"На крышах Форбарр-Султаны шафранный закат померк..."
Название: Пять шагов совершеннолетия.
Автор: Тайо
Фандом: кроссовер Yuri!!! on Ice и «Сага о Форкосиганах» ("Цетаганда")
Рейтинг: слэш, PG-13
Саммари: детско-юношеские годы под аккомпанемент личной вассальной преданности, цетагандийского церемониала и сложностей взросления.
дополнительноПерсонажи/пейринг:
Виктор – он и тут Виктор, аут-лорд, любопытен до невозможности и возвел процесс нарушения приличий в ранг искусства. И не поспоришь.
Георгий - Георг - таки гем-лорд (спасибо, ага!!! даже знаю теперь, куда и кому сказать))) с личной вассальной преданностью
Комментарии: все провалы матчасти – на моей совести, додумки – тем более!
Взято с lostalvar.diary.ru/p214191843.htm
12 + 14
В свои двенадцать Георг, конечно, не впервые увидел будущего (хотя нет, отчего же будущего? с шести восемнадцати утра и до конца жизни, своей или его, уже настоящего) начальника. Видел и до этого – всего несколько раз по-настоящему и с два десятка – на фото. Волновался, конечно. Очень боялся, что впервые наложенный (не им самим, нет, что вы!) грим станет неидеальным. Два скромных завитка. Смешно вспоминать.
Тогда (и еще двести с чем-то моментов после) было совсем не смешно.
Виктор, четырнадцатилетний Виктор с очаровательной улыбкой, адресованной не Георгу, кивнул в ответ на приветствие. Обрадоваться холодному приему, остужавшему собственную горячность и возбужденность от торжественности момента, Георг не успел. Ровно через десять минут его со спины цепко и сильно взяли за локоть.
- Не оборачиваемся, - тихо и властно велел юношеский голос над ухом. – Непррр-ррилично. Слушаем, запоминаем.
- Да, милорд, - притих от неожиданности Георг. Виктор остался доволен, тихо усмехнулся.
- Как только умолкает эта достойная дама, встаешь и уходишь.
Георг подумал, что ослышался.
- Но, милорд…
- Да, радость моя?
- Это неприлично.
Над ухом (разница в росте – полголовы, еще шесть лет, и лишь потом в несколько сантиметров, геном Георга потрясающе выверен, но пока!..) – над ухом тихо усмехнулись.
- Я приказываю тебе.
Мир упал, разбился, расшибся – и не собрать. Юноша опустил голову.
- Да, милорд.
На сей раз по локтю поощряюще потрепали.
- Не надо такой грусти. Желаешь еще несколько часов слушать лордов и леди?.. Могу предоставить тебе такую возможность.
Отменить приказ?!.. нет позора страшнее…
- Милорд!
- Тише, радость моя. Приготовься встать и идти за своим лордом. Глаза в пол. Пусть попробуют остановить…
Георг не верил, но в голосе аут-лорда звучал самый неподдельный азарт.
Последняя строфа была пронзительна, как лопнувшая струна.
Лопнувшей струной рванулась и тишина – вдохом по ушам, ожогом по легким, толчком промеж лопаток. Георг встал. Как под перекрестный огонь попал – осуждение, недоумение, это ужас…
Глаза в пол.
Помогло. Воздух остыл на вдохе. Двенадцатилетний гем-лорд поклонился, мягко развернулся на каблуках и едва удержался, чтобы не броситься догонять надменно шагающего Виктора.
Из легких выбило все, что помогало идти, едва дверь зала закрылась за ними обоими. Виктор выгибал уголок рта в усмешке.
- Молодец.
Георга ноги не держали. Что дома скажет отец… и если семья опозорена таким демаршем?.. Но ведь был же приказ!
- Тебе дурно? Привыкай.
Привыкать к дурноте?..
- Это пройдет, милорд. Я забыл дышать, пока следовал за вами.
Виктор тихо, но весело рассмеялся.
- Мы подружимся, - недопустимо доверчиво сообщил он. – Но на всякий случай запомни свою дурноту, она может сыграть нам на руку.
Георг медленно кивнул. И решился.
- Что дальше, милорд?
Аут-лорд пожал плечами.
- Идем в сад. Там никого сейчас. Разве что кто-то из леди…
Дома сказано не было ни слова. Георг молчал, сколько мог. Но утром, прометавшись всю ночь, спустился к завтраку ранее всех, дожидаясь отца. Получил замечание за небрежность. И нырнул в омут, не вдыхая.
- Я желал бы поговорить о вчерашнем инциденте, если вам будет угодно…
Тишина убивала. Георг решился поднять взгляд и не поверил. Отец – ждал – продолжения?!
- Мои действия несмываемым позором легли на…
- О чем ты говоришь?
Не могло же ему все присниться?! Сердце рвануло вон.
- Я ушел без разрешения.
- Ты ушел вслед за своим лордом.
То есть…
Георг крепко зажмурился. Открыл глаза.
- Ты сделал все правильно.
То есть, даже если аут-лорду четырнадцать, его действия…
Отцу семьдесят шесть. Он не смеет осуждать действий аут-лорда, принудившего его сына встать и покинуть церемонию.
Это было за гранью понимания.
Это было правильно.
Как должно.
Георг неверяще поднимал подрагивающую руку к темному завитку на виске. Пожалуй, именно тогда он впервые действительно понял.
Или начинал понимать.
В свои двенадцать с половиной Георг понял, что значит – быть готовым исполнять долг в любое время. По коридорам дома четко отщелкали шаги человека, привыкшего, что двери перед ним открываются всюду. Стоит подойти.
Зачитавшийся в библиотеке Георг с молчаливым изумлением смотрел на статную фигурку аут-лорда. Секунд пятнадцать смотрел, потом сообразил вскочить и поклониться.
- Ты уезжаешь со мной, - проинформировал Виктор.
Вошедший следом за Виктором отец безмолвствовал. У Георга голова закружилась самым постыдным образом.
- Да, милорд, - ответил он единственное, что можно было ответить. Но не удержался. – Надолго, милорд?..
Виктор обернулся с полразворота. Прижал палец к губам.
- Пожалуй, возьми куртку. Ночью прохладно.
О том, что стоило хотя бы бросить взгляд в зеркало и подправить в случае необходимости грим, Георг вспомнил уже за городом. Впрочем, позор его видели только звезды, а аут-лорд смотреть изволил только на них. Часов до пяти утра. После чего уснул, тихо хмыкнув – «посиди спокойно полчасика». Какое там – спокойно! Георг боялся пошевелиться все два часа, пока него на коленях покоилась бесценная платиновая голова с поблескивающими, как звезды, заколками, издалека напоминающими единую диадему. Курткой, к слову, он укрыл спящего уже минут через десять.
Рассвет в то утро был потрясающе красив… россыпью алого и золотого в надломившейся линии диадемы.
Георг зачарованно смотрел и все думал, как раньше он мог думать, что несовершенство – это изъян, а не причина замирать от восторга.
15 + 17
- Идем со мной, - говорил Виктор, короткой усмешкой одаривая немеющих ровесников Георга. Аут-лорд в церемониальной одежде разрезал коридор кадетского корпуса не хуже императорского флагмана. Даром, что в рост половине кадетов и ниже четверти. Перед Виктором молча склонялись даже преподаватели.
