новый фик, Эйрел/Джес

[jetta-e]

Название: "Никакие мы не сияющие звезды" (We Are Not Shining Stars)
Автор: Penknife
Персонажи: Эйрел/Джес, граф Петр, сестра Джеса, ОЖП
Слэш, гет, PG-13

*

Со смутным облегчением Эйрел облачился в форму имперского курсанта. Пять лет у него было ощущение, что он - солдат, который только играет в школьника. Теперь он как минимум может поглядеть на себя в зеркало и не чувствовать, что с миром что-то не так.

С точки зрения его отца мир наконец-то пришел в норму. Эйрел вернулся на тот путь, который лежал перед множеством былых поколений Форкосиганов. И там не будет ни крови на полу гостиной, ни ночных скачек по горам, когда отец прижимает сына к груди и чувствует, как страшно колотится его сердце. Эйрел станет тем, кем всегда должен был стать.

Но были две проблемы. Одна состояла в том, что и сам Эйрел, и его отец знали: его не готовили в наследники, эта честь принадлежала его старшему брату, но теперь тот мертв, и выбирать не приходится. А другой проблемой было то, что он и сам начал где-то в самой глубине души сомневаться, для чего он вообще предназначен, и кем ему предстоит стать.

Даже мысли рассказать об этих проблемах он не допускал. Граф сделан из камня и огня, он никогда не проявляет ни сомнений в себе, ни каких-либо более легких чувств или страстей, хотя Эйрел помнил, что однажды матери удалось его смягчить. Если сын упомянет перед ним о чем-то таком, тот лишь фыркнет и скажет, что молодые щенки всегда думают о чувствах, это нормально, только пусть держатся от горничных подальше.

Держаться от горничных подальше никогда составляло для Эйрела труда, равно как и вести себя с сестрами своих приятелей исключительно с почтительным уважением. В одиннадцать лет ему просто не приходила в голову мысль, что можно как-то иначе. В тринадцать друзья считали его бесхитростным и прямолинейным, но это было объяснимо, учитывая два года гражданской войны и гибель почти всех его родных. В шестнадцать... что ж, шестнадцатилетие принесло с собой проблемы.

Сейчас ему было восемнадцать, и, несмотря на все самоотрицание, какой-то частью сознания он понимал, что жизнь среди симпатичных молодых парней в форме будет для него не самой спокойной. Но он, разумеется, к этому привыкнет. В его разуме или в его раненой душе есть какой-то выверт, ненормальность, но он не позволит ей управлять собою.

На второй день в Академии он вытащил свой альбом, потому что пальцы чесались от желания рисовать, и уселся на скамье немного поодаль от толпившихся кучками курсантов-первогодков: одни явно тяготели друг к другу, другие, напротив, сознательно держались поодаль. Это уже была чистая политика, поскольку у мальчишек пока не было иных причин не любить однокурсников или симпатизировать им, помимо отношений их семейств, а Эйрел никогда не имел склонности к политике.

- О, какие успехи для юной леди, Форкосиган, - встрял Алексей Форберг. - За пяльцы тоже собираешься взяться, а?

Его ухмылка не была полностью враждебной, и Эйрел знал, что мог бы обыграть эту шутку и заработать себе репутацию славного малого. Ну, или просто пожать плечами и не обращать внимания; он - лорд Эйрел Форкосиган, его руки и так в крови, и ему, скорее всего, не потребуется иного доказательства своей мужественности в этой компании.

- Форкосиган у нас джентльмен, - поправил его другой курсант. - А что насчет тебя, Форберг?

- А я - мужчина, - отрезал Форберг.

- Мне следовало самому догадаться, - усмехнулся второй. - Ведь для этого нужны только яйца. А у некоторых из нас есть еще и мозги.

Форберг фыркнул и отошел. Эйрел повернулся посмотреть, кто это вмешался, не уверенный, что эта помощь была так уж ему полезна.

- Спасибо, - осторожно начал он, - но я...

