"На крышах Форбарр-Султаны шафранный закат померк..."
И еще один кроссовер:
Название: Эффект Флоренс Найтингейл
Автор: Die Glocke
Фандомы: Star Trek Reboot, «Сага о Форкосиганах» Л. М. Буджолд
Мини, PG. Кроссовер, приключения.
Леонард Маккой — простой врач с Колонии Бета, который ненавидит путешествия за пределы родной планеты и космос в принципе. Но, возможно, встреча со старым другом во время медицинской конференции на Эскобаре способна изменить его убеждения?
Примечание: написано на фестиваль украинского фанатского творчества «Чумацький Шлях – 2017»
читать дальшеБольше всего на свете доктор Леонард Маккой ненавидел две вещи: покидать пределы родной Колонии Бета и официальные мероприятия. Поэтому прием по случаю открытия ежегодной медицинской конференции на Эскобаре был сущим наказанием, хотя начальство Маккоя, несомненно, считало участие в конференции поощрением для одного из лучших специалистов клиники.
Какая восхитительная наивность.
Маккой подхватил с подноса пробегавшего мимо официанта бокал, надеясь, что содержимое окажется не слишком алкогольным. Искушение надраться посильнее и хотя бы пару дней конференции провести в гостиничном номере, страдая от похмелья, было велико, но Маккою от каких-то далеких предков (не от родителей уж точно) досталось гипертрофированное чувство ответственности, порой знатно отравлявшее ему жизнь.
— Почему такой мужчина, как вы, скучает в одиночестве? — промурлыкали ему вдруг на ухо чувственным альтом.
Едва не поперхнувшись вином, Маккой резко обернулся и увидел перед собой женщину с короткими темно-русыми волосами, одетую в шелковое коктейльное платье стального цвета, украшенное изящной серебристой вышивкой. Точнее, большинство присутствующих на его месте приняли бы обладателя чувственного альта за женщину, но Маккой с первого взгляда понял, что перед ним бетанский гермафродит. Во-первых, потому что у него как у бетанца глаз был наметан, а во-вторых — потому что этого конкретного бетанского гермафродита Маккой прекрасно знал.
— Бел, черт возьми, что ты тут делаешь? — сдавленно прошипел Маккой, надеясь, что выражение его лица со стороны кажется отстраненно-вежливым. Одновременно хотелось заключить друга детства в крепкие объятья и дать ему в челюсть за то, что много лет назад сбежал с родной планеты, не попрощавшись. Но устраивать сцены на приемах было не в привычке Маккоя, поэтому он ограничился вежливым кивком.
— Ты мне поверишь, если я скажу, что устал от жизни наемника и решил осесть на Эскобаре и переквалифицироваться в медтехники? — ответил Бел Торн со своими неподражаемыми ироничными интонациями.
«Как был засранцем, так и остался», — подумал Маккой с легкой ностальгией.
— Ни на секунду.
— Молодец, — усмехнулся Торн. — На самом деле, мне нужна твоя помощь.
— Как Белу или как капитану Торну? — уточнил Маккой. Ради Бела он был готов если не на все, то на многое, а вот с дендарийскими наемниками связываться не хотелось.
— И то, и другое, — ответил Торн после секундной заминки, и Маккой понял, что влип, причем еще в тот момент, когда Бел незаметно подошел к нему со спины.
— Это по медицинской части?
— Да. Криооживление.
— А почему вы просто… — удивленно начал Маккой, но Торн его перебил: — Не здесь. Давай поговорим в твоем номере.
— Но я только пришел!
— Как пришел, так и уйдешь, — отрезал Торн. — Думаю, ни у кого не вызовет подозрений, если ты покинешь банкетный зал под руку с обворожительной спутницей.
— С самооценкой у тебя всегда было в порядке, — рассмеялся Маккой. — Что ж, пойдемте, мисс.
Едва за ними закрылась дверь гостиничного номера, Торн стиснул его в крепких объятьях чуть ли не до хруста в ребрах.
— Ох, Лео, если бы ты знал, как я рад тебя видеть!
— Я тебя тоже, — совершенно искренне ответил Маккой, обнимая друга в ответ. — Хотя предпочел бы, чтобы это произошло при других обстоятельствах.
— Точно.
Разжав объятия, Торн сел в кресло, держа спину неестественно прямо, как будто был одет не в стальной шелк, а в униформу капитана Дендарийского флота. Платье могло обмануть неискушенного наблюдателя, но Маккой знал, что Торн был мужчиной не меньше, чем он сам. Впрочем, женщиной он был в равной степени.
Сам Маккой присел на краешек кровати и с облегчением ослабил узел галстука. Проклятая удавка!
— Я так понимаю, ты предпочел бы сразу перейти к делу?
— Да, — виновато ответил Торн. — Время поджимает. Как я уже говорил, нам нужно криооживление.