Георг не знал, кого поминать, чтобы не выронить хотя бы книги из рук.
- Милорд, моя форма…
Виктор вздергивал бровь, и коридор превращался в ледник ужаса.
- Идеальна, как и обычно. Идем, Георг.
Появление одетого в повседневную кадетскую форму едва ли совершеннолетнего гем-лорда на официальной церемонии с участием членов Правящего Созвездия заставляло смолкать уже взрослых. Виктор поднимал голову, Виктор вздергивал подбородок и улыбался.
Глаза в пол. И пусть попробуют остановить.
Остановить попытались лишь однажды. Виктора, не Георга.
- Мой страж идеален, - цедил Виктор на длинное и витиеватое замечание, от которого у Георга холодело там, где полминуты назад билось сердце. – Это упрек его службе? Когда мундир стал позорен военному сословию? Я был не осведомлен. Как досадно.
- Дышать не забывай, - тремя минутами позже смеялся Виктор вполголоса, даже через перчатку умудряясь сосчитать бешеный пульс «своего стража».
- Д… да, милорд.
- Игра кланов свойственна гем-сословию, Георг. Но, право, лучше всего в нее играют ауты.
Георг глотал обжигающий воздух и понимал, что следующий раз не сможет, не справится, не…
Разве можно сказать семье, стоящей в шаге от включения в Банк Генофонда, что желаешь отказаться от службы аут-лорду? От личной вассальной службы?..
Если бы он был хотя бы вторым по старшинству!..
Георг попытался.
- Сомнения свойственны всем. Было бы много хуже, если бы ты был уверен в себе.
Как сказать отцу, что сердце бьется на тысячи осколков от ужаса, когда Виктор зовет с собой?
Как сказать, что шестнадцатилетний аут-лорд в ранг искусства возвел нарушение приличий?
Как сказать, что ему дозволено ночевать в доме Созвездия лишь потому, что Виктор наотрез отказался от любого эскорта, заявив, что его унижает необходимость пользоваться «наемниками», когда у него есть «вассал»? Кажется, Старший Созвездия был в полном восторге, не показал только… но кивка Георгу было более, чем достаточно, чтобы понять – у Виктора мощнейший покровитель внутри генной группы.
Как сказать, что Виктор полагает совершенно нормальным вполголоса сообщить на ухо «стражу» о том, что «грим потек», а минуту спустя искренне изумляться побледневшему гем-лорду: «что ты, Юрка, я пошутил!»…
Никак.
Георг умолял трижды. Куда угодно. Клерком в архив любой из восьми сатрапий. Секретарем в младшую кадетскую школу. Рядовым на Барраяр.
Нет. Нет. Нет.
Не смей принести позор семье. В шаге от величайшей чести.
Виктору нравилось звать «стража» невероятно коротким и удивительным именем, которое он нашел в архивах. Юра. Юрка. Юр?.. Юрк.
- Что ты рыдаешь? – одними губами спрашивал аут-лорд в свои семнадцать. – Прекрасная картина… но твой грим будет безнадежно утрачен.
Георг молчал, прикусывая губу.
- Юрк, ты как-то тих и подозрительно нетревожен, - беспокоился Виктор, посылая короткую приличною улыбку отдаленно знакомым союзникам Созвездия. – Юрк?..
Георг размыкал губы, втягивая ледяной воздух. И выдыхал не громче своего лорда:
- Это водостойкая версия.
Аут-лорд восхищенно жмурил глаз и сообщал, что его гем-лорд «слишком предусмотрителен».
Георг глотал обжигающий воздух вместе с чужим смешком. И благодарил за комплимент.
Виктору нравилось. Лучше всего в Игру гем-кланов играют ауты.
И близкие к ним по генному потенциалу гем-лорды.
16 + 18
Георг учился за двоих. Он штудировал учебники, пытаясь нагнать или перегнать программу, написанную для его ровесников, равных по положению. Хотя бы формально. Он молча слушал, как Виктор вслух читает то, что следовало знать к завтрашней церемонии. Поправлял. Подсказывал. Слушал, как Виктор объясняет ему жуткое сочетание генной линии, которую, говорят, знают лишь преподаватели.
Преподаватели, аут-лорды и Георг.
Виктор писал фломастером на стекле. По памяти. Стирал. Хмурился. Выводил с нуля.
Георг молча закрывал учебник, в котором линия была указана с тремя сокращениями, и переписывал со стекла в тетрадь.
Шестнадцать и восемнадцать.
Виктора ждал первый экзамен перед вступлением в должность. Георга – выпускной.
Георг понимал, что в голове – откровенная каша, что он не помнит ничего, что от него ждут ответа, и не ответить на вопросы экзаменатора – величайший позор семье…
- Можно фломастер? – просил гем-лорд и подходил к окну. – Сожалею, совершенно не помню написанного в книге…
Фломастер заканчивался на середине второго сокращения. Окно – к его концу. Окна в доме Созвездия были больше окон аудитории. А Виктор – все еще выше Георга. На четыре строчки каллиграфическим почерком, пол-линии и одно сокращение генетической модификации.
- Пойдешь со мной, - говорил Виктор, пил чай и не ложился спать. Волновался. Георг кивал. – Чертовы восемьдесят два с половиной процента!
Минимально допустимый ранг. Виктор шипел. У Виктора иногда было восемьдесят три. Иногда девяносто шесть. Виктор волновался. Только Георг никак не мог понять, насколько. Садился у ног аут-лорда и молчал. Виктор пил чай и писал фломастером на стекле.
- Давай справимся, Юрка, - нервно усмехался Виктор. – Они ждут падения. Давай-ка лететь. Взлетаем, Юрк…
Грим с пятью завитками Георг рисовал без зеркала. Это так же естественно, как дышать. Просто флаер Виктора не рассчитан на прихорашивающихся гем-лордов.
- Как скажете, милорд.
- Юрка!..
- Взлетай, Виктор. Выше всех.
Насколько Виктор волнуется, Георг понимает, только когда надменный блондин до боли стискивает его руку на полсекунды.
- Давай-ка взлетать, - одними губами произносит Виктор. И облизывается. И сообщает: – Право, сколько же шуму из формальности… кстати. Желаю эксперимент. Военная элита, говорите? И он будет сдавать вместе со мной.
Георг едва не падает с ног.
- Милорд, что вы…
- Тихо, Юрк. А то я с ума сойду. Давай.
Ошарашенного гем-лорда пропускают, неприкрыто осуждающе окидывая взглядом. Глаза в пол, напоминает себе Георг и шагает, чуть отставая от Виктора.
- Имя. Возраст. Вбить вот в эти графы, - морщится наблюдатель. Георг слегка наклоняет голову набок. Они с Виктором делали это пару десятков раз. – Невероятное допущение, как только Никифоров…
Георг улыбается так, как учили. Как не умеет Виктор. Как дознаватель – жертве.
- Я знаю, - сообщает он и надевает очки-визуализатор. Виктор всегда завершает первым. Георг сражается до конца. В книгах генетический код приведен с сокращениями. – Я не обсуждаю приказов аут-лорда. Я их выполняю. Даже если он желает, чтобы я приносил ему чай, сдавал с ним экзамен или вкалывал себе фаст-пентал на регулярной основе.