И внезапно все мысли как отрезало. Он почувствовал себя тупоумным, оцепеневшим - словом, охваченным тем же недугом, который нападал на его приятелей при встрече с хорошенькими девочками, только именно здесь и сейчас он не мог себе этого позволить. Наверняка он должен был что-то ответить; существовал какой-то способ миновать это мгновение и избежать всех опасностей.

- Я Эйрел Форкосиган, - выдавил он. Хотелось сказать "называй меня Эйрелом", или, точнее, "зови как хочешь", но он с усилием взял себя в руки.

- Джес Форратьер, - ответил красивый молодой парень. - Наверное, тебе лучше будет звать меня Джесом.

*

Джес тайно протащил бутылку медовухи, и они вдвоем забрались на крышу самого высокого здания в Академии, откуда открывался головокружительный вид и где им в равной степени грозил риск или быть отчисленными, или свалиться и разбиться насмерть. Эйрел был заметно пьян и невообразимо счастлив.

- Мы с тобой можем попытаться получить распределение на один корабль, - сказал Джес. Эйрел лежал головой у него на бедре - малонеприличная поза, хоть Эйрел и твердо сказал себе, что ничего неприличного тут нет. После медовухи было легче не задумываться о том, насколько сработало это самовнушение.

- Можем. Но распределение от нас не зависит. Нас отправят туда, где мы нужнее.

- И туда, куда потребует политика, - поправил Джес. - Ты же будущий граф Форкосиган.

- К черту политику.

- А она всюду, - Джес отхлебнул из бутылки. Но когда он попытался вручить ее Эйрелу, тот отвел его руку в сторону. Настроение у него на глазах портилось.

- Я не желаю играть в эти игры.

- Какие же игры ты предпочитаешь? - поинтересовался тот, и Эйрел со всей остротой ощутил, что лежит щекой у него на бедре, и в этом нет ровно ничего невинного - с чьей стороны ни посмотри. Он повернул голову, борясь с противоречивым желанием то ли прижаться губами к внутреннему шву брюк, то ли, наоборот, отодвинуться подальше. Вместо этого он цапнул Джеса за ногу, почти ожидая, что тот возмущенно рассмеется и вывернется.

Но Джес резко запрокинул голову, вздрогнув и выгнувшись всем телом.

- Ну наконец-то, - выдохнул он и расстегнул брюки.

Вот наш первый раз, подумал Эйрел: быстро, отчаянно и спьяну. Пальцы Джеса до боли впились в его волосы, словно пытаясь удержать его так крепко, чтобы Эйрел уж точно никуда не делся.

Когда они увиделись назавтра, показательно страдающий от похмелья Джес пожаловался:

- С того момента, как мы полезли на крышу, я все помню как в тумане. Мы как вообще, забрались туда?

- Непонятно как, но забрались, - ответил Эйрел, и они оставили разговор на эту тему.

Но теперь Эйрел знал: как ни сильно он будет стараться быть тем, кем должен, его все равно предаст его собственное сердце, его горячая кровь, бьющаяся под кожей.

*

- Тебе непременно нужно потанцевать с моей сестрой, - заявил Джес, вкладывая ладонь Эйрела в руку длинноногой блондинистой красотки. В своем бледно-кремовом вечернем наряде та плыла, точно лебедь, и у нее были яркие голубые глаза и решительный подбородок.

- Джес о вас высокого мнения, - сказала его сестра, и Эйрел невольно покраснел. Как бы он хотел, чтобы Джес этого мнения никогда не переменил!

Он успел протанцевать с нею трижды, когда к концу вечера Джес подошел и обнял его за плечи.

- Ну, и как тебе Ирина?

- Красавица, - ответил Эйрел. Это было единственное, что он успел о ней выяснить за целый час разговоров на самые общие темы (включая то время, когда он ходил ей за бокалом пунша). - И так похожа на тебя, - добавил он, прекрасно понимая, что говорить этого не стоило, но будучи не в состоянии - или не желая - придержать язык.

- Знаю, - с кривой улыбкой согласился Джес. - Значит, дело у нас сладится? Не я, так она.