— А корабельный врач не может с ним справиться, потому…
— Потому что парня надо не просто разморозить, а буквально собрать из кусочков. Это работа не для простого корабельного медика, а для высококлассного специалиста. Такого, как ты. — Торн поднял уголок губ в едва заметной улыбке — знал, паршивец, как на Маккоя действует его лесть.
— Бел, мы же на Эскобаре — планете, где расположен Центр жизнеобеспечения Бошена. Почему вы не обратитесь туда? Они сделают все по высшему разряду, и возможности для реабилитации у них гораздо лучше, чем в корабельном лазарете. Или дело в деньгах?
— С деньгами проблем нет, — покачал головой Торн. — И тебе мы, кстати, заплатим за работу в полном объеме, я не собираюсь слишком уж злоупотреблять нашей дружбой. Просто нам необходима полная конфиденциальность.
— В Центре очень серьезно относятся к врачебной тайне, — напомнил Маккой.
— В работниках Центра я не сомневаюсь… почти. Но они все равно регистрируют биометрические показатели пациента, а стопроцентно надежных способов предотвратить утечку информации не существует.
— Господи, ребята, и кто у вас на хвосте на этот раз? — ахнул Маккой. — Барраярская СБ? Цетагандийские шпионы? Комаррские террористы? Головорезы с Единения Джексона?
— А ты, Лео, как был параноиком, так и остался, — ухмыльнулся Торн.
— Я не параноик, я реалист, — буркнул Маккой. — Который пытается понять, к чему такая секретность и кого ему придется собирать из кусочков. Только не говори мне, что в этой криокапсуле твой любимый адмирал Нейсмит.
— Поверь мне, — жестко сказал Торн, — будь в криокапсуле Майлз… адмирал Нейсмит, я бы не разгуливал по званым приемам в коктейльном платье. Его зовут энсин Чехов, и это пока все, что я могу тебе сообщить.
— У меня тут конференция вообще-то, — Маккой предпринял последнюю попытку вяло трепыхнуться, хоть и понимал, что он уже у Торна на крючке. Дело было не в деньгах и в профессиональном тщеславии — хотя и в них тоже — просто Маккой с самого детства позволял Торну втягивать его во всяческие авантюры. Не сложилось лишь с одной, самой крупной.
— Ты не докладчик, так что тебя не хватятся, — невозмутимо парировал Торн. — Так что, Лео, ты в деле?
Конечно же, Маккой был в деле. Единственный раз, когда он был не в деле, вылился в почти двадцатилетнюю разлуку.
Медотсек «Ариэля» оказался оснащен по последнему слову техники. Оборудование явно было не бетанского производства, а отсутствие каких-либо логотипов и маркировок говорило о том, что изготовить его могли вообще где угодно, в том числе и на Единении Джексона. «Надеюсь, хоть сопроводительная документация у них сохранилась», — мысленно проворчал Маккой.
К оборудованию прилагались двое медтехников в хрустящих белых халатах, надетых поверх серой дендарийской униформы, а вот корабельный врач куда-то запропастился.
— Он в увольнительной на Единении Джексона, — пояснил Бел с какой-то тоскливой интонацией и выражением лица человека, у которого уже месяц как режется зуб мудрости. — Бессрочной.
Маккой сделал вывод, что возвращаться на борт «Ариэля» блудный врач не собирается, и с трудом удержался от шпильки о текучке кадров среди космических наемников и предлагаемых джексонианскими баронами соцпакетов — провоцировать Торна было не лучшей идеей. Вместо этого он поинтересовался:
— Ну хоть доступ к медицинским файлам у меня будет?
— Разумеется, — заверил его Бел.
— Отлично. А пока я их читаю, можете приступить к синтезу крови, — обратился Маккой к медтехникам. — Надеюсь, у вас есть образец крови энсина Чехова?
При обычном криооживлении можно было обойтись стандартной синтезированной кровью, лишь бы группа и резус-фактор были подходящие, но в тяжелых случаях при возможности синтезировали именно кровь пациента, чтобы избежать осложнений. Судя по тому, что успел рассказать Бел, этот случай был не просто тяжелым, а очень тяжелым. Еще даже не ознакомившись с файлами, Маккой уже всерьез опасался, что придется еще и новые органы выращивать.
— Уже сделано, сэр, — с энтузиазмом сообщил один из медтехников. — Взялись за него сразу после заморозки. Шесть литров первоклассной крови дожидаются в холодильнике.
— Ну что? — слегка уязвленно спросил Бел в ответ на удивленно-одобрительный взгляд Маккоя. — Если я попросил тебя о помощи, это еще не означает, что моя команда совсем ни на что не способна.
— Да я вовсе не… — начал было оправдываться Маккой, но потом просто махнул рукой и снова обратился к медтехникам: — Криоподготовку тоже вы проводили?
Получив синхронный утвердительный ответ, он удовлетворенно кивнул и отправился к комм-пульту изучать медицинские файлы энсина Чехова.
