрямила операция и которая, как и было обещано, начала естественно выправляться сама по себе, выглядел обычным малышом. Маленьким, конечно, зато он отлично держался и с любопытством разглядывал все вокруг.

Он пролепетал что-то генералу, энергично размахивая рукой, и Эйрел увидел, как на лицо отца опустилась маска стальной вежливости.

Грегор тут же перевел - как он это часто делал для Эйрела с Корделией (а также для Дру, Ботари, Ку или Саймона):

- Я думаю, лорд Майлз тоже хочет приветствовать вас, граф Форкосиган. Он ведь живет здесь вместе со мной и с лордом и леди Форкосиган, значит, это правильно

- Спасибо, - повторил граф, не обращаясь ни к кому конкретно.

В этот момент открылась дверь, и принесли обед. Подносы для взрослых доставили обычные дворцовые слуги, Дру несла обед Грегора, а Ботари - еду Майлза. На подносе для Майлза была специальная защелка, прикрепляющаяся к краю стола, чтобы не дать ребенку ни опрокинуть поднос на себя, ни вывалить все его содержимое за край - умения, которые он освоил в последний месяц. И все равно, едва Ботари поставил поднос в пределах досягаемости Майлза, он тут же для пробы потянул его к себе. Но Ботари оказался быстрей. Когда оруженосец - чья коричневая с серебром форма была так похожа на парадный мундир графа - вышел вместе с Дру и остальными, Майлз все еще продолжал дергать поднос, игнорируя аккуратно расставленную на нем еду.

- Лорд Майлз, - окликнул его Грегор самым твердым властным тоном, какой Эйрел когда-либо встречал у семилетки, хотя конкретно этот слышал со дня на день. Майлз моментально поднял глаза, сосредоточившись на Грегоре и только на нем. - Я желаю и требую, чтобы вы съели ваш обед.

Грегор взял овощную палочку со своей тарелки и откусил. Майлз послушно повторил то же и начал энергично жевать. Эйрел был бы ошеломлен, не проделывай Грегор этот маневр на его глазах регулярно; граф же смотрел на Майлза так, словно он увидел дрессированное цирковое животное.

Эйрел воздержался от замечания, что такая понятливость просто невероятна для ребенка, который – несмотря на дату рождения, указанную в его бумагах - сделал свой первый вздох всего семь месяцев назад. Кроме всего прочего, это слишком походило бы на похвальбу Элис своим Айвеном. Так что он принялся за собственный обед, многозначительно поглядев на императора. И Грегор, который обычно, принимая у себя одного из графов, не был вынужден отвлекаться на Майлза, вернулся к стандартному сценарию:

- Граф Форкосиган, как сейчас дела в вашем Округе?

Оставшаяся часть обеда прошла без происшествий. Эйрел занимался едой, тем самым подавая пример обоим детям, и воздерживался от каких-либо реплик. Не сейчас. Граф выглядел довольным тем, что взял беседу исключительно в свои руки, и рассказывал Грегору одну историю за другой. Грегор серьезно его слушал и доел свои овощи до конца.

Майлз, на опытный отцовский взгляд, пил и ел столько же, сколько всегда, а остальную еду в своей характерной экстравагантной манере распределил по подносу, своим рукам, волосам и переду рубашки – слава богу, непромокаемому. Он тоже то и дело вставлял в беседу свой лепет, едва выдавалась пауза. Грегор помогал переводить эти реплики, из которых можно было понять, что Майлз слушает рассказы графа с явным вниманием и живо связывает их с тем, что слышал на уроках у Грегора.

Наконец тарелка Грегора опустела, а Майлз перевернул свою чашку, знаменуя этой церемонией традиционное завершение обеда. Точно вовремя вернулись Дру и Ботари. Дру остановилась в нескольких шагах от стола, и Грегор вскочил на ноги. Тут же вместе с ним поднялись Эйрел и генерал. Ботари подошел к Майлзу и несколькими отработанными взмахами влажной салфетки вытер его начисто. Затем, одной рукой перехватив его ладошки, другой открепил поднос от стола и отодвинул его вместе с салфеткой подальше прежде, чем Майлз освободился.

Эйрел практически на автопилоте попрощался с Грегором; Грегор одарил вежливым "до свидания" графа и лорда регента, а Майлзу энергично помахал. Тот замахал в ответ, едва Ботари отпустил его руки. Ботари вышел вслед за Грегором с Дру, а Эйрел повернулся спиной к отцу, чтобы отстегнуть Майлза от его стульчика. Он устроил сына у себя на руках - именно так, как тот любил: спиной у себе и придерживая его под коленки, чтобы ребенок мог озираться вокруг со своего надежного наблюдательного поста.

Когда Эйрел вновь повернулся к отцу, Ботари уже вернулся и занял свой пост у двери. Граф переводил взгляд с сына на оруженосца и обратно, совершенно не впечатленный происходящим. На его лице застыло выражение ожидаемого смирения.

- Итак, - произнес граф, - что это должно означать?

Его уважения к регенту хватило ровно на то, чтобы не закончить эту фразу обращением "парень". Достаточно, чтобы показать намерение слушать внимательно.

Эйрел снова опустился на стул, уже с Майлзом на руках.

- Можете стоять, граф Форкосиган. До этого момента я не хотел говорить Голосом Императора в своих собственных интересах, но теперь вижу, что нет другого способа заставить вас слушать. Так что извещаю вас: я желаю и требую, чтобы вы выслушали все, то я скажу.

Генерал одарил его взглядом, в котором смешалось девять десятых раздражения и одна - злобного уважения. Нечестный трюк, но именно такими всегда славились люди генерала Форкосигана. Граф слегка кивнул, принимая поставленные Эйрелом условия.

- Могу ли я приказать своему оруженосцу покинуть комнату, милорд Регент?

- Он обеспечивает безопасность лорда Майлза, - ровно ответил Эйрел. - И не уйдет, пока вы здесь, ни по вашему приказу, ни по чьему-либо еще.

Эйрел почти слышал кислый комментарий, который проглотил отец. И все-таки тот смолчал, а Эйрел несказанное проигнорировал.

- Первое. Я хочу, чтобы вы уяснили для себя одну мысль, которую наверняка уже поняли и так. Я отнюдь не жду, чтобы вы устранили моего сына, тем самым дав мне возможность одновременно избавиться от искалеченного наследника и не выглядеть злодеем в глазах жены.

В глазах графа мелькнула легкая насмешка, но Эйрел забил гвоздь до отказа:

- Майлз - мой перворожденный сын, мой наследник по крови и выбору, и я всеми силами буду противостоять любым попыткам отнять его у меня.

Он опустил глаза на Майлза. Обычно тот после обеда дремал, а прошлой ночью еще и поздно уснул. Но, разумеется, если рядом оказывался кто-нибудь интересный, Майлз спать не желал, и сейчас он разглядывал деда внимательно и пристально. Когда Эйрел снова поднял глаза, генерал смотрел куда-то в стену поверх его плеча.