Он развернул Эйрела лицом к себе, словно намереваясь стряхнуть какую-то пылинку с его мундира, но вместо этого провел пальцем по его горлу ниже кадыка, забираясь под воротник. Эйрел стиснул зубы, его лицо пылало, а желание внезапно сделалось непростительным и острым.

- Должно быть, ты сейчас чересчур набрался. Давай я отвезу тебя домой. В конце концов, мы же скоро станем близкими родственниками?

И они сделали это по пути к дому, прямо во флайере, прокладывающем свой путь сквозь ночное небо. До смешного опасно, но не опаснее, чем гонки в темноте: хотя куда меньше шансов промахнуться. Только два исхода: или провал, или триумф.

Эйрел был исполнен триумфа, обнимая Джеса во тьме, жадно двигаясь вместе с ним в такт. Потом у них еще хватило времени привести себя в порядок, так что к той минуте, когда они подошли к дверям особняка Форкосиганов, Джес снова приобнимал его за плечи, ведя наверх по ступенькам - в чем не было никакой необходимости, но Эйрел сумел убедить себя, что это просто братский жест.

*

"Рассказав мне всю правду про Ирину, Джес наверняка поступил так из любви ко мне", думал Эйрел в каком-то оцепенении. Она же ему младшая сестра, а брата уж никто не стал бы винить за то, что он хранит тайны своей сестренки и скрывает от ее мужа, чем она занята, когда тот в отъезде.

- Я обязан тебе рассказать все - хотя это меня убивает, - вот что сказал Джес. - Но одна мысль о том, что она ведет себя как шлюха, а ты даже не знаешь...

Это было сделано из любви, из чего же еще? Только любовь заставляет дорожить честью любимого человека больше, чем собственной. Хотя даже эта мысль не могла его сейчас согреть. Холодом веяло все вокруг.

*

Когда Эйрел встретился с Джесом в первый раз после смерти Ирины, тот обнял его за талию - оберегающим, как подумал тогда Эйрел, или собственническим, как он решил впоследствии, жестом.

Но в ту секунду его единственной мыслью было, что прикосновение Джеса жжет его подобно клейму и что у него больше нет необходимости притворяться хорошим.

*

Они снова поднимались на крыльцо форкосигановского особняка, и Джес обнимал его за плечи - на этот раз это было кстати, потому что без его помощи Эйрел никогда бы не одолел все эти ступени. Они двое и так чересчур кренились, и Эйрел чуть в грязь не рухнул. Он нащупал дверную ручку и наконец-то ухитрился распахнуть дверь. Шатаясь, он ввалился в холл - где сейчас никого не должно быть.

Но в кресле с книгой на коленях сидел его отец. Граф Петр Форкосиган поднял взгляд от страниц, и в его глазах не было ни капли удивления.

- Ты больше не нужен, Форратьер.

- И вам доброй ночи, граф Форкосиган, - отозвался Джес. - Надеюсь, я привел вашего мальчика домой не слишком поздно и ему еще не пора в кроватку.

- Вон!

- Кажется, мне здесь не рады, - прошептал Джес ему на ухо, обжигая дыханием. Развернулся и вышел.

Эйрел встретился взглядом с отцом. Самое трудное, что ему случалось сделать в своей жизни.

- Почему ты путаешься с ним? - потребовал ответа отец.

- Он мой друг.

- Теперь это так называется?

- А как бы ты предпочел это назвать?

Отцовский взгляд прожег Эйрела до кости, но упрек был слабейшим из всех, который тот мог бы адресовать сыну. Например, есть еще "пьяница", "убийца", "никчемный тип"...

- Ты заслуживаешь лучшего, - обронил Петр.

- Нет и никогда не заслуживал, - ответил Эйрел. И оба были правы. Отчасти.

*

С самого начала идея найти одну девушку на двоих принадлежала вовсе не Эйрелу. И уж точно не ему не пришло бы в голову ее связать: до каких фантазий ни доходило его либидо, хрупкие молодые женщины в них не фигурировали. И вообще, все это лишь заставило его вспомнить об Ирине, и спросить себя, не хотела ли она подобных игр, а от этой мысли пролегал прямой путь к черному отчаянию, которое были не в силах погасить ни секс, ни выпивка...