Маккою щедро дали доступ к полному досье, однако вся информация (за исключением медицинской), которая имела хоть какое-то отношение к жизни энсина Чехова до поступления на службу к дендарийцам, была засекречена. Это означало — большая часть информации, потому что к наемникам Чехов присоединился всего несколько месяцев назад и заморожен был всего за пару дней до своего восемнадцатилетия.
— Черт возьми, ему же всего семнадцать, — не удержался Маккой. Ситуации, конечно, бывали разные, но обычно в таком возрасте в наемники шли не от хорошей жизни. Даже Бел в свое время продержался дольше, прежде чем драпануть с Колонии Бета в космос, полный риска и болезней во мраке и тишине. Интересно, откуда сбежал Чехов?
Медицинская часть досье Маккоя порадовала, насколько вообще может порадовать скрупулезное перечисление чьих-либо увечий. Про «собрать из кусочков» Бел не слишком преувеличил, но слова про высококлассного специалиста оказались грубой лестью — повреждения, хоть и многочисленные, были не смертельными, для операции достаточно было и квалификации корабельного хирурга.
Пожалуй, можно было даже без заморозки обойтись. Теоретически. Практически, подозревал Маккой, обойтись без заморозки помешал дезертировавший врач и сопутствующая заварушка, расспрашивать о которой Бела бесполезно: если посчитает нужным, расскажет сам, а если не посчитает, то не расколется ни за что. Впрочем, Маккой все равно собирался попытаться, сугубо из спортивного интереса.
Перед вечерним «брифингом» (на самом деле — скорее дружеским разговором) в каюте Бела он проштудировал досье энсина Чехова вдоль и поперек, но это только сильнее его запутало. Судя по всему, парень был… чрезвычайно одарен (термином «гениален» Маккой предпочитал не бросаться), причем от природы — никаких упоминаний о генетических манипуляциях в досье не было. С таким уровнем интеллекта и набором знаний, умений и навыков Чехов был бы лакомым кусочком для самых разных работодателей. Почему именно дендарийцы?
— Ничем не могу тебе помочь, — заявил Бел. К приходу Маккоя он уже успел избавиться от серой униформы и чай разливал в бетанском саронге — то ли провоцировал, то ли просто комфортно чувствовал себя в обществе Леонарда даже после многолетней разлуки. — Это не просто засекреченная информация, это чужая личная тайна, которой я не имею права распоряжаться.
— А отправлять детей в мясорубку имеешь право? — не выдержал Маккой. Энсин Чехов на фото в досье выглядел даже младше своих семнадцати, и Маккою почему-то не по себе стало от мысли о том, что его тело сейчас лежит в криокапсуле, покрытое слоем защитного геля и с заполненными криораствором сосудами, в подвешенном состоянии между жизнью и смертью. Неожиданно и непрофессионально.
— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, — ответил Торн обманчиво спокойным тоном, но стук чашки о блюдце выдал его истинные чувства — обычно Бел со своей чайной посудой обращался с предельной аккуратностью. — Если ты думаешь, что я не считаю себя ответственным за произошедшее, то ошибаешься. И для меня очень важно, чтобы Чехов выжил. И как для капитана, и как для его друга.
— Бел, но ты же понимаешь, что, даже если я его заштопаю, интеллектуальные способности после криооживления могут не восстановиться в полном объеме? — спросил Маккой и взял с подноса чашку, просто чтобы чем-то занять руки. Пить чай внезапно перехотелось. — Это всегда немного лотерея.
— Прекрасно понимаю, Лео, — вздохнул Бел. — Но ты ведь сделаешь все возможное?
— А как же иначе. Просили высококлассного специалиста — получайте.
— Спасибо. Правда, большое спасибо.
— Пока не за что, — буркнул Маккой.
— Узнаю Леонарда, — ухмыльнулся Торн. — А теперь давай, расскажи мне, чем занимался все эти годы.
По правде говоря, медтехники Эйбл и Бейкер могли разморозить энсина Чехова так же квалифицированно, как и заморозили, и присутствие доктора Маккоя в медотсеке было вовсе не обязательным. Но он все равно вился над ними, как коршун, и пристально наблюдал за тем, как кожа Чехова медленно меняет цвет с землисто-серого на более теплый оттенок слоновой кости, как стекает по трубкам криораствор, а сосуды заполняются кровью.
Жизненные показатели были в норме, и теперь все зависело только от Маккоя и пары дюжин непредсказуемых факторов, повлиять на которые мог разве что Господь Бог, если он на самом деле существовал. К счастью, пришло время оперировать, и Маккой отбросил неуместные мысли о Боге, сосредоточившись на единственной задаче — сдержать обещание, данное Белу и самому себе.
Операция прошла успешно, результаты тестов нервной системы тоже обнадеживали, но выводить Чехова из медикаментозной комы Маккой не спешил.
— Конференция завтра заканчивается, — напомнил Торн, наблюдая за Маккоем, который, в свою очередь, не сводил глаз с жизненных показателей энсина. — Тебе разве не надо возвращаться на Бету?