- Кое-что из диапазона моих сил вы могли наблюдать сегодня. Если сцена оказалась не до конца ясна, я разверну свою мысль. Император души не чает в своем сводном брате, и если тому будет причинен хоть какой-то вред, моим печальным долгом станет объяснить Его Величеству, что именно произошло и кто в этом повинен. Но речь идет не только об угрозах и возмездии. Эта кампания не может завершиться для вас победой. Ни при каких условиях. Разве что вы настолько ненавидите невинного ребенка, что готовы пожертвовать всем, чтобы его убить. Вам не выиграть, генерал.

Теперь отец таращился на него разъяренным взглядом человека, загнанного в угол. Форкосиганы никогда не принимали посторонних суждений о том, что они разбиты. Эйрел твердо встретил его взгляд и, не опуская глаз, пересадил Майлза с левой руки на правую.

- Во-первых, вам стоит знать, что у нас с Корделией больше не будет детей. Повторяю: больше детей у меня не будет. Случайное зачатие невозможно, а специальные меры мы с ней поклялись не предпринимать. У Майлза не будет брата-конкурента. У него не будет сестры, которую вы могли бы выдать замуж за мальчика Падмы или внука кого-нибудь из ваших старых приятелей, а затем назвать своим наследником носителя вашей крови. Устранив Майлза из рода Форкосиганов. тем самым вы прервете мою линию наследования. И вашу собственную.

Не имело смысла упоминать еще одну возможность: молодую графиню и младшего брата лорда Форкосигана, на полвека его моложе. Будь это реально, граф уже все бы сделал, и Эйрелу не было необходимости поднимать эту тему сейчас. Незачем добавлять оскорбления в процесс демонстрации оппоненту неодолимой силы.

- Кроме того, и вы должны это понимать, отныне я не стану праздно наблюдать или колебаться с применением любых доступных мне ответных мер. Теперь, едва у меня появятся какие-либо основания считать, что вы намерены причинить вред моему сыну - если я только обнаружу, что кто-то пытается пробраться к нему по вашему приказу или что вы сами оказались рядом с ним без дозволения - в тот же час вас императорским приказом назначат вице-королем Сергияра.

Теперь физиономия генерала окаменела. Майлз сидел на руках у Эйрела теплым, тихим грузом, прижимаясь к его груди, и дремал, убаюканный звуками отцовского голоса.

- Там вам придется править летающими медузами, шестиногами и парой сотен недовольных подданных, достаточно отчаянных, чтобы эмигрировать на новую планету. Ваш военный гарнизон будет целиком составлен из людей, совершивших нечто столь мерзкое, что лагерь "Вечная Мерзлота" для них стал бы слишком легким наказанием. И я буду следить за тем, чтобы вплоть до самой смерти вы ни под каким предлогом не получили дозволения оставить эту должность. Если вы доживете до совершеннолетия Грегора, то я, передавая ему власть, поставлю его в известность обо всех подробностях вашего назначения. Вы умрете под чужим небом, ни разу больше не ступив на землю своего Округа и не вдохнув ни глотка того воздуха, которым будем дышать я, моя жена и мой сын.

Кажется, он заметил мгновенный спазм боли на лице графа и испытал короткий всплеск злости за то, что ему понадобились сильнейшие угрозы, чтобы достучаться до отца. Странное чувство; до этой секунды он был совершенно спокоен. Эйрел задавил непрошеное чувство и продолжал следовать сценарию, который они с Корделией разработали прошлой ночью, когда она наконец уложила сына спать и потребовала от мужа устроить тактический совет. Он излагал свои аргументы таким спокойным голосом, что Майлз всего лишь поднял на него любопытствующий, но ни капли не испуганный взгляд:

- Если волею какого-либо несчастливого случая вы все же преуспеете, и вам удастся убить моего сына или навредить ему, знайте, что я не потружусь выдвигать против вас обвинения в Совете. Я убью вас своими собственными руками.

В этом случае ему еще придется побороться с Корделией за это право, и рассчитывать на выигрыш он сможет только, если не будет гнушаться грязных уловок. За убийство мужа, отца или свекра женщина подлежит казни. А если ее муж убьет собственного отца, она не несет ответственности, даже зная об этом заранее. Обвинение ее не коснется.

Конечно, она никогда его не простит, если он отнимет у нее месть, но это неважно. Важнее, что она никогда не простит его за то, что станется с Майлзом.

- И, умирая, вам придется осознавать одно: что бы ни случилось с императором и с Барраяром после того, как лорд регент пошел на отцеубийство, всему виною вы. Я держу в заложниках три планеты, чтобы заставить вас вести себя хорошо, потому что я поклялся сделать все, что в моих силах, и ни граном меньше. Вы развязали войну против человека, который отнял у вас первородного сына. Я тоже Форкосиган, отец. И не могу сделать меньшего.

Несколько ударов сердца генерал оставался совершенно неподвижен, а его лицо - непроницаемо. Потом он опустил взгляд, посмотрел прямо на Майлза и ровно произнес:

- Тогда чего вы желаете от меня? Моего слова не причинять ему вреда, равно как и не подстрекать и не позволять это кому-то другому?

Потребовать у генерала слово Форкосигана было бы оскорбительно – почти так же, как с его стороны было предложить это. Сам факт, что Майлз носит его фамилию, обязывал его много больше, чем к простой терпимости.

- Никаких крайностей, - ответил Эйрел. - Протяните руку.

Этот обряд они с Корделией даже не попытались включить в церемонию наречения имени полгода назад. И хотя его отсутствие вызывало пересуды, но публичный отказ графа дал бы куда больше пищи для сплетен.

Едва граф вытянул руку, пальцы Эйрела сомкнулись у него на запястье, поверх манжеты кителя, не касаясь кожи. Граф воспринял это как вызов. Он попытался было дернуться к Майлзу, но Эйрел остановил его руку в самом начале движения, стиснув так крепко, что чуть не сломал.

- Клятва не связывает, если она дана под принуждением, - заметил граф, стараясь не выдавать голосом боли. - И у нас не хватает законных свидетелей.

Ботари, молчаливо стоявший у двери, был графским оруженосцем и, разумеется, свидетельствовать не мог.

Эйрел мрачно обнажил зубы и не ослабил хватки.

- Не знаю, из каких моих нынешних поступков или слов вы вывели, что меня волнует законность. Вы не возложите руки на моего сына, если моей руки не будет на вас. Произнесите то, что положено, или осмельтесь сказать "нет" и повернуться ко мне спиной. Вам выбирать.

Граф тоже оскалился, но его следующее движение к Майлзу было медленным и плавным, и Эйрел позволил ему положить ладонь на макушку ребенка. Насколько Эйрел знал, сейчас его отец первый раз в жизни касался своего внука - со смертоносными намерениями или без оных.

- Это Майлз Нейсмит Форкосиган, - произнес граф торжественным, подобающим случаю голосом, пусть к этой клятве его и принуждали. - Первородный и истинно рожденный сын моего единственного живущего сына и наследника.