- Представь, что она наша пленная, - сказал Джес. Одной ладонью он закрывал девушке рот, а другая рука без церемоний тискала ее грудь. - Наш маленький приз в какой-нибудь небольшой военной кампании. Я согласен поделится, а ты?

- Если она моя пленная, мне не пристало с ней спать, - возразил Эйрел. Он сам не знал, почему заартачился; в подобные игры они уже играли прежде. Просто глаза Джеса были полны какого-то тревожащего блеска, отчего ему казалось, что это уже не игра вовсе, никакой не безопасный способ сбросить внутреннее давление, как он всегда это называл.

- Да ну тебя. Давай, - Джес протянул ему нож. - Срежь с нее эти тряпки.

- Нет уж.

- Ему нравится сопротивляться, - объяснил Джес девушке, глядя ей в лицо. Она смотрела на него как завороженная, не отводя взгляда ни на секунду, между его пальцев просочился ее бессвязный стон. А ведь предельное желание с виду почти неотличимо от панического ужаса, подумал Эйрел. - Но в конце концов он всегда поступает так, как хочу я.

Эйрел принял у него нож и протянул руку вперед. Девушка выгнулась, извиваясь под рукой Джеса, и звуки, которые она издавала, поднялись до отчаянного писка. Эйрел замялся и вдруг прижал нож к коже Джеса.

- Освободи ей рот, дай сказать.

Ему пришлось на самом деле пустить Джесу кровь, прежде чем тот убрал руку от ее губ.

- Пожалуйста, - быстро заговорила она. - Я никому не скажу! Просто отпустите меня домой..

- Какая жалость, но ты наша пленная, - ответил Джес и сжал девушку в чем-то, что могло быть объятием, если бы у нее был шанс из него высвободиться. Он быстро покосился на нож в руке Эйрела и расплылся в сияющей улыбке, в том самом выражении, которое тот так любил. Казалось, Джес в экстазе. "Давай, режь", произнес он одними губами и стянул с девушки платье, подставляя тело прикосновению ножа.

- Пусть уходит! Она не хочет.

Джес пожал плечами и криво улыбнулся.

- С каких пор имеет значение, кто тут что хочет?

- Имеет значение то, что предпочтем мы сами, - ответил Эйрел, и они уставились друг на друга в таком молчаливом непонимании, словно были совершенными незнакомцами.

*

- В последнее время я не видел тебя с Форратьером, - сказал граф Петр. В его голосе звучало одобрение, а, может, даже некая неумелая попытка уговорить Эйрела довериться ему.

Но Эйрел не мог заставить себя раскрыться перед отцом, хоть душа и болела отчаянно. Да, он ошибался, поверив, что Джес хоть когда-то любил его бескорыстно, не замечая извращенных глубины его души, его желания не просто обладать, но насиловать и уничтожать. Как было бы просто сказать: да, отец, я выучил этот урок и больше не свяжусь с дурной компанией, а изо всех сил постараюсь стать тем, кем должен. Но он ответил только:

- В последнее время - да.

Петр хмыкнул, закрывая тему. Потом он прочистил горло и, не встречаясь с сыном взглядом, добавил:

- Что бы он ни наговорил тебе про тебя самого, это неправда.

- Я же фор, - ответил Эйрел. Он знал, как воспримет это признание его отец, и осознавал, что сам имел в виду нечто другое. Он - настоящий фор, со всеми его пороками, а не вопреки им. Если он намерен служить Барраяру как граф Форкосиган, то вынужден будет делать это, храня в душе все свои неуместные и неподобающие желания. Их наличие - не помеха ни чувству чести, ни достойному поведению по отношению к другим людям. Так было всегда, но он только сейчас это понял. Ценный вывод, и когда-нибудь он будет даже благодарен за него.

- Конечно, фор, - удовлетворенно подтвердил его отец, уверенный, что теперь-то будет все хорошо.