коллекции драбблов

[jetta-e]

драбблоколлекции от команды Барраяра на Зимней Битве - набор драбблов в 200 слов каждый, написанных на совпадающую с названием ключевую фразу
Рейтинг - низкий, джен и гет.
Авторство - коллективное и сборное.

Название: "Ставьте диагноз, доктор!"

*

1. Консилиум (Awaiter)
*
— Ставьте диагноз, доктор! Вы же лечащий врач!
— Почему я? Это вы, батенька, светило инопланетной медицины, вам и слово, — ехидно парировал лейб-медик.
— Глупости! Сами объявляйте императору Юрию, что тот совершенно здоров! — фальцетом выкрикнул профессор и дернул себя за бороду.
— Коллеги, — вмешался участник консилиума с глазами Гора в петлицах. — Призываю к порядку. Мы обязаны сообщить императору точную причину его недомоганий.
— Перечислить ему реальные заболевания и не плодить лишние сущности? — предложил профессор, отпуская прореженную бороду.— Алкоголизм, бред преследования, мутация нервных тканей?
— Не зарывайтесь! — гаркнул СБшник, — нельзя прилюдно оскорблять императора.
— Но сам пациент уверен, что заражен подкожными паразитами, — скороговоркой забормотал врач, — инопланетными биоконструктами.
— Все анализы чисты, все мыслимые тесты отрицательны, — отрезал профессор.
— Со стороны СБ тоже все чисто. Продукты проверяются до молекул, воздух фильтруется, помещения изолированы и накрыты силовым куполом.
— А откуда красные пятна по всему телу? — уточнил профессор.
— Постоянно нервно чешется. А на спине — замялся врач, — там другое…
— Плюс регулярные приступы гнева, судороги, мания убийства, — подтвердил профессор. — Знаете, господа, а я готов подписать заключение об отравлении джексонианскими токсинами. Жить-то хочется…
— А кто отравитель? – ужаснулся лейб-медик.
— Был бы диагноз, — вздохнул СБшник, — а подозреваемые найдутся. Император считает, что среди его родни много тайных врагов.

2. Спасение (tuully)
*
Энрике Боргос досчитал до десяти и медленно открыл глаза.
Лучше не стало. Нейробластер по-прежнему упирался ему в лоб.
— Ставьте диагноз, доктор, — потребовал барраярский абориген. – Полиции срочно нужна справка, что я нормальный.
— Но я не психиатр, — взмолился Боргос. — Биохимик и энтомолог… Специалист по таракашкам, если вам так понятнее, и я…
— Что?! – возопил барраярец, и Боргос в который раз пожалел, что уступил природному любопытству и отправился гулять по Форбарр-Султане один. – Ты напустил тараканов в мою голову?!
Нейробластер вдавился в череп ученого. Прощай, мечта поступить в Бетанский Астроэкспедиционный корпус, прощай, Марсия, а ведь ты предупреждала, что нельзя гулять по столице без охраны…
— Хотел подслушать мои мысли? — барраярец вдруг перешел на шепот. Боргос похолодел. — А кому ты собирался их пересказывать?
— Никому…
— Ага! Значит, мысли читать твои тараканы умеют? А что еще они могут? Искать клады? Переносить контрабанду? Если…
Тихо прожужжал парализатор.
— Коммодор Галени! Вы спасли мне жизнь! — от счастья Энрике чуть не рухнул в обморок.
— Марсия просила за вами присмотреть. Значит, контрабанда и прослушка мыслей?
— Клянусь, девочки не умеют ничего подобного!..
— Какая жалость, — пробормотал Галени и вроде бы случайно повернул смертоносное оружие в сторону эскобарца. — А если их немного доработать?

3. Неприличный доктор. (Энинг)
*
— Но позвольте, я лечу людей, а не лошадей, — возразил ошарашенный, невысокого роста толстячок с саквояжем.
Раздосадованный граф, рыкнул на оруженосца:
— Ты кого мне притащил, б-болван?!
— Все что смог найти, м’лорд. Приличных врачей после бомбежки Форкосиган-Вашноя почти не осталось.
— Значит так… — граф смерил взглядом, незадачливого лекаря, — ты доктор? Доктор! Ставьте диагноз, доктор! — прошипел он крайне раздраженно и ткнул пальцем в направлении стойла.
— Но… — попытался возразить медик, — и замолчал, заметив рефлекторное движение руки графа к форменной кобуре на поясе. Самый молодой генерал, герой войны, граф Петер Форкосиган, не меньше своих знаменитых побед славился горячим нравом. Вздохнув, доктор покорно направился к стойлу.
— Так-с, больной, на что жалуемся? – привычным, радостно отработанным возгласом поинтересовался он у лохматой морды, осекся и покосился на оруженосца.
— Это кобыла, — мрачно подсказал тот. – Плохо ест, нервничает.
— Нервничает… — забормотал врач себе под нос, приступая к осмотру непривычного пациента, — дамы, они существа вообще нервные, валерьянки или пустырничка, утром и вечером, хорошо помогает.
— Ведро? – уточнил стоящий рядом оруженосец.
— Нет, батенька, — отозвался врач, — 20 капель на стопку. Хозяину. А кобыла, она того...
— Что?! — перебил его пораженный граф.
— Что? Беременная она.