Майлз, не дожидаясь, пока дед договорит, уже сомкнул кулачки на серебряном плетеном шнуре по краю его рукава. Едва граф замолчал, малыш ответил ему собственным довольным лепетанием.

Эйрел улыбнулся своему сыну и крепко прижал его к себе.

@темы: переводы, Буджолд, Эйрел, Корделия, Петер, командная игра, джен

---

Красный отряд. Задание №1 - джен.

Общее название: "О, Айвен, он такой энергичный!" Переводчик: Красный Отряд Девиз: "Энергия, приложенная к работе" Персонаж: Айвен Джен

Название: "Огни ночного Лондона"
Автор: james
Объем: 2000 слов
Оригинал взят с archiveofourown.org/works/109265

*
Отличительная черта должности второго помощника военного атташе на Земле – скука. Айвен в свое время провел много часов, сидя на попе ровно и делая как можно меньше движений. В этом случае всегда надо было быть там, где ни матушка, ни кузен Майлз не могли его видеть, потому что у них обоих при виде бездельничающего Айвена просыпался один и тот же рефлекс. Правда, сам Айвен никак не мог решить, что хуже: матушкины задания или майлзовы планы.

Но здесь, на Земле, в несчетном количестве световых лет от Барраяра, Айвен мог расслабиться и гонять балду сколько влезет. Надо было только постараться не угодить в любимчики к капитану. Но это было не сложно,пока Айвен просто выполнял данную ему работу: скармливал диски с информацией компьютеру, очаровывал молодых женщин на вечеринках посольства и докладывал о тех разговорах, которые начальство находило достойными внимания.

Ни одно из этих заданий не требовало больших усилий со стороны Айвена. Он привык к праздникам, на которых нужно быть очаровательным и остроумным всю ночь напролет, с двенадцати лет, и уже давно научился приходить на работу на следующий день без похмелья. Да и вообще, чтобы скармливать диски компьютеру, даже не надо быть в сознании: никто не ждал, что Форпатил будет их читать. Засовывать диски один за другим в дисковод – с этим бы и обезьяна справилась. Айвен знал, что именно так его в посольстве и называют сплетники: нашей новой штатной обезьянкой. И всё это означало, что большую часть дня Айвену было скучно.

Ему это нравилось. С того дня, когда Айвен впервые ступил на поверхность Земли («ступил» он на пластацемент, но мысль понятна), прошло немало времени, но его не попытались убить или арестовать. Никто не угрожал упрятать его за решетку или рассказать о том, что он натворил, матушке, дяде или императору. Никто не пытался втравить его в предприятие, грозящее смертью, арестом или выговором. Никто не смотрел на него горящими глазами и не спрашивал: «Что такого плохого может случиться?».

Айвену все ещё снились ночные кошмары о кузене Майлзе, появляющемся на его пороге и втягивающем Айвена в очередную невозможно гениальную эскападу. Но здесь, на безопасной Земле, самое страшное, с чем приходилось сталкиваться, – недовольство вышестоящего офицера в те дни, когда Форпатил не слышал будильник, и его приходилось вызывать на работу прямо из постели какой-нибудь очаровательной дамы.

Айвен не решился сказать капитану Галени, что его испепеляющий взгляд не идет ни в какое сравнение с взглядом «умри всё живое» леди Элис Форпатил. Не стоило провоцировать человека на что-то более существенное, чем легкое недовольство и угрозы добавить бумажной работы к его обычным обязанностям. Нет, Айвен был намерен насладиться каждой секундой своей скучной жизни. Он хотел выжать каждую каплю из дней, когда на него никто не кричал, по нему никто не стрелял и никто не вздыхал у него над ухом этим особым тоном. Каждую ночь Айвен засыпал с улыбкой на лице и чувствовал, как расслабляются мышцы на шее (хотя днем он даже не обращал внимания на то, что они напряжены). И не важно, спал ли он в собственной узкой койке в посольстве или на чужой громадной кровати с шёлковыми простынями, толстым пуховым одеялом и реагирующем на давление матрасом.

Проблема со скукой состояла в том, что о её поддержании нужно было заботиться. Айвену приходилось беречься от дополнительной работы; он прикладывал много усилий, чтобы скармливание компьютеру дисков с информацией занимало значительную часть дня. Он добился этой цели, загружая диски медленнее и читая их содержимое. Большая часть данных была отупляюще бессодержательной, но Айвен обнаружил, что видит связь между сельскохозяйственными циклами планеты и сезонами наплыва туристов. Корабли с Беты чаще всего прибывали лондонской осенью – вне зависимости от того, в какую часть планеты они направлялись, – а улетали весной. Редкий бетанский туристический корабль задерживался здесь больше шести месяцев. Как эта информация связана с интересами Барраяра – уже не его, Айвена, головная боль.

Время от времени появлялись забавные данные, и Айвен заключал сам с собой пари: запиликает ли компьютер, привлекая его внимание. Через шесть недель после появления в посольстве он выигрывал девять ставок из десяти. Найденные забавности не имели никакого смысла ни для кого, кроме людей из отдела маркетинга, туризма или налогообложения. Которые, конечно, не нуждались в том, чтобы Айвен учил их работать.

Настоящая проблема со скукой состояла в том, что Айвен – Форпатил, родственник Форкосиганам, а значит, вселенная некоторое время будет его игнорировать, а потом найдет и щелкнет по носу.

Всё началось с нескольких имен, постоянно появлявшихся в списке однодневных перелётов. «Веселый Роджер», дешёвый туристический шаттл, летавший по маршруту Лондон-Ямайка, обычно не привлекал внимания посольских работников. Но Айвен заметил, что фамилия «Табор» появляется в списке пассажиров два раза в неделю и – Айвен поднял архивы и перепроверил – всё время с одним и тем же компаньоном, леди Изабеллой Винтерс из рода Винтерсов из Кентербери.

Либо гем-лейтенант Табор из цетагандийского посольства ухаживает за молодой дамой из Лондона, либо он что-то задумал.

Айвен был готов поставить деньги на вариант «что-то задумал», поэтому продолжил изучать данные. Следить за передвижениями Табора было сложно, конечно, поскольку его собственное начальство присматривалось к любому, кто интересовался деятельностью работников посольства. Айвена бросало в дрожь при мысли, что он напортачит и цеты заметят его слежку, – даже при условии, что Табор и правда всего лишь ходил на свидания с этой женщиной. Узнать о передвижениях молодой дамы было проще: сначала почитать какое-то время светскую хронику, а потом посетить публичную библиотеку, где воспользоваться комконсолью, не требующей идентификационной карты. Айвен аккуратно сделал несколько запросов, лишь косвенно связанных с его задачей: какие чаи и вина можно купить в подарок матушке, в каких магазинах можно найти модели военных кораблей для дяди.

