"На крышах Форбарр-Султаны шафранный закат померк..."
"Победивший платит"
авторы - Жоржетта, Mister_Key
жанр - ангст, романс, детектив; предполагаемый объем - роман
рейтинг - слэш, впоследствии будет R, пока PG-13
Анонс - здесь; начало текста: главы 1-4, 5-6, 7, 8, 9, 10, 11.
***
ГЛАВА 12
За несколько дней в поместье я привык к безделью, нарушаемому лишь по-военному четким расписанием лечебных процедур. Понятия не имею, "сова" я сейчас или "жаворонок" - будильника я не ставлю, а выработанная годами привычка открывать глаза с рассветом куда-то делась. В те дни, когда слуга не поднимает меня за полчаса до визита бригады врачей с кучей аппаратуры, я могу проснуться аж за полдень.
читать дальшеНа этот раз я с самого утра поступаю в цепкие лапы местных эскулапов, точнее - их главного, того самого дородного доктора, с которым я познакомился сразу по приезду на Цетаганду. Его осмотр - не редкость, но и не каждодневная обыденность.
По мне водят сканером, осторожно щупают, косятся на экраны, растягивают в пальцах длинные бумажные ленты с графиками и переговариваются о чем-то непонятном. Я, как обычно, замираю, точно на смотру, не в силах преодолеть инстинктивную неприязнь к деловитым прикосновениям и к цетагандийским медикам как таковым. Кажется, они это понимают, но комментариев не отпускают; общий осмотр напоминает балет, где все па расписаны заранее и слов не требуют.
Затем доктор Эрни выступает с сольной партией - приступает к осмотру местному, - и тут выверенный регламент дает сбой. Моя спина приковывает его внимание надолго, но чем, по докторским комментариям мне не понять: "гиперемия", "симптомы грибковой инфекции", "антиген"... "Крылья режутся, что ли?" шучу мысленно. Происходящее неясно - глаз на затылке у меня нет, - а неясное тревожит, особенно если касается моей многострадальной поясницы. Наконец узнаю в потоке докторской речи одно известное мне слово...
- Аллергик? - удивленно. - Нет, и никогда не был.
Дома, на Барраяре, - особенно на слабо терраформированных землях, - эта зараза стоила боеспособности не одному крепкому парню... и, как говорили шепотом, младенца-мутанта - не одной нормальной женщине. Поэтому у нас на планете только идиоты беспечны с аллергией. Но я всегда был из везунчиков - даже от цветущей груботравки пятнами не покрывался.
- Странно, - отзывается врач после паузы. - Покраснения на коже весьма отчетливые. - Он позволяет мне повернуться и сесть, но тут уж вцепляется - крепко, точно кошка в рогатого прыгуна, - с вопросами, на что я мог так среагировать: еда? напитки? несанкционированные лекарства? табак? стимуляторы?
По логике можно бы заподозрить местную растительность, только я не валялся в саду на травке: не сезон... - Может, это мне лорд Эйри, э-э, шею намял? - предлагаю наконец в полу-шутку. Терапевт недоуменнно переспрашивает. - Размял, сделал массаж, - приходится объяснить, но его удивление только возрастает. - Нельзя было? - спрашиваю я сторожко, успев выстроить в уме параноидальный план, как Старший Эйри своими руками губит мое здоровье, стремясь задержать на Цетаганде подольше.
- Можно, но стоило предупредить меня, - неожиданно мягко отвечает врач. - Я поговорю с милордом и об этом.
Похоже, я наябедничал на своего цетагандийца. Причем, судя по легкой заминке в обычно гладкой речи доктора, новость не самая ординарная. Зря сказал? Да ладно. Будь в массаже что-нибудь вредное или неподобающее, не стал бы гем-лорд так меня подставлять? Или стал бы?
Врач объясняется по комму с Эйри, и я понимаю, что осмотр закончен. Я натягиваю рубашку, ассистенты по команде споро и бесшумно собирают оборудование. Когда в дверях появляется хозяин дома, комната уже меньше напоминает больницу. Хм, а быстро он примчался.
- Как я и обещал вам, лорд Эйри, синопсис, - начинает врач. - Мистер Форберг выздоравливает весьма быстро, и, не будь исходное состояние настолько тяжелым, я не имел бы претензий к его организму.
Мысленно комментирую: тяжелое - это когда свои раздумывают, тащить с собою или добить. А дырка в пояснице - подумаешь, и не с такими выживали. Руки-ноги-то не оторвало... Но выясняется, не так все просто. За несколько минут я узнаю о том, что "иммунитет, хотя восстановлен, но весьма нестабилен", что "смена климата и дорожный стресс с вероятностью 9 из 10 спровоцирует новый виток заболевания", и что медицина настаивает на "интенсивном месячном курсе реабилитации".
- Решать, безусловно, Вам, - договаривает доктор, и это "Вы" явно относится не ко мне. Интересно, перестраховывается врач или задерживает меня по прямому намеку вышестоящего? Видит бог, я еще долго не перестану подозревать гем-лорда Эйри если не в намерении меня выставить, то, наоборот, удержать. А если так, то волокита, умело организованная, может тянуться и месяц, и другой...
- А если я решу уехать раньше, - намеренно не понимая этого обращения и голосом подчеркивая "я", интересуюсь, - то мне это запретят?
Но возражения врача перебиваются на первом же слове решительным "Нет" Эйри. Выясняется, что я волен уехать и что у медицины сейчас только совещательный голос. Вот рекомендации - это пожалуйста.
- Брошенный на середине лечебный курс хуже, чем не начатый вовсе, - осторожно формулирует осаженный терапевт. - К мануальной терапии это относится вдвойне. Если же вы решите больше не отбирать хлеб у моих специалистов, милорд, - поворачивается к гему, смягчая шутку улыбкой, - скажите мне, я обеспечу массажиста на замену.
Доктору явно не по себе, знать бы еще, от чего: от того, что мне вообще позволено здесь высказывать свое варварское мнение, от предельных вольностей, которые мне позволяет Старший семьи, или от его собственноручного ухода за моей спиной?
- Если тебе неприятно находиться в этом доме, то доктор Эрни предоставит список клиник, способных позаботиться о твоем здоровье. Выбери сам и сообщи о своем решении мне или ему, - спокойно говорит гем-лорд, и эта фраза вообще повергает врача в ступор.
Ну что можно сделать с такой кротостью, вкупе с прямым отказом посягать на мою свободу? Злиться на Эйри, что он все подстроил? Я же сам и буду выглядеть дураком. Вопрос лишь в том, какой дурак лучше: подозревающий все и вся или доверчивый сверх меры? Одной из этих крайностей мне не избежать. Пока я отвечаю уклончиво и с неуместной торопливостью спасаюсь под предлогом завтрака.
Стол уже накрыт. Ожесточенно впиваюсь зубами в булочку с маслом и искоса поглядываю на сотрапезника. Я еще насторожен, как туго взведенная пружина капкана. Но лорд Эйри непроницаем, и пауза, кажется остается за ним.
- Ты знал, что мне придется задержаться здесь? - не выдерживаю.
- Надеялся, - неожиданно легко соглашается тот. - Я обещал, и мешать тебе уехать не стану, но уговорить остаться теперь попытаюсь.
- Зачем? - откровенно удивляюсь я.
- Ты же мне не чужой человек, - отвечает он, кажется, искренне. - В нашем доме у тебя есть родственные связи и перспективы. Тебе стоит ими воспользоваться просто из здравого смысла,
Я ошеломленно задумываюсь. Может, у нас просто мозги мыслят принципиально по-разному? Мне-то здравый смысл подсказывает - надевай свои самые разношенные удобные сапоги и бегом марш отсюда! А родственные связи барраярца с семьей гем-лорда, включая способ попадания туда, не описать приличными в обществе словами. О чем я спешу сообщить.