Наблюдатель давится.
Вариант номер 2.298.457 грузится слишком быстро, чтобы Георг успел убрать с губ улыбку.
Через два часа он тратит последние секунды на сражение. Всегда – до конца. Почти никогда – до нужной планки. В конце концов, разница между высшим сословием и гем-кланами очевидна, не так ли?..
Очки он снимает, не открывая глаз. Наверное, Виктор уже знает свой результат. Он всегда завершает на пять, семь, десять минут раньше.
Вокруг так шумно и гулко одновременно.
- Результат на экран. Гем-лорд, вы меня слышите? Откройте глаза. Немедленно.
Георг улыбается той же самой улыбкой. Которой-не-умеет-Виктор.
- Прерогатива первым узнать результат принадлежит только аут-лорду Никифорову, – тянет он. По макушке хлопает знакомая ладонь.
- Давай, страж.
Хочется спросить, сдал ли Виктор. Пожалуй, что да. Просто вокруг как-то очень тихо. Открывать глаза совсем не хочется, кажется, он несколько переутомился.
- Надеюсь, я не сильно расстроил вас, аут-лорд, - вежливо извиняется он. Виктор опирается ему на плечо, наклоняется. Понимает, что у гема до сих пор закрыты глаза.
- Да нет, не очень, – соглашается Виктор. – Ты просто сдал, Юрк.
Норматив на два года вперед.
Старшей элиты генной линии.
Неудивительно, что ему так нехорошо и гулко.
17 + 19
В свои семнадцать Георг замечает, что у Виктора становятся тяжелыми и долгими прикосновения. Не толчок в плечо – сжать и отпустить. Не щелчок промеж лопаток – жгущий недоумением след открытой ладони. Поначалу Георг списывает это на усталость – свою, Виктора, их обоих. Виктор учится с ним, он учится с Виктором. Виктор гений, Георг упорен настолько, что Виктору иногда признается, что побаивается своего гем-лорда. И смеется. Обхватывает обеими ладонями за скулы, толкает лбом в лоб. Беспрецедентное нарушение всего церемониала общения.
- Мой идеальный страж, - выдыхает Виктор, сворачивая в дальний коридор павильона. Как бы Виктор не любил внимание и элегантный баланс на грани традиции и непристойности, ему иногда нужна передышка. Георг идет следом и пожимает плечами. Совсем не идеальный. Воротничок замялся слева, самый край… - Никак не поймаю тебя сегодня.
- Для чего?
Виктор касается самого нижнего завитка на скуле. Не стирает. Только прикасается, хотя стереть - почти невозможно.
- Разгадать загадку.
- Разгадай, - соглашается Георг и опирается о стену лопатками.
- Яблоко, кардамон. Шалфей. Как мирно, как… по-домашнему.
Гем-лорд кивает. И улыбается. Той-самой-улыбкой. От которой Виктора сносит крышу, а прикосновения становятся тяжелыми и долгими.
- Потрясающая пропасть, – смеется Виктор. – Ты учишься уязвлять, возводя оскорбление в ранг искусства.
- У меня хороший учитель. Лимон, бергамот, китайский имбирь, кедр, базилик… что-то острое, но мало знакомое.
- Белый перец, Юр.
- Баланс роскоши и милитаризма.
- Комплимент тебе. Юра, Юрка, Юр.
- Да, милорд?
- Вредина, - выдыхает Виктор, как пять лет назад. Поочередно касается каждого завитка гем-грима. – Водостойкое, говоришь?
- Всегда, милорд.
Георг прикрывает глаза. Он все еще немного ниже Виктора, кажется, так теперь будет всегда. Георгу нравится. Достойно. Как дОлжно.
Аут-лорд, правда, себя не очень дОлжным образом ведет; впрочем, когда это Виктор был образцом традиций? За традиции в их тандеме отвечает страж. Грим, а не наклейки, такие новомодные игрушки для лентяев и модников. Тонкие завитки, а не короткие черты у линии век. Не секрет, что им любуются. А он любуется Виктором.
- Милорд, у вас прическа растрепалась.
- Юрка, замолкни.
- Я просто поправлю.
Этому Виктор ничего противопоставить не может. Виктор обожает, когда его причесывают, когда укладывают волосы. У Виктора семнадцать заколок, как диадема. Его любимые. Кажется, уже пятый комплект… у Георга одна лежит еще с первого. С встреченного за городом рассвета. Он потом обнаружил, в куртке… когда аут-лорд положит в карман сорвавшуюся из прически заколку?..
Гем-лорд забыл вернуть. А потом Виктор заказал точно такой же комплект.
- И каков же на вкус гем-грим?
Виктор фыркает, признавая некоторую неправильность своих действий.
- А ты даже в двенадцать не лизнул ни разу?
- У меня были задачи важнее.
- Правда, и какие же?
Смех - смехом, а ответ на такой вопрос – почти часть их ритуала.
- Я служил тебе. Учился служить.
Виктору нравится. Подтверждение власти не ради самой власти, а ради того, кто это произносит.
- Никакой, - произносит аут-лорд после секундной задумчивости. – Нейтральный. Как металл, могущий воплотиться в струну скрипки и пулю.
«Зависит от носителя», – звучит невысказанным. Нравится уже Георгу.
- Каким мне быть для тебя?
- Стражем. Ворчливым традиционалистом. Моим Юркой.
- Как прикажет милорд.
Вряд ли то, что делает сейчас Виктор, ломая границу социальной группы – уникальное явление. Различие в том, что они – не просто «начальник и подчиненный», чей долг утрачивает холодные оттенки и приобретает теплые полутона.
Целуется аут-лорд просто потрясающе. Потому что аут-лорды великолепны во всем, или потому, что у Георга вообще не было времени для практических навыков?
- Только скажи мне сейчас, что ты выполняешь свой долг, – тихо предупреждает Виктор. Гроза под белыми крыльями гневного совершенства. Китайский имбирь. Лимон. Бергамот. Чувственность.
- Не целую тебя в ответ, кусая от неопытности? Я выполняю свой долг, – копирует Георг интонацию. Не флирт и не соблазн. Яблоко, кардамон. Всегда дотянешься. Или позовешь.
- Далеко бы не зайти, - качает головой Виктор. Быстро, но уже целомудренно касается еще раз.
Кстати, гем-грим не нейтральный. Он горчит, если коснуться его поцелуем в сухом виде. От поцелуев Виктора горчит, а он не упоминает. А это загадка, которую разгадывает до конца вечера Георг.
18 + 20
Восемнадцатый день рождения Георг встречает на борту межпланетного крейсера. Шесть восемнадцать. Вторая дата совершеннолетия. Для него теперь все более, чем серьезно. С шести часов восемнадцати минут этого утра. Для Виктора все серьезно уже два года. Но теперь это становится игрой, в которую следует играть с полной самоотдачей.
Разве не так, как мы всегда делали?
Игра кланов свойственна гем-сословию, а лучше всего в нее играют ауты.
Через день после его восемнадцатого дня рождения Виктор объявит, принимает ли его вассальную клятву. И это… тревожит. Но совсем не так, как шесть лет назад.
«Ты вообще сегодня вернешься?» - оживает комм.
«Поздно вечером».