Одна из виноделен, выплывших в ходе поиска, конечно, принадлежала семейству Винтерсов, а сувенирный магазин находился напротив чайной, в которую часто заглядывала та самая дама с подругами. На основе имеющихся данных Айвен сделал вывод, что леди Винтерс, очевидно, считала, что цет за ней ухаживает, хотя, насколько Айвен понял, у неё было не менее трех воздыхателей. «На гем-лейтенанта Табора свалилось трудное задание», – самодовольно подумал Айвен. Судя по экономическому разделу и по колонкам светской хроники и сплетен, остальные ухажеры леди Винтерс были куда интереснее: выше социальный статус и семейный доход, и в области классической мужской красоты они, на взгляд Айвена, находились в более выигрышной позиции.

Может, Табор гнет линию экзотического инопланетника. Айвен на собственном опыте знал, что это хорошо работает, когда надо завязать разговор.

Исчерпав самый легкий источник сбора информации, Айвен решил, что следующий этап – посещение посольства Вервана, чтобы у всех на виду поговорить с секретарем посольства, Женевьев Ларсон. Айвен два раза приглашал её на ужин, первый раз по рекомендации барраярского посла о «налаживании контактов», второй раз – потому что она легко приспосабливалась, весело смеялась и однозначно дала понять, что её на Верване кое-кто ждет, поэтому все отношения на Земле временны.

Он постарался сделать свой приход максимально случайным: был тут рядом по делам, не хочешь пообедать? Она улыбнулась, рассмеялась, отключила свою консоль, взяла его за руку и позволила увести из здания.

Потом Женевьев узнала много нового об экспорте и импорте на Барраяре – дома вся эта информация доступна в любой школе, так что с точки зрения рассекречивания закрытых данных Айвен был чист. Но он, конечно, решил пересказать в отчете весь монолог на случай, если кто-нибудь захочет узнать, какую информацию ищет верванская разведка.

Со своей стороны Айвен узнал, что леди Винтерс – вторая дочь довольно богатого бизнесмена, у неё есть женатый старший брат и младшая сестра, которая, по слухам, и унаследует компанию, потому что у неё есть здравый смысл и деловая хватка. Изабелла была из тех девушек, которые любят вечеринки и внимание молодых людей, и предпочитала импортные голубые марья и классические земные бриллианты.

Женевьев предложила представить их друг другу на ближайшей посольской вечеринке, изумленно улыбаясь заинтересованности Айвена. Тот ухмыльнулся и принял предложение. Даже если Табор ухаживает за леди Винтерс всерьез, еще один соперник погоды не сделает.

Но оставался вопрос, что задумал Табор, если он действительно что-то задумал. Следующий шаг тоже должен быть очень аккуратным. Что оставляло Айвену только один выбор.

Он пойдет на свидание.

* * *

Лейтенант Манетас наклонился вперед, уперся локтями в стол и потер лоб. Этот жест Айвен видел довольно часто, но обычно во время разговоров разного начальства с кузеном Майлзом. Манетас был главным шпионом в штабе Галени, и он только что закончил читать первичный отчет Айвена.

– То есть, ты говоришь, что цеты собираются создать частный космический флот? – переспросил он, хмурясь как от головной боли и не глядя на Айвена.

– Ну, это одна из возможностей, – признал Айвен. – Я лишь указываю, что они могут это сделать, – пояснил он.

– Потому что гем-лейтенант Табор, один из младших офицеров довольно скромного цетагандийского посольства, встречается с местной девушкой.

Айвен понимал, как это звучит, но кивнул. Он продолжал стоять по стойке «смирно» в безукоризненно вычищенной форме. Частично потому, что хотел, чтобы его приняли всерьез, частично потому, что хотел поскорее убраться из этого кабинета и пойти обедать с Тресой. Она глаз не могла отвести от мужчин в форме, и на этой неделе ей приглянулся Айвен.

Манетас посмотрел на него и прищурился. Он отстукивал ритм на диске с отчетом, где Айвен указал всё, что сделал, увидел и услышал, подводя свое начальство к очевидному заключению, но, разумеется, не озвучивая его. Только факты и записи. Но когда Манетас спросил, зачем вообще он должен тратить время на этот отчет, Айвена рассказал ему все максимально кратко.

– Частный космический флот?

Айвен пожал плечами.

Манетас вздохнул.

– Лучше бы тебе иметь хорошее объяснение всей этой мути, Форпатил, – сказал он в конце концов, и Айвен понял: ему дали зеленый свет.

– Гем-лейтенант Табор ухаживает за леди Изабеллой Винтерс, – начал он. Манетас нетерпеливо кивнул. – Они летают на Ямайку два раза в неделю, где помимо всего прочего – я не сомневаюсь, что это прочее есть, – навещают лучшую подругу леди Винтерс, Шарлотту Реймкин. Которая является единственной дочерью и наследницей «Судоверфей Реймкина» и к чьему мнению прислушивается мать, когда надо выбрать следующего клиента.

– То есть, ты думаешь, что Табор старается пролезть в начало этого списка? – нахмурился Манетас. – Не похоже, что Цетаганде нужен тайный флот, лейтенант. Все и так знают, что у них полно кораблей.

Айвен старательно не упоминал барраярский частный космический флот, потому что не сомневался – у Манетаса нет доступа к этой информации. Иногда Айвен желал тоже ничего не знать об этом деле. И хотя он не имел представления, знают ли цеты о существовании частного флота Барраяра, прецедент был налицо, пусть из присутствующих в этой комнате о нем и знал только Айвен.

Вместо этого он сказал:

– Это единственный мотив, объясняющий его ухаживания за молодой женщиной и частые визиты к мисс Реймкин. Эми говорит, они встречаются с ней каждый раз, когда прилетают на Ямайку.

– Эми? – Манетас пристально посмотрел на него.

– Журналист светской хроники, с которой я ходил ужинать, – объяснил Айвен. Ужин, танцы, завтрак на следующее утро. Он собрал всю нужную информацию, а также дюжину фактов о каких-то звездочках местного масштаба и дальних родственниках местной знати, о которых никогда не слышал.

– Ясно. А почему, собственно говоря, это его единственный мотив? Мы предполагаем, что ему не интересна эта женщина?

– Конечно, всё возможно, – пожал плечами Айвен. – Но... это будет первый раз с момента его прибытия на Землю пять лет назад, когда он продемонстрировал интерес к женщине.

Манетас моргнул. Айвен остекленело смотрел вперед. Манетас глянул на диск в руке с интересом. Потом посмотрел на Айвена.

– И... заметь, я не задаю этот вопрос, но есть ли причина считать твоё умозаключение истиной?

Айвен сдержал вздох.

– Эми, – сказал он вместо объяснения. Она обрадовалась интересу Айвена и с энтузиазмом называла имена и клубы, в которых видела Табора за последние несколько лет. Она никогда не публиковала эти слухи исключительно потому, что младший офицер посольства очень далекой империи не представлял интереса для её читателей. Айвен приложил много усилий, чтобы отвлечь её внимание от своих вопросов о Таборе, что едва не привело к необходимости пропустить завтрак по дороге в посольство.