На мое изумление гем отвечает равным. - Почему? Ты принадлежишь к хорошей семье, которая должна о тебе позаботиться и помочь устроить свою жизнь - здесь ли, нет, уже не столь важно. Контракт был заключен, и исполнить его - мой долг.
- Если разберусь, что мне хочется, и если это что-то у тебя есть, я непременно скажу. А так, "кому должен - всем прощаю", - усмехнувшись, отмахиваюсь. - Хочешь, выдам квитанцию "Долги выплачены, претензий не имею"?
- Не говори глупостей, - отрезает мой гем хмуро и осекается, но продолжает сверлить меня взглядом. Он так крепко сжимает чашечку с кофе, что, точно обжегшись, дует на пальцы.
Вот бы рефлекторно огрызнуться в ответ, но... обстановка не располагает, и здравый смысл согласен с нею. Нелогично ворчать и ссориться над столом, пахнущим, как кондитерская лавка в Зимнепраздник. Сегодня на столе не только кофе с пряностями, но и кувшинчик с шоколадом. Я вдруг понимаю, как соскучился по нормальному напитку после всей этой заваренной травы... Решительно придвигаю узорчатый глазурованный кувшинчик к себе, наливаю тягучую жидкость в чашку и выпиваю одним глотком.
Точнее, пытаюсь выпить. Фарфоровый сосуд, вероятно, имеет в донышке спираль подогрева, и шоколад в нем столь же горяч, каким и был полчаса назад, поставленный на стол. Я обжигаю себе язык, чуть не давлюсь и, только прикрыв физиономию салфеткой, умудряюсь чудом не заплевать стол. Судорожно тянусь к графину с водой. В сторону гем-лорда и не смотрю, стыдно, и лишь мимолетно удивляюсь, что не слышу громкого смеха. Но максимум, чего я удостоен, - вежливое холодное незамечание. Будь я суеверен, так решил бы, что цет меня сглазил, мысленно посоветовав прикусить язык... Впрочем, что списывать свои ошибки на чужую порчу? Наглость, жадность и пренебрежение хорошими манерами до добра не доводят.
Выбираюсь из-за стола, заменяя торопливым кивком вежливую попытку откланяться, и в дурном настроении ретируюсь из столовой. Слава богу, хватает ума не забиваться обиженно в комнату, а пойти охладить язык и голову осенним ветром.
Пару часов спустя гем Эйри безошибочно находит меня в саду. Останавливается в проеме моей любимой беседки, не приближаясь.
- Что такого я сделал, - сухо интересуется он, - что мое общество стремительно начало тебя раздражать?
"Это не ты сделал", хочется ответить честно, "это я не в порядке". Но меня хватает только на короткое мрачное: - Ничего. Все нормально.
- А нормально, так перестань мне устраивать обструкцию, - хмыкает гем-лорд, заходя. - Пойми, наконец: я тебя не хочу отпускать в неизвестность, но и силой к этому дому привязывать тоже не намерен. Хочешь, купи свой собственный. Деньги у тебя есть.
Абсурдность этого предложения перебивает всю раздраженную меланхолию, в которую я успел погрузиться. - Брось! Это и деньги не мои, и мир не мой.
Гем присаживается на скамью из полированного дерева - не слишком близко, но нам не приходится уже разговаривать через порог. - Ты, - разводит он руками, - как дерево, выдранное с корнем - с той лишь разницей, что любую попытку помочь тебе здесь укорениться ты воспринимаешь в штыки. Тебе не приходит в голову, что можно все-таки из всего обитаемого пространства найти себе место, удобное для жизни? Работу, дом, семью?
- Семью, как ты утверждаешь, я уже получил, - фыркаю язвительно, втягиваясь в спор. - В нагрузку. Кстати, как теперь выглядит мой статус формально?
- Ты считаешься моим родственником, совершеннолетним и дееспособным. Проще говоря, инопланетником, в чьем прошлом был брак с представителем моей семьи. Я... не подавал запроса на признание этого брака юридически недействительным, - признается он, словно слегка сомневается, был ли такой поступок правильным.
- И я цетагандийский подданный, так? - Это слово хиной горчит на языке. Скажи мне кто-нибудь об этом год назад - морду бы набил шутнику в лучшем случае.
- Боюсь, что так. Теоретически это можно откатить назад, - сообщает гем-лорд задумчивым голосом человека, в уме просчитывающего размер и направление дачи взятки. - Если не согласится твоя планета, всегда останутся другие, не имевшие отношения к этой войне.
Заманчивое и абсурдное предложение. Быть может, оно когда-нибудь позволит мне ступить на родную землю, не получив пулю в лоб? Вздыхаю. - Нет смысла. Хуже цетского подданного для барраярской СБ может быть только тот, кто желает это подданство скрыть.
- Я просто подумал, что, если ты будешь гражданином нейтральной стороны, тебе будет не так тяжело. - Мне кажется, или в голосе цетагандийца действительно слышится сочувствие? А от сочувствия рукой подать до жалости. Не надо. - Иногда исполнение абсурдных желаний очень облегчает жизнь, - добавляет он.
- Абсурдные желания обычно очень дорого стоит исполнить. А "дорого" - больной вопрос, - закрываю тему.
- Моя семья должна тебе чертовски много если не счастья, то хотя бы хорошего настроения, - говорит Эйри убежденно. - Если хоть часть из этого можно купить за деньги, я решу, что это даже слишком дешево.
На мгновение отвожу глаза. То, что я скажу, должно быть сказано, хоть необходимое для полной искренности признание и жжет стыдом.
Четко проговариваю: - Я уже говорил, что не собираюсь взыскивать с вас долги твоего братца. Потому, что он сам совершеннолетняя скотина, и потому, что за подобное платят только кровью, а устраивать вендетту - это чересчур. И еще потому, что тогда мне половину платы надо брать с себя самого, а я еще немного пожить хочу. Из любопытства. Так что не оскорбляй меня деньгами.
Иллуми отвечает, не отводя глаз и в той же примерно тональности: - Понимаю. И ты меня пойми. Я не могу оставить все как есть. Потому что долг существует, как тебе ни надоело об этом слышать, да и я сам немало к нему добавил. Забыть о долге - оскорбление уже для меня. Я ищу способ его отдать, не уязвив ни тебя, ни меня; пока тщетно. И деньги в том числе, хотя не они главное. Постарайся видеть в них не презренную плату, а законную репарацию за моральный, да и физический, ущерб.
- Это его деньги, - выделяю голосом местоимение, не желая лишний раз чувствовать на языке ядовитый привкус имени гем-полковника Хисоки. Но это тоже род трусости. От того, что я не желаю произносить его имя, он не исчезнет у меня из памяти. Пауза. Вздох. - Твоего брата. Рассказать тебе про него, Иллуми?
Он серьезно кивает. Неужели я ждал, что он махнет рукой и скажет: "Да нет, к чему это, пойдем лучше выпьем?"
Я тяну паузу, устраиваясь на шелковом дереве скамьи поудобнее. Мне-то что надо? Излить свою злость в потоке грязных ругательств на человека, которому сам позволил сломать меня? Представить младшего Эйри исчадием ада, убивавшим женщин, насиловавшим мужчин и явно делавшим что-то нехорошее с котятами? Невесело хмыкаю. Честность - лучшая политика?
- Я вынужден признать... - выдавливаю из себя, - там встречались экземпляры много хуже его. И наверняка не из самых захудалых ваших семей. - Еще бы. Родовитые гем-лорды толпой валили на Барраяр, желая выслужиться в этой войне. Многие поплатились за свое честолюбие скальпом, но мне от того не легче.