4. "Как скажешь, дорогая..." (fani)
*
— Ставьте диагноз, доктор!.. Ах, доктор, вы просто умопомрачительны в этом белом халатике, а стетоскоп столь эротично расположился на вашем…
— Саймон, милый, оставь свои казарменные шуточки для подчиненных. И не отклоняйся от сценария — я не врач, а медсестра.
— Как скажете, дорогая…
— И не вздыхай так тяжко. В конце концов, это была твоя идея.
— Да, дорогая.
— Твой сарказм неуместен. Предложила я, но ты же сам постоянно твердил, что нам необходимо расслабиться и как следует отдохнуть, а где еще это можно сделать столь же элегантным образом, достойно и без ущерба для репутации, как не в бетанской Сфере Наслаждений? Вполне ожидаемо, что я… Но вот чего я никак не ожидала, так это того, что твои фантазии будут столь…
— Инфантильны?
— Алогичны. Я полагала, что после истории с чипом больницы будут вызывать у тебя лишь негативные эмоции, а вовсе не... И перестань пялиться на мой… стетоскоп!
— Как скажешь, дорогая.
— Саймон! Да будь же серьезен! Следуй сценарию… Пациент! Я пришла поставить вам… э-э-э… они что, серьезно?
— Дорогая, следуй сценарию!
— ...!!!..
— Миледи?!
— Пациент! Я пришла поставить вам клизму. И я таки ее поставлю!
— Как скажете, дорогая. Но лучше бы все же диагноз…

5. Скорая помощь (Кэролайн)
*
— Ну, что там? Ставьте диагноз, доктор, — Элли выгибается, пытаясь взглянуть на покалеченную руку, но только шипит от боли.
Кожа под его пальцами гладкая и совершенно лишенная волос, как бывает только у детей и совсем юных мальчиков. Этан отмечает это краем сознания, пока его руки выполняют привычную работу — отгибают край футболки, чтобы ощупать ребра, профессионально касаются поврежденных участков тела. Затем он осматривает неестественно выгнутую руку. Элли стонет, не сдерживаясь, и это странное проявление доверия оказывается неожиданно приятным. Этан и сам чувствует себя отвратительно — кружится голова, перед глазами все плывет, и причиной этому, конечно, очередная угроза смерти (на этот раз тошнотворно реальная), стресс и перепады давления. А вовсе не близость дендарийской наемницы, которая тяжело дышит совсем рядом и смотрит на него огромными темными глазами. О, Бог-Отец!..
— Жить будете, — бросает он нарочито небрежно, опуская край ее футболки. – Разумеется, если не появится новых желающих засунуть вас в шлюзовую камеру. Надеюсь, уже без меня.
Элли выдыхает с коротким смешком и приваливается к стене. Этан украдкой любуется ею. Измученная, бледная, лишенная своей обычной самоуверенности, Элли оказывается удивительно… беззащитной. Этану приходится напомнить себе, что эта женщина способна убить его один на один, не моргнув глазом. И все же… Он придвигается ближе.

6. Мечты (jetta-e)
*
Почти пятьдесят лет – и двадцать восемь. Барраярец и комаррец. Начальник и подчиненный. Ну и что? Профессор Галени регулярно наслаждается дружеской беседой за чаем с директором колледжа Белгравия. Однако с тех пор, как Дув поделился с ним своим рискованным намерением, каждый разговор тот сворачивает на мягкое, настойчивое увещевание.
– Мальчишеское безрассудство! Можно понять моих выпускников, когда те взахлеб рассказывают, как попадут в Академию. Но блестящий преподаватель не должен хоронить свой талант в армейских окопах. Что за затмение на вас нашло, уважаемый Галени?
Дув сам втайне считает свое намерение авантюрой. Диссертация о традициях Имперской Службы — одно, реальность — совсем другое. В прошении ему могут отказать. Он может запросто не вписаться в уставное мышление барраярских солдафонов. Не справиться с учебой среди мальчишек. Или после выпуска попасть — как комаррец, потенциальный смутьян — в захолустный гарнизон. Стоит ли игра свеч?
— Думаете, я спятил?
— Сами ставьте себе диагноз, доктор, — вежливо уклоняется от порицания пожилой директор.
— Я не тот доктор, — хмыкает Галени. — Уж если я ученый, считайте меня экспериментатором, а не безумцем.
Он помнит, каким восторгом наполнила его ученая степень доктора философии в двадцать пять. Теперь следующая манящая вершина — матерчатые погоны барраярского кадета.
Интересно, к чему он будет страстно стремиться, когда сам достигнет пятидесяти?

7. Древний рецепт (Огненный Тигр)
*
Гем-леди Дейла всегда считала себя хорошим специалистом в психологии, и нынешний визит это подтверждал. Не каждый день тебя просят о консультации аут-леди.
— Она лазает по деревьям, обожает разбирать на части технику и даже умудрилась подраться со сверстницей из более… простой семьи. Скажите, ведь правда, это гиперактивность?
— Ошибаетесь, это клиническая картина холерического темперамента!
— Нет, это, без сомнения, агрессивная истеричность.
То, что у гем-леди выглядело бы торопливым перебиванием друг друга, дамы из семейства Наварр умудрились сплести в некую общую мелодию. Суть, правда, оставалась прежней — им был нужен арбитр, который подтвердит правоту одной из них. «А психологи из них никакие, пусть они и аут-леди». Сама пациентка, рыженькая девочка, еще не удостоенная личного шара, молча слушала старших родственниц.
— Достойные леди, я прошу вас подождать. Мне нужно поговорить с леди Пел Наварр.
Когда через полчаса дверь комнаты раскрылась, три голоса слились в одной фразе:
— Это что-то опасное? Не бойтесь испугать нас, ставьте диагноз, доктор.
— Диагноз: нормальная детская активность и любознательность. Нуждается в новых впечатлениях и длинных прогулках, — услышав звон, доктор мгновенно развернулась, но было поздно: забытый на столе бетанский сувенир был разобран на две половинки. — А иногда, по рецепту наших почтенных предков, в розгах.

8. Пациент (sabaytis)
*
— Ставьте сюда…
Тяжелый контейнер, в котором угадывались очертания криокамеры, встал на сканирующую панель. Прибор протяжно загудел, выискивая следы взрывчатки, ядов и скрытых бактериологических угроз. Увы, встречались и такие — параноидальность мышления установивших сканер была полностью оправдана.
— Остаточные следы взрывчатых веществ… безопасно, — доложил техник.
— Что-то наши клиенты стали слишком экзотично прибывать, — пошутил его напарник. – Следующего нам пошлют в формате распечатки, по комму…
Осторожно стерев рукавом, изморозь на передней панели техники уставились на модуль с первичными данными…
— Несуразица какая-то… Это ведь не женщина. Полное несоответствие медицинской карточке. Да и обратный адрес странный…
— Надо вызывать доктора, — решил старший техник. И доктор пришел.
— Диагноз?
— Пациент скорее мертв, чем жив, — сухим голосом сообщила пожилая женщина, изучив показания сканера. — Но где-то я видела это лицо. Правда, все трупы выглядят не так, как при жизни — смерть все-таки многое меняет в человеке.
Её спутники с почтением выслушивали этот монолог, не решаясь перебивать старшую.
— Данные камеры не соответствуют действительности, словно настоящего владельца просто выкинули оттуда в спешке, — робко заметил техник.
— Это… перспективно, — кивнула женщина, словно вспоминая лицо покойного. – Не знаю, какое сейчас время на родине оригинала, но скажу вам, что просто обожаю подарки… к Зимнепразднику...