Тем временем Манетас заинтересованно разглядывал отчет Айвена.

– Ясно, – сказал он и коротко махнул рукой. – Я попрошу кого-нибудь разобраться с этим.

Айвен кивнул и козырнул. Действительно ли кто-нибудь займется этим вопросом – и найдет ли что-нибудь – уже не в компетенции Айвена. Если цеты и правда хотели создать тайный флот, то барраярские шпионы схватят их за руку. А Айвен, возможно, не получит в качестве признания ничего кроме записи «нареканий нет» в личное дело – но это его полностью устраивает.

Просто дело в том, что, возможно, Цетаганда знала о Майлзе и дендарийцах и пыталась дотянуться до него таким хитрым способом. Если Барраяр может сунуть палку, даже маленькую, им в колеса... Майлз, в конце концов, ему кузен, и иногда за гиперактивным засранцем надо присматривать.

Ровно настолько, чтобы Майлз не понял, что Айвен за ним приглядывает.


Название: "Созданный для этой работы"
Автор: Gwynne
Объем: 500 слов
Оригинал взят с archiveofourown.org/works/153447

*
Сергей Фортакис обозрел полупустой бар.

Да. Вон, на том конце. Отлично. Высокий, хорошо сложенный. Темные вьющиеся волосы. Загорелая кожа. Большие темные невинные глаза.

Невинность – это именно то, что нужно. Всё пройдет гладко.

Фортакис пристроился на соседний стул и радостно улыбнулся:

– Лорд Айвен? Это ведь вы, да? Лорд Айвен Форпатил? Мы встречались на празднике летнего солнцестояния.

«Объект», казалось, на секунду смутился, потом мило улыбнулся:

– Конечно, прекрасно помню.

И это восхитительно, потому что раньше они ни разу не пересекались. Данные оказались верны, этот идиот подходит как никто.

– Мы тогда отлично поговорили. О твоем кузене, императоре. Должно быть, сложно находиться так близко к трону, – сказал Сергей, незаметно переходя на «ты».

– Ну, не настолько близко, на самом деле. Он был на другом конце комнаты...

– Давай я куплю ещё выпить.

Это будет долгий вечер. К счастью, здоровяк будет говорить или хотя бы слушать, пока не иссякнет алкоголь. Пришла пора посеять семена.

– Это, наверное, кажется нечестным, что случайность возвела на трон его, а тебя…

– Не случайность, мои родители планировали меня завести.

Сергей и подумать не мог, что кто-то будет «планировать» такого идиота. Он, должно быть, был очень неприятным сюрпризом для родителей.

– Полагаю, у тебя было много времени, чтобы понаблюдать, как он выполняет свою работу. В смысле, Император. Ты, наверное, знаешь достаточно, чтобы самостоятельно с ней справиться.

– Я знаю достаточно, чтобы вообще не хотеть её выполнять.

– Да, конечно. Даже сама мысль об этом является преступлением. Но… как человек, стоящий близко к трону, ты – я уверен – задавался вопросом, что бы ты сделал, если бы вся эта власть попала к тебе в руки. То есть, если бы произошел какой-нибудь несчастный случай – не приведи господи.

– Я знаю, что бы я сделал. Спрятался бы под кроватью. Вся эта власть может обойти меня стороной и перейти следующему наследнику.

– Тебе, конечно, нужны будут люди, которые тебе помогут. Хорошие друзья и советчики.

Этот идиот совершенно не восприимчив к намёкам. Обычно Сергей начинал издалека, наводя на нужные мысли, и развивал эти идеи в течение нескольких недель, месяцев или даже лет. Но этого дурака надо стукнуть кузнечным молотом по голове, чтобы произвести хоть какое-нибудь впечатление. С другой стороны, объект настолько доверчив, что через неделю или около того Сергей станет его лучшим другом. Его лучшим другом, готовым всегда помочь. Они смогут начать реализовывать свои планы гораздо раньше, чем он опасался.

– Нельзя иметь слишком много друзей.

Уровень алкоголя в бокале стремительно уменьшался. Сергей заказал ещё бутылку.

– На охоту? Обожаю охоту. Давай охотиться за следующей бутылкой.

Через час намеков и вина Сергей загрузил милорда в кэб и отправил домой с уверениями в вечной дружбе. Миссия завершена успешно. Контакт состоялся.

В кэбе Айвен застонал, полез в карман за антипохмельными таблетками и начал наговаривать информацию на наручный комм. Тот самый, данные с которого идут напрямую в СБ.

Второй раз за месяц. Должно быть, начался сезон государственных измен. Он вздохнул и задумался, почему все желающие сместить Грегора и сделать Айвена императором всегда покупают такое дешевое вино. Возможно, серьезность заговора можно оценить по качеству используемой выпивки.

Он все ещё размышлял над этой теорией, когда заснул в кэбе. Тяжелая это работа, быть наживкой для изменников.

@темы: переводы, Буджолд, Айвен, командная игра, джен

---

баннеры

Нашу грядущую командную игру (а она начнется сегодня в полночь) можно и нужно прорекламировать у себя.
Баннеры ((с) Tuully) на выбор:


или

или
просто поставить ссылочку на тему "Командная игра"

@темы: командная игра

---

осталось ПЯТЬ дней

1 июня начинается ИГРА!

-> -> -> -> -> ->

-> -> -> -> ->

Собирала комикс tuully

Командная игра во славу нашего фэндома. Синие против красных. Кто победит? Следите за развитием событий.

@темы: командная игра, Рисунки, Фанфики

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

еще драбблы

Название: Штрихи к портрету
Автор: Натали aka  Poltavka
Рейтинг: G.
Персонажи/Пейринг: Эйрел/Корделия
Время действия: «Осколки чести» и «Память»
Саммари: просто парочка драбблов



***
В темноте она излучает собственный свет, живое дыхание разгоняет шепот мертвых.
Эйрел возвращается к сводкам, борясь с искушением снова посмотреть на Корделию и одновременно опасаясь разбудить ее чересчур пристальным взглядом. Что бы ему сейчас понадобилось для портрета? Не графит и не уголь, нет, нет. Взять серебряный карандаш, обозначить линию скул и шеи, сочно прочертить сангиной завиток над ухом…
Ее присутствие заново дарит реальности яркие краски и смысл, делает вещи ясней и четче. Может быть, впервые Форкосигану посчастливилось встретить человека, который меняет всё вокруг к лучшему, а не наоборот. И теперь ему страстно хочется верить, что однажды они окажутся на одной стороне.

***
Очередная попытка вплести розу в узел прически заканчивается неудачей.
– Дай-ка. Сам сломал, сам и починю.
Его руки нежно водворяют цветок на место, и скользят ниже, обвивая талию.
– Это было слишком долго, – приглушенным шепотом жалуется Эйрел. – Элис так резко тебя выдернула, что из меня повсюду нитки торчат.
Корделия оборачивается и в свою очередь крепко обнимает мужа, соединяя порванные разлукой незримые чувствительные волоконца. От движения роза все-таки падает, украсив плечо графа белым эполетом. Корделия подбирает непокорный бутон и прикрепляет к парадному мундиру.
– Раз она хочет быть с тобой, кто я такая, чтобы мешать?