— Свяжусь с клиникой и скажу, что наконец-то решил взять отпуск, — отмахнулся тот. — Мне уже давно намекают, что пора бы отдохнуть. По-моему, и на конференцию меня отправили именно поэтому. Так что я смогу лично проследить за тем, как проходит реабилитация Чехова.
Бел, разумеется, возражать не стал и даже предложил Маккою заключить временный контракт, от чего тот, естественно, отказался. А вот предложение переехать из гостевой каюты в пустующую каюту корабельного врача принял, хотя от этого мало что изменилось — чаще всего Маккой ночевал в лазарете. Медтехники поначалу обижались, что им не доверяют, но успокоились, когда капитан Торн объяснил, что Маккой — контрол-фрик с гипертрофированным чувством ответственности.
Очнувшись в первый раз, энсин Чехов пробормотал несколько слов на каком-то непонятном языке — очевидно, русском — и снова провалился в небытие. Что-то в его произношении показалось Маккою странным. Не то чтобы доктор считал себя знатоком в области иностранных языков, но пару раз ему приходилось выпивать с лейтенантом Керенским со Старой Земли, служившим в Бетанском астроэкспедиционном корпусе под началом еще одного старого друга Маккоя, капитана Джима Кирка. Так вот — русский Керенского звучал совершенно по-другому.
Все встало на свои места, когда Чехов окончательно пришел в себя и заговорил на галактическом английском с гортанным барраярским акцентом.
— Твою ж... — пробормотал Маккой, пока капитан Торн приветствовал энсина Чехова в царстве живых.
Конечно, барраярец на военной службе не был чем-то из ряда вон выходящим, даже наоборот — более милитаризованного общества Маккой не знал. Но служить они все-таки предпочитали родине, и это был даже не вопрос предпочтений, а вопрос долга. Службу в Дендарийском флоте на Барраяре вполне могли посчитать государственной изменой… или нет? Знания Маккоя о Барраярской империи были весьма ограничены.
— Доктор Маккой, капитан Торн говорит, что именно вас нужно поблагодарить за спасение моей жизни? — голос Чехова вырвал Маккоя из тревожных раздумий о висящей на хвосте у «Ариэля» барраярской СБ.
— В первую очередь вам следует поблагодарить медтехников Эйбла и Бейкера, — скромно ответил доктор. — Без качественно проведенной криоподготовки от моих хирургических навыков не было бы никакого толка.
— Я это обязательно учту, — улыбнулся Чехов. Улыбка эта совершенно преобразила его усталое лицо, и паренек показался Маккою одновременно старше и моложе своих лет. Мальчик Шредингера.
— Надо проверить, нет ли у него криоамнезии, — обратился Маккой к Торну. — И протестировать мозговые функции. И…
Нормальное желание профессионала — лично довести начатое до конца и убедиться, что все сделал хорошо (отношения с делегированием полномочий у Маккоя всегда был непростыми). Но было здесь и что-то еще. Желание разгадать тайну? Или поближе познакомиться с энсином Чеховым, который долгое время был для Маккоя только строками в досье и символами на мониторах? Или сказать Белу «да» с опозданием на пару десятков лет? Для самоанализа, увы, было не время и не место.
— Лео, он только очнулся, дай ему немного времени свыкнуться с тем, что он жив. Если спешишь вернуться на Бету, можешь составить инструкции для моей команды. Думаю, они прекрасно справятся сами.
Последнюю фразу Бел произнес с многозначительным нажимом, явно намекая на то, что не собирается подпускать посторонних к воспоминаниям энсина Чехова, а для дендарийцев Маккой был именно посторонним — многолетняя дружба с капитаном Торном вовсе не означала автоматического допуска к секретам флота. Перед мысленным взором доктора снова предстала грозная барраярская СБ.
— Но мое предложение контракта все еще остается в силе, — неожиданно закончил Торн. — Бессрочного.
— Соглашайтесь, доктор, — подал голос Чехов. — У них тут великолепная медицинская страховка.
В своем решении доктор Маккой впоследствии обвинял всех подряд — клинику, отправившую его на эскобарскую конференцию, Бела Торна, которому он не умел говорить «нет», и самую малость — своего семнадцатилетнего пациента и эффект Флоренс Найтингейл. И половину Дендарийского флота перелатал с таким видом, будто делает огромное одолжение лично адмиралу Нейсмиту — и с таким чувством глубокого удовлетворения, которого не испытал ни разу за все годы работы в клинике.
А барраярская СБ до них все-таки добралась, но это совершенно другая история.
15.07.2017 в 15:16
Пишет Die Glocke:Название: Эффект Флоренс Найтингейл
Автор: Die Glocke
Фандомы: Star Trek Reboot, «Сага о Форкосиганах» Л. М. Буджолд
Мини, PG. Кроссовер, приключения.