Название: "Как мало мы знаем о людях"

*

1. Дендарийские горы (M.Foi)
*
– Результаты?
– Полностью уничтожен центральный город. Близлежащие территории в ближайшее столетие не могут использоваться ни как укрытие, ни как источник провианта.
Гем–генерал удовлетворенно кивнул.
– Можно считать компанию выигранной.
Его секретарь позволил себе усомниться.
– Еще есть очаг сопротивления в Дендарийских горах. Мы мало знаем об этих людях.
– Сто человек, оснащенных примитивными видами оружия, не представляют опасность для нас. Кроме того, их возглавляет лидер, потерявший свою столицу.
– Форкосиган.
Гем-генерал посмотрел на секретаря.
– Имя графа, – пояснил тот.
– Вы придаете значения мелочам. Лучше принести планы по терраформированию и удалению последствий атомного взрыва – этим скоро придется заняться.
Лейтенант откозырял и вышел. На его взгляд, барраярцы были слишком непредсказуемы, и не стоило праздноваться над ними победу раньше времени. Тот же Форкосиган, вряд ли предавался сейчас унынию.
*
– Вашу королевскую мать! Перестаньте бить мою кобылу!
– Кобылу. Форкосиган, у вас взорвали столицу, а вы беспокоитесь о животном?
– Это дорогое животное, Оливия. И, в отличие от вас, она может помочь нам в борьбе с этими мутантами!
Оливия оглядела толпу грязных горцев, с диким энтузиазмом собирающих заново украденную цетагандийскую пушку, оглянулась на пылающий вдалеке Форкосиган-Вашной, и, не сдержавшись, выдохнула:
– Вы, люди, такие странные.
Пётр смерил взглядом так не вовремя свалившуюся не его голову принцессу, ухмыльнулся и заявил:
– Вы привыкнете. Слово Форкосигана.

2. Азартные игры. (galax_om)

Майлз был вне себя. Чёрт бы побрал Иллиана с его подробным докладом о джексонианских приключениях Нейсмита! Он не подозревал, что Грегор отважится открыто рисковать своей репутацией после инцидента с Кавилло.
Теперь скучающий император пожелал лично встретиться с экзотической пленницей Риоваля.
Майлз еле сдержался от нравоучений, сопровождая во дворец Тауру, упрятанную в самый консервативный барраярский наряд.
В зал Малой библиотеки его не пригласили. Майлз похолодел. Личная библиотека Грегора примыкала к императорской спальне.
Затянувшееся ожидание показалось ему вечностью. Наконец скрипнула массивная дверь. Оттуда медленно, сияя таинственной улыбкой, приоткрывшей клыки, вышла Таура. Майлз с изумлением заметил, что она босая.
— Все... в порядке? – выдохнул он.
— О, да! – янтарные глаза Тауры смеялись.
— Что он хотеп узнать? – нетерпеливо продолжил Майлз.
— Императора заинтересовал уровень моего IQ.
— И…?
— Он предложил сыграть в шахматы — это древняя игра землян… Я выиграла шесть партий подряд, но в седьмой мне пришлось ему уступить.
— Почему?!
— Мы играли на… раздевание; было бы весьма неловко с моей стороны заставить императора снять нижнее белье… — тихо ответила Таура.
Подавившись приступом нервного смеха, Майлз упал в стоявшее рядом кресло…
«Как мало мы знаем о людях, – едва отдышавшись, подумал он, — особенно о тех, с которыми знакомы всю жизнь».

3. Доводы (jetta-e)

– Как мало мы знаем о людях… – голос Фордрозды приобрел вкрадчивость. – Вы знаете, что вашему вассалу секундус принесли присягу уже больше тысячи человек, и это число стремительно растет?
– Точных сведений у меня пока нет, – ответил Грегор сухо. – Эта Тау Верде так далеко…
– О, да. Так далеко, чтобы Форкосиган не казался опасным – и оставался вне вашего контроля. Но это же флот, он, простите за очевидность, летает… И, кажется, специализируется на блокировании П-В туннелей?
Грегор бледно усмехнулся:
– Со взятием Комарры прошли те времена, когда Барраяр возможно было блокировать.
– Несомненно. Вот только во флоте, стерегущем Комарру, все старшие офицеры поголовно боготворят отставного адмирала Форкосигана – и назначены на свои посты с соизволения регента Форкосигана… Нет-нет, я не обвиняю. Пока что. Ни молодого Майлза, ни графа Эйрела, ни его так таинственно пропавшего племянника… Но можете ли Вы назвать для действий этой семьи иную причину, помимо притязания на Ваш трон?
– Вы говорите странное, граф, – император поморщился. – Форкосиганы мне – не чужие люди.
– И один некогда называл себя вашим другом, а другой – опекуном? Я помню. Но время опеки миновало, сир… Разумеется, Ваша порядочность мешает Вам поверить в предательство со стороны близких. Но проявите и присущую Вам императорскую твердость, умоляю вас!
И Фордрозда придвинул к нему пока не подписанный лист.