- Только теперь я, наверное, способен трезво оценить, э-э, масштаб. Твой брат был не маньяк, не псих - просто скучающий тип, желающий себе устроить максимум незатейливого комфорта в полевых условиях. Я слышал про вещи куда хуже. И видел... немного, но хватило. - Иллуми слушает молча, и я ему почти благодарен за это. - Наверное, на это я и повелся - на обыденность. В конце концов, в качестве альтернативы он предлагал всего-то меня прикончить. Не избивал, если не считать оплеух. И не жалел выпивки всякий раз, когда... был доволен. - Сглатываю и договариваю вполголоса. - Как думаешь, сколько нужно обычному человеку, чтобы начать творить вещи недопустимые? Со скуки. Из упрямства. Из малодушия. Мы все хороши. Я тоже не знаю, что мне теперь делать... с последствиями.
А вот теперь самое важное, ради чего я решился об этом заговорить.
- Когда ты переходишь на свой долг и все такое - я вспоминаю о своем собственном. О своей чести, от которой, по правде говоря, мало что осталось. О своих принципах. Которые не имел права нарушать, как не имею права потягивать у тебя в гостях чаёк. У фора в такой ситуации только один достойный выход. Не будь идеалистом, Иллуми, а то и у меня вариантов не останется. Хорошо? - Хлопаю ладонью по скамье, словно ставлю точку.
- И что мне, по-твоему, делать? - спрашивает тот странным сдавленным голосом. Словно его распирает ярость, готовая взорваться. И если так, вдруг он сорвется в следующую же секунду?
- Все забывается, - говорю я ровно и тихо, страшась сломать это непрочное спокойствие. - Значит, и твоего братца я тоже смогу забыть. Только не напоминай мне о нем. И к черту его долги.
И безумное злое напряжение потихоньку спадает, отпуская обоих, а мою горячую голову охлаждает знобящий закатный ветерок. На место отчаяния, вины и пафоса приходит логический вывод, что жить-то надо. Значит, нам хочешь не хочешь, а придется найти способ комфортного сосуществования. И обоюдного доверия.
***
Регулярный сеанс массажа по вечерам - как проба на это самое доверие. Ведь одним желанием продолжать курс во имя обещанного доктором скорейшего выздоровления ситуации не объяснить. Иначе откуда всякий раз приходит этот знобкий страх, к концу сеанса неизменно сменяющийся расслабляющим облегчением?
Даже то, что к собственно массажу прибавилась иглотерапия, загадки не решает. Не в иглах и углях дело. Если честно, самого гем-лорда Эйри я боюсь гораздо больше, чем любых опасных предметов в его руках. Но чем сильнее хочется повернуться в сторону потенциальной опасности, да еще принять защитную стойку, тем беспечнее я болтаю о пустяках и тверже сохраняю неподвижность в позе лежа на животе, борясь одновременно со страхом и удовольствием. Сперва касания ладоней к спине просто приятны, потом умело разминаемые полчаса подряд мышцы начинают буквально стонать от наслаждения. Хорошо, что гем в этих прикосновениях не видит ничего, кроме профессионального интереса.
Странно. Он управляется со мною уверенно и весьма жестко, да еще в болевой, в буквальном смысле, области - спине. И я, полгода проведя почти в параличе и полностью в плену, доверяюсь его рукам. Прекрасно понимаю, что навредить он мне может легко просто по неведению, не говоря уж о злом умысле, однако не защищаюсь. Почему? Может, беспомощность - это как раз то, чего я боюсь больше всего, вот и испытываю собственную храбрость?
Хотя, конечно, и железная офицерская выдержка почти дает сбой, когда мне объясняют основы иглотерапии и показывают с помощью зеркальца, как вдоль хребта у меня в два ряда торчат иголки, точно драконий гребень.
- Ты находишь удовольствие в том, чтобы самому лечить? - спрашиваю, пока вынужден лежать недвижно. Тепло, пощипывает внутри, а обоняние дразнит пряный дымок от горящих травяных таблеток.
- Это как рефлекс, - объясняет из-за спины. В голосе слышна усмешка. - Восстановление утраченного совершенства... что-то в этом роде. Здоровое тело - повод восхититься мудростью мироздания и захотеть поправить то, что не так.
- Да, но своими руками? - удивляюсь такой сговорчивости у надменного представителя высшей расы. - Прикасаться ко мне тебе, должно быть, неуютно.
- Мне - нет, - решительно. Пауза, руки вдруг замирают. - Намекаешь, что тебе физический контакт неприятен?
Ответ "да" будет грубостью, "нет" - чрезмерной искренностью. Еще как приятно, но черта с два я в этом признаюсь. Сменим тему. - Сам же говорил, что ваша специализация - вина, а не лекарства. Или что там у вас вместо вин. Да и не похож ты по складу характера на врача.
- Иглотерапия - своего рода упражнение, - отвечает серьезно. - Духовная практика. Лично для меня это оказалось сущим спасением - я научился хоть немного себя контролировать.
Сглатываю комментарии. По-моему, он и сейчас напоминает сухой хворост, который вспыхивает от малейшей искры. А их в нашем обоюдном трении способно возникнуть немало... Но, кажется, не сейчас. Мышцы сладко ноют, тело горячее и довольное, и сама мысль о ссоре неправдоподобна. Коробочка с иглами ложится на столик, и мне похлопыванием по плечу разрешают обернуться.
- И кто из нас что должен другому за прошедший сеанс? - шучу. - Ты мне - за возможность попрактиковаться на доверчивом пациенте, или я тебе - за тяжкий труд ради моего удовольствия?
- Квиты, - фыркает он. - Вот теперь я бы выпил чаю. Ты мне составишь компанию?
- Только холодного, - спохватываюсь, непроизвольно трогая нёбо саднящим языком. - И поесть что-нибудь сообрази, заодно. - Усмехнувшись: - Знаешь эту сказочку: "Хозяйка, дай воды напиться, а то так есть хочется, что переночевать негде"?
Улыбается шутке, а на просьбу с демонстративным удивлением приподнимает бровь. Кажется, ему нравится, когда я его о чем-то прошу. Точно так же, как злит, когда просьба похожа на требование. Пусть и по праву. - Пойдем, угощу. Оденься только, тебе сейчас нельзя мерзнуть. Ночи уже прохладные, а у меня есть привычка держать открытыми окна.
Не хочется надевать уличную куртку. В нее неплохо кутаться от ветра, но есть неудобно. Машу рукой. - Если замерзну, у тебя в комнате найдется какой-нибудь плед?
- Найдется, - великодушно обещает. - Кстати, тебе стоит обновить гардероб и купить себе что-нибудь потеплей, по сезону.
Что здесь можно купить? Цетские накидки, вроде той, что на Эйри сейчас? Выглядеть я в ней буду дурак дураком, и тонкая она, и не-мужская, и торчит нелепо... Мне вдруг приходит в голову мысль. - Знаешь, если хочешь мне помочь - дай заглянуть в свой гардероб. Хоть пойму, каков у меня выбор и к чему привыкать.
Получив согласие, торопливым шагом, чуть поеживаясь от ночной прохлады, направляюсь по коридору - на чужую территорию. Здесь я еще не был. Комната, чопорно выдержанная в сдержанных сине-стальных оттенках. Задернутая штора - с некоторым недоумением опознаю в ней балдахин над кроватью, такое ветхозаветное сооружение, зачем? Мебели немного. Мягкие и низкие кресла - предмет моего недавнего опасения, поскольку не очень-то в них присядешь с больной поясницей, - и перед ними такой же низкий столик... нет, комм-пульт, инкрустированный черными, с металлическим блеском, кристаллами под стеклом. За отодвинутой ширмой с геометрическим узором оказывается проход в большой гардероб, где автоматически вспыхивает рассеянный теплый свет. Вешалки в несколько рядов, строй обуви под ними. Шелк одежд посверкивает под лампой...
