Фикатон
Тема 1: "Все любят Айвена"
Драббл № 1, рейтинг R
Автор: Eide
«Цветы страсти»
читать дальше*
Заперев дверь каюты, забравшись на койку и с комфортом устроившись под покрывалом, Айвен, наконец, открыл книгу, которую прятал в багаже более тщательно, чем несколько недель назад – цетагандийский вибратор. То есть, ключ от Ясель. Но это не важно.
В любом случае, подобное чтиво было не из тех, что свидетельствуют об изысканном вкусе и высоком культурном уровне. Но Айвен покупал в цетагандийском порту что-нибудь легкое, не требующего умственного напряжения, так что ярко-розовый увесистый том с аловолосым красавцем в обрамлении каких-то героических молний и вихрей на обложке оказался весьма кстати. Да и называлась книга заманчиво «Цветы страсти средь терниев бытия».
Лейтенант Форпатрил с удовольствием зарылся в подушки, приготовившись к приятному времяпровождению.
Книжка не разочаровала. Главный герой, обольстительный цетагандиец Ренн Хау путешествовал по городам, планетам, попадал в невероятные, смертельно опасные ситуации, из которых с блеском выходил благодаря своей находчивости, уму, остроумию, умению хорошо драться и не лезть за словом в карман. И, конечно же, главному своему достоинству – потрясающей любвеобильности. Первая история из цикла повествовала о пленении героя дикарями неведомого горного племени, соблазнив юного вождя которого Ренн Хау бежал и начал свое бесконечное «романтическое путешествие». На своем пути он разбивал сердца женщин, мужчин, гермафродитов, русалок, неведомых гуманоидов и прочих, и прочих. На пять страниц текста приходились три страницы подробных, хоть и несколько завуалированных, описаний любовных утех. К середине книги у Айвена в глазах рябило от метафор, коими изобретательный автор расцвечивал каждую сцену полового акта. К сожалению, на пятой истории («Месть двуликих богов», в которой рассказывалось о захвате главного героя тремя жестокими гермафродитами) воображение весьма распаленного к этому времени Форпатрила окончательно забуксовало.
- «… мой стебель налился весенним соком, стремясь к сердцевине его (или ее, в эти мгновения восхитительный, несмотря на воинственность, любовник казался мне воплощением самой прекрасной из женщин) раскрывшегося бутона, который блестел каплями любовной росы и, как терзаемая лихорадкой желания девственница, робко манил смять его, покорить…», «… губы коснулись его воздетого меча, исторгнув из моей груди стон побежденного, покорно павшего к ногам победителя, я чувствовал благодарный трепет древнего воина, посвященного в рыцари…», «… его пылающее естество пронзило сосредоточение моего желания…», «… створки их губ, будто раковины устриц, скрывающие драгоценные жемчужины»…
На устрицах Айвен спекся. К тому же от его тщетных, но настойчивых попыток соединить все эти описания в одну картину, собственный «стебель», «налившийся соком» грозил «пробиться к свету» сквозь покрывало. Так что, отшвырнув книжку, Айвен обхватил его рукой, закрыл глаза, и, ликвидировав гермафродитов, замучивших не только героя, но и читателя, сам в воображении принялся доказывать прекрасному цетагандийцу все преимущества здорового мужского секса перед всякого рода извращенной ботаникой.