4. Монолог Зерга (Awaiter)
*
Чему ты обязана меня и в столь поздний час? А-ха, а разве не ясно? Я твой дражайший супруг. Имею право в любой день и час.
Да, нетрезв, и что? А ты… в этой шали мерзейшего цвета! Ты похожа на горничную. А не на почти императрицу.
Зачем я пришел? Чтобы ты выполнила свой долг, дура! Стяни с меня вот этот сапог. И вот тот – тоже. И я тебя прощу, может быть.
Что-о-о? Ты должна меня прощать? Рожать ты должна. И молчать. Поняла? Слушай. Сегодня ночью во дворце будет… кое-что. Бум! Но ты ничего не слышала. А я переночую тут, тебе ясно?
Какой бум? Будут немножечко, ха-ха, стрелять.
Устала? И я устал. Как же я устал ждать… Только и делаю, что жду. А он словно бессмертный. Эй, куда поперлась? А ну, вернулась быстро!
Твою мать! Негри? В покоях принцессы? С охраной? Какой приказ императора? Сволочи ! Не сметь меня трогать, я – кронпринц Зерг! Я вас своими руками! В кровь! В грязь, к стенке, за бруствер!
С-скоты. Вывели и дверь захлопнули. Негри — урод. Все он слышал! Пусть подавится! Но принцесса! Какое коварство! Как подлая змея! Изменщица. А я! Я верил… Я ее, можно сказать, любил! Как мало мы знаем о людях, оказывается.

5. Работа надомная (fani)
*
Как мало всё-таки мы знаем о людях!
Даже о тех, кто много лет работает с нами рядом, за стеной, вполне проницаемой для умеющих слушать…
…
Я не мню о себе чего лишнего, хоть и вознесён высоко – я всего лишь рядовой сотрудник внешнего периметра. Один из тех, кто охраняет здание Службы Безопасности в Форбар-Султане. Нас таких много. Если скосить взгляд влево – виден профиль брата, чья сфера контроля граничит с моей. Справа – конец здания и прекрасный вид на далёкие и никем не охраняемые высотки, кому-то, может, такая безответственность и нравится, а мне на них даже смотреть неприятно. Зато куда ближе, за бетонно-кирпичным углом, явственно ощущается ещё одно надежное дружеское крыло. Я – один из фасадных горгулий, каменных, неподвижных и не очень-то и живых с человеческой точки зрения. Нас много. Мы смотрим. Работа надомная, сидячая.
Перед зданием – сквер, там бывает разное. Люди гуляют друг с другом, мелким домашним зверьём или колясками. Недавно вот танцевали – красивые и разноцветные.
Что-то новенькое.
Раньше таких не видел.
Больше всего интересного происходит за нашими спинами, в той самой Конторе, что охраняем мы с братьями вот уже не первое десятилетие. Люди называют ее «тараканником». Не понимаю, почему? Тараканов там точно нет, мы бы знали. За эти годы я так и не научился понимать людей и предсказывать их поступки, хотя и радуюсь, если мои догадки вдруг оказываются верными. Но такое бывает редко.
Чаще их выходки ввергают меня в тягостное недоумение, вот как сейчас…
Смотреть больше некуда – перед глазами плотный слой ещё влажной земли. И за спиной тишина – все эвакуированы.
Что же такое они хотят спрятать от наших глаз и ушей, что утопили контору СБ?!

6. "Сказка — ложь…" (sabaytis)
*
— Снова сказка? – мать с сомнением посмотрела на ребенка.
— История, — поправил сын, откладывая в сторону читалку. – Представляешь, на заре колонизации человечество потеряло одну из своих колоний. П-в туннель с ними просто прекратил свое существование.
— Как?
Она никогда не обращала внимания на историю, предметом страсти с рождения была генная инженерия. Что толку в длиннющих списках кто когда и что там колонизировал, завоевал, изобрел? Изобретенное – изобретено, завоеванное – завоевано, открытое — остается открытым.
— Неизвестно. Поселенцы только приступили к терраформированию и связь прервалась. Представляешь, своя цивилизация, без бетанцев, джексонианцев…
— Сколько было поселенцев? – спросила она, размышляя о генетическом дрейфе… Какие чудесные мутации могла породить эта затерянная планета…
— Мало, мама. Но что мы знаем о тех людях? Только то, что им надо было выжить любой ценой – чертовски романтично!
Угроза выживанию подстегивает эволюцию, напомнила себе мать. Неполное терраформирование, ограниченный генетический набор… Если когда-нибудь эта планета найдется, её будет необходимо тщательно изучить. Раз уж инопланетян не найдено. А потомству стоит умерить романтичность, только где её выловишь в генах? Это продукт воспитания.
Пискнул наручный комм:
— Миссис Дегтияр? Вам надо прибыть в лабораторию…
— Снова уходишь? – вздохнул ребенок. – А я?
— Читай свои сказки, — выдохнула женщина. – Может быть, когда-нибудь они станут реальностью.

7. Новости (Кэролайн)
*
— Что? — Граф Форкосиган, вице-король Зергияра, потрясенно уставился на жену. Чувство юмора Корделии, конечно, было своеобразным, но для хорошей шутки жена слишком откровенно смеялась. — Повтори, пожалуйста. Я не ослышался?
Корделия расправила ладонями складки на пышной юбке и послушно повторила. Глаза у нее уже не просто смеялись — она практически хохотала, глядя на его замешательство.
— Женился... — с осторожностью попробовал на вкус вице-король. — Наш Айвен... женился? Как мало мы знаем о людях, даже о тех, которые выросли практически у нас на глазах. Трудно поверить в то, что Айвен... Если честно, я был уверен, что он так и будет играть эту роль удачно избегающего ответственности офицера-ловеласа. Даже когда она станет дисгармонировать с сединой, — усмехнувшись, граф провел рукой по собственному жесткому ежику белых волос.
— Да, мне тоже так одно время казалось, — согласилась графиня, весело блестя глазами. Любого, кто знал ее достаточно хорошо, смутило бы выражение необъяснимого восторга на ее лице. — Мне даже пришлось однажды убеждать Элис, что это не худший вариант — по крайней мере, Айвен не убивался после каждого отказа принять его руку и сердце, как Майлз... Но подожди, милый. Это еще не все. Ты крепко сидишь? Позволь мне рассказать о его избраннице поподробнее...