Эйри подходит из-за спины. - Тебе не мешать, или мои комментарии помогут делу? - Киваю, и он показывает: - Слева церемониальная одежда, тебе это вряд ли подойдет. Вон то, - взмах руки, - домашняя и костюмы для тренировок. Одежда для поездок справа. Разбирайся, что больше нравится. - Смотрит на мою, явно озадаченную, физиономию, и поправляется: - Или опиши.
- Прямое, закрытое, без драпировок и складок, неярких тонов, не узорчатое. - Сплошные "не". А то он не понимает моих вкусов? - Если для дома, то уютное. - В свет мне здесь не выходить, уж это точно. - Бывает в природе такое?
Как ни странно, искомое находится: свободные брюки и рубашка из теплой ткани, темно-зеленой и мягкой, как мох, с вытравленными листьями по вороту.
- Это действительно домашняя одежда, - предупреждает меня ее владелец. - Нет, не вроде пижамы, но на улицу в таком не пойдешь. В ней еще прилично встретить старых друзей или посидеть вечером в саду. Для выхода на люди поищи похожий покрой, но ткань вроде этого, - мазнув ладонью по темному муаровому шелку, - плюс нижняя рубашка или шейный платок. Немного непривычно, но пристойно.
Кивнув, что понял, делаю шаг назад из гардероба. Только теперь я сообразил, что заставляет меня недоумевать. - Забавно. Я ждал, что твоя одежда пропахла одеколоном. А запаха нет. Он нестойкий, не пристает к ткани или у меня насморк?
- Он пахнет, соприкасаясь с кожей, - улыбается гем-лорд, объясняя мне прописную цетагандийскую истину. - Сам попробуй, если хочешь. В комнате холодно, тебе и вправду остывать не стоит. Предложу-ка я тебе что-нибудь из своих вещей вместо пледа. Вон ту зеленую, раз вы с ней друг другу уже представлены?
- Не слишком смешно я буду смотреться в вещах с твоего плеча? - сообщаю полу-утвердительно.
- Не так уж мы и отличаемся в росте, - мягко поясняет Эйри, словно не поняв подтекста моей неловкости. - Слуг я отпустил, мы одни. Так что надевай со спокойной душой. - Он наблюдает, как я тщательно расправляю стоячий ворот и пробегаю пальцами по пуговицам, и констатирует: - Тебе идет. Зеркало там, за кроватью.
Останавливаюсь, вдруг представив происходящее со стороны. Жалко я должно быть, смотрюсь. - Хватит. Попросить размять мне спину, заявиться к тебе в спальню, напроситься на угощение, выклянчить рубашку... Не люблю навязываться.
Смотрит на меня недоумевающе и немного зло. - Прекращай это уничижение, Эрик. Если ты навязываешься - я тогда чем занят?
А действительно, чем? Усмехаюсь. - Приручением.
В гостиной я оккупирую диван и жду, пока на стол последовательно выставляются чайник, тонкостенные чашки без ручек и блюдца с печеньем-сладостями. Мне еще достается высокий запотевший стакан, где в чае плавает до стеклянности прозрачный ломтик лимона. Гем снимает с одного блюдца резной хрустальный колпак, открывая нечто варварски-сложное - настоящий мини-замок из крема и теста, - и принимается снимать с пирожного слои хитрой резной лопаточкой.
- Я не так представлял себе цетагандийцев, - говорю я, смакуя терпкую холодную кислинку по глотку и вспоминая, что он мне рассказывал о своем здешнем житье. - Холодное оружие, лошади, живой огонь, дикий кусок леса... Я-то думал, вы переделываете обычных животных во всякие диковины. Или архаика - твой личный конек?
Кивает, словно ничуть не удивившись.- В чем-то. Я известный оригинал.
- И поэтому никто не удивился, что твой брат завел себе барраярца? - решаюсь спросить.
Морщится, словно в креме попался кусочек ореховой скорлупы. - Это был скандал. Но сплетничать вслух отныне боятся, а над остальным я, увы, не властен. Рано или поздно им надоест.
Сижу, рисую пальцем прозрачные дорожки на стенках стакана. Потом хмыкаю, пораженный внезапной мыслью. - Погоди... Тебе со мной легче, потому что у тебя не совсем обычные для цета интересы? Или тяжелее потому, что из-за меня твоя особость у всех на виду?
- Не ты же в чужой глупости виноват, - говорит убежденно Эйри, отодвигая блюдце. - Мне может быть тяжело с тобой, но не из-за тебя. Но да, ты в чем-то прав. Мы и похожи, и различны. В самый раз, чтобы не убить друг друга и чтобы не соскучиться. Хотя сказал бы мне кто-нибудь раньше, что ты подпустишь меня так близко...
Это звучит без угрозы, но я невольно возвращаюсь во времени назад, клубок ассоциаций всплывает в памяти сам собой, и я не замечаю, как ежусь.
- Мерзнешь? - переспрашивает, сделав неверный вывод. - Я так и ждал. После сеанса у тебя разбалансированы энергии, имей в виду. И пока не выздоровеешь, будь осторожнее.
А впрочем - одиночество не менее холодная штука, чем страх. Но этого я не скажу. Лучше говорить о здоровье. - Жаль, мне нельзя просто влезть в горячую воду и полежать там с час. Врачи запретили. Шрам должен зарубцеваться сперва, говорят.
- Уже зарубцевался, как по мне. Кстати, а остальные отметины откуда? Внушительная у тебя коллекция.
- Среднестатистическая, - пожимаю плечами. - И на физиономии ни одной, повезло. А ведь я почти десять лет воюю... воевал, - поправляюсь. Отныне и навсегда - прошедшее время. - Не вдаваясь в детали, все мои отметины можно поделить на три части: детские глупости, дуэльно-тренировочные памятки и ваши подарочки. Последних больше всего.
Неожиданно мягко поправляет. - Я не собирался бередить военные раны. Просто удивился. У нас такое убирают хирургически, эстетизма ради.
Я вдруг вспоминаю расхожую поговорку про то, что "шрамы украшают мужчину", и усмехаюсь, представив, какой спор может сейчас вспыхнуть. - А тебе это сильно мешало? - только и уточняю, вспоминая скрупулезную осторожность при касаниях.
- Не очень, - с улыбкой отмахивается. - Они же давние, можно не бояться прижать покрепче.
- Ага, ты меня здорово прихватил, - подтверждаю. - Странно. Обычно терпеть не могу, когда со мною действуют силой, а тут размяк...
Осекаюсь. Хм. Надеюсь, он не заподозрит, что речь идет не только о массаже.
авторы - Жоржетта, Mister_Key
жанр - ангст, романс, детектив; предполагаемый объем - роман
рейтинг - слэш, впоследствии будет R, пока PG-13
Анонс - здесь; начало текста: главы 1-4, 5-6, 7, 8, 9, 10, 11.
***
ГЛАВА 12
За несколько дней в поместье я привык к безделью, нарушаемому лишь по-военному четким расписанием лечебных процедур. Понятия не имею, "сова" я сейчас или "жаворонок" - будильника я не ставлю, а выработанная годами привычка открывать глаза с рассветом куда-то делась. В те дни, когда слуга не поднимает меня за полчаса до визита бригады врачей с кучей аппаратуры, я могу проснуться аж за полдень.
читать дальшеНа этот раз я с самого утра поступаю в цепкие лапы местных эскулапов, точнее - их главного, того самого дородного доктора, с которым я познакомился сразу по приезду на Цетаганду. Его осмотр - не редкость, но и не каждодневная обыденность.
По мне водят сканером, осторожно щупают, косятся на экраны, растягивают в пальцах длинные бумажные ленты с графиками и переговариваются о чем-то непонятном. Я, как обычно, замираю, точно на смотру, не в силах преодолеть инстинктивную неприязнь к деловитым прикосновениям и к цетагандийским медикам как таковым. Кажется, они это понимают, но комментариев не отпускают; общий осмотр напоминает балет, где все па расписаны заранее и слов не требуют.
