"Победивший платит". Глава 16.

[jetta-e]

"Победивший платит"
авторы - Жоржетта, Mister_Key

жанр - ангст, романс, детектив; предполагаемый объем - роман
рейтинг - слэш, R
Анонс - здесь; часть 1, "Пленник": главы 1-4, 5-6, 7, 8; часть 2, "Гость": 9, 10, 11, 12, 13, 14; часть 3, "Любовник": 15.

ГЛАВА 16.

Утро. Солнечный луч, как ему и положено, просачивается сквозь щель в занавесях и стеснительно танцует где-то в углу. Архитектор, устроивший этот дом, разумно позаботился, чтобы прямой свет в глаза не будил спящего по утрам... Незнакомая комната, непривычная постель. И вытянувшееся рядом, разморенное сном, обнаженное тело. Мой цет тихо дышит, блуждая во снах, но рука его бессознательно и уверенно закинута мне на бок, и отпускать он не намеревается. Хотя бы волосы он еще вчера благоразумно свернул узлом, не то они бы заняли пол-постели.

Ну что, пришла пора для утренней истерики добропорядочного мужчины на тему "меня поимели"?

Только если я буду полнейшим идиотом. После моего лагерного опыта (кольнуло с привычной досадой и моментально отпустило) девственников в этой постели нет. И будь я проклят, если стану стыдиться хоть чего-то, бывшего вчера, вплоть до щекотного воспоминания о том финальном удовольствии, неподобающем, маловероятном, но самом настоящем... Э-э, стоп. Не стоит растравлять утреннюю эрекцию, пока мой... любовник еще спит.

И сладко же спит. Острые черты лица смягчены сонным довольством. Меряю его взглядом, в котором удивления не меньше, чем интереса. В гриме у моего гем-лорда вертикальная полоска у губ, словно брезгливая раздраженная складка. А этот незнакомец скорее мил. Точнее, не незнакомец - просто тот, с кем я впервые познакомился только вчера вечером.

Ха, как там говорится в пословице, "секс не повод для знакомства"? Повод, и еще какой, но смысл фразы не в том. Секс - не самое важное, что бывает в жизни. Если бы не так, черта с два я бы вчера лег даже под этого - желанного, искусного в постели, интересного до безумия типа. Но херами меряться, споря, кому быть снизу, было бы вчера мальчишеской глупостью. И немного трусостью, есть такое. Пробовать самое опасное лучше сразу, как в воду с головой. А уж наутро, обсохнув, размышлять у него под боком, страшно было или здорово.

Буду уж честен с собою: неплохо. Можно и повторить - через пару недель... или часов, как сложится. Но пока Иллуми беспечно посапывает и не намерен просыпаться, у меня есть время подумать. На кой черт я ввязался в интересные отношения с женатым, между прочим, мужиком? А мне скоро возвращаться в город и представать перед светлые очи его неизвестной пока супруги, и уж она не преминет высказать мужу все насчет странного выбора. Из нас двоих он сейчас уязвимее. Моя катастрофа уже позади, а вот кардинально поломать его жизнь я могу без усилий. Если он об этом не подумал, уж я-то мог? Хотя какое там думать, у меня вчера вся кровь отлила от мозга ниже пояса...

Аккуратно поглаживаю выпавшую из стянутого узла прядь, перечеркивающую подушку. Он вздыхает, всплывая из глубокого сна в поверхностный: веки начинают вздрагивать, чуть напрягаются мышцы, и меня он прихватывает еще крепче. Вот собственник!

- Привет, - хриплым со сна голосом сообщает Иллуми, наконец, и неверяще моргает.

Обычные утренние хлопоты - одевание и душ, неизбежный грим и расчесывание спутанной со сна шевелюры, случайные касания, почти дружеские объятия... Иллуми тактично не замечает моего возбуждения, я плачу ему ответной вежливостью, пока он не проговаривается, приказывая принести завтрак в комнату:

- Прятаться не будешь?