1.10.2010 г.

Название: Happy birthday to you
Автор: Натали aka  Poltavka
Рейтинг: G.
Персонажи: Майлз, Айвен.
Время действия: post-"Дипломатический иммунитет" плюс отрывки из обещанного романа про Айвена, до "Криоожога".
Саммари: хочу поскорее Айвена, что тут еще сказать

– С Днем рождения!
Айвен обошел вокруг подарка, стараясь держаться как можно дальше.
– Оно выглядит как сопли, – обвинительно заметил он, тыкая пальцем по направлению к плавающим в подкрашенной жидкости тягучим каплям.
Майлз предпринял безуспешную попытку выглядеть оскорбленным. Одарить тошнотворным сувениром Грегора он так и не рискнул, Марк (на его счастье) был слишком далеко, поэтому «настоящую лампу XX века» заполучил ближайший не успевший вовремя увернуться родственник.
– Ты просто варвар и не ценишь антиквариат.
– Я ценю вещи, в которые не сморкался целый полк джексонианских уродцев.
– Посмотри на это с другой стороны: теперь ты заполучил возможность отыграться на моих именинах и выбрать в качестве презента нечто невероятно омерзительное.
Лицо Айвена прояснилось.
– Отличная мысль, братец-аудитор!

***
– Вы уверены, что хотите именно эту вазу? Если угодно, у меня тут есть Тиффани и даже Лалик… не такая уж плохая подделка, смею вас заверить.
Айвен отмахнулся от комаррского продавца, с восторгом разглядывая каждое кричащее пятнышко на фарфоровой поверхности. Как там выразился Майлз, невероятно омерзительное?
– Я абсолютно уверен. На самом деле, нет ни единой вещи во Вселенной, в которой я был бы уверен больше.

26.04.2011 г.

Название: After life
Автор: Натали aka  Poltavka
Рейтинг: G.
Персонажи: Корделия, Грегор.
Время действия: post-«Криоожог»
Саммари: Я прекрасно знаю, что оно ОСС и «Корделия бы никогда». Собственно, даже и постить-то его не собиралась, потому что это просто личный слив ангста от «Криоожога». Однако, с другой стороны, сразу же после «Осколков чести» нечто во мне утвердилось в закономерности подобного исхода, и эта убежденность не меняется, сколько резонов к обратному не приводи.

Она больше не могла игнорировать факты. Это не было депрессией; всего лишь естественной агонией смертельно раненого. И она не сдалась – просто, как положено капитану, выработала план действий с учетом новых сведений. Хотя, новых ли?
«Ты знала, на что идешь. Ты знала еще сорок лет назад – с первым прикосновением, с первым поцелуем. Стоя в круге, знала, что назначаешь себе граничный срок, что никакие медицинские чудеса тут не помогут». Даже вице-королевские обязанности, даже мысли о семье.
«Я сдержала свою клятву. Поймут ли они, если кто-то исполнит её для меня?»

***
– Я могу попросить тебя кое о чем?
– Разумеется, все, что пожелаешь.
– Замечательно. Тогда я прошу убить меня.

Бежевый с серебром рукав взметнулся, перечеркивая саму возможность отказа.
– Не смотри так испуганно. У тебя масса профессионалов на службе, верно? Несчастный случай, авария… что-то в подобном роде. Только наверняка – дабы ни у кого из моих мальчиков не возникло фантазий на тему воскрешения.
Грегор вскочил с кресла, покружил по комнате, снова сел. Шок от услышанного не проходил.
– Ты хочешь…
– Знаю, знаю, читерство, – Корделия смущенно развела руками. – Надеюсь, Господь меня простит, раз уж «умерли в один день» на физическом уровне не работает.
Ее улыбка стала еще застенчивей.
– Кажется, в историях о заморивших себя голодом жёнах есть еще что-то, кроме глупых штук вроде репутации или политических манифестов.
Грегор прочистил горло:
– Хм, я... я, да, понятно. Но отчего бы сперва не попробовать помощь специалиста? Возможно, перемены в жизни…
– Не испытывай на мне мои же методы, дорогой. Я едва в силах дышать, о какой жизни идет речь? Мой свёкор пристрелил бы лошадь, которая настолько безнадежна.
Он попробовал зайти с другой стороны.
– Корделия, ты всегда казалась мне…
– Рассудительной? Посмотри на Майлза теперь, с графским титулом за плечами. О, ему приходится быть рассудительным до тошноты, вместо того, чтобы, как обычно, бросаться напрямик без правил и барьеров. А я свой барьер более удерживать не могу.
Корделия наклонилась и холодными пальцами стиснула ладонь императора.
– Грегор, я присягнула в верности, когда тебе было четыре года, и никогда ни о чем не просила. Пожалуйста, освободи меня от служения, сынок.

21.04.2011 г.

@темы: драбблы, Эйрел, Майлз, Грегор, Айвен, Корделия, джен, Фанфики

---

новый перевод: "Дисциплинарные проблемы"

Название: "Дисциплинарные проблемы"
Анонимно
Написано на кинкфест по заявке "Галени/Айвен, ролевая игра: СБшник допрашивает пьяного фор-лорда"
слэш, PG
Взято с multikinkmemes.dreamwidth.org/2231.html?thread=...

***

Дув потерял фор-лорда. Лейтенант Форпатрил успел пробыть на Земле всего одиннадцать часов. Он был ознакомлен со своими обязанностями в посольстве, представлен всем его обитателям и устроен на жительство, после чего отправился знакомиться с Лондоном. Дув не нашел в этом ничего такого, в конце концов, он сам по прибытии сделал ровно то же. Но наступило уже четыре часа дня по местному времени, а Форпатрил так и не вернулся, и его комм не отвечал, и тут Дув начал беспокоиться. Считается, что Лондон - место безопасное и цивилизованное, особенно по сравнению с Форбарр-Султаной - которая по всей галактике славилась своей смертельно опасной ночной жизнью - но и здесь не исключена была возможность попасть в неприятности, особенно если город тебе незнаком.

- Ничего? - поинтересовался он у сержанта Росса.

- Нет, сэр. У столичной полиция никаких сведений нет. И он взял с собой некоторую сумму наличными, как что по кредитке мы его отследить тоже не можем.

- Вызовите его еще раз, - распорядился Дув, хотя они это сделать уже четырежды; раз Форпатрил не ответил на предыдущие вызовы, высока вероятность, что и этиот останется без ответа.

Они замолчали. Росс попытался дозвониться в очередной раз. Дув потер лоб. Это был не театральный жест - у него от боли голова уже начала раскалываться.

- Здесь был случай, когда из эскобарского посольства пропал человек. Лет десять назад это было, - попытался поддержать разговор Росс. - Никаких следов его так и не нашли. Просто в один прекрасный вечер он вышел из здания и исчез. Явно же...