Затем доктор Эрни выступает с сольной партией - приступает к осмотру местному, - и тут выверенный регламент дает сбой. Моя спина приковывает его внимание надолго, но чем, по докторским комментариям мне не понять: "гиперемия", "симптомы грибковой инфекции", "антиген"... "Крылья режутся, что ли?" шучу мысленно. Происходящее неясно - глаз на затылке у меня нет, - а неясное тревожит, особенно если касается моей многострадальной поясницы. Наконец узнаю в потоке докторской речи одно известное мне слово...
- Аллергик? - удивленно. - Нет, и никогда не был.
Дома, на Барраяре, - особенно на слабо терраформированных землях, - эта зараза стоила боеспособности не одному крепкому парню... и, как говорили шепотом, младенца-мутанта - не одной нормальной женщине. Поэтому у нас на планете только идиоты беспечны с аллергией. Но я всегда был из везунчиков - даже от цветущей груботравки пятнами не покрывался.
- Странно, - отзывается врач после паузы. - Покраснения на коже весьма отчетливые. - Он позволяет мне повернуться и сесть, но тут уж вцепляется - крепко, точно кошка в рогатого прыгуна, - с вопросами, на что я мог так среагировать: еда? напитки? несанкционированные лекарства? табак? стимуляторы?
По логике можно бы заподозрить местную растительность, только я не валялся в саду на травке: не сезон... - Может, это мне лорд Эйри, э-э, шею намял? - предлагаю наконец в полу-шутку. Терапевт недоуменнно переспрашивает. - Размял, сделал массаж, - приходится объяснить, но его удивление только возрастает. - Нельзя было? - спрашиваю я сторожко, успев выстроить в уме параноидальный план, как Старший Эйри своими руками губит мое здоровье, стремясь задержать на Цетаганде подольше.
- Можно, но стоило предупредить меня, - неожиданно мягко отвечает врач. - Я поговорю с милордом и об этом.
Похоже, я наябедничал на своего цетагандийца. Причем, судя по легкой заминке в обычно гладкой речи доктора, новость не самая ординарная. Зря сказал? Да ладно. Будь в массаже что-нибудь вредное или неподобающее, не стал бы гем-лорд так меня подставлять? Или стал бы?
Врач объясняется по комму с Эйри, и я понимаю, что осмотр закончен. Я натягиваю рубашку, ассистенты по команде споро и бесшумно собирают оборудование. Когда в дверях появляется хозяин дома, комната уже меньше напоминает больницу. Хм, а быстро он примчался.
- Как я и обещал вам, лорд Эйри, синопсис, - начинает врач. - Мистер Форберг выздоравливает весьма быстро, и, не будь исходное состояние настолько тяжелым, я не имел бы претензий к его организму.
Мысленно комментирую: тяжелое - это когда свои раздумывают, тащить с собою или добить. А дырка в пояснице - подумаешь, и не с такими выживали. Руки-ноги-то не оторвало... Но выясняется, не так все просто. За несколько минут я узнаю о том, что "иммунитет, хотя восстановлен, но весьма нестабилен", что "смена климата и дорожный стресс с вероятностью 9 из 10 спровоцирует новый виток заболевания", и что медицина настаивает на "интенсивном месячном курсе реабилитации".
- Решать, безусловно, Вам, - договаривает доктор, и это "Вы" явно относится не ко мне. Интересно, перестраховывается врач или задерживает меня по прямому намеку вышестоящего? Видит бог, я еще долго не перестану подозревать гем-лорда Эйри если не в намерении меня выставить, то, наоборот, удержать. А если так, то волокита, умело организованная, может тянуться и месяц, и другой...
- А если я решу уехать раньше, - намеренно не понимая этого обращения и голосом подчеркивая "я", интересуюсь, - то мне это запретят?
Но возражения врача перебиваются на первом же слове решительным "Нет" Эйри. Выясняется, что я волен уехать и что у медицины сейчас только совещательный голос. Вот рекомендации - это пожалуйста.
- Брошенный на середине лечебный курс хуже, чем не начатый вовсе, - осторожно формулирует осаженный терапевт. - К мануальной терапии это относится вдвойне. Если же вы решите больше не отбирать хлеб у моих специалистов, милорд, - поворачивается к гему, смягчая шутку улыбкой, - скажите мне, я обеспечу массажиста на замену.
Доктору явно не по себе, знать бы еще, от чего: от того, что мне вообще позволено здесь высказывать свое варварское мнение, от предельных вольностей, которые мне позволяет Старший семьи, или от его собственноручного ухода за моей спиной?
- Если тебе неприятно находиться в этом доме, то доктор Эрни предоставит список клиник, способных позаботиться о твоем здоровье. Выбери сам и сообщи о своем решении мне или ему, - спокойно говорит гем-лорд, и эта фраза вообще повергает врача в ступор.
Ну что можно сделать с такой кротостью, вкупе с прямым отказом посягать на мою свободу? Злиться на Эйри, что он все подстроил? Я же сам и буду выглядеть дураком. Вопрос лишь в том, какой дурак лучше: подозревающий все и вся или доверчивый сверх меры? Одной из этих крайностей мне не избежать. Пока я отвечаю уклончиво и с неуместной торопливостью спасаюсь под предлогом завтрака.
Стол уже накрыт. Ожесточенно впиваюсь зубами в булочку с маслом и искоса поглядываю на сотрапезника. Я еще насторожен, как туго взведенная пружина капкана. Но лорд Эйри непроницаем, и пауза, кажется остается за ним.
- Ты знал, что мне придется задержаться здесь? - не выдерживаю.
- Надеялся, - неожиданно легко соглашается тот. - Я обещал, и мешать тебе уехать не стану, но уговорить остаться теперь попытаюсь.
- Зачем? - откровенно удивляюсь я.
- Ты же мне не чужой человек, - отвечает он, кажется, искренне. - В нашем доме у тебя есть родственные связи и перспективы. Тебе стоит ими воспользоваться просто из здравого смысла,
Я ошеломленно задумываюсь. Может, у нас просто мозги мыслят принципиально по-разному? Мне-то здравый смысл подсказывает - надевай свои самые разношенные удобные сапоги и бегом марш отсюда! А родственные связи барраярца с семьей гем-лорда, включая способ попадания туда, не описать приличными в обществе словами. О чем я спешу сообщить.
На мое изумление гем отвечает равным. - Почему? Ты принадлежишь к хорошей семье, которая должна о тебе позаботиться и помочь устроить свою жизнь - здесь ли, нет, уже не столь важно. Контракт был заключен, и исполнить его - мой долг.
- Если разберусь, что мне хочется, и если это что-то у тебя есть, я непременно скажу. А так, "кому должен - всем прощаю", - усмехнувшись, отмахиваюсь. - Хочешь, выдам квитанцию "Долги выплачены, претензий не имею"?
- Не говори глупостей, - отрезает мой гем хмуро и осекается, но продолжает сверлить меня взглядом. Он так крепко сжимает чашечку с кофе, что, точно обжегшись, дует на пальцы.
Вот бы рефлекторно огрызнуться в ответ, но... обстановка не располагает, и здравый смысл согласен с нею. Нелогично ворчать и ссориться над столом, пахнущим, как кондитерская лавка в Зимнепраздник. Сегодня на столе не только кофе с пряностями, но и кувшинчик с шоколадом. Я вдруг понимаю, как соскучился по нормальному напитку после всей этой заваренной травы... Решительно придвигаю узорчатый глазурованный кувшинчик к себе, наливаю тягучую жидкость в чашку и выпиваю одним глотком.