8. Ещё одно оружие аутов (Огненный Тигр)
*
Когда маленькое ба сообщило Майлзу, что леди Райан Дегтиар желает с ним встретиться, и что ему выпадет огромная честь увидеть аут-леди (титул "императрица "ещё не произносился, но уже подразумевался) во время занятий, он невольно улыбнулся. Само слово "занятия" наводило на мысли про аэробику, которой так увлекались на Колонии Бета, но он не мог представить себе великолепную Райан в тренировочном костюме и озабоченную размером своей талии. Хотя даже такую совершенную красоту, верно, надо как-то оттачивать.
Действительно, на бетанский тренировочный костюм одеяние Райан похоже не было. Оно представляло собой повязанный поясом халат, расшитый узорами (и наверняка на расшифровку значений этих узоров могло уйти пол-жизни). А в руках аут-леди держала длинное... копьё?
— Нагината, древнее женское оружие нашего народа, — пояснила леди, — Нас всех учат обращаться с ней.
Майлз кивнул, пытаясь подобрать хоть какие-то слова. Наги... в общем, копьё выглядело громоздким и неуклюжим, но аут-леди управлялась с ним удивительно изящно. "Кажется, мнение про аутов как про кучку надушенных поэтесс несколько преувеличено".
— Как мало мы знаем о людях, — протянул он. "И почему рядом с ней я становлюсь таким идиотом?"
— Не совсем о людях, — прозвенел хрустальный голос, — По легендам, гемы — это перерождённые тигры.
— А ауты?
— Драконы.

9. Обучаемость (tuully)
*
Чарли подпрыгнул, схватился за ветку и принялся раскачиваться, на радость столпившимся за стеклом. Молли поискалась в подмышках, без особой надежды – на Колонии Бета не любили неучтенных насекомых, разочаровалась и задремала.
Орс важно пукал.
— Наши лучшие экспонаты, — захлебывалась гордостью экскурсовод. – Их геном воссоздан по образцам с острова Ява – места, где в 19 веке обнаружили ископаемых предков человека разумного земного. Животные прекрасно обучаемы!
В клетке открылась дверца, приглашая Яванцев на демо-полигон.
Молли поскребла ляжку. Орс прищурился. Чарли покладисто перекувыркнулся отрабатывать юные годы.
— Посмотрите, как уверенно он решает пробы на использование орудий! Как легко ориентируется в водном лабиринте!
На пороге отсека, где требовалось проползти над пропастью, Чарли затормозил; визгом и оскаленными зубами заявляя протест.
Позже экскурсовод атаковала завлабораторией:
— Сделайте что-нибудь с обезьянами!
— Питекантропами, — поправил завлаб.
— Не важно. Сделайте! Их агорафобия смущает клиентов!
Наконец завлаб согласился.
Через неделю лаборант поставил перед яванцами плошки с вкусно пахнущим напитком.
Первым попробовал Орс. Он медленно осушил сосуд, почмокал, покряхтел и одобрил. Пока Чарли с восторгом вылизывал последние хмельные капли, Молли подошла ближе.
«Вот видишь,» — послал ментаграмму Орс. – «Эти безволосые современные макаки всё-таки обучаемы!»
«Как мало мы знаем о людях…» — признала Молли и ласково опустила лапу вождю на загривок.

Название: "Можно возвращаться в постель"

*
1. Проблемы и решения (tuully)
*
– Они требуют оплатить ремонт монорельса! Почему я должен платить за доступ к цивилизации?
– Кар! – орала под окнами ворона.
Хельга Формюир агрессивно втирала в лицо крем.
– Две трети эмигрантов регулярно навещают родственников, пусть они платят за дорогу!
Хельга разделась. Формюир скользнул по жене взглядом, в котором эмоций было меньше, чем в вороньем грае – консерваторского образования.
– А их космофлот? А терраформирование?
Хельга с грустью подумала о тех временах, когда муж в постели думал совершенно не о деньгах.
– Кар!
– Управляющий говорит, что мы должны сделать налоговую политику более благоприятной. А на что чинить монорельс?!
– Кар!
На карканье Формюир отреагировал, на жену – нет.
– Все хотят денег! Эта чертова ворона нынче украла новенькую марку у меня из кошелька! Но как заставить людей платить налоги? Увеличить число налогоплательщиков? самому родить, что ли?!
– Кар!!!
Холодный пол под ногами. Приятная тяжесть оружия в руках.
Хельга с грохотом распахнула окно и прошлась из плазмотрона по засевшим в кустах каркающим диверсантам.
Искры костра приятно осветили ночной сумрак.
– Теперь ты доволен, Томас?
– В-вполне…
– Можно возвращаться в постель, или тебя еще что-то беспокоит?
Формюир икнул.
– Дд-да… я тебе уже говорил, что в белом шелке ты очень кар… красива?

2. Как всегда (M.Foi)
*
Начиналось всегда одинаково: с тихого стука Иллиана. Эйрел вскакивал, одевался, и слушал краткий отчет: попытка похитить Грегора, попытка переворота, попытка убить Майлза, попытка навредить Корделии – все вместе, или в различных сочетаниях. Чаще всего Иллиан вел его в камеры, где содержались уже пойманные преступники. Но иногда дорога лежала в кабинет, где к моменту их прихода разворачивались масштабные боевые действия. Чтобы вернуть Грегора. Спасти Майлза. Ну, или спасти похитителей от Корделии. Все это повторялось постоянно, и временами Эйрелу хотелось разнообразия. Например, голых цетагандийцев, танцующих хороводы под окном. Он бы с удовольствием посмотрел, как Иллиан докладывает об этом недоразумении.
Разнообразие наступило позже, с подростковым периодом Майлза, первой влюбленностью Грегора, и усилением левого крыла собрания графов. До сих пор Эйрел не мог ответить на вопрос, что было страшнее: разговоры с влюбленным венценосным мальчиком, бдения у кровати сына, вновь лежащего со страшными переломами из-за очередной сомнительной авантюры, или реакция графов на проводимые реформы.
А теперь оба его ребенка стояли на перепутье, и сердце замирало, стоило подумать о том, какое будущее их ждет.
Корделия вошла незаметно. Ладонью провела по его спине, снимая напряжение, и обняла.
– Ты уже можешь отдохнуть. Позволь теперь им набить собственные шишки.
– А что же делать нам?
– Нам? Вполне можно возвращаться в постель.