А смысл? Слуги уже точно знают, что я у себя не ночевал. Вряд ли они рыщут по саду, разыскивая меня, храпящего пьяным сном под каким-нибудь кустом. Улыбаюсь и отрицательно качаю головой, заслужив в ответ облегченное:

- Я боялся, что... - Иллуми недоговаривает, когда его некстати, или слишком кстати, прерывает на полуфразе вошедший с подносом камердинер. Лишь после его ухода объясняет: - Боялся, что ты... пожалеешь, что ли. Или не пожалеешь, но решишь на этом закончить проявления своего, хм, любопытства.

- Я - нет, - отвечаю твердо, и он облегченно делает шаг ко мне, обнимает, трется носом о загривок. Как будто само прикосновение - небывалое удовольствие. - А ты? Тебе скоро возвращаться в город. Ты уверен, что я в новом качестве вписываюсь в твою прежнюю жизнь? Жена, друзья, мальчики-девочки, или кто там у тебя... - Я с настороженностью жду ответа, пока мои руки машинально сооружают что-то многоярусное на тосте. - Похоже, я совратил тебя с пути истинного?

- Самонадеянный нахал, - смеется Иллуми, садится и делает первый глоток пахнущего специями кофе. - В мою, - подчеркнув голосом местоимение, - жизнь ты вписался, остальное поправимо.

- А в жизнь твоей семьи? - спрашиваю прямо.

Он медлит, постукивает пальцами по столу.

- Поймут они сразу, слепых у меня среди родни нет. Но, боюсь, у тебя неверное представление о ситуации. Кинти, мою жену, происшедшее может позабавить или удивить, но не более того. Вмешиваться она, безусловно, не станет. Моя подушка - это только мое дело; то же касается и увлечений Кинти.

- И ты даже не услышишь упрека, что тащишь в дом черт-те-что?

- Сам факт твоего наличия в семье ей бы и в голову не пришло оспаривать. Семейный долг - дело особое. А стали бы мы любовниками или нет - лишь наше с тобою дело. - Внезапно фыркает от смеха. - Я только что вспомнил о Бонэ. Провидец чертов.

- Стали любовниками... - Я пробую слово на вкус и задумчиво прищелкиваю языком. Нечто сладкое, терпкое и из области фантастики. - Надеюсь, это не отменяет остальных развлечений? Лисы, рапиры и вечерний чай?

- Массаж, пение и соревнования по скоростному разжиганию каминов, - подхватывает Иллуми в тон и смеется, а потом, отставив чашку, кладет ладонь поверх моей руки. - Конечно, не отменяет.

***

Несколько дней пролетели быстро, и, наконец, доктор Эрни согласился снизить строгость моего заключения - то есть ограничиться ежесуточной физиотерапией в городском доме. Сборы не заняли много времени - мое имущество свободно уместилось бы в бумажном пакете для пончиков. Разве что пришлось сходить попрощаться с садом, усыпанным хвоей, семейством неуловимых лисиц и беседкой - крайней слева, у пруда.

Вот уже машина - обтянутая изнутри шелком и кожей коробочка, высокотехнологичное чудо - скользит над землей. Мы сидим бок о бок и говорим.

- ... Совсем с ума сошел, - продолжает Иллуми наш давний то ли спор, то ли поддразнивание.

- Воистину, - подтверждаю я, сам запоздало удивляясь воркующему тону своего голоса. - Нормальный с тобой разве свяжется?

Иллуми улыбается. - Ты бываешь таким забавным... не обижайся.

- Я? - Делаю чопорное, надменно серьезное лицо. - Да я само совершенство.

Иллуми подхватывает игру, и его озадаченное выражение лица сменяется официальным. - Разумеется, - важным тоном соглашается он. - Поскольку ты являешься в некотором роде моим трофеем, постольку было бы странно обнаружить в тебе хоть один изъян.

- Ну, положим, если бы их не было вовсе, военным трофеем стал бы ты... - Воздеваю поучительно указательный палец.

