"На крышах Форбарр-Султаны шафранный закат померк..."
Название: "Взгляд с другой стороны"
aвтор: jetta-e
Персонажи: Иллиан. POV Саймона.
Джен. Моральное насилие в рамках канона
. Начало здесь: 1, 2. Не окончено.
читать дальше*3*
Какое там уединение! По сравнению с бездействием первой недели вторая оказалась на редкость наполнена, э-э, занятиями. Казалось, императорский визит послужил катализатором к лихорадочной деятельности следственной группы. Допрашивающие его сменяли друг друга, словно часовые на посту, пока Иллиан говорил и говорил, терпеливо перечисляя одну незначительную подробность за другой с точностью документальной съемки. Голос у него сел уже к середине первого дня, а горячий чай, которым хоть как-то поправлялось положение, он возненавидел к вечеру второго.
"Подвергался ли лорд Форкосиган проверке благонадежности непосредственно перед вылетом? Каков был его уровень доступа в течение последних трех лет? Был ли прецедент, когда он пользовался защищенными линиями связи, предоставленными в распоряжение регента? Производился ли аудит финансового состояния лорда Форкосигана, после унаследования им титула в связи с кончиной старого графа? О чем вы говорили с премьер-министром днем такого-то числа, перечислите темы беседы? А такого-то? Какие инструкции получило бетанское отделение в связи с поездкой Форкосигана-младшего? Процитируйте протоколы переписки с шефом бетанского отдела СБ за последние четыре месяца. Предоставьте финансовый отчет Департамента по делам Галактики по таким-то и таким-то статьям. По Сектору III в отдельности. Кто является нашим галактическим агентом в этот секторе, знаком ли этот офицер лично с премьер-министром Форкосиганом?" И так далее, и тому подобное, снова и снова, заставляя Иллиана ощущать себя живым магнитофоном едва ли не больше, чем в достопамятные дни секретарства при старом императоре.
Конвейерный метод допроса и повторяющиеся вопросы имели бы свой смысл, если бы не чип. Анализ "на ложь", сложным образом оценивающий паузы, громкость и акценты в речи допрашиваемого, был слабо применим к человеку со способностями Иллиана и его въевшейся в подсознание привычкой замолкать на секунду, обращаясь к чипу за каждой сомнительной мелочью. Сбиться и перепутать, излагая придуманную на ходу версию (если бы таковая была), он был тоже не в состоянии. Допрос с фаст-пентой проходит не так. Какие бы нетиповые реакции ни выдавал допрашиваемый, вплоть до полной расторможенности, даже самый вязкий болтун не в силах погрести следователя под такой лавиной подробностей, как это делал раздосадованный Иллиан. Он не думал, что следователи издеваются над ним намеренно, заставляя проводить по многу часов подряд в допросной в бессмысленном занятии, но... честное слово, лучше бы мучили. Искушение доброжелательно растолковать умникам из следственной группы эти тонкие детали росло к вечеру пропорционально надсаженному горлу. А результатов не было никаких.
Это осознавал Иллиан, это осознавали офицеры по ту сторону стола, и к концу недели коллективный мозг допросной команды выдал решение. Как им казалось, удачное.
- Вы же понимаете, капитан, - с показным дружелюбием принялся объяснять следователь, на этот раз все тот же армейский полковник, - что проблема в достоверности информации, которую вы нам сообщаете. К сожалению, традиционные методы верификации не позволяет провести ваша аллергическая обработка...
- А выдергивать мне ногти не позволяет ваша служебная инструкция, - позволил себе иронию опальный шеф СБ.
- Вам не стоит так явно демонстрировать враждебность, - упрекнул его полковник. - Если вы, по вашим словам, невиновны и полностью лояльны, то первый должны были бы быть заинтересованы в нахождении такого способа.
- Поставьте себя на мое место, - буркнул вымотанный Иллиан, верность которого до сего дня гарантировала присяга и безупречная служба, и ничего сверх того искать было не нужно. - И если придумаете способ, поделитесь.
- Я бы предложил вам напрячь память, Иллиан, - почему-то с триумфальной ноткой в голосе сообщил следователь, - если бы в вашем случае это не прозвучало превратно. Так что... просто поясните, будьте добры - что это означает?