Леонард Маккой — простой врач с Колонии Бета, который ненавидит путешествия за пределы родной планеты и космос в принципе. Но, возможно, встреча со старым другом во время медицинской конференции на Эскобаре способна изменить его убеждения?
Примечание: написано на фестиваль украинского фанатского творчества «Чумацький Шлях – 2017»
читать дальшеБольше всего на свете доктор Леонард Маккой ненавидел две вещи: покидать пределы родной Колонии Бета и официальные мероприятия. Поэтому прием по случаю открытия ежегодной медицинской конференции на Эскобаре был сущим наказанием, хотя начальство Маккоя, несомненно, считало участие в конференции поощрением для одного из лучших специалистов клиники.
Какая восхитительная наивность.
Маккой подхватил с подноса пробегавшего мимо официанта бокал, надеясь, что содержимое окажется не слишком алкогольным. Искушение надраться посильнее и хотя бы пару дней конференции провести в гостиничном номере, страдая от похмелья, было велико, но Маккою от каких-то далеких предков (не от родителей уж точно) досталось гипертрофированное чувство ответственности, порой знатно отравлявшее ему жизнь.
— Почему такой мужчина, как вы, скучает в одиночестве? — промурлыкали ему вдруг на ухо чувственным альтом.
Едва не поперхнувшись вином, Маккой резко обернулся и увидел перед собой женщину с короткими темно-русыми волосами, одетую в шелковое коктейльное платье стального цвета, украшенное изящной серебристой вышивкой. Точнее, большинство присутствующих на его месте приняли бы обладателя чувственного альта за женщину, но Маккой с первого взгляда понял, что перед ним бетанский гермафродит. Во-первых, потому что у него как у бетанца глаз был наметан, а во-вторых — потому что этого конкретного бетанского гермафродита Маккой прекрасно знал.
— Бел, черт возьми, что ты тут делаешь? — сдавленно прошипел Маккой, надеясь, что выражение его лица со стороны кажется отстраненно-вежливым. Одновременно хотелось заключить друга детства в крепкие объятья и дать ему в челюсть за то, что много лет назад сбежал с родной планеты, не попрощавшись. Но устраивать сцены на приемах было не в привычке Маккоя, поэтому он ограничился вежливым кивком.
— Ты мне поверишь, если я скажу, что устал от жизни наемника и решил осесть на Эскобаре и переквалифицироваться в медтехники? — ответил Бел Торн со своими неподражаемыми ироничными интонациями.
«Как был засранцем, так и остался», — подумал Маккой с легкой ностальгией.
— Ни на секунду.
— Молодец, — усмехнулся Торн. — На самом деле, мне нужна твоя помощь.
— Как Белу или как капитану Торну? — уточнил Маккой. Ради Бела он был готов если не на все, то на многое, а вот с дендарийскими наемниками связываться не хотелось.
— И то, и другое, — ответил Торн после секундной заминки, и Маккой понял, что влип, причем еще в тот момент, когда Бел незаметно подошел к нему со спины.
— Это по медицинской части?
— Да. Криооживление.
— А почему вы просто… — удивленно начал Маккой, но Торн его перебил: — Не здесь. Давай поговорим в твоем номере.
— Но я только пришел!
— Как пришел, так и уйдешь, — отрезал Торн. — Думаю, ни у кого не вызовет подозрений, если ты покинешь банкетный зал под руку с обворожительной спутницей.
— С самооценкой у тебя всегда было в порядке, — рассмеялся Маккой. — Что ж, пойдемте, мисс.
Едва за ними закрылась дверь гостиничного номера, Торн стиснул его в крепких объятьях чуть ли не до хруста в ребрах.
— Ох, Лео, если бы ты знал, как я рад тебя видеть!
— Я тебя тоже, — совершенно искренне ответил Маккой, обнимая друга в ответ. — Хотя предпочел бы, чтобы это произошло при других обстоятельствах.
— Точно.
Разжав объятия, Торн сел в кресло, держа спину неестественно прямо, как будто был одет не в стальной шелк, а в униформу капитана Дендарийского флота. Платье могло обмануть неискушенного наблюдателя, но Маккой знал, что Торн был мужчиной не меньше, чем он сам. Впрочем, женщиной он был в равной степени.
Сам Маккой присел на краешек кровати и с облегчением ослабил узел галстука. Проклятая удавка!
— Я так понимаю, ты предпочел бы сразу перейти к делу?
— Да, — виновато ответил Торн. — Время поджимает. Как я уже говорил, нам нужно криооживление.
— А корабельный врач не может с ним справиться, потому…
— Потому что парня надо не просто разморозить, а буквально собрать из кусочков. Это работа не для простого корабельного медика, а для высококлассного специалиста. Такого, как ты. — Торн поднял уголок губ в едва заметной улыбке — знал, паршивец, как на Маккоя действует его лесть.