- Имевшие место небольшие дефекты, - он прикусывает губу, явно чтобы не расхохотаться, - были созданы специально для того, чтобы я мог их устранить к собственному удовольствию.

Тут уже не выдерживаю я, начинаю хихикать. От иронии ситуации, от блаженного состояния удовольствия или от того, что в эти дни впервые за невообразимо долгое время - отпустило. То ли чувство вины, то ли ненависть к себе самому. Ушло и растворилось.

- А ты ведь нервничаешь, - тихонько замечает Иллуми.

Мандражирую перед возвращением, да, точно. - Ты здесь и ты в городе - два разных человека, - объясняю. Задумчиво тру переносицу двумя пальцами. - Должно быть, побаиваюсь, что прежний Старший Эйри неожиданно вылезет из потайного шкафа. - Можно просто прислониться к его плечу, даже не делая попытки обняться.

Он обнимает меня сам, притягивает к себе. - Официальная маска у меня, конечно, есть, без этого никак, и вполне возможно, что тебе придется с ней сталкиваться, но нечасто. Потом, ты великолепно умеешь вытряхивать меня из этой скорлупы.

Пожимаю плечами. - Если маска - часть церемониала, мне она не мешает. Но, боги, как же ты меня тогда ненавидел! Как будто я вызов самому твоему существованию. И одновременно держал мертвой хваткой, не отпуская ни на сантиметр. После такого наша идиллия выглядит подозрительно, - усмехнувшись.

- А ты и был вызовом, - коротко. - Но мало ли проблем случается в старых семьях... И далеко не все они заканчиваются вечной враждой. Люди мирятся, знаешь ли. Никого не удивит, что и мы с тобой нашли общий язык, - веско подытоживает он как раз в тот момент, когда машина опускается на подъездную дорожку городского особняка.

Выходя оглядываю смутно знакомый - сколько раз я его видел, три, четыре? - подъезд, поднимаю на миг глаза к затянутому облаками небу. Чего тянуть? Пора.

Сквозь ряд выстроившихся в вестибюле с приветствиями слуг мы проходим, как нож сквозь масло. За ними гостиная, и нас там ждут. Очень красивая дама, хрупкая золотистая блондинка с серо-зелеными глазами. Интересно, сколько ей лет на самом деле? Безупречно молодая внешность не скрывает острый, проницательный взгляд зрелой женщины. И трое парней - от семилетнего где-то пацана до почти совершеннолетнего юноши. И вся эта родня - кто важно, кто с визгом, а кто и с мягкой улыбкой, - направляется к нам.

Торможу так, словно вылетел из-за поворота прямо к засаде, и замираю в паре шагов позади Иллуми, с очень вежливой улыбкой на лице и заложив руки за спину. Я рассматриваю воссоединение семейства с дистанции, пока дети забрасывают отца энергичными приветствиями и ворохом новостей, а их мать мягко улыбается при этом зрелище.

Когда Иллуми наконец представляет меня - не скажу, что ждал этого мига с нетерпением, но хорошее воспитание обязывает, - с самым официальным выражением на лице склоняю голову и чуть не щелкаю каблуками. Не нарочно, машинально. Эдакое высокомерие от застенчивости.
- Рад личному знакомству, миледи. Благодарю за гостеприимство вашего дома.

Каким я предстал ее глазам? Чужак-варвар, любимая игрушка ее мужа или сомнительное наследство от родственника? А что объяснили детям - "настоящий живой барраярец, не кормить и не дразнить" или просто безымянный "гость дома, новый родич"? Мягкая улыбка леди и негромкий чистый голос красивы, но ситуации не проясняют.

Дети удаляются, а взрослым в соответствии со светским этикетом предлагается выпить по бокалу прохладительного.

- Солнечная ягода, плюс еще... восемь компонентов? - гадает Иллуми, покатав глоток во рту.

- Девять, - поправляет его леди Кинти, и переводит сектор обстрела на меня. - Будет ужасно банально спросить вас, Эрик, как вам здесь нравится, - прячет улыбку за бокалом. - Поэтому считайте, что я задала этот и все полагающиеся вопросы, а вы ответили и с честью пережили это испытание.

