новый фик, "Когда и где придется"

[jetta-e]

Название "Когда и где придется" (If and When)
Автор: ollipop
Фемслэш, PG-13. Дру/Карин
Написано на англоязычный фикатон по заявке "Никому, кроме Дру, Карин не могла доверять".
Взято с archiveofourown.org/works/914318?view_adult=tru...
Перевод мой.

*

Ты сидишь там же, где твой муж тебя оставил; закончив все с тобой, он самым галантным образом отвел тебя в твои покои, усадил в твое любимое мягкое кресло и заботливо укутал ноги пледом, прежде чем откланяться. Ты почти не пошевелилась после этого, только подтянула плед вокруг бедер: ты опасаешься запачкать кресло, а легче выбросить плед, чем снова просить дворцовую прислугу отчищать загадочного происхождения кровавые пятна.

И все же в кресле ты засиделась, и это оказалось ошибкой. Все тело затекло. Внезапно ты понимаешь, что не знаешь, в силах ли сейчас подняться и дойти до кровати, а тем более - вымыться или придать себе хоть насколько-нибудь пристойный вид. Ты неохотно берешься за колокольчик, зовешь слуг и просишь прислать к тебе новую служащую внутренних покоев. Ее можно было бы вызвать кнопкой напрямую, но тебе страшно это делать: будь у тебя реальная необходимость воспользоваться тревожной кнопкой, речь будет идти о жизни и смерти, и, когда эта девушка появится, с вероятностью пятьдесят процентов ты будешь уже мертва. Сегодня пусть это будет просто случайный вызов.

Эта новая девушка - одна из сотрудниц Негри. Он всегда подбирает в твою свиту умненьких: вернее, они, такие умные и спокойные поначалу, с каждой новой неделей и новым открытием исполняются ужаса и рано или поздно вспыхивают законным гневом - и после этого исчезают. Из-за чего они исчезают, зависит от того, к кому они отправляются излить свой гнев - к шефу СБ или твоему мужу. Ты об этом даже не спрашиваешь.

Эта новенькая оказывается высокой, больше похожей на солдата. Все равно, она не в силах защитить тебя от твоего мужа, зато у нее может хватить глупости попытаться это сделать. Ты пытаешься выговорить ее имя, но не можешь. Не важно.

- Пожалуй, мне нужна помощь, чтобы добраться до кровати.

Она приседает в идеальном книксене: "Да, миледи", - но не двигается с места. Просто бесполезно торчит перед тобой. Попробуем еще раз.

- Подойди ближе, пожалуйста, и дай мне на тебя опереться.

Вот так, команды она понимает. Мгновение, и девушка уже рядом. Она помогает тебе спустить ноги на пол и подставляет свое плечо. Ты поднимаешься рывком, и это хорошо, потому что инерция влечет тебя вперед, но когда, чтобы поддержать, служанка обхватывает вокруг тебя груди, ты не в состоянии сдержаться и шипишь от боли. Плед падает на пол; рана на бедре не так уж сильно кровоточит, но она видна и, значит, ты выдала себя. Теперь тебе не удастся спокойно лечь в кровать.

- Миледи! - в потрясении выдыхает девушка. - Я не поняла, что вы ранены. Я схожу за врачом, как только мы вас уложим.

Ее глаза нервно бегают, но голос остается ровным, профессиональным. Девушкам Негри всегда можно доверять.

- Нет-нет, незачем, - отказываешься ты. Не хватало еще взбудоражить дворцовую прислугу, это лишь усугубит проблемы: слуг уберут, тебя накажут, и тебе снова понадобится звать на помощь. Ты ловишь взглядом этой девушки, стараясь выглядеть, уверенной, надежной... такой женщиной, которая до сих пор в своем уме. - Со мной все будет хорошо, мисс... Друшнякова? Мне просто нужен отдых и, может быть, перевязка. - Ты делаешь паузу. - Уверена, такого рода вещам ты ведь обучена?

Понимание медленно отражается на ее лице. Она замолкает и помогает тебе преодолеть еще два шага до кровати.

- Да, миледи. Меня учили оказывать первую помощь, и я уверена, что мы справимся с вами вдвоем.

Ты не возражаешь, когда она стаскивает с тебя болеро и поднимает подол блузки. С беспристрастностью медика мисс Друшнякова разглядывает отметины на твоей коже - лишь несколько ссадин, но под ними уже наливаются темным синяки. Тебя больше беспокоит порез, требующий перевязки, но девушка осматривает все твои повреждения методично.

Она протягивает руку к твоей груди и взглядом спрашивает разрешения. Ты киваешь, но вместо того, чтобы прощупать царапины слева, она нажимает ладонью на грудину, и весь твой правый бок точно охватывает огнем. Когда ты приходишь в себя, она уже опускает твою блузку.