— Бел, мы же на Эскобаре — планете, где расположен Центр жизнеобеспечения Бошена. Почему вы не обратитесь туда? Они сделают все по высшему разряду, и возможности для реабилитации у них гораздо лучше, чем в корабельном лазарете. Или дело в деньгах?
— С деньгами проблем нет, — покачал головой Торн. — И тебе мы, кстати, заплатим за работу в полном объеме, я не собираюсь слишком уж злоупотреблять нашей дружбой. Просто нам необходима полная конфиденциальность.
— В Центре очень серьезно относятся к врачебной тайне, — напомнил Маккой.
— В работниках Центра я не сомневаюсь… почти. Но они все равно регистрируют биометрические показатели пациента, а стопроцентно надежных способов предотвратить утечку информации не существует.
— Господи, ребята, и кто у вас на хвосте на этот раз? — ахнул Маккой. — Барраярская СБ? Цетагандийские шпионы? Комаррские террористы? Головорезы с Единения Джексона?
— А ты, Лео, как был параноиком, так и остался, — ухмыльнулся Торн.
— Я не параноик, я реалист, — буркнул Маккой. — Который пытается понять, к чему такая секретность и кого ему придется собирать из кусочков. Только не говори мне, что в этой криокапсуле твой любимый адмирал Нейсмит.
— Поверь мне, — жестко сказал Торн, — будь в криокапсуле Майлз… адмирал Нейсмит, я бы не разгуливал по званым приемам в коктейльном платье. Его зовут энсин Чехов, и это пока все, что я могу тебе сообщить.
— У меня тут конференция вообще-то, — Маккой предпринял последнюю попытку вяло трепыхнуться, хоть и понимал, что он уже у Торна на крючке. Дело было не в деньгах и в профессиональном тщеславии — хотя и в них тоже — просто Маккой с самого детства позволял Торну втягивать его во всяческие авантюры. Не сложилось лишь с одной, самой крупной.
— Ты не докладчик, так что тебя не хватятся, — невозмутимо парировал Торн. — Так что, Лео, ты в деле?
Конечно же, Маккой был в деле. Единственный раз, когда он был не в деле, вылился в почти двадцатилетнюю разлуку.
Медотсек «Ариэля» оказался оснащен по последнему слову техники. Оборудование явно было не бетанского производства, а отсутствие каких-либо логотипов и маркировок говорило о том, что изготовить его могли вообще где угодно, в том числе и на Единении Джексона. «Надеюсь, хоть сопроводительная документация у них сохранилась», — мысленно проворчал Маккой.
К оборудованию прилагались двое медтехников в хрустящих белых халатах, надетых поверх серой дендарийской униформы, а вот корабельный врач куда-то запропастился.
— Он в увольнительной на Единении Джексона, — пояснил Бел с какой-то тоскливой интонацией и выражением лица человека, у которого уже месяц как режется зуб мудрости. — Бессрочной.
Маккой сделал вывод, что возвращаться на борт «Ариэля» блудный врач не собирается, и с трудом удержался от шпильки о текучке кадров среди космических наемников и предлагаемых джексонианскими баронами соцпакетов — провоцировать Торна было не лучшей идеей. Вместо этого он поинтересовался:
— Ну хоть доступ к медицинским файлам у меня будет?
— Разумеется, — заверил его Бел.
— Отлично. А пока я их читаю, можете приступить к синтезу крови, — обратился Маккой к медтехникам. — Надеюсь, у вас есть образец крови энсина Чехова?
При обычном криооживлении можно было обойтись стандартной синтезированной кровью, лишь бы группа и резус-фактор были подходящие, но в тяжелых случаях при возможности синтезировали именно кровь пациента, чтобы избежать осложнений. Судя по тому, что успел рассказать Бел, этот случай был не просто тяжелым, а очень тяжелым. Еще даже не ознакомившись с файлами, Маккой уже всерьез опасался, что придется еще и новые органы выращивать.
— Уже сделано, сэр, — с энтузиазмом сообщил один из медтехников. — Взялись за него сразу после заморозки. Шесть литров первоклассной крови дожидаются в холодильнике.
— Ну что? — слегка уязвленно спросил Бел в ответ на удивленно-одобрительный взгляд Маккоя. — Если я попросил тебя о помощи, это еще не означает, что моя команда совсем ни на что не способна.
— Да я вовсе не… — начал было оправдываться Маккой, но потом просто махнул рукой и снова обратился к медтехникам: — Криоподготовку тоже вы проводили?
Получив синхронный утвердительный ответ, он удовлетворенно кивнул и отправился к комм-пульту изучать медицинские файлы энсина Чехова.
Маккою щедро дали доступ к полному досье, однако вся информация (за исключением медицинской), которая имела хоть какое-то отношение к жизни энсина Чехова до поступления на службу к дендарийцам, была засекречена. Это означало — большая часть информации, потому что к наемникам Чехов присоединился всего несколько месяцев назад и заморожен был всего за пару дней до своего восемнадцатилетия.