Точнее, пытаюсь выпить. Фарфоровый сосуд, вероятно, имеет в донышке спираль подогрева, и шоколад в нем столь же горяч, каким и был полчаса назад, поставленный на стол. Я обжигаю себе язык, чуть не давлюсь и, только прикрыв физиономию салфеткой, умудряюсь чудом не заплевать стол. Судорожно тянусь к графину с водой. В сторону гем-лорда и не смотрю, стыдно, и лишь мимолетно удивляюсь, что не слышу громкого смеха. Но максимум, чего я удостоен, - вежливое холодное незамечание. Будь я суеверен, так решил бы, что цет меня сглазил, мысленно посоветовав прикусить язык... Впрочем, что списывать свои ошибки на чужую порчу? Наглость, жадность и пренебрежение хорошими манерами до добра не доводят.
Выбираюсь из-за стола, заменяя торопливым кивком вежливую попытку откланяться, и в дурном настроении ретируюсь из столовой. Слава богу, хватает ума не забиваться обиженно в комнату, а пойти охладить язык и голову осенним ветром.
Пару часов спустя гем Эйри безошибочно находит меня в саду. Останавливается в проеме моей любимой беседки, не приближаясь.
- Что такого я сделал, - сухо интересуется он, - что мое общество стремительно начало тебя раздражать?
"Это не ты сделал", хочется ответить честно, "это я не в порядке". Но меня хватает только на короткое мрачное: - Ничего. Все нормально.
- А нормально, так перестань мне устраивать обструкцию, - хмыкает гем-лорд, заходя. - Пойми, наконец: я тебя не хочу отпускать в неизвестность, но и силой к этому дому привязывать тоже не намерен. Хочешь, купи свой собственный. Деньги у тебя есть.
Абсурдность этого предложения перебивает всю раздраженную меланхолию, в которую я успел погрузиться. - Брось! Это и деньги не мои, и мир не мой.
Гем присаживается на скамью из полированного дерева - не слишком близко, но нам не приходится уже разговаривать через порог. - Ты, - разводит он руками, - как дерево, выдранное с корнем - с той лишь разницей, что любую попытку помочь тебе здесь укорениться ты воспринимаешь в штыки. Тебе не приходит в голову, что можно все-таки из всего обитаемого пространства найти себе место, удобное для жизни? Работу, дом, семью?
- Семью, как ты утверждаешь, я уже получил, - фыркаю язвительно, втягиваясь в спор. - В нагрузку. Кстати, как теперь выглядит мой статус формально?
- Ты считаешься моим родственником, совершеннолетним и дееспособным. Проще говоря, инопланетником, в чьем прошлом был брак с представителем моей семьи. Я... не подавал запроса на признание этого брака юридически недействительным, - признается он, словно слегка сомневается, был ли такой поступок правильным.
- И я цетагандийский подданный, так? - Это слово хиной горчит на языке. Скажи мне кто-нибудь об этом год назад - морду бы набил шутнику в лучшем случае.
- Боюсь, что так. Теоретически это можно откатить назад, - сообщает гем-лорд задумчивым голосом человека, в уме просчитывающего размер и направление дачи взятки. - Если не согласится твоя планета, всегда останутся другие, не имевшие отношения к этой войне.
Заманчивое и абсурдное предложение. Быть может, оно когда-нибудь позволит мне ступить на родную землю, не получив пулю в лоб? Вздыхаю. - Нет смысла. Хуже цетского подданного для барраярской СБ может быть только тот, кто желает это подданство скрыть.
- Я просто подумал, что, если ты будешь гражданином нейтральной стороны, тебе будет не так тяжело. - Мне кажется, или в голосе цетагандийца действительно слышится сочувствие? А от сочувствия рукой подать до жалости. Не надо. - Иногда исполнение абсурдных желаний очень облегчает жизнь, - добавляет он.
- Абсурдные желания обычно очень дорого стоит исполнить. А "дорого" - больной вопрос, - закрываю тему.
- Моя семья должна тебе чертовски много если не счастья, то хотя бы хорошего настроения, - говорит Эйри убежденно. - Если хоть часть из этого можно купить за деньги, я решу, что это даже слишком дешево.
На мгновение отвожу глаза. То, что я скажу, должно быть сказано, хоть необходимое для полной искренности признание и жжет стыдом.
Четко проговариваю: - Я уже говорил, что не собираюсь взыскивать с вас долги твоего братца. Потому, что он сам совершеннолетняя скотина, и потому, что за подобное платят только кровью, а устраивать вендетту - это чересчур. И еще потому, что тогда мне половину платы надо брать с себя самого, а я еще немного пожить хочу. Из любопытства. Так что не оскорбляй меня деньгами.
Иллуми отвечает, не отводя глаз и в той же примерно тональности: - Понимаю. И ты меня пойми. Я не могу оставить все как есть. Потому что долг существует, как тебе ни надоело об этом слышать, да и я сам немало к нему добавил. Забыть о долге - оскорбление уже для меня. Я ищу способ его отдать, не уязвив ни тебя, ни меня; пока тщетно. И деньги в том числе, хотя не они главное. Постарайся видеть в них не презренную плату, а законную репарацию за моральный, да и физический, ущерб.
- Это его деньги, - выделяю голосом местоимение, не желая лишний раз чувствовать на языке ядовитый привкус имени гем-полковника Хисоки. Но это тоже род трусости. От того, что я не желаю произносить его имя, он не исчезнет у меня из памяти. Пауза. Вздох. - Твоего брата. Рассказать тебе про него, Иллуми?
Он серьезно кивает. Неужели я ждал, что он махнет рукой и скажет: "Да нет, к чему это, пойдем лучше выпьем?"
Я тяну паузу, устраиваясь на шелковом дереве скамьи поудобнее. Мне-то что надо? Излить свою злость в потоке грязных ругательств на человека, которому сам позволил сломать меня? Представить младшего Эйри исчадием ада, убивавшим женщин, насиловавшим мужчин и явно делавшим что-то нехорошее с котятами? Невесело хмыкаю. Честность - лучшая политика?
- Я вынужден признать... - выдавливаю из себя, - там встречались экземпляры много хуже его. И наверняка не из самых захудалых ваших семей. - Еще бы. Родовитые гем-лорды толпой валили на Барраяр, желая выслужиться в этой войне. Многие поплатились за свое честолюбие скальпом, но мне от того не легче.
- Только теперь я, наверное, способен трезво оценить, э-э, масштаб. Твой брат был не маньяк, не псих - просто скучающий тип, желающий себе устроить максимум незатейливого комфорта в полевых условиях. Я слышал про вещи куда хуже. И видел... немного, но хватило. - Иллуми слушает молча, и я ему почти благодарен за это. - Наверное, на это я и повелся - на обыденность. В конце концов, в качестве альтернативы он предлагал всего-то меня прикончить. Не избивал, если не считать оплеух. И не жалел выпивки всякий раз, когда... был доволен. - Сглатываю и договариваю вполголоса. - Как думаешь, сколько нужно обычному человеку, чтобы начать творить вещи недопустимые? Со скуки. Из упрямства. Из малодушия. Мы все хороши. Я тоже не знаю, что мне теперь делать... с последствиями.
А вот теперь самое важное, ради чего я решился об этом заговорить.
- Когда ты переходишь на свой долг и все такое - я вспоминаю о своем собственном. О своей чести, от которой, по правде говоря, мало что осталось. О своих принципах. Которые не имел права нарушать, как не имею права потягивать у тебя в гостях чаёк. У фора в такой ситуации только один достойный выход. Не будь идеалистом, Иллуми, а то и у меня вариантов не останется. Хорошо? - Хлопаю ладонью по скамье, словно ставлю точку.
- И что мне, по-твоему, делать? - спрашивает тот странным сдавленным голосом. Словно его распирает ярость, готовая взорваться. И если так, вдруг он сорвется в следующую же секунду?
- Все забывается, - говорю я ровно и тихо, страшась сломать это непрочное спокойствие. - Значит, и твоего братца я тоже смогу забыть. Только не напоминай мне о нем. И к черту его долги.