3. Холод (Кэролайн)
*
Он обнимает Корделию за талию, полусонно рассказывая о прошедшей экспедиции. Корделия сдерживает короткий укол зависти – Джей говорит о командовании кораблем так естественно... "Ничего, – мысленно успокаивает она себя, – ты выбрала семью вместо карьеры. А Джей – прекрасный капитан". Она поворачивается под одеялом, прижимаясь к нему ближе.
– ...через несколько месяцев, скорее всего, улетим в экспедицию на год.
Корделия замирает.
– А как же наши планы завести ребенка? Мы хотели сделать это еще полгода назад, – она не узнает своего голоса.
– Что? – Джейкоб потягивается, забрасывая руку ей на грудь. – Ну... подождем еще... Пока не время... Корделия!
Он выкрикивает ее имя раздраженно и почти зло, когда она встает с постели и молча идет на кухню. Пол под ногами очень холодный. Корделия обхватывает себя руками, невидяще глядя в стену.
– Послушай, – он все же приходит следом. – Ты что, хочешь все испортить? Мне только недавно дали должность капитана. Предстоит много работы, – он осторожно обнимает ее, заглядывая в лицо. – Ты ведь не хочешь, чтобы это было зря, правда?
Корделия отрицательно качает головой.
"Я вообще уже ничего не хочу".
– Вот и прекрасно, – облегченно выдыхает рядом чужой человек. – Вполне можно возвращаться в постель, я думаю?
“Нет”.

4. Операция (sabaytis)
*
– Тревога! Всем вооружиться и занять боевые посты!
Она снова бежит по длинному коридору орбитальной станции, ухитряясь отдавать распоряжения по комму. Работают аварийные мигалки, окрашивая пространство в неестественные багровые тона. Нейробластер привычно оттягивает руку, сервоусилители брони превращают стремительный бег в подобие полета. Деловитый речитатив рапортов в заушнике довершает картину.
Её ждут за поворотом. Группа тяжеловооруженных противников, плазменная пушка… Рядом с пушкой двое – ненавистный коротышка и убийственно спокойный император в костюме рейнджера.
– Они тут! Боевая группа, ко мне!
Сверкают вспышки нейробластера, но никто из врагов не спешит падать. Они смотрят на нее, с сочувствием и какой-то особо раздражающей грустью.
Отряд рейнджеров прибывает через считанные секунды. На них парадная форма, только вот стрелять солдаты не собираются. Это не подмога – это конвой для неё.
– За верванскую операцию нам заплатили трижды, – издевательским тоном сообщает коротышка.
Пытка становится невыносимой. В отчаянной попытке она бросается на своего противника с голыми руками. Задушить, разорвать! Но короткий полет заканчивается падением и пробуждением на полу.
Вокруг дешевый гостиничный номер, даже не поймешь, на какой станции. Дико стучит сердце…
Снова тот же кошмар. Дрожащими руками Кавилло наливает себе выпить, осушает стакан, с трудом удерживаясь от желания расколотить его. Это только сны, напоминает она, вполне можно возвращаться в постель.

5. Игры (jetta-e)
*
Карин зависла над голографическим меню с электронным пером в руке и решимостью в глазах.
– Ну, что закажем на сегодня?
В ее глазах горел такой откровенный энтузиазм, что Марку сразу стало жарко. Карин – она такая: если за что берется, это получается по-настоящему классно. Сейчас, твердо намереваясь соблюсти все предписания терапевта, она была непреклонна. А вот Марк мялся, ел ее взглядом, и на лбу у него потихоньку собиралась озадаченная складка.
– Карин, – осторожно начал он, – Шар – это здорово. Но в прошлый раз, помнишь, когда мы заказали «буколическую идиллию», меня укусил муравей… м-м, пониже спины.
– Там нет муравьев, – улыбнулась Карин. – Это была твоя проявленная психотравма, сам знаешь.
– Гм, может, ты и права. Зато в позапрошлый, по сценарию «ромовая баба», я чуть не объелся сладким, пока тебя облизывал.
– «Чуть» не считается.
– И эта, как ее, одадетка – ну, две недели назад …
– Одалиска?
– Да, точно. Короче, из тебя она получилась куда лучше, чем из меня султан. Может, ну их, эти ролевые игры? Мы с тобой вполне можем вернуться в постель…
– Ладно, – согласилась она моментально, захлопывая голограмму. – Только все равно поиграем. В шикарную игру – в тебя и меня. Чур, я буду тобой!

6. Макет (Awaiter)
*
– Негри, какого черта? Я тебе кто? Император или хрен моржовый? Что за штуковина торчит в моей спальне? И пошто она воняет как солдатские портянки?
– Виноват, сэр. Не уследил-с. Готов быть разжалован в мичманы.
– Я не в мичманы, я тебя в сержанты разжалую!! Неужто, проглядел? Или это опять Зерг резвится?
– Никак нет, государь. Эту, как вы изволили выразиться, "штуковину" доставили в ваши покои еще позавчерась. Но вы ее не возжелали заметить, бес вас знает почему. Сдается, что ваше императорское величество, малость подслеповаты стали. Я ее в спальню переставил.
– Дерзишь, Негри, ой, дерзишь... Зрение у меня ослабло, думаешь? Или рука? Приложу – мало не покажется. И хватит меня дураком выставлять!
– Виноват, сир. Не выставляю, ни, боже мой. И не рычите зверем-то! Стало быть, это не хрень, а макет сада с лужайками, что вы на заседании министров рисовали для забавы. И собственный вензель внизу витиевато отобразили. Бумажек с вашими подписями я выбрасывать не имею права. Отнес в императорскую академию, где на художников учатся. Там эту хрень изготовили, макет этот долбаный. А пахнет он обычным клеем, никак не выветрится, есть такое. Не надобно снова взрыкивать, я уже пошел убирать. И вполне можно возвращаться в постель, ваше грозное величество. И предаваться там размы... О, черт, больно же!