«Явись пред светлые очи, радость моя».
Невыносимо.
«Немедленно для доклада и как есть!» - сообщает комм. – «Это приказ».
«Невыносимо», - пишет Георг и стирает.
«Ты невыносим».
«Милорд, вы невыносимы».
«Полно, Юрк», - в третий раз оживает прибор. – «Я тебя даже без грима видел».
«Мог бы и не напоминать».
Георга этот факт полугодовой давности угнетает безмерно, Виктор посмеивается и временами напоминает. Говорит, единственный способ смутить непроницаемого стража, а Георг вздыхает и не подсказывает, что этих способов может быть несколько десятков.
А ведь, пожалуй, это удача, что инцидент закончился лишь курьезным напоминанием. Аллергическая реакция у гем-лорда вспыхивает почти мгновенно, в мед-блок его доставляют уже на ИВЛ *. Первое, что осознает Георг – это давящий на лицо респиратор. Второе – дышать больше не сложно.
Врач смотрит с сомнением, но снять разрешает. Велит не двигаться до окончания процедуры детоксикации. И держать респиратор в руке, и если станет хоть немного сложнее дышать… Секунды текут друг за другом, Георг вполне осведомлен, что полная очистка займет около двух часов. Рука уже немного побаливает. Это ничего, это дает понять, что все идет верно. Он поворачивает голову, тыкается в респиратор (пусть врачи отдохнут за ним следить, все сделает аппаратура) и прикрывает глаза. Кажется – лишь на минуту…
- Георг!!! Юрка!..
Первый порыв – обернуться и успокоить. Второй…
Гем-лорд зажмуривается в полнейшем ужасе и отворачивается сильнее. И Виктор мгновенно это замечает.
- Юра. Юрк. Юр, повернись ко мне. Юр, что случилось? – на полтона ниже, но настойчивее трясет его за плечо аристократ. – Юр. Глаза, Юр?.. Юр. Повернись ко мне, это приказ. Юр, посмотри на меня. Если можешь.
Он может. Даже убирает респиратор, вполне спокойно делая вдох.
На лице аут-лорда – полнейшее недоумение. Он оглядывает еще раз – цепко, ища что-то, что могло бы объяснить…
Георг не любит театральные паузы.
- Милорд, молю простить мой ненадлежащий вид, и…
Аут-лорд опускается на шаткий больничный стул и хохочет. Утирает слезы. Успокаивается секунд за пять.
- Ну, Юрка…
- М?..
Виктор фыркает снова. Весело жмурит глаза.
- Ну и симпатичный ты у меня тип, если без этого своего грима…
Гем-лорд стонет очень натурально и болезненно. Лучше бы Виктор соблюдал весь церемониал!
«Пред светлые очи» Георг является в начале десятого вечера. «Немедленно и как есть». Пыльный. В униформе. С рюкзаком на одном плече и оружием – на другом. Ухмыляется старательно грубовато, копирует известный плакат про фор-офицеров.
- Моего гем-лорда подменили! – ужасается Виктор и расплывается в улыбке. – Сначала еда или ванная, радость моя?
Изображать плакат дальше сил у Георга просто нет, да и неприлично это, а соблюдение церемониала явно не обрадует Виктора.
- Если коротко, милорд, душ и кофе.
- Не голодный? – понимающе кивает аут-лорд. – Жду тебя в малой гостиной. Успеешь до полуночи?
Конечно, он успеет. Даже если приводить себя в порядок тщательнее, чем подразумевает небольшой домашний ужин.
- Я гадал, будет грим или нет, - провокационно улыбается Виктор. Семь завитков Георг может нарисовать, глядя в оконное стекло. И они будут почти совершенны. – Мой идеальный страж.
- Вы щедры на комплименты, милорд.
- Юрка, не начинай.
- Ты первый назвал меня стражем.
- Уговорил! – смеется аут-лорд. – Меняю тактику. Мой верный вассал! Что скажешь?
В Игру кланов лучше всего играют ауты и приближенные к ним по генетической линии гемы. Георг грустно улыбается.
- Мне совершенно нечего сказать.
Виктор раздувает ноздри. Чувствует продолжение. Но делает уступку, делает вид, что верит.
- Мой гем-лорд впервые не нашел, что сказать? Это стоит отметить. Твой кофе.
Виктор отворачивается очень вовремя. Пожалуй, он это специально. Георг нарочито медленно опускается на одно колено.
- Вредина, - заключает Виктор. Ставит кофе обратно на стол. Садится в кресло. – Ты поклянешься мне сейчас?
- Если будет угодно милорду. Если ты захочешь.
И Виктор кивает.
- Как ты хочешь?
Виктор наклоняется вперед, опирается локтями о колени. Чуть разводит ладони.
- Ты серьезно?
Серо-голубые глаза в кои веки смотрят серьезно.
- Я аут-лорд и наследник Созвездия, - напоминает он. – Я серьезен с тобой.
«Не забывайся недоверием», - звучит упреком, и Георг склоняет голову. Он никогда не забывает, но Виктор так старается…
- Сложно решиться, Юр?
- Совсем нет.
Вокруг запястий сжимается символическое кольцо. Хотя Виктор, пожалуй, и удержать может, но это уже вне символики. Но думать об этом приятно. Символика должна быть подкреплена реальной силой.
- Здесь и сейчас…
Пока Георг говорит, Виктор смотрит неотрывно, смотрит и не улыбается.
- … я по своей свободной воле и по решению моего сердца приношу клятву верности…
Вряд ли есть в доме кто-то еще. Вряд ли нужно будет повторить прилюдно. Георг бы повторил.
- Я буду верен, пока я жив. Я буду верен после смерти…
Ему все время кажется, что Виктор сейчас улыбнется и скажет – «уймись, Юр».
Виктор молчит.
Восхитительно.
- Принято. По свободной воле и во имя долга.
Если честно, не так уж и хочется вставать. Но это завершение ритуала.
- Теперь ты действительно мой, гем-лорд.
- Ваш. Твой.
- И останешься до утра.
Как-то это не выглядит предложением переночевать после долгой дороги! Георг вздергивает брови. Виктор смеется. Все ты правильно понял, гем-лорд.
- У меня только один вопрос.
- Какой, Юрк?
- Почему только сейчас? Неужели я бы отказал тебе?
Виктор возмущенно встряхивает головой.
- Вот еще я несовершеннолетнего не совращал! Да еще собственного гем-лорда!!!
- А совершеннолетнего, стало быть – можно?..
- Юрка!..
Шесть лет назад, определенно, было намного волнительнее, сложнее.
Георг наклоняется сам. Китайский имбирь. Лимон. Бергамот. Дикая орхидея.
Как скажете, аут-лорд. В конце концов, ко всему выбранному вами мелисса подходит почти идеально.
Примечания:
ИВЛ – аппарат искусственной вентиляции легких
(Мелисса) – аромат, способствующий балансировке эмоций
(Миндаль) - аромат, возбуждающий чувства и поднимающий эротическую энергию страсти, что сделало его сильным, стимулирующим сексуальную энергию, средством .
(Дикая орхидея) - известна своими эротическими свойствами, благодаря которым идеально подходит для интимной близости.