И безумное злое напряжение потихоньку спадает, отпуская обоих, а мою горячую голову охлаждает знобящий закатный ветерок. На место отчаяния, вины и пафоса приходит логический вывод, что жить-то надо. Значит, нам хочешь не хочешь, а придется найти способ комфортного сосуществования. И обоюдного доверия.
***
Регулярный сеанс массажа по вечерам - как проба на это самое доверие. Ведь одним желанием продолжать курс во имя обещанного доктором скорейшего выздоровления ситуации не объяснить. Иначе откуда всякий раз приходит этот знобкий страх, к концу сеанса неизменно сменяющийся расслабляющим облегчением?
Даже то, что к собственно массажу прибавилась иглотерапия, загадки не решает. Не в иглах и углях дело. Если честно, самого гем-лорда Эйри я боюсь гораздо больше, чем любых опасных предметов в его руках. Но чем сильнее хочется повернуться в сторону потенциальной опасности, да еще принять защитную стойку, тем беспечнее я болтаю о пустяках и тверже сохраняю неподвижность в позе лежа на животе, борясь одновременно со страхом и удовольствием. Сперва касания ладоней к спине просто приятны, потом умело разминаемые полчаса подряд мышцы начинают буквально стонать от наслаждения. Хорошо, что гем в этих прикосновениях не видит ничего, кроме профессионального интереса.
Странно. Он управляется со мною уверенно и весьма жестко, да еще в болевой, в буквальном смысле, области - спине. И я, полгода проведя почти в параличе и полностью в плену, доверяюсь его рукам. Прекрасно понимаю, что навредить он мне может легко просто по неведению, не говоря уж о злом умысле, однако не защищаюсь. Почему? Может, беспомощность - это как раз то, чего я боюсь больше всего, вот и испытываю собственную храбрость?
Хотя, конечно, и железная офицерская выдержка почти дает сбой, когда мне объясняют основы иглотерапии и показывают с помощью зеркальца, как вдоль хребта у меня в два ряда торчат иголки, точно драконий гребень.
- Ты находишь удовольствие в том, чтобы самому лечить? - спрашиваю, пока вынужден лежать недвижно. Тепло, пощипывает внутри, а обоняние дразнит пряный дымок от горящих травяных таблеток.
- Это как рефлекс, - объясняет из-за спины. В голосе слышна усмешка. - Восстановление утраченного совершенства... что-то в этом роде. Здоровое тело - повод восхититься мудростью мироздания и захотеть поправить то, что не так.
- Да, но своими руками? - удивляюсь такой сговорчивости у надменного представителя высшей расы. - Прикасаться ко мне тебе, должно быть, неуютно.
- Мне - нет, - решительно. Пауза, руки вдруг замирают. - Намекаешь, что тебе физический контакт неприятен?
Ответ "да" будет грубостью, "нет" - чрезмерной искренностью. Еще как приятно, но черта с два я в этом признаюсь. Сменим тему. - Сам же говорил, что ваша специализация - вина, а не лекарства. Или что там у вас вместо вин. Да и не похож ты по складу характера на врача.
- Иглотерапия - своего рода упражнение, - отвечает серьезно. - Духовная практика. Лично для меня это оказалось сущим спасением - я научился хоть немного себя контролировать.
Сглатываю комментарии. По-моему, он и сейчас напоминает сухой хворост, который вспыхивает от малейшей искры. А их в нашем обоюдном трении способно возникнуть немало... Но, кажется, не сейчас. Мышцы сладко ноют, тело горячее и довольное, и сама мысль о ссоре неправдоподобна. Коробочка с иглами ложится на столик, и мне похлопыванием по плечу разрешают обернуться.
- И кто из нас что должен другому за прошедший сеанс? - шучу. - Ты мне - за возможность попрактиковаться на доверчивом пациенте, или я тебе - за тяжкий труд ради моего удовольствия?
- Квиты, - фыркает он. - Вот теперь я бы выпил чаю. Ты мне составишь компанию?
- Только холодного, - спохватываюсь, непроизвольно трогая нёбо саднящим языком. - И поесть что-нибудь сообрази, заодно. - Усмехнувшись: - Знаешь эту сказочку: "Хозяйка, дай воды напиться, а то так есть хочется, что переночевать негде"?
Улыбается шутке, а на просьбу с демонстративным удивлением приподнимает бровь. Кажется, ему нравится, когда я его о чем-то прошу. Точно так же, как злит, когда просьба похожа на требование. Пусть и по праву. - Пойдем, угощу. Оденься только, тебе сейчас нельзя мерзнуть. Ночи уже прохладные, а у меня есть привычка держать открытыми окна.
Не хочется надевать уличную куртку. В нее неплохо кутаться от ветра, но есть неудобно. Машу рукой. - Если замерзну, у тебя в комнате найдется какой-нибудь плед?
- Найдется, - великодушно обещает. - Кстати, тебе стоит обновить гардероб и купить себе что-нибудь потеплей, по сезону.
Что здесь можно купить? Цетские накидки, вроде той, что на Эйри сейчас? Выглядеть я в ней буду дурак дураком, и тонкая она, и не-мужская, и торчит нелепо... Мне вдруг приходит в голову мысль. - Знаешь, если хочешь мне помочь - дай заглянуть в свой гардероб. Хоть пойму, каков у меня выбор и к чему привыкать.
Получив согласие, торопливым шагом, чуть поеживаясь от ночной прохлады, направляюсь по коридору - на чужую территорию. Здесь я еще не был. Комната, чопорно выдержанная в сдержанных сине-стальных оттенках. Задернутая штора - с некоторым недоумением опознаю в ней балдахин над кроватью, такое ветхозаветное сооружение, зачем? Мебели немного. Мягкие и низкие кресла - предмет моего недавнего опасения, поскольку не очень-то в них присядешь с больной поясницей, - и перед ними такой же низкий столик... нет, комм-пульт, инкрустированный черными, с металлическим блеском, кристаллами под стеклом. За отодвинутой ширмой с геометрическим узором оказывается проход в большой гардероб, где автоматически вспыхивает рассеянный теплый свет. Вешалки в несколько рядов, строй обуви под ними. Шелк одежд посверкивает под лампой...
Эйри подходит из-за спины. - Тебе не мешать, или мои комментарии помогут делу? - Киваю, и он показывает: - Слева церемониальная одежда, тебе это вряд ли подойдет. Вон то, - взмах руки, - домашняя и костюмы для тренировок. Одежда для поездок справа. Разбирайся, что больше нравится. - Смотрит на мою, явно озадаченную, физиономию, и поправляется: - Или опиши.
- Прямое, закрытое, без драпировок и складок, неярких тонов, не узорчатое. - Сплошные "не". А то он не понимает моих вкусов? - Если для дома, то уютное. - В свет мне здесь не выходить, уж это точно. - Бывает в природе такое?
Как ни странно, искомое находится: свободные брюки и рубашка из теплой ткани, темно-зеленой и мягкой, как мох, с вытравленными листьями по вороту.
- Это действительно домашняя одежда, - предупреждает меня ее владелец. - Нет, не вроде пижамы, но на улицу в таком не пойдешь. В ней еще прилично встретить старых друзей или посидеть вечером в саду. Для выхода на люди поищи похожий покрой, но ткань вроде этого, - мазнув ладонью по темному муаровому шелку, - плюс нижняя рубашка или шейный платок. Немного непривычно, но пристойно.
Кивнув, что понял, делаю шаг назад из гардероба. Только теперь я сообразил, что заставляет меня недоумевать. - Забавно. Я ждал, что твоя одежда пропахла одеколоном. А запаха нет. Он нестойкий, не пристает к ткани или у меня насморк?
- Он пахнет, соприкасаясь с кожей, - улыбается гем-лорд, объясняя мне прописную цетагандийскую истину. - Сам попробуй, если хочешь. В комнате холодно, тебе и вправду остывать не стоит. Предложу-ка я тебе что-нибудь из своих вещей вместо пледа. Вон ту зеленую, раз вы с ней друг другу уже представлены?