7. Тревога (Огненный Тигр)
*
Жуткий визг буквально подкинул Этана на кровати. Он озирался, ожидая увидеть Миллисора, Рау, воскресшего Окиту, да хоть самого дьявола. Впрочем, учитывая, что рядом с ним взлетела на ноги женщина, своё количество ужасов доктор уже получил. Элли Куин тоже оглядывалась и тоже выглядела... испуганной, если считать, что они могут испытывать те же эмоции, что и мужчины.
Когда звук повторился, стало ясно, что визжал не кто-то, а что-то – станционная сирена.
– Собирайтесь!, – бросила через плечо Куин, – При третьем сигнале надо выйти в коридор.
– Эвакуация? – после гем-полковника Миллисора, суперпентотала и избавления от тела неудавшегося убийцы он бы не удивился даже взрыву станции.
Однако третьего сигнала не последовало. В коридоре шла какая-то возня, но не было похоже, что по нему бежит топпа эвакуирующихся.
– Будь оно всё проклято, – зевнула Элли, – это от наших соседей требовали открыть каюту для досмотра. А благодаря замечательной звукоизоляции мы это прослушали. Отбой тревоги, вполне можно возвращаться в постель.
– Нет, спасибо. Я ещё посижу, – несмотря на усталость, он выждал несколько минут, и только потом лёг. Конечно, судя по тому, как быстро Куин заснула, в её словах не было какого-нибудь странного подтекста, но когда имеешь дело с женщиной, осторожность не помешает.


Название: "Можете делать с ней всё, что пожелаете"

*
1, Депрессивное АУ. (Аркадий Цурюк)
*
– Да ничего, – ответил Эйрел на классическое «как дела». – Живу, работаю. Хотел вот Корделии цветов купить, посмотрел, сколько за них дерут… Я ей всё равно букет куплю, конечно. Но копить на него придётся три месяца. А ты? То есть, а вы?
– Сопровождаю одного джексонианского бизнесмена, – отозвался его собеседник и уставился в собственный стакан.
– Барона? – уточнил Эйрел.
– Бизнесмена. Мой временный работодатель предпочитает называть себя так.
– Дома всё настолько плохо?
– При императоре Зерге? Да.
– Императоре? – отрешенно переспросил Эйрел.
– Вы не смотрите новостей?
– Зачем?
– И правда.
– Значит, он умер.
Негри отставил бокал и поднял голову.
– Император перед смертью успел дать мне поручение. К вам и вашей женщине оно не имеет отношения, не волнуйтесь. Если бы не долг перед ним, я был бы сейчас, – Негри сглотнул, – в другом месте. «Чезаре, – говорил я ему, – Чезаре, что ты творишь? Форхаласу плевать, каков Зерг из себя, он не допустит массового убийства.» А он мне: «Если нет Эйрела, справится только Ральф. Если не уговорю его – значит, я плохой император.» Это неправда. Он был хорошим императором.
– Сожалею, – выговорил Эйрел, потому что Негри смотрел ему прямо в глаза, ожидая ответа.
– Сожалеете? – бывший капитан усмехнулся. – Что ж, зато ваша совесть чиста. Можете делать с ней всё, что пожелаете. И спасибо за пиво.

2. Чудо (jetta-e)
*
– Я? Задумал? – Форкосиган приподнял брови. – Я выжидаю подходящей возможности, лейтенант.
Вообще-то, это совсем не форкосигановский стиль – оставлять дела идти на самотек в ожидании, что звезды сложатся удачно, и проблема исчезнет. Тем более, что удачного исхода ждать не приходилось: сам он – под арестом по обвинению в покушении на командующего, его женщину ищут по всему кораблю чуть ли не с собаками, а его личный шпион…
А его личный шпион готов пойти под то же обвинение за компанию с ним. И с отягощающими обстоятельствами в виде диверсии, если потребуется. Ложь, фальсификация данных и даже убийство казались Иллиану незначительными проступками на фоне его задачи сохранить жизнь, статус и репутацию подопечного.
Но, черт побери, Форкосиган мог бы поделиться хоть какими-то сведениями, чтобы эта диверсия имела шансы на успех! А не отделываться ничего не значащими фразами насчет выжидания. Лейтенант Иллиан ненавидел оставаться в неведении, почитая информацию своим хлебом насущным и аварийным запасом кислорода.
– Я постарался запутать армейскую СБ. Теперь у вас есть ваша пауза в двое суток, сэр. Общегалактических. Делайте с ней все, что пожелаете, – ограничился он мрачным советом.
Конечно, Форкосиган – гений стратегии. Но даже гений за сорок восемь часов строгого ареста не способен совершить чудо.
Хотя, если его бетанка хорошенько об этом чуде помолится