— Черт возьми, ему же всего семнадцать, — не удержался Маккой. Ситуации, конечно, бывали разные, но обычно в таком возрасте в наемники шли не от хорошей жизни. Даже Бел в свое время продержался дольше, прежде чем драпануть с Колонии Бета в космос, полный риска и болезней во мраке и тишине. Интересно, откуда сбежал Чехов?
Медицинская часть досье Маккоя порадовала, насколько вообще может порадовать скрупулезное перечисление чьих-либо увечий. Про «собрать из кусочков» Бел не слишком преувеличил, но слова про высококлассного специалиста оказались грубой лестью — повреждения, хоть и многочисленные, были не смертельными, для операции достаточно было и квалификации корабельного хирурга.
Пожалуй, можно было даже без заморозки обойтись. Теоретически. Практически, подозревал Маккой, обойтись без заморозки помешал дезертировавший врач и сопутствующая заварушка, расспрашивать о которой Бела бесполезно: если посчитает нужным, расскажет сам, а если не посчитает, то не расколется ни за что. Впрочем, Маккой все равно собирался попытаться, сугубо из спортивного интереса.
Перед вечерним «брифингом» (на самом деле — скорее дружеским разговором) в каюте Бела он проштудировал досье энсина Чехова вдоль и поперек, но это только сильнее его запутало. Судя по всему, парень был… чрезвычайно одарен (термином «гениален» Маккой предпочитал не бросаться), причем от природы — никаких упоминаний о генетических манипуляциях в досье не было. С таким уровнем интеллекта и набором знаний, умений и навыков Чехов был бы лакомым кусочком для самых разных работодателей. Почему именно дендарийцы?
— Ничем не могу тебе помочь, — заявил Бел. К приходу Маккоя он уже успел избавиться от серой униформы и чай разливал в бетанском саронге — то ли провоцировал, то ли просто комфортно чувствовал себя в обществе Леонарда даже после многолетней разлуки. — Это не просто засекреченная информация, это чужая личная тайна, которой я не имею права распоряжаться.
— А отправлять детей в мясорубку имеешь право? — не выдержал Маккой. Энсин Чехов на фото в досье выглядел даже младше своих семнадцати, и Маккою почему-то не по себе стало от мысли о том, что его тело сейчас лежит в криокапсуле, покрытое слоем защитного геля и с заполненными криораствором сосудами, в подвешенном состоянии между жизнью и смертью. Неожиданно и непрофессионально.
— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, — ответил Торн обманчиво спокойным тоном, но стук чашки о блюдце выдал его истинные чувства — обычно Бел со своей чайной посудой обращался с предельной аккуратностью. — Если ты думаешь, что я не считаю себя ответственным за произошедшее, то ошибаешься. И для меня очень важно, чтобы Чехов выжил. И как для капитана, и как для его друга.
— Бел, но ты же понимаешь, что, даже если я его заштопаю, интеллектуальные способности после криооживления могут не восстановиться в полном объеме? — спросил Маккой и взял с подноса чашку, просто чтобы чем-то занять руки. Пить чай внезапно перехотелось. — Это всегда немного лотерея.
— Прекрасно понимаю, Лео, — вздохнул Бел. — Но ты ведь сделаешь все возможное?
— А как же иначе. Просили высококлассного специалиста — получайте.
— Спасибо. Правда, большое спасибо.
— Пока не за что, — буркнул Маккой.
— Узнаю Леонарда, — ухмыльнулся Торн. — А теперь давай, расскажи мне, чем занимался все эти годы.
По правде говоря, медтехники Эйбл и Бейкер могли разморозить энсина Чехова так же квалифицированно, как и заморозили, и присутствие доктора Маккоя в медотсеке было вовсе не обязательным. Но он все равно вился над ними, как коршун, и пристально наблюдал за тем, как кожа Чехова медленно меняет цвет с землисто-серого на более теплый оттенок слоновой кости, как стекает по трубкам криораствор, а сосуды заполняются кровью.
Жизненные показатели были в норме, и теперь все зависело только от Маккоя и пары дюжин непредсказуемых факторов, повлиять на которые мог разве что Господь Бог, если он на самом деле существовал. К счастью, пришло время оперировать, и Маккой отбросил неуместные мысли о Боге, сосредоточившись на единственной задаче — сдержать обещание, данное Белу и самому себе.
Операция прошла успешно, результаты тестов нервной системы тоже обнадеживали, но выводить Чехова из медикаментозной комы Маккой не спешил.
— Конференция завтра заканчивается, — напомнил Торн, наблюдая за Маккоем, который, в свою очередь, не сводил глаз с жизненных показателей энсина. — Тебе разве не надо возвращаться на Бету?
— Свяжусь с клиникой и скажу, что наконец-то решил взять отпуск, — отмахнулся тот. — Мне уже давно намекают, что пора бы отдохнуть. По-моему, и на конференцию меня отправили именно поэтому. Так что я смогу лично проследить за тем, как проходит реабилитация Чехова.