- Похоже, ребро сломано, - с сожалением сообщает она. - Вам несколько недель потребуется носить жесткий корсет.

С раной на бедре все понятнее: неглубокий порез в форме полумесяца, сделанный скорее для того, чтобы обозначить настроение, чем чтобы повредить тебе всерьез. Девушка молча заклеивает его и уходит к себе на пост, так больше ничего и не сказав.

*

Пожалуй, ты чересчур привыкла к тому, что мисс Друшнякова помогает тебе и оказывает первую помощь, что она без удивления встречает твой вызов и просьбу отвести тебя в постель и чутко прислушивается ко всем разговорам среди дворцовой прислуги, так что зачастую тебе даже не приходится вызывать ее через кого-то. В очередной вечер, когда она входит, ты без труда объясняешь ей, где у тебя болит - слава богу, на этой неделе физических повреждений немного. Она помогает тебе уверенно встать на ноги и ведет к кровати, и тебе не приходится успокаивать ее страхи.

Теперь она не колеблется ни на долю секунды, снимая с тебя юбку, стягивая блузку и оглаживая пальцами твое тело. Ее руки не такие, как у остальных: она касается тебя так, будто ты представляешь собой нечто драгоценное. Она не наказывает, не ругает, не направляет, не просит. Она всего лишь оценивает твое состояние, оглядывая тебя с ног до головы, разгибая твои руки и ноги и прощупывая их по всей длине. И, оценивая повреждения, она тут же ищет, чем помочь твоему телу, как починить тебя и вернуть тебе целостность. Ты не знала такой откровенной заботы с самых своих детских лет.

Ей не раз приходилось вести тебя за руку в кровать. В кровати ты привыкла всегда сравнивать себя и того, кто рядом, вычисляя разницу между твоей силой и силой этого человека и прикидывая, сколько силы или скорости тебе понадобится, чтобы от него сбежать. Но от мисс Друшняковой тебе бежать не хочется. Хочется взять и обнять ее, прибавить эту силу к своей, а не вычитать, завладеть ею.

Именно этот дух обладания заставляет тебя протянуть руку и провести пальцами по изгибу талии девушки, по ее крутому бедру. Та дергается, точно шокированная.

- Извини, - пугаешься ты. - Я не хотела сделать тебе неприятно, я просто устала. Я... - и ты осекаешься. Все, что ты можешь сказать, касается твоих дел, а о них нужно молчать.

Ее дыхание успокаивается.

- Все в порядке, - говорит она участливо, склоняется и берет твое лицо в ладони: большой палец гладит тебя по лбу, указательный легко скользит по щеке вниз, ложится под подбородок и заставляет поднять голову. - Я просто очень удивилась. Все хорошо, миледи.

И сразу после этой демонстрации она берет тебя за руку, чисто материнским жестом, и снова кладет ее на свое колено.

*

Через две ночи она снова приходит к тебе, хотя твой муж все эти дни в отъезде, и ты почти оправилась.

- Помочь вам прилечь, миледи? - спрашивает она так же вежливо и бесстрастно, как всегда.

Ты удивлена.

- Вообще-то, я... - начинаешь ты, осекаешься и пристально разглядываешь ее. - Я уверена, что это удачная мысль.

Девушка кивает и, как обычно, за руку ведет тебя в кровать и помогает снять болеро и блузку. Но на этот раз она садится рядом и терпеливо ждет, ожидая твоих подсказок. Она ненамного выше тебя, даже вот так, сидя, зато она шире в плечах и определенно сильней. Ты бы не могла стронуть ее с места, но на этот раз на твоей стороне неожиданность. Ты резко дергаешь ее за юбку. Это обманное движение, но когда она замечает, что ты наклоняешься к ней, между вами уже считанные дюймы.

Сначала ты целуешь ее в щенку, в скулу, проверяя, как она отзовется, готовая сдать назад, если это ее оскорбит. Но она лишь склоняет голову и смотрит на тебя с любопытством. Ее кожа пахнет свежевыстиранными простынями и мылом, и ты трешься носом о ее щеку, вдыхая этот запах.

Лишь тогда, когда ты касаешься ее губ своими, она поднимает руку. Теперь ты понимаешь, насколько осторожна и отстранена была мисс Друшнякова в своих прикосновениях прежде. Ее пальцы скользят по твоей коже, но в касаниях на сей раз нет ничего бесстрастно-медицинского. Одна ее рука упирается тебе в бедро, прижимая тебя к кровати. Другую она медленно ведет все выше, берет в пальцы твою грудь, а лицом утыкается тебе в шею.

Одной рукой ты крепко держишь ее за плечо, ощущая под пальцами нежную кожу, другая легко скользит по ее груди, а потом по крепким мышцам на талии и боках. Она размыкает поцелуй и склоняется в твои объятия, но уверенность вдруг покидает ее. Она отстраняется и смотрит на тебя тем же настороженным взглядом, с каким она обычно обследует твои ссадины. Ты замечаешь, что ее руки покрылись мурашками.