Перед ним на стол лег лист обычной пластиковой распечатки. Свежей, судя по всему. Шапки и подписи не было. "... психологическое кондиционирование, предрасположенность диагностирована, гипнабельность положительная, 3.8. по шкале Ремера-Брюгге... может быть создан уникальный ключ для состояния транса, в котором вербальная и сознательная деятельность сохранена, а волевой контроль понижен..."
- Выписка из медицинского отчета, - Иллиан недоуменно поднял глаза. - По фрагменту большего сказать не могу.
- Документ затребован нами из архивов Имперского Госпиталя, - следователь довольно улыбнулся и развел руками. - Это ваше собственное медицинское заключение, капитан... в тот момент еще лейтенант, да. Год... вот шестьдесят восьмой. Давно, но важная информация, к счастью, не имеет срока хранения. Что любопытно, в вашем личном деле копия отсутствует... Гипнабельность положительная, да? Похоже, мы нашли способ решения вашей маленькой проблемы.
"Затейники", подумал Иллиан раздраженно, невольно восхищаясь упорством, с каким армейская СБ сумела раскопать документ, о существовании которого и сам он не подозревал. Двадцатилетней давности обследование в госпитале, сразу после возвращения с Иллирики и еще перед тем, как его прикомандировали к особе Эзара, он помнил, как и все прочее, в совершенстве, но без особого удовольствия. Новостью оказалось то, что в сторонних архивах осталась копия заключения, предназначенного в его личное дело - и, вероятно, аккуратно изъятая оттуда Негри, поскольку ничего подобного в своем досье Иллиан не видел, а уж его-то он изучил вдоль и поперек вскоре после вступления в должность. Причины подобной предусмотрительности предшественника ему самому, учитывая давние обстоятельства, были ясны, но вот следователь, должно быть, поставил еще один плюсик в счет злонамеренного укрывательства данных главой СБ. И не стоило усугублять его подозрения протестами против сеанса.
Иллиан, чувствуя себя старой и уже опытной лабораторной крысой, сидел в кресле с визором на глазах, вглядываясь в калейдоскоп узоров, и добросовестно старался сконцентрироваться. Согласно инструкции, через три-пять минут должно было наступить состояние транса, и, хотя сама затея не вызывала у него особого доверия, но возможность оправдаться была слишком ценна, чтобы ее упускать. Если Грегор не верит ему на слово, быть может, императора убедит техническое заключение экспертов? Он и так потерял на пребывание в тюрьме две недели, в течение которых мог бы подгонять, торопить и дергать свою агентурную сеть, добиваясь хоть какого-то ответа от мальчишки Форкосигана.
Чего он действительно не ожидал, так это приступа мигрени, скрутившего его столь стремительно и мощно, что рука сама сдернула визор, без участия сознания.
- В чем дело? - одернул его следователь.
Иллиан выпрямился, моргая. Боль, настолько резкая, что вышибла из глаз слезы, быстро отступила, отставив после себя только недоумение. Он быстро пролистал чип, восстанавливая в памяти события многолетней давности - нет, ничего похожего не вспоминалось. Может, просто шею свело от напряжения?
Три попытки, одна за другой, успехом не увенчались и не доставили ему ни малейшего удовольствия: к мигрени добавились сердечные спазмы - нечто новое в практике человека, все медкомиссии проходившего на отлично, - и, что совсем уж ни в какие ворота не лезло, ощущение панического страха. Впору было бы заподозрить изощренную дезинформацию и ловушку в госпитальной выписке, если был бы хоть малейший смысл подделывать затерянный в глубине архива документ.
Следователь недовольно рявкнул на дежурных медтехников, те не остались в долгу, тыча световым пером в какие-то графики. "Психокоррекция", "блокировка", выхватывал Иллиан отдельные слова из спора, пока сидел, зажмурившись от яркого света и пользуясь передышкой.
- Вы когда-нибудь ранее подвергались гипнозу, капитан? Эй? - услышал он раздраженный оклик и открыл глаза.
Тайна настолько старая, что представляет только исторический интерес...
- Да, конечно, - ответил Иллиан. - Я был запрограммирован на прямые доклады по голосу и кодовому слову императора Эзара.
- Да что же вы мне голову морочили! - возмутился следователь.
- Я же говорил, что у него блокировка, сэр, - почти радостно отозвался один из медтехников. - Наши же психологи и ставили, наверное. Узнаю почерк.