Бел, разумеется, возражать не стал и даже предложил Маккою заключить временный контракт, от чего тот, естественно, отказался. А вот предложение переехать из гостевой каюты в пустующую каюту корабельного врача принял, хотя от этого мало что изменилось — чаще всего Маккой ночевал в лазарете. Медтехники поначалу обижались, что им не доверяют, но успокоились, когда капитан Торн объяснил, что Маккой — контрол-фрик с гипертрофированным чувством ответственности.
Очнувшись в первый раз, энсин Чехов пробормотал несколько слов на каком-то непонятном языке — очевидно, русском — и снова провалился в небытие. Что-то в его произношении показалось Маккою странным. Не то чтобы доктор считал себя знатоком в области иностранных языков, но пару раз ему приходилось выпивать с лейтенантом Керенским со Старой Земли, служившим в Бетанском астроэкспедиционном корпусе под началом еще одного старого друга Маккоя, капитана Джима Кирка. Так вот — русский Керенского звучал совершенно по-другому.
Все встало на свои места, когда Чехов окончательно пришел в себя и заговорил на галактическом английском с гортанным барраярским акцентом.
— Твою ж... — пробормотал Маккой, пока капитан Торн приветствовал энсина Чехова в царстве живых.
Конечно, барраярец на военной службе не был чем-то из ряда вон выходящим, даже наоборот — более милитаризованного общества Маккой не знал. Но служить они все-таки предпочитали родине, и это был даже не вопрос предпочтений, а вопрос долга. Службу в Дендарийском флоте на Барраяре вполне могли посчитать государственной изменой… или нет? Знания Маккоя о Барраярской империи были весьма ограничены.
— Доктор Маккой, капитан Торн говорит, что именно вас нужно поблагодарить за спасение моей жизни? — голос Чехова вырвал Маккоя из тревожных раздумий о висящей на хвосте у «Ариэля» барраярской СБ.
— В первую очередь вам следует поблагодарить медтехников Эйбла и Бейкера, — скромно ответил доктор. — Без качественно проведенной криоподготовки от моих хирургических навыков не было бы никакого толка.
— Я это обязательно учту, — улыбнулся Чехов. Улыбка эта совершенно преобразила его усталое лицо, и паренек показался Маккою одновременно старше и моложе своих лет. Мальчик Шредингера.
— Надо проверить, нет ли у него криоамнезии, — обратился Маккой к Торну. — И протестировать мозговые функции. И…
Нормальное желание профессионала — лично довести начатое до конца и убедиться, что все сделал хорошо (отношения с делегированием полномочий у Маккоя всегда был непростыми). Но было здесь и что-то еще. Желание разгадать тайну? Или поближе познакомиться с энсином Чеховым, который долгое время был для Маккоя только строками в досье и символами на мониторах? Или сказать Белу «да» с опозданием на пару десятков лет? Для самоанализа, увы, было не время и не место.
— Лео, он только очнулся, дай ему немного времени свыкнуться с тем, что он жив. Если спешишь вернуться на Бету, можешь составить инструкции для моей команды. Думаю, они прекрасно справятся сами.
Последнюю фразу Бел произнес с многозначительным нажимом, явно намекая на то, что не собирается подпускать посторонних к воспоминаниям энсина Чехова, а для дендарийцев Маккой был именно посторонним — многолетняя дружба с капитаном Торном вовсе не означала автоматического допуска к секретам флота. Перед мысленным взором доктора снова предстала грозная барраярская СБ.
— Но мое предложение контракта все еще остается в силе, — неожиданно закончил Торн. — Бессрочного.
— Соглашайтесь, доктор, — подал голос Чехов. — У них тут великолепная медицинская страховка.
В своем решении доктор Маккой впоследствии обвинял всех подряд — клинику, отправившую его на эскобарскую конференцию, Бела Торна, которому он не умел говорить «нет», и самую малость — своего семнадцатилетнего пациента и эффект Флоренс Найтингейл. И половину Дендарийского флота перелатал с таким видом, будто делает огромное одолжение лично адмиралу Нейсмиту — и с таким чувством глубокого удовлетворения, которого не испытал ни разу за все годы работы в клинике.
А барраярская СБ до них все-таки добралась, но это совершенно другая история.
@темы: кроссовер, дендарийцы, джен, Фанфики
-
-
12.08.2017 в 13:14-
-
12.08.2017 в 13:20-
-
12.08.2017 в 13:57-
-
12.08.2017 в 13:57-
-
12.08.2017 в 14:06Прелесть какая! Очень каноничные герои и списались гармонично! Я грешным делом заподозрила, что Чехов - это такой-то очередной клон Майлза. Спасибо, что поделились.
-
-
13.08.2017 в 12:49-
-
05.09.2017 в 08:02Хорошая история, спасибо!
-
-
05.09.2017 в 08:35