- Обязательно, миледи, - киваю я в тон, цедя напиток из бокала. Пальцы сцеплены на колене, спина прямая, на губах легкая улыбка - осанку контролирую. как по учебнику хороших манер, только что губами не шевелю, перебирая в памяти подпункты. - Смиренно надеюсь, что сумел снабдить свой воображаемый ответ всеми положенными в этом случае комплиментами.

Кажется, у дамы нет слишком явных претензий, что я не так пахну или не так выгляжу. Мою военную куртку она, должно быть, приняла за милую инопланетную причуду, а запах мужниных духов от чужого человека пусть уловила, но ничем не дала этого понять. Прекрасная выдержка. Даже не хихикнула.

Она заговаривает с мужем о семейных делах, и я ненадолго получаю передышку. Полушутливые жалобы на хлопоты воспитания; предупреждение о каком-то очередном серьезном разговоре, который хочет устроить с отцом Лерой - "он твоя копия, и ты знаешь, как трепетно он относится к своим обязанностям старшего сына"... Я не знаю, обычна ли такая супружеская беседа или спектакль поставлен в расчете на постороннего зрителя, которого, впрочем, немедленно вовлекают в орбиту обсуждения.

- Дети, - возводит глаза к потолку Кинти, - это что-то потрясающее. В смысле, трясет похуже урагана. Эрик, у вас юноши такие же... бодрые?

- По разному, - тихонько хмыкаю. - Но нашим, похоже, отпущено меньше времени на взросление, поэтому их разрушительная энергия направлена вовне.

"Удачный эвфемизм для того факта, что в свои шестнадцать-семнадцать они уже приносят присягу и идут стрелять в ваших парней". А я тут сижу и пью изящный коктейль в компании моих родственников-цетагандийцев. Мать твою за ногу (хорошо, что утонченные дамы не умеют читать мыслей), до чего же все запуталось!

Услышав, что леди Эйри отправляется в город за покупками, Иллуми немедленно предлагает: - Дражайшая, если ты намерена нанести серьезный урон магазинам, мы с Эриком, пожалуй, составим тебе компанию. Выедем в город вместе, разбежимся часа на четыре - за меньше ты не управишься, и мы тоже, - а потом, пожалуй, встретимся в "Облачной чашке".

Прогулка по магазинам меня, как любого истинного мужчину, ужасает заранее, но делать нечего. Надо сбрасывать старую кожу и маскироваться нынешними одежками, а в одиночку я, к сожалению, потрачу в этом страшном месте вдвое больше времени и со втрое меньшим толком. Дай только бог, чтобы, сжалившись, меня повезли в магазин с готовой одеждой, а не устроили визит в дорогое ателье.

Дорога запоминается в основном легким щебетом леди - жалобы, что ей не позволили сесть на водительское место ("ты же не ездишь, а летаешь в полуметре над мостовою, Кинти!"); рассказ про какие-то модные живые ткани ("от солнечных лучей бутоны на рисунке начинают распускаться"); упоминание о предстоящем бале, на который "идти не хочется, но что поделать - надо"; ироничные комментарии к действиям других водителей. Я образцово играю роль "застенчивого провинциала". Интересно, жена Иллуми старается держаться нарочито легкомысленно потому, что смущена моим обществом или, напротив, хочет успокоить мои возможные страхи? Облегченно вздыхаю, когда светловолосая головка скрывается за дверью разукрашенного, как зимнепраздничный пряник, магазинчика.