Он развернул данные на переносном комме, и специалисты сбились возле изображения в кучу, размахивая руками. Через десять минут, когда Иллиана уводили, они все еще спорили.
***
Прямые доклады.
Двадцать лет назад обычно это бывало так.
... Он полусидел-полулежал в кресле, с расстегнутым воротом, точно жертва обморока, - все возражения против того, что не по уставу младшему офицеру рассиживаться в присутствии главнокомандующего и сюзерена, оный главнокомандующий отводил раздраженным взмахом руки, пока расхаживал по кабинету, что-то бормоча себе под нос. В голове у лейтенанта Иллиана царила ватная пустота, лоб был мокрый, в горле пересохло, а хроно показывало на два-три часа больше, чем было, когда он опустился в это кресло.
Император сразу предупредил его, что, раз уж есть такая возможность, он хочет получать сырую информацию. "Если дурак, можешь обидеться на недостаток доверия", усмехнулся Эзар. "Если умный, гордись. Ни у кого больше доступа к тебе не будет, обещаю. С собой унесу". Может, более честолюбивому парню роль живого магнитофона и претила бы, но Иллиан лишь испытывал смущение от того, насколько... личным и неуставным получалось такое исполнение долга. Сперва испытывал. Потом перестал, конечно.
Сейчас Иллиан глядел на себя тогдашнего с веселым изумлением. Он служил уже третьему по счету повелителю Барраярской империи, и каждый раз отношения складывались совершенно по-разному. Многомудрый император вызывал у молоденького лейтенанта восторженное благоговение и... ладно, дело прошлое. Но включаться по его и только его приказу, как лампочка загорается по щелчку выключателя, было не обидно.
Капитан Негри одобрительно кивал. Единственный удачный экземпляр изо всей партии добровольцев, отправленных на Иллирику, оправдал вложения и работал, как положено; подчиненный был проверен, испытан и заслужил снисходительную похвалу. Зачем именно императору нужен ходячий магнитофон, Негри просто не задумывался. Но, как потом выяснилось, режим секретности обеспечил по полной программе. И, вероятно, оставался после смерти своего повелителя единственным человеком, знающим, как именно было зафиксировано в сознании Иллиана кодовое слово. Эйрел как-то много позже обмолвился, очень вскользь, что Негри предложил ему передать полную информацию по "проекту Саймон Иллиан", на что новоиспеченный регент решительно распорядился материальные носители уничтожить и тему считать сданной в архив с грифом "перед прочтением сжечь". Вскоре капитан погиб. Так что теперь ключа к его голове не было ни у кого.
Не считая одного человека. Самого Иллиана.
"Может ли бог создать такой камень, который сам не может поднять?" Способен ли эйдетик не запомнить сказанную тем самым человеком ту самую фразу (а к ключу прилагалась и визуальная составляющая, для пущей надежности), которой его вводят в гипнотический транс?
Своей самой большой слабостью Иллиан искренне считал любопытство, даже сейчас, что уж говорить о молодости. К тому же тогда он был полон пиетета перед своим великим начальством в двух лицах и честно полагал его умнее себя; следовательно, все упущения и "дыры" в приказах, которые он способен был раскопать, проистекали, по его мнению, исключительно из их снисходительного позволения, а значит, все, что не было напрямую запрещено (законом, приказом и Уставом), было разрешено. Вот почему, однажды, имея в своем распоряжение свободный от дежурства вечер - император отбыл в летнюю резиденцию, а секретаря по какой-то причине взять с собою не пожелал, - он сосредоточился, вырезал из памяти кусочек записи за четко определенное время и мысленно проиграл его перед своими глазами.
Очнулся он тогда из-за того, что его крепко и очень больно держали за ухо. Держал лично Негри. Небо за окнами уже серело рассветом. Шея ныла - сперва он подумал, что затекла, но попозже обнаружил там след от инъектора. Синергин, наверное. Результат эксперимента можно было бы расценить как положительный, если бы не выговор "за халатность" в личном деле, не распухшее ухо и не свирепый разнос, устроенный ему через пару дней вернувшимся Эзаром. Ввести себя в транс он определенно умел, и легко. Неразрешимой проблемой оставалось вывести. Даже если он бы мог выдернуть нужное стоп-слово из памяти (а Иллиан не был уверен, как именно пишет данные чип, когда он сам спит, находится под гипнозом, в коме или беспамятстве), то мысленно произнести его было "некому".