- Мне это не интересно знать, сержант, - огрызнулся Дув. Одна мысль о том, какие будут последствия, если из-под его наблюдения исчезнет с концами фор-лорд, не радовала. Одиннадцать чертовых часов, и этому аристократишке их хватило, чтобы поломать ему жизнь…

Тут за дверью кабинета раздался какой-то шум, и Росс высунул голову посмотреть.

- О! Его привели, сэр.

- Лейтенант Форпатрил, в мой кабинет, быстро! - рявкнул Дув.

- Э-э... - начал Росс.

Форпатрила завели в кабинет двое солдат СБ, поддерживая его с обеих сторон. Дув смерил лейтенанта взглядом с ног до головы. Похоже, тот не ранен, а в стельку пьян.

- Вы не отвечали на вызов комма, - процедил Дув наконец. Не было никакого смысла орать на него сейчас, но Дуву определенно надо было выпустить пар. - Или вы считаете, его выдали вам затем, чтобы вам удобнее было слушать музыку на отдыхе, лейтенант?

- Я всегда отвечаю на звонок, - тупо возразил Форпатрил. - В-всегда. Мне один раз за это т-так влетело... Всегда отвечаю. - Он порылся по карманам, и на его физиономии проступило почти комическое разочарование. - Потерял?

Черт.

- Вы потеряли свой комм? - потребовал ответа Дув. - Вы хоть представляете, что это будет за нарушение систем безопасности... так, проверьте еще раз.

Форпатрил снова полез в карманы, так медленно и неуклюже, что Дув вполголоса зарычал и обыскал его сам. Никакого комма в карманах не оказалось. Он толкнул Форпатрила в кресло.

- Росс! Прорыв барьера безопасности, уровень три. Немедленно отмените все права доступа для комма Форпатрила и заблокируйте его.

Росс поспешил прочь, а Дув свирепо уставился на Форпатрила:

- Отвечайте. Где вы видели свой комм в последний раз? Куда, по вашему мнению, он мог деться? Вас ограбили? Обчистили ваши карманы? - При повторном обыске в карманах лейтенанта снова обнаружился только бумажник.

Форпатрил заморгал, запустил руку в волосы; как ни странно, причесанная пятерней, его шевелюру приобрела вид привлекательно взъерошенной, а не спутанной.

- Без понятия, - пробормотал он. - Если вам предложат попробовать местный виски, сэр, не соглашайтесь. Убийственная штука.

- Да плевать мне на местное виски! - вспылил Дув. Он сделал паузу. - Кто предложил вам выпить?

- Не помню… хорошенькая девушка, наверное.

- А где вы в этот момент находились? - Форпатрил уставился в пространство и ничего не ответил. Дув сцапал его за плечо и потряс. - Где?! Отвечайте, лейтенант!

- В баре, конечно, - оскорбленным тоном ответил Форпатрил. - Я ж' не идиот.

- Она подошла к вам? Прикасалась? Могла она забрать ваш комм? - Если это была спланированная кража, а не случайное ограбление, у них настоящие проблемы.

- Здесь прям как на Бете, - сообщил Форпатрил, откидываясь на стуле, пока не уперся затылком в стену. - Хорошенькая девчонка пьет с тобой и болтает, вся такая милая и дружелюбная... а потом выясняется, что у нее есть жена.

Дув попытался расшифровать сказанное.

- Вы считаете, что это она забрала ваш комм, лейтенант? - с преувеличенной терпеливостью повторил он. Нет ничего хуже, чем допрашивать пьяных, но если у них дыра в безопасности, они не могут ждать, пока Форпаатрил протрезвеет.

- Не было комма, - возразил Форпатрил.

- Тио есть у вас уже не было комма, когда вы с нею встретились? Так. А что вы делали перед этим?

Форпатрил прикрыл глаза. Дув его снова потряс и потребовал:

- Возьмите себя в руки и перечислите все места, где вы были сегодня вечером!

Форпатрил с минуту внимательно моргал, а потом протянул руку и ткнул в Глаза Гора у Дува на воротнике.

- СБшник, - невесть с чего заявил он. - Люблю СБшников. Всегда знаете, где вы и с кем.

Дув отвел его пальцы, но Форпатрил тут же начал соскальзывать со стула, снова прикрыв глаза. Дув усадил его прямо.

- Я его забыл, - выговорил Форпатрил наконец, открыв глаза и уставившись на Дува снизу вверх с блаженной улыбкой на лице, словно надеялся его очаровать и тем самым выпутаться из неприятностей. - Забыл взять с собой.

Дув резко разжал пальцы.

- Росс! - заорал он. - Отправьте кого-нибудь в комнату Форпатрила поискать там его комм.

Боже, ну почему он этого не сделал с самого начала? Потому что не мог даже представить себе офицера, который служит уже шесть лет и при этом в служебное время забывает взять с собою комм?

Форпатрил стек со стула на пол, но Дуву это уже было все равно. Вскоре вернулся Росс, держа в руках потерянный комм. Форпатрил захрапел. Дув опустился в свое кресло за столом и закрыл лицо руками. Ну почему, почему из всех младших офицеров на Имперской Службе ему достался именно этот!

***

Дальнейшая жизнь протекала именно в таком ключе. Днем Форпатрил выглядел умеренно компетентным офицером, вежливым и дружелюбным на специфический манер высших форов - "я не обязан делать то, что ты мне приказал, но, как человек воспитанный, сделаю". Это качество заставляло Дува скрипеть зубами и стараться проводить в его обществе как можно меньше времени. Однако после службы Форпатрил попадал в одни неприятности за другими. Один раз это оказалась собака, которую Форпатрил, непривычно трезвый в тот вечер, выловил из Темзы. Лейтенант полез за ней в воду, его чуть было не унесло течением, и он явился в посольство с трехчасовым опозданием к своей ночной смене, промокший, дрожащим и с блохастым щенком в руках. В другой раз он ввязался в драку с кучкой местными хулиганов, видимо, оскорбивших честь императора, и Дуву пришлось забирать его из полицейского участка. Он подцеплял каких-то местных девиц и застревал с ними до позднего вечера, а одна из них даже умудрилась его ограбить - на этот раз ограничившись бумажником. Из города он возвращался в доску пьяным и однажды облевал Дуву сапоги. И вообще, Форпатрил вел себя так, словно его прислали на Землю ради вечеринок и возможности жить полной светской жизнью, а ни о каких последствиях даже не задумывался. Всякий раз Дув устраивал ему головомойку, и каждый раз Форпатрил выглядел пристыженным, кротко принимал свое наказание и обещал дальше вести себя паинькой - до следующего раза. Было слишком очевидно, что тот в смысле спасения от проблем привык полагаться на свою симпатичную внешность, обаяние и могущественных родственников. Что ж, Дув не мог отказать ему в симпатичной внешности и даже - хоть и неохотно - в обаянии, но его трясло при одной мысли спустить Форпатрилу его прегрешения на основании того, что он чей-то там кузен.