Результат прогулки по торговым рядам вкупе с моими попытками осознать масштаб цен и перевести цетагандийские деньги в барраярские марки, один: то ли у меня проблемы с арифметикой, то ли у Иллуми - с головой, раз одна рубашка стоит как половина лошади. Движимый одновременно экономной скупостью и привычной сдержанностью, выбираю фасоны попроще, любимые темные тона, закрытый ворот и уж если вездесущую здесь вышивку, то заметную только вплотную. Это был общественный долг, а напоследок оставляется капелька удовольствия. Еще за городом Иллуми обещал подобрать мне на свой вкус что-нибудь для дома, с крепкими пуговицами, которые обязаны будут выдержать, когда он станет с меня это одеяние сдирать. Теперь он с самым чопорным и гордым видом выкладывает передо мной рубашку из бархатной, тонкой замши, медово-рыжего оттенка палого листа или полированной грушевой доски. Строгий покрой и высокие манжеты - уступка мне, но скользящая мягкость материала, точно живая шкурка, выбрана моим хитрым соблазнителем уж точно не случайно.

И на этом, пожалуй, хватит - стыдно будет, если моя стопка коробок с одеждой окажется выше, чем у его жены. Устал. Хочется посидеть где-нибудь наедине. Что-то многовато впечатлений за один день, и толпы посторонних людей - цетов, чужаков, врагов... - вокруг с непривычки действуют на нервы.

Иллуми ведет меня в обещанную "Чашку", и мы устраиваемся в закрытой кабинке. Там царит тишина - уютная, мягкая, как одеяло, или как шапка сливок над кофе. Сижу, грею ладони о тонкий фарфор, расслабленно молчу. Через час сюда придет супруга моего любовника, но пока - комфортное молчание на двоих и возможность ни о чем не думать.

Лишь маленькую кофейную бесконечность спустя я решаюсь приступить к осторожным расспросам о том, что сейчас меня беспокоит больше прочего - о его семье. Да, жена и дети Иллуми действительно не очень понимают, что я такое. Глава семьи сообщил им только самую официальную информацию, без подробностей: начиная с того, что я воевал, и заканчивая моим лечением. Им со мною неуютно, да и мне проще быть со своей новой роднею деликатным, как с хрустальной вазой, и не слишком часто попадаться им на глаза, о чем я и сообщаю, смягчая иронию улыбкой.

Иллуми сомневается. - А если ты решишь остаться здесь надолго, - с надеждой подсказывает он, - не надоест вам танцевать этот словесный менуэт? Вам надо привыкать друг к другу по-настоящему.

Что тут причина, а что следствие? Может, наоборот, я не смогу остаться потому, что не сойдусь со своими цетскими родственниками? Как далеко простираются мои способности к адаптации? Забавно. Иллуми считает что я по-барраярски упрям и агрессивен, я уверен, что во мне чересчур много гибкости и склонности приспосабливаться...

- Я постараюсь. Но менять пришлось уже так много... Полагаешь, я сумею измениться еще сильнее? Ради тебя?

На этот раз задумывается надолго.
- Ради меня - вряд ли. Честно. Ради себя - возможно, не знаю. Но я рад, что ты говоришь о своей адаптации в таком ключе. Звучит так, словно ты начал воспринимать Цетаганду как всего лишь один из существующих миров, а не как персональный ад на земле. Это вправду радует, Эрик, вне зависимости от того, останешься ты со мной или нет.

- В большой степени меня примиряет с этим миром наличие в нем тебя, но я не сказал бы, что это говорит о моем здравом рассудке, - признаюсь честно.

Горячий взгляд плавится сладостью, как шоколад. И перед ним негоже отступать в страхе, как и перед маленькой чашечкой вязкого коричневого напитка. Ох, как хочется домой, признаюсь искренне. С чувством исполненного долга и совершенного подвига запереться у себя в комнате, и не в одиночестве. Пусть семейство Эйри штурмует дверь с целью освободить заложника...

- Учти, еще парочка таких выпадов, и я не смогу ручаться за здравость своего поведения, - угрожающе мурлычет Иллуми.

- Нечего облизываться на дальних родственников сомнительного происхождения, явно перепутав их с пирожным, - парирую, но накрываю его ладонь своей.

Хорошо, что столик узкий. Словно нарочно придуманный для того, чтобы над ним целоваться, закрыв глаза и чуть ли не урча от сосредоточенного удовольствия. Поцелуи вперемешку со смехом - это... замечательно. Как пузырьки в шампанском. Еще и еще...