Автор: Тайо
Фандом: кроссовер Yuri!!! on Ice и «Сага о Форкосиганах» ("Цетаганда")
Рейтинг: слэш, PG-13
Саммари: детско-юношеские годы под аккомпанемент личной вассальной преданности, цетагандийского церемониала и сложностей взросления.
дополнительноПерсонажи/пейринг:
Виктор – он и тут Виктор, аут-лорд, любопытен до невозможности и возвел процесс нарушения приличий в ранг искусства. И не поспоришь.
Георгий - Георг - таки гем-лорд (спасибо, ага!!! даже знаю теперь, куда и кому сказать))) с личной вассальной преданностью
Комментарии: все провалы матчасти – на моей совести, додумки – тем более!
Взято с lostalvar.diary.ru/p214191843.htm
12 + 14
В свои двенадцать Георг, конечно, не впервые увидел будущего (хотя нет, отчего же будущего? с шести восемнадцати утра и до конца жизни, своей или его, уже настоящего) начальника. Видел и до этого – всего несколько раз по-настоящему и с два десятка – на фото. Волновался, конечно. Очень боялся, что впервые наложенный (не им самим, нет, что вы!) грим станет неидеальным. Два скромных завитка. Смешно вспоминать.
Тогда (и еще двести с чем-то моментов после) было совсем не смешно.
Виктор, четырнадцатилетний Виктор с очаровательной улыбкой, адресованной не Георгу, кивнул в ответ на приветствие. Обрадоваться холодному приему, остужавшему собственную горячность и возбужденность от торжественности момента, Георг не успел. Ровно через десять минут его со спины цепко и сильно взяли за локоть.
- Не оборачиваемся, - тихо и властно велел юношеский голос над ухом. – Непррр-ррилично. Слушаем, запоминаем.
- Да, милорд, - притих от неожиданности Георг. Виктор остался доволен, тихо усмехнулся.
- Как только умолкает эта достойная дама, встаешь и уходишь.
Георг подумал, что ослышался.
- Но, милорд…
- Да, радость моя?
- Это неприлично.
Над ухом (разница в росте – полголовы, еще шесть лет, и лишь потом в несколько сантиметров, геном Георга потрясающе выверен, но пока!..) – над ухом тихо усмехнулись.
- Я приказываю тебе.
Мир упал, разбился, расшибся – и не собрать. Юноша опустил голову.
- Да, милорд.
На сей раз по локтю поощряюще потрепали.
- Не надо такой грусти. Желаешь еще несколько часов слушать лордов и леди?.. Могу предоставить тебе такую возможность.
Отменить приказ?!.. нет позора страшнее…
- Милорд!
- Тише, радость моя. Приготовься встать и идти за своим лордом. Глаза в пол. Пусть попробуют остановить…
Георг не верил, но в голосе аут-лорда звучал самый неподдельный азарт.
Последняя строфа была пронзительна, как лопнувшая струна.
Лопнувшей струной рванулась и тишина – вдохом по ушам, ожогом по легким, толчком промеж лопаток. Георг встал. Как под перекрестный огонь попал – осуждение, недоумение, это ужас…
Глаза в пол.
Помогло. Воздух остыл на вдохе. Двенадцатилетний гем-лорд поклонился, мягко развернулся на каблуках и едва удержался, чтобы не броситься догонять надменно шагающего Виктора.
Из легких выбило все, что помогало идти, едва дверь зала закрылась за ними обоими. Виктор выгибал уголок рта в усмешке.
- Молодец.
Георга ноги не держали. Что дома скажет отец… и если семья опозорена таким демаршем?.. Но ведь был же приказ!
- Тебе дурно? Привыкай.
Привыкать к дурноте?..
- Это пройдет, милорд. Я забыл дышать, пока следовал за вами.
Виктор тихо, но весело рассмеялся.
- Мы подружимся, - недопустимо доверчиво сообщил он. – Но на всякий случай запомни свою дурноту, она может сыграть нам на руку.
Георг медленно кивнул. И решился.
- Что дальше, милорд?
Аут-лорд пожал плечами.
- Идем в сад. Там никого сейчас. Разве что кто-то из леди…
Дома сказано не было ни слова. Георг молчал, сколько мог. Но утром, прометавшись всю ночь, спустился к завтраку ранее всех, дожидаясь отца. Получил замечание за небрежность. И нырнул в омут, не вдыхая.
- Я желал бы поговорить о вчерашнем инциденте, если вам будет угодно…
Тишина убивала. Георг решился поднять взгляд и не поверил. Отец – ждал – продолжения?!
- Мои действия несмываемым позором легли на…
- О чем ты говоришь?
Не могло же ему все присниться?! Сердце рвануло вон.
- Я ушел без разрешения.
- Ты ушел вслед за своим лордом.
То есть…
Георг крепко зажмурился. Открыл глаза.
- Ты сделал все правильно.
То есть, даже если аут-лорду четырнадцать, его действия…
Отцу семьдесят шесть. Он не смеет осуждать действий аут-лорда, принудившего его сына встать и покинуть церемонию.
Это было за гранью понимания.
Это было правильно.
Как должно.
Георг неверяще поднимал подрагивающую руку к темному завитку на виске. Пожалуй, именно тогда он впервые действительно понял.
Или начинал понимать.
В свои двенадцать с половиной Георг понял, что значит – быть готовым исполнять долг в любое время. По коридорам дома четко отщелкали шаги человека, привыкшего, что двери перед ним открываются всюду. Стоит подойти.
Зачитавшийся в библиотеке Георг с молчаливым изумлением смотрел на статную фигурку аут-лорда. Секунд пятнадцать смотрел, потом сообразил вскочить и поклониться.
- Ты уезжаешь со мной, - проинформировал Виктор.
Вошедший следом за Виктором отец безмолвствовал. У Георга голова закружилась самым постыдным образом.
- Да, милорд, - ответил он единственное, что можно было ответить. Но не удержался. – Надолго, милорд?..
Виктор обернулся с полразворота. Прижал палец к губам.
- Пожалуй, возьми куртку. Ночью прохладно.
О том, что стоило хотя бы бросить взгляд в зеркало и подправить в случае необходимости грим, Георг вспомнил уже за городом. Впрочем, позор его видели только звезды, а аут-лорд смотреть изволил только на них. Часов до пяти утра. После чего уснул, тихо хмыкнув – «посиди спокойно полчасика». Какое там – спокойно! Георг боялся пошевелиться все два часа, пока него на коленях покоилась бесценная платиновая голова с поблескивающими, как звезды, заколками, издалека напоминающими единую диадему. Курткой, к слову, он укрыл спящего уже минут через десять.
Рассвет в то утро был потрясающе красив… россыпью алого и золотого в надломившейся линии диадемы.
Георг зачарованно смотрел и все думал, как раньше он мог думать, что несовершенство – это изъян, а не причина замирать от восторга.
15 + 17
- Идем со мной, - говорил Виктор, короткой усмешкой одаривая немеющих ровесников Георга. Аут-лорд в церемониальной одежде разрезал коридор кадетского корпуса не хуже императорского флагмана. Даром, что в рост половине кадетов и ниже четверти. Перед Виктором молча склонялись даже преподаватели.
Георг не знал, кого поминать, чтобы не выронить хотя бы книги из рук.