3. Ошибка (fani)
*
Станция Клайн всё такая же шумная, как он и запомнил по прошлому посещению.
«И такая же опасная».
Опасность ныне не пряталась по углам в облике гем-полковника Милисора и его подручных – опасность светилась, мигая, на каждом табло, накручивалась неумолимым бегом стрелок по кругу и с каждым вдохом безвозвратно утекала сквозь пальцы…
Когда техник в красном рабочем комбинезоне грубо дёрнул антигравитационную платформу с крупногабаритной посылкой, Этан еле удержался от вопля: «Осторожнее!»
Спокойно. Нельзя привлекать внимания. Это просто посылка. Медицинское оборудование, отправляемое неким никому не интересным транзитником со станции Клайн флоту дендарийских наемников. Ценное, но не настолько, чтобы вступать в перепалку с не слишком аккуратным сотрудником «Доков и шлюзов». Потому что коп, болающий о чём-то с таможенником у дверей почты, был из Санитарной полиции, что представляло куда большую опасность, чем все цетагандийские полковники, вместе взятые.
Никаких воплей, офицер. Никаких нарушений, и руки чистые. Даже насморка нет.
Просто посылка.
В графу «получатель» он вписал единственное знакомое ему женское имя. Элли Куин. Он не знал точно, по-прежнему ли она с дендарийцами, но больше надеяться было не на что. Элли – хороший человек, что бы там ни твердили ортодоксы. Доставка оплачена по классу люкс, значит, никаких проблем, приоритетно и скоростным курьером, в пару недель должны уложиться. Времени должно хватить. Этан до предела замедлил все процессы, с которыми это можно было проделать без вреда для растущего организма, но все равно ощущал, как стремительно утекают сквозь пальцы минуты. Если бы он не был таким нерешительным полгода назад, когда заметил ошибку и осознал всю её фатальность – во всяком случае, на Афоне.
На планете Отцов-Основателей репродуктивно-медицинские центры – основная статья бюджетных расходов, персонал высочайшего уровня, оборудование от лучших бетанских компаний, и потому ошибки подобного рода чрезвычайно редки. Но если случаются – для их устранения существует единственный способ. Вполне этичный и законный по рамкам Афона, религиозно оправданный и ни у кого не вызывающий никаких вопросов.
Ни у кого, кто ни разу не побывал за пределами этих рамок…
Он потратил тогда целую неделю на решение, сегодня казавшееся очевидным. Целых семь дней! Целых семь дней ещё могло бы быть в запасе, если бы он не был таким нерешительным полгода назад. Забавно, но ещё лет пять тому, до первого отлёта с родного Афона, столь же очевидным показалось бы совсем другое.
Противоположное. Не выходящее за…
Доставка-люкс обнулила их соцкредиты, но Теренс сам предложил. Потому что альтернативой было убийство. Теренс – он всё понимает.
Смерть – слишком суровое наказание за ошибку. Тем более – чужую…
… Глядя, как уплывает в недра почтового курьера бокс с маточным репликатором, внутри которого дозревало запретное на Афоне существо, Этан ощутил, как постепенно отпускает его безумное напряжение последних месяцев, и прошептал:
– Теперь она ваша. Делайте с нею всё, что пожелаете…

4. Размышления (Awaiter)
*
Граф Фортала умеет изображать из себя шута: «За такую должность любой пойдет даже на преступление. А тебе ее предлагают без всяких оговорок». Эта должность и вся империя – отныне ваша, милорд! Делайте с ней, все что пожелаете.
С должностью, положим, можно сделать разное. Форкосигану она обошлась слишком дорого, и он будет держать ее крепко.
А что он сможет делать с Империей? Все что угодно, но он обязан вернуть ее Грегору в целости и сохранности. Объявить ее республикой, например, не имеет права. А чтобы сохранить империю в нынешних границах в течение пятнадцати лет, требуется планомерно заниматься развитием ее экономического роста, укреплением обороноспособности, стабилизации внешней политики и так далее.
Хочет он или нет, но он не сможет провести резкие политические реформы. Риски очень высоки. Три планеты – это три центра тяжести, приковывающие регента к традиционным методам, апробированным его предшественником.
Только плавное маневрирование. Только стабилизация. Максимум, на что стоит замахиваться – социальная программа развития Барраяра. Это предусмотрено общим планом. Империя неизбежно должна трансформироваться в более демократическую структуру, период тоталитаризма уходит вместе с войнами и дикостью. Приблизить Барраяр к галактическим стандартам сможет только Грегор, и то не в первые годы правления.
Нет способа править из-за гроба, но есть некие любопытные мысли для решения даже этой проблемы.

5. Немного искренности (Огненный Тигр)
*
Учёные последний раз переглянулись. Нынешний проект, созданный на уцелевших ресурсах – точнее, ошмётках, не дотягивал до предыдущих экземпляров. И Терран-Си, и Джей-9 превосходили её по способностям, до последнего момента не было ясно, не сведёт ли телепатия её с ума. Однако к своему 14-летию проект продемонстрировал неплохие результаты. Хоть что-то, что можно показать.
– Сейчас она здорова?, – негромкий голос был безукоризненно-вежлив.
– Да, делайте с ней всё, что пожелаете, она вполне с этим справится...
Прежде, чем глава проекта успел произнести титул, хорошенькая девочка вскинула голову:
– П--прошу прощения, но вам интересно, чего хочу я?
– Мне интересно, – император Флетчир Джияджа улыбнулся, – Господа, – пристальный взгляд обратился к учёным, – вы выполнили свою задачу, и ваши усилия будут вознаграждены. А сейчас прошу покинуть меня.
Девочка осталась наедине с живым воплощением Цетаганды, которому принадлежала её жизнь.
– Так чего ты хочешь, дитя?
– Служить вам, мой повелитель, – при воспитателях она бы никогда не рискнула сказать больше, но искренний интерес придал ей смелости. Маленькая просьба вряд ли его рассердит, скорее, рассмешит, – И ещё... я всегда мечтала завести котёнка.
Император кивнул
– У тебя он будет.
"Они пытались сделать тебя верной, запугав. Но верность ближайших слуг приобретается только заботой".

6. Вот оно – счастье (Midnight Wind)
*
– На тебя похожа, – улыбнулась Елена, глядя на малышку, сидевшую на руках у дочери и таращившую глазенки, не испуганно, но любопытно.
– Да? А мне кажется, что на База, – дочь пожала плечами. – Вырастет – тогда и поймем. Правда, Корделия? И не надо совать пальчики в ротик, – это уже малышке.
Услышав мамин голос, девочка что-то обрадованно залопотала в ответ. Молодая женщина ласково покачала ребенка.
– Корделия? – переспросила Елена.
– Ну да, Корделия Джезек-Ботари. По-моему, красивое звучное имя.
– По-моему тоже.
Елена ожидала укола раздражения, который она могла бы испытать, услышав давно ненавистное имя. Его не было. Давно ненавистное, а сейчас? Не хочется даже думать об этом. Давно ушли кошмары с унижениями, она больше не слышит равнодушного «А теперь можете делать с ней всё, что пожелаете, я же вижу, что вам не терпится».
– На самом деле, у нас и вариантов больше не было, – усмехнулась дочь. – Майлзу ну очень уж хотелось, чтобы нашего первенца назвали в честь него. Но как назвать в честь него девочку…
– Право сюзерена? – Елена не удержалась от небольшой шпильки.
– Какое там... Мне кажется, он просто хотел, чтобы была какая-то связь. Чтобы помнить. Забудешь его, пожалуй…
Дочь улыбается. Малышка, видя мамину улыбку, довольно смеется. Елена улыбается им обеим. Вот оно – счастье.