От двери слышится отчетливый смешок.

Я сижу лицом ко входу, и если бы не закрыл глаза, когда целовался, сумел бы увидеть, как приоткрылась дверь. Но теперь мы застигнуты на месте преступления, и супруга Иллуми взирает на происходящее с ясной улыбкой, острой как ее любопытство. Щеки у меня горят. Решив, что не стоит усугублять адюльтер еще и невежливостью, приподнимаюсь со стула, склоняю голову - приветственно или покаянно, даме решать. - Миледи...

Миледи кивает и садится на спешно придвинутый законным супругом стул.
- Дорогой, - обращается она к нему очень вежливо, - я хочу кофе с мороженым. Тот, холодный, помнишь? И с шоколадной крошкой. Будь так добр...
Да, похоже, выпроваживает, и совершенно неприкрыто. Иллуми остается только смерить свою половину взглядом и ретироваться, закрыв дверь за собой.

Ну что, леди сейчас будет снимать с меня шкуру лопаточкой для торта, верно? Имеет все права. Сижу, жду.
Ее улыбка такая спокойная, почти ленивая. - Я очень не вовремя, да?

- Вам решать, леди Кинти, - отвечаю твердо, решив мученически пасть под острой лопаточкой и не менее острым язычком разгневанной супруги. - С драматической точки зрения вы появились именно в нужный момент.

Не с гневом, но с легкой грустью она мне сообщает:
- Не знаю, радоваться или огорчаться, но я вечно оказываюсь в нужном месте в нужное время. - И с любопытством, слишком чистым, чтобы быть естественным, прибавляет: - По меркам твоего народа мне сейчас полагается устроить скандал?

- По меркам моего народа я совершил как минимум три позорных вещи одновременно, - соглашаюсь.

- Три? - морщит тонкую бровь. – А, соблазнил женатого мужчину, да еще и чужака?
Да, наивное удивление нашими обычаями у нее точно не получится. Попадает практически в точку. Интересно, какие книги брала в своей библиотеке миледи Эйри, готовясь к возвращению мужа с барраярским родственником в нагрузку.

Улыбаюсь непроизвольно, ловлю себя на этом и возвращаю лицу по возможности каменное выражение. - Я должен вам извинения, или в данной ситуации они бессмысленны?

- Они хуже, чем бессмысленны - они попросту глупы, - парирует Кинти Эйри. - У вас это все серьезно, судя по некоторым признакам, я не ошибаюсь?

Вот сговорились они, что ли? Или Иллуми открыто демонстрирует нечто - как там бывает у наших дам, язык цветов, вееров и лент? - непонятное чужаку вроде меня, но ясное, как открытая книга, для его близких. Надо бы спросить.

- Этот вопрос тоже стоит задать не мне. Хотя я бы ответил "да", - прибавляю честно, понимая, что ложь уже не спасает, но смотрится отвратительно. И все же любопытство побеждает, и я добавляю, усмехнувшись смущенно: - А... по каким признакам?

- Иллуми очень... - она задумывается, подбирая термин, - инопланетники назвали бы это "деловым человеком". Это не совсем то, но тебе должно быть понятно. Человек, у которого на первом месте всегда стояли семейные дела, бизнес и так далее. Ни разу не видела его таким... воодушевленным. - Улыбается, склоняет голову. - Я бы только порадовалась за него, но, Эрик, есть два щекотливых вопроса.

- Спрашивайте, леди, - не принимая пока нового обращения по имени, соглашаюсь. - Я отвечу. На них, или за то, что натворил, простите мне мой каламбур.

- Во-первых, успокой меня: вы не собираетесь оформлять отношения? Официально, я имею в виду?

Брак? С мужчиной? После того, как я один раз уже наступил с размаху на эти же грабли? До такой степени мое свободомыслие еще не дошло, и представить себя в белом платье в свадебном кругу как-то совершенно не тянет. Ожесточенно мотаю головой. - Ни в коем случае, насколько я понимаю ситуацию. Я не дам своего согласия, даже если об этом сумасшествии и зайдет речь.