- Милорд, моя форма…
Виктор вздергивал бровь, и коридор превращался в ледник ужаса.
- Идеальна, как и обычно. Идем, Георг.
Появление одетого в повседневную кадетскую форму едва ли совершеннолетнего гем-лорда на официальной церемонии с участием членов Правящего Созвездия заставляло смолкать уже взрослых. Виктор поднимал голову, Виктор вздергивал подбородок и улыбался.
Глаза в пол. И пусть попробуют остановить.
Остановить попытались лишь однажды. Виктора, не Георга.
- Мой страж идеален, - цедил Виктор на длинное и витиеватое замечание, от которого у Георга холодело там, где полминуты назад билось сердце. – Это упрек его службе? Когда мундир стал позорен военному сословию? Я был не осведомлен. Как досадно.
- Дышать не забывай, - тремя минутами позже смеялся Виктор вполголоса, даже через перчатку умудряясь сосчитать бешеный пульс «своего стража».
- Д… да, милорд.
- Игра кланов свойственна гем-сословию, Георг. Но, право, лучше всего в нее играют ауты.
Георг глотал обжигающий воздух и понимал, что следующий раз не сможет, не справится, не…
Разве можно сказать семье, стоящей в шаге от включения в Банк Генофонда, что желаешь отказаться от службы аут-лорду? От личной вассальной службы?..
Если бы он был хотя бы вторым по старшинству!..
Георг попытался.
- Сомнения свойственны всем. Было бы много хуже, если бы ты был уверен в себе.
Как сказать отцу, что сердце бьется на тысячи осколков от ужаса, когда Виктор зовет с собой?
Как сказать, что шестнадцатилетний аут-лорд в ранг искусства возвел нарушение приличий?
Как сказать, что ему дозволено ночевать в доме Созвездия лишь потому, что Виктор наотрез отказался от любого эскорта, заявив, что его унижает необходимость пользоваться «наемниками», когда у него есть «вассал»? Кажется, Старший Созвездия был в полном восторге, не показал только… но кивка Георгу было более, чем достаточно, чтобы понять – у Виктора мощнейший покровитель внутри генной группы.
Как сказать, что Виктор полагает совершенно нормальным вполголоса сообщить на ухо «стражу» о том, что «грим потек», а минуту спустя искренне изумляться побледневшему гем-лорду: «что ты, Юрка, я пошутил!»…
Никак.
Георг умолял трижды. Куда угодно. Клерком в архив любой из восьми сатрапий. Секретарем в младшую кадетскую школу. Рядовым на Барраяр.
Нет. Нет. Нет.
Не смей принести позор семье. В шаге от величайшей чести.
Виктору нравилось звать «стража» невероятно коротким и удивительным именем, которое он нашел в архивах. Юра. Юрка. Юр?.. Юрк.
- Что ты рыдаешь? – одними губами спрашивал аут-лорд в свои семнадцать. – Прекрасная картина… но твой грим будет безнадежно утрачен.
Георг молчал, прикусывая губу.
- Юрк, ты как-то тих и подозрительно нетревожен, - беспокоился Виктор, посылая короткую приличною улыбку отдаленно знакомым союзникам Созвездия. – Юрк?..
Георг размыкал губы, втягивая ледяной воздух. И выдыхал не громче своего лорда:
- Это водостойкая версия.
Аут-лорд восхищенно жмурил глаз и сообщал, что его гем-лорд «слишком предусмотрителен».
Георг глотал обжигающий воздух вместе с чужим смешком. И благодарил за комплимент.
Виктору нравилось. Лучше всего в Игру гем-кланов играют ауты.
И близкие к ним по генному потенциалу гем-лорды.
16 + 18
Георг учился за двоих. Он штудировал учебники, пытаясь нагнать или перегнать программу, написанную для его ровесников, равных по положению. Хотя бы формально. Он молча слушал, как Виктор вслух читает то, что следовало знать к завтрашней церемонии. Поправлял. Подсказывал. Слушал, как Виктор объясняет ему жуткое сочетание генной линии, которую, говорят, знают лишь преподаватели.
Преподаватели, аут-лорды и Георг.
Виктор писал фломастером на стекле. По памяти. Стирал. Хмурился. Выводил с нуля.
Георг молча закрывал учебник, в котором линия была указана с тремя сокращениями, и переписывал со стекла в тетрадь.
Шестнадцать и восемнадцать.
Виктора ждал первый экзамен перед вступлением в должность. Георга – выпускной.
Георг понимал, что в голове – откровенная каша, что он не помнит ничего, что от него ждут ответа, и не ответить на вопросы экзаменатора – величайший позор семье…
- Можно фломастер? – просил гем-лорд и подходил к окну. – Сожалею, совершенно не помню написанного в книге…
Фломастер заканчивался на середине второго сокращения. Окно – к его концу. Окна в доме Созвездия были больше окон аудитории. А Виктор – все еще выше Георга. На четыре строчки каллиграфическим почерком, пол-линии и одно сокращение генетической модификации.
- Пойдешь со мной, - говорил Виктор, пил чай и не ложился спать. Волновался. Георг кивал. – Чертовы восемьдесят два с половиной процента!
Минимально допустимый ранг. Виктор шипел. У Виктора иногда было восемьдесят три. Иногда девяносто шесть. Виктор волновался. Только Георг никак не мог понять, насколько. Садился у ног аут-лорда и молчал. Виктор пил чай и писал фломастером на стекле.
- Давай справимся, Юрка, - нервно усмехался Виктор. – Они ждут падения. Давай-ка лететь. Взлетаем, Юрк…
Грим с пятью завитками Георг рисовал без зеркала. Это так же естественно, как дышать. Просто флаер Виктора не рассчитан на прихорашивающихся гем-лордов.
- Как скажете, милорд.
- Юрка!..
- Взлетай, Виктор. Выше всех.
Насколько Виктор волнуется, Георг понимает, только когда надменный блондин до боли стискивает его руку на полсекунды.
- Давай-ка взлетать, - одними губами произносит Виктор. И облизывается. И сообщает: – Право, сколько же шуму из формальности… кстати. Желаю эксперимент. Военная элита, говорите? И он будет сдавать вместе со мной.
Георг едва не падает с ног.
- Милорд, что вы…
- Тихо, Юрк. А то я с ума сойду. Давай.
Ошарашенного гем-лорда пропускают, неприкрыто осуждающе окидывая взглядом. Глаза в пол, напоминает себе Георг и шагает, чуть отставая от Виктора.
- Имя. Возраст. Вбить вот в эти графы, - морщится наблюдатель. Георг слегка наклоняет голову набок. Они с Виктором делали это пару десятков раз. – Невероятное допущение, как только Никифоров…
Георг улыбается так, как учили. Как не умеет Виктор. Как дознаватель – жертве.
- Я знаю, - сообщает он и надевает очки-визуализатор. Виктор всегда завершает первым. Георг сражается до конца. В книгах генетический код приведен с сокращениями. – Я не обсуждаю приказов аут-лорда. Я их выполняю. Даже если он желает, чтобы я приносил ему чай, сдавал с ним экзамен или вкалывал себе фаст-пентал на регулярной основе.
Наблюдатель давится.
Вариант номер 2.298.457 грузится слишком быстро, чтобы Георг успел убрать с губ улыбку.