- Не слишком смешно я буду смотреться в вещах с твоего плеча? - сообщаю полу-утвердительно.
- Не так уж мы и отличаемся в росте, - мягко поясняет Эйри, словно не поняв подтекста моей неловкости. - Слуг я отпустил, мы одни. Так что надевай со спокойной душой. - Он наблюдает, как я тщательно расправляю стоячий ворот и пробегаю пальцами по пуговицам, и констатирует: - Тебе идет. Зеркало там, за кроватью.
Останавливаюсь, вдруг представив происходящее со стороны. Жалко я должно быть, смотрюсь. - Хватит. Попросить размять мне спину, заявиться к тебе в спальню, напроситься на угощение, выклянчить рубашку... Не люблю навязываться.
Смотрит на меня недоумевающе и немного зло. - Прекращай это уничижение, Эрик. Если ты навязываешься - я тогда чем занят?
А действительно, чем? Усмехаюсь. - Приручением.
В гостиной я оккупирую диван и жду, пока на стол последовательно выставляются чайник, тонкостенные чашки без ручек и блюдца с печеньем-сладостями. Мне еще достается высокий запотевший стакан, где в чае плавает до стеклянности прозрачный ломтик лимона. Гем снимает с одного блюдца резной хрустальный колпак, открывая нечто варварски-сложное - настоящий мини-замок из крема и теста, - и принимается снимать с пирожного слои хитрой резной лопаточкой.
- Я не так представлял себе цетагандийцев, - говорю я, смакуя терпкую холодную кислинку по глотку и вспоминая, что он мне рассказывал о своем здешнем житье. - Холодное оружие, лошади, живой огонь, дикий кусок леса... Я-то думал, вы переделываете обычных животных во всякие диковины. Или архаика - твой личный конек?
Кивает, словно ничуть не удивившись.- В чем-то. Я известный оригинал.
- И поэтому никто не удивился, что твой брат завел себе барраярца? - решаюсь спросить.
Морщится, словно в креме попался кусочек ореховой скорлупы. - Это был скандал. Но сплетничать вслух отныне боятся, а над остальным я, увы, не властен. Рано или поздно им надоест.
Сижу, рисую пальцем прозрачные дорожки на стенках стакана. Потом хмыкаю, пораженный внезапной мыслью. - Погоди... Тебе со мной легче, потому что у тебя не совсем обычные для цета интересы? Или тяжелее потому, что из-за меня твоя особость у всех на виду?
- Не ты же в чужой глупости виноват, - говорит убежденно Эйри, отодвигая блюдце. - Мне может быть тяжело с тобой, но не из-за тебя. Но да, ты в чем-то прав. Мы и похожи, и различны. В самый раз, чтобы не убить друг друга и чтобы не соскучиться. Хотя сказал бы мне кто-нибудь раньше, что ты подпустишь меня так близко...
Это звучит без угрозы, но я невольно возвращаюсь во времени назад, клубок ассоциаций всплывает в памяти сам собой, и я не замечаю, как ежусь.
- Мерзнешь? - переспрашивает, сделав неверный вывод. - Я так и ждал. После сеанса у тебя разбалансированы энергии, имей в виду. И пока не выздоровеешь, будь осторожнее.
А впрочем - одиночество не менее холодная штука, чем страх. Но этого я не скажу. Лучше говорить о здоровье. - Жаль, мне нельзя просто влезть в горячую воду и полежать там с час. Врачи запретили. Шрам должен зарубцеваться сперва, говорят.
- Уже зарубцевался, как по мне. Кстати, а остальные отметины откуда? Внушительная у тебя коллекция.
- Среднестатистическая, - пожимаю плечами. - И на физиономии ни одной, повезло. А ведь я почти десять лет воюю... воевал, - поправляюсь. Отныне и навсегда - прошедшее время. - Не вдаваясь в детали, все мои отметины можно поделить на три части: детские глупости, дуэльно-тренировочные памятки и ваши подарочки. Последних больше всего.
Неожиданно мягко поправляет. - Я не собирался бередить военные раны. Просто удивился. У нас такое убирают хирургически, эстетизма ради.
Я вдруг вспоминаю расхожую поговорку про то, что "шрамы украшают мужчину", и усмехаюсь, представив, какой спор может сейчас вспыхнуть. - А тебе это сильно мешало? - только и уточняю, вспоминая скрупулезную осторожность при касаниях.
- Не очень, - с улыбкой отмахивается. - Они же давние, можно не бояться прижать покрепче.
- Ага, ты меня здорово прихватил, - подтверждаю. - Странно. Обычно терпеть не могу, когда со мною действуют силой, а тут размяк...
Осекаюсь. Хм. Надеюсь, он не заподозрит, что речь идет не только о массаже.
@темы: Победивший платит, Цетаганда, Слэш, Фанфики
-
-
29.01.2007 в 11:54-
-
29.01.2007 в 12:28-
-
29.01.2007 в 13:00-
-
29.01.2007 в 13:18Mister_Key
Прочитала. Ух-ты! Эрик здорово стал доверять Иллуми, раз настолько близко его подпустил
Потрясающее описание их быта, настолько детальное, что диву даешься.
Жена Иллуми порадовала. Видно, что женщина умная. Думаю, она еще скажет свое веское слово
Спасибо! Смаковала текст, получила большое удовольствие.
-
-
29.01.2007 в 13:22Спасибо большое. )) Не знаю можно ли испытывать эстетический восторг от прочтения - но я его испытываю. ))
-
-
29.01.2007 в 19:44Новые главы стали долгожданным подарком. Не буду повторяться и говорить о том, насколько мне нравиться этот роман, насколько велико моё уважение к авторам, как радуют главные герои. : )
Скажу лучше о том, что в последних двух главах впечатлило сильнее всего. Это, конечно, жена Иллуми.
Сначала – восхищение и любовь, которую испытывает к ней гем лорд. Его почтение и уважение. Потом – её резкое отношение к Форбергу, которого она ни в коей мере не считает равным. (Это меня очень разозлило, я подумала, какая же это стерва!). А потом – понимание. Того, что в начале Иллуми именно так к Форбергу и относился. Надеюсь, что леди и фор найдут общий язык. Но оч-чень в этом сомневаюсь
-
-
29.01.2007 в 21:20Интересный персонаж ,жена Иллуми.
Спасибо, очень приятно было читать о тепле, которое,наконец растопило лед Эрика и согрело самого Иллуми)))
-
-
29.01.2007 в 21:33Оооооо, я наконец смогла это прочитать - еле дождалась вечера! Надо ли говорить, что мне безумно понравилось?))
Очень мне нравятся мелочи, детали - дополняющие, придающие "картинке" объем; у меня ощущение, что я все это вижу перед глазами, когда читаю. И еще сложилось впечатление, что приручение идет не в одностороннем порядке, что Эрик и Иллуми приручают друг друга. Особенно мне понравилось, какие они собственники по отношению друг к другу - оба уже мысленно говорят "мой...".))
-
-
30.01.2007 в 11:58-
-
30.01.2007 в 12:04-
-
30.01.2007 в 12:30-
-
30.01.2007 в 12:30-
-
30.01.2007 в 13:29-
-
30.01.2007 в 21:13не умею писать красивые рецензии, поэтому просто огромное спасибо за то удовольствие, что мне доставляет (именно продолжающийся процесс
-
-
30.01.2007 в 22:47от человека, который на этом дневнике новый (если мне не изменяет мой склероз).
Точно. Я новенькая, но мне у Вас очень понравилось.
Пользуясь случаем хочу поблагодарить Вас за "Камасутру для камикадзе", "Неоспоримую логику" и за замечательный сайт "Кофейные склады" вцелом.
-
-
30.01.2007 в 22:58-
-
31.01.2007 в 11:20