Она улыбается с явным облегчением.
- Замечательно. Не то чтобы я была против таких браков, но... они - удел младших сыновей. Для Старшего клана подобный союз означает явную потерю лица и уступку низменным эмоциям, а, значит, понижает позицию всех Эйри. Тем более с чужаком, чей генный статус... словом, это совершенно неприемлемо, ты же понимаешь. Скандал, и если Лероя я удержу от дуэли, то за мужа не поручусь. И второе, не менее важное: ты собираешься уезжать с Цетаганды, или нет?

Еще неделю назад ответ на этот вопрос был мне самому почти ясен. Теперь же мир сделал сальто в воздухе и перевернулся вверх ногами, и в этот самый момент решение уехать потеряло почти всю свою былую привлекательность. Тем более когда меня настойчиво к нему подталкивает белокурая хрупкая женщина с глазами, точно два пистолетных дула. И все же я не могу сказать ни да, ни нет. Кто поручится, что мое мнение не переменится еще раз через пару суток, а то и недель?

- Я вынужден нарушить свое обещание отвечать, - пожав плечами, - потому что вы попали на вопрос, на который у меня нет ответа. - Смотрю в глаза. - Вы предпочли бы ответ "да"?

- Я бы предпочла вариант, при котором мой муж остался бы здесь, - твердо ставит точку гем-леди. - О Барраяре, хвала богам, речь не идет, но и другие планеты могут быть небезопасны. Здесь иногда тоже бывает жарко, но Иллуми опытен и знает, откуда ждать удара, поэтому нам хватает сил его отразить. Если ты вправду хочешь передо мной извиниться... - чуть кривится, - удержи его от глупостей вроде поездки на эту ненормальную Бету без охраны.

Вот так мысль. Неужели охватившая нас с Иллуми страсть не только так очевидна, но еще и так легко описывается для окружающих словом "безумие"? "Уехать" для меня всегда означало покинуть Цетаганду одному и не оставить обратного адреса. И я уверен, признаться, что такой вариант леди Эйри не огорчил бы.

Чуть морщусь, прочищаю горло. Такие вещи надо не только решать, но и произносить твердо.
- У меня нет намерений увозить Иллуми с его родины. Мне на личном опыте известно, что значит "сломать жизнь", и с ним я так не поступлю. Так что можете умерить свои опасения, миледи. Даю слово, что не посягаю на ваш покой и семью.

Она сидит, подперев щеку рукой, и смотрит на меня со спокойной прохладцей.
- Мне все равно, с кем мой муж делит подушку, но я не стану покорно терпеть, если он начнет подвергать свою жизнь опасности - неважно, из-за тебя или нет. Не ошибись, считая мою позицию шаткой. И эти слова - угрозой.
Еще одна улыбка, яркая и тонкая, как клинок солнечного луча, прорвавшегося сквозь тучи.
- И не вздумай сейчас убегать. Он, возможно, и обещал не искать тебя по свету, но я-то нет.

Даже так? Черт побери, Иллуми был прав, говоря про "свое второе Я в юбке". Опасная дама. И традиционная цетагандийская ошибка в попытке сломать меня силой... впрочем, о барраярском упрямстве гем-леди тоже могла быть осведомлена, и нарочитые ошибки могут быть ловушками, мне об этом надо помнить.

Упрямо, коротко склоняю голову. - Вам нечем угрожать мне, леди, и нет причины опускаться до угроз. - Она не может сделать мне ничего, а вот Иллуми не заслуживает тихой войны в собственном доме, разразившейся безо всякого повода. Лучше избежать силовой конфронтации с противником, чье положение куда крепче моего, или позиционная война будет длиться вечность. Поэтому смягчим тон: - Я и сам могу обещать вам, что не претендую ни на иное официальное положение внутри клана, ни на влияние на Иллуми, вследствие которого интересы вашей семьи будут ущемлены. Такая формулировка достаточно точна?