С той поры он хранил это знание в самом дальнем уголке своей памяти, как маленькую неприличную тайну. Его память не принадлежала ему не просто потому, что в нее было вложено достаточно имперских марок, чтобы вооружить легкий корвет. Но её все еще можно было вывернуть наизнанку, точно мешок, вытрясти содержимое, одним лишь приказом сделать его беспомощным и не способным себя контролировать на достаточно долгий срок. И это не радовало, несмотря на то, что тайной владел он один.
Но если по цепочке размышлений когда-то прошел молодой лейтенант СБ, что помешает сейчас сделать те же выводы опытным дознавателям из следственной группы? Слово зафиксировано в протоколе, а усердия им явно не занимать; Иллиан и сам не поставил бы на такое расследование человека, неспособного рыть носом землю и вгрызаться в брусчатку Главной площади в поисках данных.
Сумеет ли он все отрицать?
До сих пор Иллиан не лгал на этом следствии ни словом. Но что будет, если, не дай бог, молодой император спросит его, способен ли он сделать ему такой же прямой доклад, как некогда делал для его деда? Император, которому он предан, но которому не доверяет? Смеет ли он сам нарушить то обещание, которое дал ему некогда старый Эзар - "только я, и больше никто"? Он больше не был новичком, стажером, юным младшим офицером. Он - Саймон Иллиан, воплощение Глаз Гора, глава Службы безопасности Империи. Опора и Голос Грегора Форбарры, даже если тот больше ему не верит. Правая рука Эйрела Форкосигана, даже если ничем не может ему из заточения помочь. Что ему теперь делать?
Временно отставной шеф СБ Иллиан сидел в камере после неудавшегося допроса, разглядывал бесстрастный белый потолок и не знал ответа.
aвтор: jetta-e
Персонажи: Иллиан. POV Саймона.
Джен. Моральное насилие в рамках канона
. Начало здесь: 1, 2. Не окончено. читать дальше*3*
Какое там уединение! По сравнению с бездействием первой недели вторая оказалась на редкость наполнена, э-э, занятиями. Казалось, императорский визит послужил катализатором к лихорадочной деятельности следственной группы. Допрашивающие его сменяли друг друга, словно часовые на посту, пока Иллиан говорил и говорил, терпеливо перечисляя одну незначительную подробность за другой с точностью документальной съемки. Голос у него сел уже к середине первого дня, а горячий чай, которым хоть как-то поправлялось положение, он возненавидел к вечеру второго.
"Подвергался ли лорд Форкосиган проверке благонадежности непосредственно перед вылетом? Каков был его уровень доступа в течение последних трех лет? Был ли прецедент, когда он пользовался защищенными линиями связи, предоставленными в распоряжение регента? Производился ли аудит финансового состояния лорда Форкосигана, после унаследования им титула в связи с кончиной старого графа? О чем вы говорили с премьер-министром днем такого-то числа, перечислите темы беседы? А такого-то? Какие инструкции получило бетанское отделение в связи с поездкой Форкосигана-младшего? Процитируйте протоколы переписки с шефом бетанского отдела СБ за последние четыре месяца. Предоставьте финансовый отчет Департамента по делам Галактики по таким-то и таким-то статьям. По Сектору III в отдельности. Кто является нашим галактическим агентом в этот секторе, знаком ли этот офицер лично с премьер-министром Форкосиганом?" И так далее, и тому подобное, снова и снова, заставляя Иллиана ощущать себя живым магнитофоном едва ли не больше, чем в достопамятные дни секретарства при старом императоре.
Конвейерный метод допроса и повторяющиеся вопросы имели бы свой смысл, если бы не чип. Анализ "на ложь", сложным образом оценивающий паузы, громкость и акценты в речи допрашиваемого, был слабо применим к человеку со способностями Иллиана и его въевшейся в подсознание привычкой замолкать на секунду, обращаясь к чипу за каждой сомнительной мелочью. Сбиться и перепутать, излагая придуманную на ходу версию (если бы таковая была), он был тоже не в состоянии. Допрос с фаст-пентой проходит не так. Какие бы нетиповые реакции ни выдавал допрашиваемый, вплоть до полной расторможенности, даже самый вязкий болтун не в силах погрести следователя под такой лавиной подробностей, как это делал раздосадованный Иллиан. Он не думал, что следователи издеваются над ним намеренно, заставляя проводить по многу часов подряд в допросной в бессмысленном занятии, но... честное слово, лучше бы мучили. Искушение доброжелательно растолковать умникам из следственной группы эти тонкие детали росло к вечеру пропорционально надсаженному горлу. А результатов не было никаких.