Через два часа он тратит последние секунды на сражение. Всегда – до конца. Почти никогда – до нужной планки. В конце концов, разница между высшим сословием и гем-кланами очевидна, не так ли?..
Очки он снимает, не открывая глаз. Наверное, Виктор уже знает свой результат. Он всегда завершает на пять, семь, десять минут раньше.
Вокруг так шумно и гулко одновременно.
- Результат на экран. Гем-лорд, вы меня слышите? Откройте глаза. Немедленно.
Георг улыбается той же самой улыбкой. Которой-не-умеет-Виктор.
- Прерогатива первым узнать результат принадлежит только аут-лорду Никифорову, – тянет он. По макушке хлопает знакомая ладонь.
- Давай, страж.
Хочется спросить, сдал ли Виктор. Пожалуй, что да. Просто вокруг как-то очень тихо. Открывать глаза совсем не хочется, кажется, он несколько переутомился.
- Надеюсь, я не сильно расстроил вас, аут-лорд, - вежливо извиняется он. Виктор опирается ему на плечо, наклоняется. Понимает, что у гема до сих пор закрыты глаза.
- Да нет, не очень, – соглашается Виктор. – Ты просто сдал, Юрк.
Норматив на два года вперед.
Старшей элиты генной линии.
Неудивительно, что ему так нехорошо и гулко.
17 + 19
В свои семнадцать Георг замечает, что у Виктора становятся тяжелыми и долгими прикосновения. Не толчок в плечо – сжать и отпустить. Не щелчок промеж лопаток – жгущий недоумением след открытой ладони. Поначалу Георг списывает это на усталость – свою, Виктора, их обоих. Виктор учится с ним, он учится с Виктором. Виктор гений, Георг упорен настолько, что Виктору иногда признается, что побаивается своего гем-лорда. И смеется. Обхватывает обеими ладонями за скулы, толкает лбом в лоб. Беспрецедентное нарушение всего церемониала общения.
- Мой идеальный страж, - выдыхает Виктор, сворачивая в дальний коридор павильона. Как бы Виктор не любил внимание и элегантный баланс на грани традиции и непристойности, ему иногда нужна передышка. Георг идет следом и пожимает плечами. Совсем не идеальный. Воротничок замялся слева, самый край… - Никак не поймаю тебя сегодня.
- Для чего?
Виктор касается самого нижнего завитка на скуле. Не стирает. Только прикасается, хотя стереть - почти невозможно.
- Разгадать загадку.
- Разгадай, - соглашается Георг и опирается о стену лопатками.
- Яблоко, кардамон. Шалфей. Как мирно, как… по-домашнему.
Гем-лорд кивает. И улыбается. Той-самой-улыбкой. От которой Виктора сносит крышу, а прикосновения становятся тяжелыми и долгими.
- Потрясающая пропасть, – смеется Виктор. – Ты учишься уязвлять, возводя оскорбление в ранг искусства.
- У меня хороший учитель. Лимон, бергамот, китайский имбирь, кедр, базилик… что-то острое, но мало знакомое.
- Белый перец, Юр.
- Баланс роскоши и милитаризма.
- Комплимент тебе. Юра, Юрка, Юр.
- Да, милорд?
- Вредина, - выдыхает Виктор, как пять лет назад. Поочередно касается каждого завитка гем-грима. – Водостойкое, говоришь?
- Всегда, милорд.
Георг прикрывает глаза. Он все еще немного ниже Виктора, кажется, так теперь будет всегда. Георгу нравится. Достойно. Как дОлжно.
Аут-лорд, правда, себя не очень дОлжным образом ведет; впрочем, когда это Виктор был образцом традиций? За традиции в их тандеме отвечает страж. Грим, а не наклейки, такие новомодные игрушки для лентяев и модников. Тонкие завитки, а не короткие черты у линии век. Не секрет, что им любуются. А он любуется Виктором.
- Милорд, у вас прическа растрепалась.
- Юрка, замолкни.
- Я просто поправлю.
Этому Виктор ничего противопоставить не может. Виктор обожает, когда его причесывают, когда укладывают волосы. У Виктора семнадцать заколок, как диадема. Его любимые. Кажется, уже пятый комплект… у Георга одна лежит еще с первого. С встреченного за городом рассвета. Он потом обнаружил, в куртке… когда аут-лорд положит в карман сорвавшуюся из прически заколку?..
Гем-лорд забыл вернуть. А потом Виктор заказал точно такой же комплект.
- И каков же на вкус гем-грим?
Виктор фыркает, признавая некоторую неправильность своих действий.
- А ты даже в двенадцать не лизнул ни разу?
- У меня были задачи важнее.
- Правда, и какие же?
Смех - смехом, а ответ на такой вопрос – почти часть их ритуала.
- Я служил тебе. Учился служить.
Виктору нравится. Подтверждение власти не ради самой власти, а ради того, кто это произносит.
- Никакой, - произносит аут-лорд после секундной задумчивости. – Нейтральный. Как металл, могущий воплотиться в струну скрипки и пулю.
«Зависит от носителя», – звучит невысказанным. Нравится уже Георгу.
- Каким мне быть для тебя?
- Стражем. Ворчливым традиционалистом. Моим Юркой.
- Как прикажет милорд.
Вряд ли то, что делает сейчас Виктор, ломая границу социальной группы – уникальное явление. Различие в том, что они – не просто «начальник и подчиненный», чей долг утрачивает холодные оттенки и приобретает теплые полутона.
Целуется аут-лорд просто потрясающе. Потому что аут-лорды великолепны во всем, или потому, что у Георга вообще не было времени для практических навыков?
- Только скажи мне сейчас, что ты выполняешь свой долг, – тихо предупреждает Виктор. Гроза под белыми крыльями гневного совершенства. Китайский имбирь. Лимон. Бергамот. Чувственность.
- Не целую тебя в ответ, кусая от неопытности? Я выполняю свой долг, – копирует Георг интонацию. Не флирт и не соблазн. Яблоко, кардамон. Всегда дотянешься. Или позовешь.
- Далеко бы не зайти, - качает головой Виктор. Быстро, но уже целомудренно касается еще раз.
Кстати, гем-грим не нейтральный. Он горчит, если коснуться его поцелуем в сухом виде. От поцелуев Виктора горчит, а он не упоминает. А это загадка, которую разгадывает до конца вечера Георг.
18 + 20
Восемнадцатый день рождения Георг встречает на борту межпланетного крейсера. Шесть восемнадцать. Вторая дата совершеннолетия. Для него теперь все более, чем серьезно. С шести часов восемнадцати минут этого утра. Для Виктора все серьезно уже два года. Но теперь это становится игрой, в которую следует играть с полной самоотдачей.
Разве не так, как мы всегда делали?
Игра кланов свойственна гем-сословию, а лучше всего в нее играют ауты.
Через день после его восемнадцатого дня рождения Виктор объявит, принимает ли его вассальную клятву. И это… тревожит. Но совсем не так, как шесть лет назад.
«Ты вообще сегодня вернешься?» - оживает комм.
«Поздно вечером».
«Явись пред светлые очи, радость моя».
Невыносимо.
«Немедленно для доклада и как есть!» - сообщает комм. – «Это приказ».
«Невыносимо», - пишет Георг и стирает.