- Достаточно, - кивает леди Кинти. - Взамен я не буду усложнять вам жизнь... и начну, пожалуй, с того, что открою дверь несчастному мужу, уже четверть часа ждущему возможности войти. - Смешок звучит как прелестный серебряный колокольчик. Хрупкая, беззащитная женщина... с железной хваткой.

Что же, думаю я, глядя с самым безмятежным выражением лица на входящего Иллуми, обещание с меня взяли с запасом. Попытаюсь ли я отнять у него семейное время, затрону ли семейную репутацию - все послужит для его супруги законным предлогом открыть военные действия. Но собираюсь ли я претендовать на нечто большее, чем ни к чему не обязывающий приятный досуг?

- Ну как, открыт огонь и есть ли жертвы? - шутит Иллуми, ставя на стол матовый высокий стакан с сахарным инеем по ободку.

- Мы не обсуждали ничего опаснее свадебных фейерверков, - отвечаю, не солгав ни единым словом. Но ощущение такое, словно я вышел из-под обстрела, и только сейчас, передохнув, начну подсчитывать, насколько велики потери.

Ревнив все-таки женский род, на одной планете или на другой - роли не играет. Дома так могла бы реагировать форская жена, застукавшая своего мужа с игривой горничной. Судя по всему, допустимые здесь вольности с подушкой не распространяются на соперничество с леди за планы, разум и интересы ее законного супруга. Хотя отдадим ей должное. Невообразимо сложно поверить в то, что душевное равновесие и благополучие гем-лорда Эйри для меня постепенно становится чем-то очень важным. Я и сам-то с трудом это понимаю.

***

Домой все трое возвращаемся в одной машине, улыбаясь друг другу до того благостно, что сводит скулы. День был долгий, и вымотал он всех преизрядно. Но все, когда-нибудь кончается, и мы с Иллуми остаемся наедине.

Теперь можно бесстыдно предаться отложенной до вечера нежности, как другие предавались бы пороку. Она-то нам не возбраняется? Ходить по пустующим гостевым спальням, проверяя, в какое из окон вернее заглядывает закатное солнце; примерять свежекупленную одежду, превращая постылое занятие в откровенный стриптиз; ловить кожей ласку тонко выделанной замши и нахально проскальзывающей под нее теплой ладони; выбирать шпильки из его волос, точно ягоды из травы... А потом остаются лишь жадные вскрики и быстрая разрядка, которая не расслабляет, а наполняет силой. Стимулирующий коктейль, блаженно ноющее тело, энергии хоть отбавляй - она преображается в болтовню, которая сама слетает с кончика языка.

- Фантастика какая-то. У тебя репутация человека замкнутого, гордого и прагматичного. Я - злой, отчаянный и в принципе не умею быть мягким. А как мы себя ведем? - вопрошаю я Иллуми, не шевелясь и не сдвигаясь ни на миллиметр в его объятиях.

- Как два влюбленных идиота, - дает он единственно правильный ответ.

Хм, точно. - Одно нас оправдывает - что нашему, э-э, роману еще и недели не исполнилось.

- Больше, на самом деле, - негромко и доверительно поправляет он. - Я давно понял, что у вас, барраярцев, очень странный метод ухаживания. А я его только подхватил.

- Ты еще скажи, я тебя соблазнил, - фыркаю. - Совсем с ума сошел. Оба сошли.

- Я это первым сказал, нет? - смеется Иллуми.

Помню: для посторонних наши отношения должны напоминать, самое большее, необязательный легкий флирт. Правильнее сохранять хоть немного автономии; жить порознь, захаживая друг к другу, принимать своих гостей, вставать каждому в то время, в какое удобно, не выслушивать взаимных претензий насчет беспорядка в ванной. И... не показывать всем и каждому, что я - приложение к Иллуми.

Но это потом, а пока мы лежим в его постели, без зазора прижавшись друг к другу, как две фигурки в паззле. И зачем я только потратил пол-вечера на выбор собственной комнаты, если в его кровати уютнее?