Это осознавал Иллиан, это осознавали офицеры по ту сторону стола, и к концу недели коллективный мозг допросной команды выдал решение. Как им казалось, удачное.
- Вы же понимаете, капитан, - с показным дружелюбием принялся объяснять следователь, на этот раз все тот же армейский полковник, - что проблема в достоверности информации, которую вы нам сообщаете. К сожалению, традиционные методы верификации не позволяет провести ваша аллергическая обработка...
- А выдергивать мне ногти не позволяет ваша служебная инструкция, - позволил себе иронию опальный шеф СБ.
- Вам не стоит так явно демонстрировать враждебность, - упрекнул его полковник. - Если вы, по вашим словам, невиновны и полностью лояльны, то первый должны были бы быть заинтересованы в нахождении такого способа.
- Поставьте себя на мое место, - буркнул вымотанный Иллиан, верность которого до сего дня гарантировала присяга и безупречная служба, и ничего сверх того искать было не нужно. - И если придумаете способ, поделитесь.
- Я бы предложил вам напрячь память, Иллиан, - почему-то с триумфальной ноткой в голосе сообщил следователь, - если бы в вашем случае это не прозвучало превратно. Так что... просто поясните, будьте добры - что это означает?
Перед ним на стол лег лист обычной пластиковой распечатки. Свежей, судя по всему. Шапки и подписи не было. "... психологическое кондиционирование, предрасположенность диагностирована, гипнабельность положительная, 3.8. по шкале Ремера-Брюгге... может быть создан уникальный ключ для состояния транса, в котором вербальная и сознательная деятельность сохранена, а волевой контроль понижен..."
- Выписка из медицинского отчета, - Иллиан недоуменно поднял глаза. - По фрагменту большего сказать не могу.
- Документ затребован нами из архивов Имперского Госпиталя, - следователь довольно улыбнулся и развел руками. - Это ваше собственное медицинское заключение, капитан... в тот момент еще лейтенант, да. Год... вот шестьдесят восьмой. Давно, но важная информация, к счастью, не имеет срока хранения. Что любопытно, в вашем личном деле копия отсутствует... Гипнабельность положительная, да? Похоже, мы нашли способ решения вашей маленькой проблемы.
"Затейники", подумал Иллиан раздраженно, невольно восхищаясь упорством, с каким армейская СБ сумела раскопать документ, о существовании которого и сам он не подозревал. Двадцатилетней давности обследование в госпитале, сразу после возвращения с Иллирики и еще перед тем, как его прикомандировали к особе Эзара, он помнил, как и все прочее, в совершенстве, но без особого удовольствия. Новостью оказалось то, что в сторонних архивах осталась копия заключения, предназначенного в его личное дело - и, вероятно, аккуратно изъятая оттуда Негри, поскольку ничего подобного в своем досье Иллиан не видел, а уж его-то он изучил вдоль и поперек вскоре после вступления в должность. Причины подобной предусмотрительности предшественника ему самому, учитывая давние обстоятельства, были ясны, но вот следователь, должно быть, поставил еще один плюсик в счет злонамеренного укрывательства данных главой СБ. И не стоило усугублять его подозрения протестами против сеанса.
Иллиан, чувствуя себя старой и уже опытной лабораторной крысой, сидел в кресле с визором на глазах, вглядываясь в калейдоскоп узоров, и добросовестно старался сконцентрироваться. Согласно инструкции, через три-пять минут должно было наступить состояние транса, и, хотя сама затея не вызывала у него особого доверия, но возможность оправдаться была слишком ценна, чтобы ее упускать. Если Грегор не верит ему на слово, быть может, императора убедит техническое заключение экспертов? Он и так потерял на пребывание в тюрьме две недели, в течение которых мог бы подгонять, торопить и дергать свою агентурную сеть, добиваясь хоть какого-то ответа от мальчишки Форкосигана.
Чего он действительно не ожидал, так это приступа мигрени, скрутившего его столь стремительно и мощно, что рука сама сдернула визор, без участия сознания.