«Ты невыносим».
«Милорд, вы невыносимы».
«Полно, Юрк», - в третий раз оживает прибор. – «Я тебя даже без грима видел».
«Мог бы и не напоминать».
Георга этот факт полугодовой давности угнетает безмерно, Виктор посмеивается и временами напоминает. Говорит, единственный способ смутить непроницаемого стража, а Георг вздыхает и не подсказывает, что этих способов может быть несколько десятков.
А ведь, пожалуй, это удача, что инцидент закончился лишь курьезным напоминанием. Аллергическая реакция у гем-лорда вспыхивает почти мгновенно, в мед-блок его доставляют уже на ИВЛ *. Первое, что осознает Георг – это давящий на лицо респиратор. Второе – дышать больше не сложно.
Врач смотрит с сомнением, но снять разрешает. Велит не двигаться до окончания процедуры детоксикации. И держать респиратор в руке, и если станет хоть немного сложнее дышать… Секунды текут друг за другом, Георг вполне осведомлен, что полная очистка займет около двух часов. Рука уже немного побаливает. Это ничего, это дает понять, что все идет верно. Он поворачивает голову, тыкается в респиратор (пусть врачи отдохнут за ним следить, все сделает аппаратура) и прикрывает глаза. Кажется – лишь на минуту…
- Георг!!! Юрка!..
Первый порыв – обернуться и успокоить. Второй…
Гем-лорд зажмуривается в полнейшем ужасе и отворачивается сильнее. И Виктор мгновенно это замечает.
- Юра. Юрк. Юр, повернись ко мне. Юр, что случилось? – на полтона ниже, но настойчивее трясет его за плечо аристократ. – Юр. Глаза, Юр?.. Юр. Повернись ко мне, это приказ. Юр, посмотри на меня. Если можешь.
Он может. Даже убирает респиратор, вполне спокойно делая вдох.
На лице аут-лорда – полнейшее недоумение. Он оглядывает еще раз – цепко, ища что-то, что могло бы объяснить…
Георг не любит театральные паузы.
- Милорд, молю простить мой ненадлежащий вид, и…
Аут-лорд опускается на шаткий больничный стул и хохочет. Утирает слезы. Успокаивается секунд за пять.
- Ну, Юрка…
- М?..
Виктор фыркает снова. Весело жмурит глаза.
- Ну и симпатичный ты у меня тип, если без этого своего грима…
Гем-лорд стонет очень натурально и болезненно. Лучше бы Виктор соблюдал весь церемониал!
«Пред светлые очи» Георг является в начале десятого вечера. «Немедленно и как есть». Пыльный. В униформе. С рюкзаком на одном плече и оружием – на другом. Ухмыляется старательно грубовато, копирует известный плакат про фор-офицеров.
- Моего гем-лорда подменили! – ужасается Виктор и расплывается в улыбке. – Сначала еда или ванная, радость моя?
Изображать плакат дальше сил у Георга просто нет, да и неприлично это, а соблюдение церемониала явно не обрадует Виктора.
- Если коротко, милорд, душ и кофе.
- Не голодный? – понимающе кивает аут-лорд. – Жду тебя в малой гостиной. Успеешь до полуночи?
Конечно, он успеет. Даже если приводить себя в порядок тщательнее, чем подразумевает небольшой домашний ужин.
- Я гадал, будет грим или нет, - провокационно улыбается Виктор. Семь завитков Георг может нарисовать, глядя в оконное стекло. И они будут почти совершенны. – Мой идеальный страж.
- Вы щедры на комплименты, милорд.
- Юрка, не начинай.
- Ты первый назвал меня стражем.
- Уговорил! – смеется аут-лорд. – Меняю тактику. Мой верный вассал! Что скажешь?
В Игру кланов лучше всего играют ауты и приближенные к ним по генетической линии гемы. Георг грустно улыбается.
- Мне совершенно нечего сказать.
Виктор раздувает ноздри. Чувствует продолжение. Но делает уступку, делает вид, что верит.
- Мой гем-лорд впервые не нашел, что сказать? Это стоит отметить. Твой кофе.
Виктор отворачивается очень вовремя. Пожалуй, он это специально. Георг нарочито медленно опускается на одно колено.
- Вредина, - заключает Виктор. Ставит кофе обратно на стол. Садится в кресло. – Ты поклянешься мне сейчас?
- Если будет угодно милорду. Если ты захочешь.
И Виктор кивает.
- Как ты хочешь?
Виктор наклоняется вперед, опирается локтями о колени. Чуть разводит ладони.
- Ты серьезно?
Серо-голубые глаза в кои веки смотрят серьезно.
- Я аут-лорд и наследник Созвездия, - напоминает он. – Я серьезен с тобой.
«Не забывайся недоверием», - звучит упреком, и Георг склоняет голову. Он никогда не забывает, но Виктор так старается…
- Сложно решиться, Юр?
- Совсем нет.
Вокруг запястий сжимается символическое кольцо. Хотя Виктор, пожалуй, и удержать может, но это уже вне символики. Но думать об этом приятно. Символика должна быть подкреплена реальной силой.
- Здесь и сейчас…
Пока Георг говорит, Виктор смотрит неотрывно, смотрит и не улыбается.
- … я по своей свободной воле и по решению моего сердца приношу клятву верности…
Вряд ли есть в доме кто-то еще. Вряд ли нужно будет повторить прилюдно. Георг бы повторил.
- Я буду верен, пока я жив. Я буду верен после смерти…
Ему все время кажется, что Виктор сейчас улыбнется и скажет – «уймись, Юр».
Виктор молчит.
Восхитительно.
- Принято. По свободной воле и во имя долга.
Если честно, не так уж и хочется вставать. Но это завершение ритуала.
- Теперь ты действительно мой, гем-лорд.
- Ваш. Твой.
- И останешься до утра.
Как-то это не выглядит предложением переночевать после долгой дороги! Георг вздергивает брови. Виктор смеется. Все ты правильно понял, гем-лорд.
- У меня только один вопрос.
- Какой, Юрк?
- Почему только сейчас? Неужели я бы отказал тебе?
Виктор возмущенно встряхивает головой.
- Вот еще я несовершеннолетнего не совращал! Да еще собственного гем-лорда!!!
- А совершеннолетнего, стало быть – можно?..
- Юрка!..
Шесть лет назад, определенно, было намного волнительнее, сложнее.
Георг наклоняется сам. Китайский имбирь. Лимон. Бергамот. Дикая орхидея.
Как скажете, аут-лорд. В конце концов, ко всему выбранному вами мелисса подходит почти идеально.
Примечания:
ИВЛ – аппарат искусственной вентиляции легких
(Мелисса) – аромат, способствующий балансировке эмоций
(Миндаль) - аромат, возбуждающий чувства и поднимающий эротическую энергию страсти, что сделало его сильным, стимулирующим сексуальную энергию, средством .
(Дикая орхидея) - известна своими эротическими свойствами, благодаря которым идеально подходит для интимной близости.
-
-
18.11.2017 в 01:19-
-
18.11.2017 в 06:19-
-
18.11.2017 в 11:46Belchester, maskarad pluton спасибо, очень приятно)
-
-
18.11.2017 в 16:56-
-
18.11.2017 в 17:19