[jetta-e]

15.06.2011 в 17:46

Пишет  white rime:

Три весны
Author: Романи
Pairing: Эйрел/Джес
Rating: R
Genre: angst, drama, romance, POV
Summary: а вишня все цветет…
Author’s note: в моей интерпретации: 1) Эйрел встречается с Джесом по большой любви, а не из-за черного отчаянья после смерти жены
2) Зерг совращает и портит Джеса, а не наоборот.

* * *

Ты всегда подходил незаметно. Прыгнул сзади, и мы, хохоча, покатились по траве. Я смотрел на тебя с осторожной жадностью художника, увидевшего оригинал Мона Лизы. Мне так хотелось запомнить, впитать в себя горящий взгляд и взъерошенные жесткие волосы, в которые ветер швырнул горсть лепестков цветущей вишни. Ее запах – торжествующий, отчаянно живой уже неделю заставлял сердце мучительно сжиматься, рождая грезы сладкие, как сама любовь. Но цветочный аромат не мог перебить запах пороха и металла. Я не хотел задумываться, сколько жизней ты отнял в эти месяцы, сколько слез было пролито после того, как тяжелый свинец разрывал чье-то сердце. Сейчас ты смеешься, и я готов отдать жизнь, душу, свободу – что угодно или все сразу, за то, чтобы всегда слышать твой смех, видеть твои глаза, целовать твои губы – такие алые на бледном лице.
Моего счастья слишком много, и я отдаю его ярко-голубому, почти циановому небу, цветущему саду и теплому звонкому ветру. Твое лицо, такое красивое сейчас, озаренное лучами полуденного солнца, склоняется слишком близко, и я, забыв все на свете, кроме горьковатого вкуса твоих губ, отдаюсь волнам отчаянной страсти и пронзительной нежности, неотрывно смотря в твои глаза цвета темной меди.
Мы неделями тонули в солнечном свете, в порывах веселого, как мы сами, ветра и в лепестках цветущей вишни. Разве можно было что-то предугадать, когда сам кронпринц Зерг пригласил тебя ко двору? Только сердце нехорошо сжалось.

* * *

Одиночество, мука потери,
Льдистой маской надежно укрыты,
А душа, как фрагмент акварели –
Краски смазаны, контуры смыты...
Aedes

Я по-прежнему любуюсь тобой. Кристально-чистым безумием твоего взгляда и усмешкой острой, как нож. Я, художник, никогда больше не видел такого совершенства черт, таких выразительных глаз, так строго и маняще сжатых губ, или это любовь, любовь несмотря ни на что, застит глаза?
Иногда ты приходишь ночами. Плачешь, просишь помочь, признаешься в любви. И я не могу тебя бросить, не могу вернуться к нормальной жизни, даже когда утром, очнувшись, ты кроешь меня трехэтажным матом, не переставая целовать – дико, яростно, ненасытно. Отдаешься мне, называя ублюдком, насаживаешься до упора, рыча от злости. А потом уходишь, и мы снова враги.
Когда ты кричишь на меня, швыряясь хрустальными вазами и пустыми графинами – их число приводит меня в ужас, я вспоминаю ту весну – помнишь, всего пять лет назад? Как прижимал изящные тонкие пальцы к своим губам, как ходили лопатки под тонкой кожей, как ты выгибался в моих объятьях, такой хрупкий, такой отчаянно красивый – мой ангел.
Теперь, когда ты бьешься в истерике, то гордо сдерживая рыдания, то заламывая руки, заходясь в крике, когда хрустальные слезы срываются с длинных ресниц, я вижу за твоей спиной обломанные крылья. Мне остается лишь проклинать – себя, нашу глупую любовь, эту чертову планету, ее будущего императора. Может, когда-нибудь, я научусь называть Барраяр домом, может, еще полюблю – счастливо. Но вряд ли забуду огонь безумия в темно-карих глазах и тихое, на выдохе: «Эйрел» в момент оргазма.
Когда-то жениться на твоей сестре казалось хорошим выходом, когда-то Комарра обещала мне славу и головокружительный взлет, когда-то я радовался за то, что ты поладил с принцем. Теперь все это – осколки моих ночных кошмаров, горький полынный вкус на губах.
Лепестки цветущей вишни теперь танцуют под реквием моей мечты, ложатся тяжелыми, неподъемными камнями на могилу нашей любви. А я задыхаюсь, захлебываюсь болью, вдыхая сладкий запах.

* * *

Так важно быть мудрым, спокойным, умелым,
Надеждой, щитом и опорой,
Но время висок давно сделало белым,
И смерть караулит за шторой.
Aedes

За окном бурно цветет вишня. Я улыбаюсь. Свешиваюсь из окна, чтобы сорвать ветку, наверно, повергая в ужас всех этих СБ-шников, стерегущих мою жизнь. Обнимаю подбежавшую Корделию, вплетаю в гриву рыжих волос цветущую ветку. Она удивляется – кто же тратит драгоценное дерево на украшение?
В саду ветер срывает розовые лепестки. Безумно красиво. Даже выдохнуть страшно. И почти не больно теперь, после стольких лет. Даже когда закат красит небо кармином, а ветер усиливается, превращая розовый вихрь в настоящий смерч, я нахожу в себе силы не выть от дикой тоски, не рисовать на любом листе, что попадется под руку твое лицо, не кричать твое имя, проклиная и моля.
За эти годы я научился быть благоразумным, научился держать удар, почти сумел отпустить тебя из своей памяти. Но я по-прежнему готов заплатить – жизнью, счастьем, честью, благо, она у меня появилась, за возможность еще раз пережить ту весну, принесшую недели радости и годы отчаянья.
Я люблю тебя, Джес. Теперь, после твоей смерти, после череды смертей, ужасных, кровавых, бесчеловечных, теперь, когда у меня есть семья, служба, долг и даже счастье, я могу иногда говорить вслух такие простые слова: «я люблю тебя». Люблю все еще, несмотря ни на что, до конца дней буду любить. Буду стонать сквозь зубы каждую весну, буду рисовать твои портреты, буду вздрагивать при слове: «Форратьер». Я люблю тебя, Джес.