- В чем дело? - одернул его следователь.
Иллиан выпрямился, моргая. Боль, настолько резкая, что вышибла из глаз слезы, быстро отступила, отставив после себя только недоумение. Он быстро пролистал чип, восстанавливая в памяти события многолетней давности - нет, ничего похожего не вспоминалось. Может, просто шею свело от напряжения?
Три попытки, одна за другой, успехом не увенчались и не доставили ему ни малейшего удовольствия: к мигрени добавились сердечные спазмы - нечто новое в практике человека, все медкомиссии проходившего на отлично, - и, что совсем уж ни в какие ворота не лезло, ощущение панического страха. Впору было бы заподозрить изощренную дезинформацию и ловушку в госпитальной выписке, если был бы хоть малейший смысл подделывать затерянный в глубине архива документ.
Следователь недовольно рявкнул на дежурных медтехников, те не остались в долгу, тыча световым пером в какие-то графики. "Психокоррекция", "блокировка", выхватывал Иллиан отдельные слова из спора, пока сидел, зажмурившись от яркого света и пользуясь передышкой.
- Вы когда-нибудь ранее подвергались гипнозу, капитан? Эй? - услышал он раздраженный оклик и открыл глаза.
Тайна настолько старая, что представляет только исторический интерес...
- Да, конечно, - ответил Иллиан. - Я был запрограммирован на прямые доклады по голосу и кодовому слову императора Эзара.
- Да что же вы мне голову морочили! - возмутился следователь.
- Я же говорил, что у него блокировка, сэр, - почти радостно отозвался один из медтехников. - Наши же психологи и ставили, наверное. Узнаю почерк.
Он развернул данные на переносном комме, и специалисты сбились возле изображения в кучу, размахивая руками. Через десять минут, когда Иллиана уводили, они все еще спорили.
***
Прямые доклады.
Двадцать лет назад обычно это бывало так.
... Он полусидел-полулежал в кресле, с расстегнутым воротом, точно жертва обморока, - все возражения против того, что не по уставу младшему офицеру рассиживаться в присутствии главнокомандующего и сюзерена, оный главнокомандующий отводил раздраженным взмахом руки, пока расхаживал по кабинету, что-то бормоча себе под нос. В голове у лейтенанта Иллиана царила ватная пустота, лоб был мокрый, в горле пересохло, а хроно показывало на два-три часа больше, чем было, когда он опустился в это кресло.
Император сразу предупредил его, что, раз уж есть такая возможность, он хочет получать сырую информацию. "Если дурак, можешь обидеться на недостаток доверия", усмехнулся Эзар. "Если умный, гордись. Ни у кого больше доступа к тебе не будет, обещаю. С собой унесу". Может, более честолюбивому парню роль живого магнитофона и претила бы, но Иллиан лишь испытывал смущение от того, насколько... личным и неуставным получалось такое исполнение долга. Сперва испытывал. Потом перестал, конечно.
Сейчас Иллиан глядел на себя тогдашнего с веселым изумлением. Он служил уже третьему по счету повелителю Барраярской империи, и каждый раз отношения складывались совершенно по-разному. Многомудрый император вызывал у молоденького лейтенанта восторженное благоговение и... ладно, дело прошлое. Но включаться по его и только его приказу, как лампочка загорается по щелчку выключателя, было не обидно.
Капитан Негри одобрительно кивал. Единственный удачный экземпляр изо всей партии добровольцев, отправленных на Иллирику, оправдал вложения и работал, как положено; подчиненный был проверен, испытан и заслужил снисходительную похвалу. Зачем именно императору нужен ходячий магнитофон, Негри просто не задумывался. Но, как потом выяснилось, режим секретности обеспечил по полной программе. И, вероятно, оставался после смерти своего повелителя единственным человеком, знающим, как именно было зафиксировано в сознании Иллиана кодовое слово. Эйрел как-то много позже обмолвился, очень вскользь, что Негри предложил ему передать полную информацию по "проекту Саймон Иллиан", на что новоиспеченный регент решительно распорядился материальные носители уничтожить и тему считать сданной в архив с грифом "перед прочтением сжечь". Вскоре капитан погиб. Так что теперь ключа к его голове не было ни у кого.
Не считая одного человека. Самого Иллиана.