- Все нормально? - спрашиваешь ты, стараясь сохранить голос ровным.

Она с неуверенностью смотрит на тебя и скорее спрашивает, чем отвечает:"Да, миледи?". Ее руки опущены, но всем телом она тянется к тебе, точно ее манит ямочкой на твоем горле.

- Конечно, все нормально.

Ее губы снова касаются твоих, мягко, и на этот раз уже она отстраняется, а ты преследуешь, положив одну руку ей на затылок, а другой потянув за плетеный кожаный ремень, который удерживает ее юбку. Твои пальцы тянут вниз ткань ее блузки, ремень слегка сползает на бедра, пережимая ее сильное, мускулистое тело и оставляя след на восхитительной коже. И тут у нее на пояснице ты с изумлением нащупываешь кинжал в круглых кожаных ножнах, спрятанный в складках юбки. Рукоять нагрелась от тепла ее тела, но все равно кажется под твоими пальцами чуждой и как бы ломкой. Ты хочешь отстегнуть ножны, чтобы отложить в сторону, но мисс Друшнякова напрягается, обшаривая взглядом комнату.

- Нет, миледи. Эта вещь должна быть рядом, - говорит она. Определенно, она собиралась оставить эту штуку при себе в кровати, но будь ты проклята, если ляжешь в постель еще хоть с кем-то, у кого с собой нож.

- На столике? - предлагаешь ты.

Она еще раз оглядывает комнату в поисках другого подходящего места: такого, где оружие в пределах досягаемости, но не выглядит угрозой. Наконец она выпрямляется и как есть - в распахнутой блузке и сползшей на бедра юбке - обходит комнату. Она легко касается рукояти кинжала, теперь ничем не скрытой и мягко поблескивающей в свете лампы на прикроватном столике. Она столько раз стояла перед тобой, спрятав руки, а ты и не знала, на чем были сомкнуты ее пальцы.

Наконец мисс Друшнякова заканчивает свой осмотр и включает комм-линк на столе. Она что-то тихо в него говорит, выслушивает доклад от дворцовой стражи и, слушая, еще раз обводит взглядом твою комнату, твою постель и твое тело. Тут она встречает твой взгляд и краснеет. Ты смотришь, как она заканчивает разговор, отстегивает ножны с кинжалом от ремня и осторожно кладет их в ящик письменного стола, подальше с глаз. Она снимает ремень - и щелчок расстегиваемой пряжки, звучит для твоего уха как еще одно предостережение. Ремень ложится в тот же ящик стола, как и пара зазубренных шпилек для волос.

А потом она подходит к тебе, раскрыв пустые ладони, тепло улыбаясь, и в ней больше нет ничего острого и ранящего. Ты приподнимаешься ей навстречу, и возле края кровати вы встречаетесь. Одним плавным движением ты стягиваешь через голову ее блузку и, пока ее запястья на мгновение связаны за спиной, утыкаешься лицом в ее шею. Ты больше не можешь рассчитывать на неожиданность, зато теперь, когда она сняла свое оружие, ваши силы равны.

*

Несколько дней спустя ты лежишь, растянувшись на постели, укутанная в одну только простыню. Мисс Друшнякова никогда прежде не засыпала в твоем присутствии, но сейчас она с довольным лицом дремлет на той стороне кровати, что обращена к двери. Кинжал и шпильки лежат на столике. Твой муж возвращается завтра.

- Как тебя называют друзья? - спрашиваешь ты.

Она поднимает голову, лежащую на сгибе локтя, и нежно тебе улыбается

- Все меня зовут Дру.

- Дру. - Как безлично! Ты из всех сил старалась хотя бы мысленно звать ее по имени, как старалась подобрать слово для того, что происходит между вами. "Мисс Друшнякова" - ужасно официально, но ей уже приходилось просить обращаться к ней хоть как-то по-другому. - Твое имя ведь Людмила, да? Тебе кто-нибудь зовет Милли?

Она закидывает руки за голову.

- Никто с тех пор, как мне исполнилось пять.

- Понятно. Как думаешь, а я могу называть тебя Дру?

Какой неловкий и совершенно неправильный вопрос. Ты до сих пор ощущаешь ее вкус на языке, и ты же просишь у нее разрешения больше не называть ее "мисс такая-то". Ты захлопываешь рот, прежде чем успеваешь договорить: "... а если ты будешь против, я не обижусь".

- Конечно, миледи.

- Не хочу быть ничьей леди. - Пауза. - А ты могла бы называть меня Карин?

- Да, миледи. Могла бы, наверное.

Теперь она способна даже поддразнивать тебя.

- Неверно, Дру. Попробуй еще раз.

Она протягивает руку и проводит пальцем по твоей щеке.

- Да, Карин.