Однако Дув сломал голову в безуспешных попытках решить эту проблему. Он не мог занести в досье Форпатрила официальный выговор: если некий сомнительный комаррец обвинит кузена императора в несообразном поведении, это не сойдет с рук самому комаррцу, особенно при том, что с предыдущих мест службы у Форпатрила набралась весомая коллекция похвальных отзывов. Возможно, потому, что там тот кутил в столице вместе с другими форами, горько подумал Дув. А, попросив о помощи посла, он тем самым признает, что не в силах контролировать своих людей. Но сколько он ни устраивал Форпатрилу разносов и ни назначал ему дисциплинарных работ, ничего не помогало: тот по-прежнему находил способы влипнуть в неприятности. От которых если и пострадает чья-то карьера, то самого Дува.

***

Это был долгий утомительный день в конце долгой утомительной недели. Одновременно наступил срок сразу всех ежегодных проверок, им с послом пришлось посетить несколько долгих и скучных местных мероприятий, да еще Форпатрил устроил очередную неприятность, позабыв следовать протоколу, что прибавило Дуву еще шесть часов бумажной работы. Вдобавок Дув заболел и мечтал только о том, чтобы забраться в постель, накачаться лекарствами от простуды и остаться одному.

Вместо этого он продирался сквозь последнюю часть инспекционных докладов, когда его отвлекло громкое пение за дверью кабинета. Форпатрил, узнал он: тот распевал какую-то непристойную любовную песенку на барраярском французском. Дув громко застонал. Почти машинально он распахнул дверь и начал:

- Здесь вам не концертный зал, лейтенант...

Форпатрил, улыбаясь, шатнулся к нему.

- И я надеюсь, вы помните, - отрезал Дув, - что должны будете завтра доложиться мне в шесть утра, одетым по всей форме? Не так ли, лейтенант? И если вы опоздаете хотя бы на пять минут... - Он осекся, глядя на дружелюбную бессмысленную физиономию. - Ну, в чем дело? Идите спать. Мне и своих проблем хватает. - Он развернулся, внезапно почувствовав себя невыразимо уставшим и от барраярцев, и от всей их барраярской чуши. А особенно от некоего красивого собой фор-лорда, который не в силах поддерживать даже простейшую дисциплину.

- Но... что, орать на меня вы не будете? - донесся ему в спину голос Форпатрила. - Я могу еще чего-нибудь спеть... - Он изобразил своим тенором еще несколько тактов, сфальшивив на верхних нотах, а потом нагло и без приглашения ввалился в кабинет Дува. Дув открыл было рот, чтобы рявкнуть на него, но смолчал. Это высший фор. Какой смысл?

- Так вы не станете на меня орать? - повторил Форпатрил почти разочарованно.

И тут Дува окончательно прорвало.

- В чем дело? В чем чертово дело и почему бы мне на тебя не наорать? Ты ясно дал понять, лейтенант, что ты - императорский кузен и не будешь делать ничего, если не захочет, а особенно если этого попросит комаррец. Даже прикажет. Ну да, с чего это тебе слушаться приказов комаррского простолюдина? Мне это предельно ясно, лорд Форпатрил. А теперь вон из моего кабинета!

Форпатрил стоял неподвижно, идиотски разинув рот.

- Это не... боже, сэр, это вовсе не... все совсем не так!

В его голосе звучало такое потрясение, что Дув почти ему поверил. Он знал, что должен взять назад свои вспыльчивые слова, принять все неискренние извинения Форпатрила, а затем они оба сделают вид, что ничего не произошло. Так поступают форы.

Он же вместо этого перегнулся через стол и прошипел:

- Да ну? Тогда объясните мне, что происходит на самом деле, Форпатрил. Объясните, почему вы игнорируете мои приказы, манкируете моими правилами, отказываетесь уважать мой авторитет и ведете себя так, словно вы тут на вечеринке, а не отрабатываете свое жалование, как мы все? Объясните это мне.

Форпатрил побелел.

- Нет, - прошептал он, - нет, это же не... о боже. - Он потер ладонью лицо, замялся и, наконец, выпалил: - Это просто... вы ведь только тогда разговариваете со мной, когда ругаете.

- А, так для вас это игра, да? - горько подхватил Дув. - Еще бы. Вам с самого рождения преподнесли все, что нужно, на золотом блюдечке. А мне - нет, и для меня это никакая не игра.

- Ничего я такого в виду не имел, - возразил Форпатрил, который сейчас ел Дува взглядом, даже переминаясь с ноги на ногу. - Я... я вас уважаю, сэр. Уважаю, и отношусь серьезно, и я никогда не думал, что... черт, я вообще не думал. - Он помолчал. - Дело не в том, что вы комаррец, сэр, слово Форпатрила. Я и не знал, что вам такое в голову придет - я прежде никогда не встречал комаррцев, правда.

Дув поморщился при этих словах. Он такое уже слышал, в самых разных вариациях, много раз. "А я ждвл, что вы, комаррцы, совсем другие".

- Но вы, похоже, только тогда меня и замечаете, а... я вас уважаю, - повторил Форпатрил еще раз. - Уважаю, и вы мне нравитесь, сэр. И я никогда не думал...

Дув уставился на него. Комната словно покачнулась вокруг него, словно это он сам, а не Форпатрил, был пьян. Значит, тот отказывался исполнять его приказы вовсе не потому, что Дув комаррец: он пытался привлечь внимание Дува, потому что втюрился в него. Дув зарылся лицом в ладони.

- Сэр... капитан Галени, - продолжал Форпатрил. - Извините, мне жаль, правда...

Дув медленно поднял голову.

- Ты, долбанный идиот... - без всякого выражения начал он. Форпатрил вздрогнул и вдруг внезапно оживился, глаза его расширились. Дув не спеша вышел из-за стола и медленно обошел Форпатрила кругом. - Ты больше не будешь встревать во всякие дурацкие заварушки, - прошептал он. - Не заявишься на службу с похмелья, не станешь создавать нам проблем, отправляясь в город на вечеринку. Будешь следовать моим правилам. И... - он понизил голос и промурлыкал Форпатрилу в самое ухо: - если захочешь поиграть еще в какие-нибудь игры, то, черт возьми, сперва спросишь меня.

Форпатрил тяжело задышал. Дув обошел его еще раз, чувствуя себя так, словно парит в воздухе. Форпатрил переступил с ноги на ногу, Дув схватил его за плечи, тот подался вперед, и они поцеловались.

Лишь несколько минут спустя Дув смутно осознал, что Форпатрил каким-то образом добился своего. Чертов фор. И все же сейчас этот блестящий фор-лорд стоял в кабинете Дува и целовал его так, словно тот был для него самой желанной персоной на свете. А это, подумал Дув, первый шаг к тому, чтобы исправить все к лучшему.

@темы: переводы, Буджолд, Айвен, Галени, Фанфики