"Может ли бог создать такой камень, который сам не может поднять?" Способен ли эйдетик не запомнить сказанную тем самым человеком ту самую фразу (а к ключу прилагалась и визуальная составляющая, для пущей надежности), которой его вводят в гипнотический транс?
Своей самой большой слабостью Иллиан искренне считал любопытство, даже сейчас, что уж говорить о молодости. К тому же тогда он был полон пиетета перед своим великим начальством в двух лицах и честно полагал его умнее себя; следовательно, все упущения и "дыры" в приказах, которые он способен был раскопать, проистекали, по его мнению, исключительно из их снисходительного позволения, а значит, все, что не было напрямую запрещено (законом, приказом и Уставом), было разрешено. Вот почему, однажды, имея в своем распоряжение свободный от дежурства вечер - император отбыл в летнюю резиденцию, а секретаря по какой-то причине взять с собою не пожелал, - он сосредоточился, вырезал из памяти кусочек записи за четко определенное время и мысленно проиграл его перед своими глазами.
Очнулся он тогда из-за того, что его крепко и очень больно держали за ухо. Держал лично Негри. Небо за окнами уже серело рассветом. Шея ныла - сперва он подумал, что затекла, но попозже обнаружил там след от инъектора. Синергин, наверное. Результат эксперимента можно было бы расценить как положительный, если бы не выговор "за халатность" в личном деле, не распухшее ухо и не свирепый разнос, устроенный ему через пару дней вернувшимся Эзаром. Ввести себя в транс он определенно умел, и легко. Неразрешимой проблемой оставалось вывести. Даже если он бы мог выдернуть нужное стоп-слово из памяти (а Иллиан не был уверен, как именно пишет данные чип, когда он сам спит, находится под гипнозом, в коме или беспамятстве), то мысленно произнести его было "некому".
С той поры он хранил это знание в самом дальнем уголке своей памяти, как маленькую неприличную тайну. Его память не принадлежала ему не просто потому, что в нее было вложено достаточно имперских марок, чтобы вооружить легкий корвет. Но её все еще можно было вывернуть наизнанку, точно мешок, вытрясти содержимое, одним лишь приказом сделать его беспомощным и не способным себя контролировать на достаточно долгий срок. И это не радовало, несмотря на то, что тайной владел он один.
Но если по цепочке размышлений когда-то прошел молодой лейтенант СБ, что помешает сейчас сделать те же выводы опытным дознавателям из следственной группы? Слово зафиксировано в протоколе, а усердия им явно не занимать; Иллиан и сам не поставил бы на такое расследование человека, неспособного рыть носом землю и вгрызаться в брусчатку Главной площади в поисках данных.
Сумеет ли он все отрицать?
До сих пор Иллиан не лгал на этом следствии ни словом. Но что будет, если, не дай бог, молодой император спросит его, способен ли он сделать ему такой же прямой доклад, как некогда делал для его деда? Император, которому он предан, но которому не доверяет? Смеет ли он сам нарушить то обещание, которое дал ему некогда старый Эзар - "только я, и больше никто"? Он больше не был новичком, стажером, юным младшим офицером. Он - Саймон Иллиан, воплощение Глаз Гора, глава Службы безопасности Империи. Опора и Голос Грегора Форбарры, даже если тот больше ему не верит. Правая рука Эйрела Форкосигана, даже если ничем не может ему из заточения помочь. Что ему теперь делать?
Временно отставной шеф СБ Иллиан сидел в камере после неудавшегося допроса, разглядывал бесстрастный белый потолок и не знал ответа.
-
-
03.12.2007 в 22:14Глава читается на одном дыхании целиком вся.
Класс!
-
-
03.12.2007 в 22:18-
-
03.12.2007 в 22:23Воистину так. А некоторые читающие потом жалуются, что полулежащий беспомощный Иллиан с расстегнутым воротом - это картинка, которую никак нельзя оставлять недорисованной.
-
-
03.12.2007 в 22:50Классно! Действительно обещанный конфликт, и как здорово описано ))
А некоторые читающие потом жалуются, что полулежащий беспомощный Иллиан с расстегнутым воротом - это картинка, которую никак нельзя оставлять недорисованной.
Ну так можно ж своего рода сайдстори написать? Ведь можно же?..
-
-
03.12.2007 в 22:50А некоторые читающие потом жалуются, что полулежащий беспомощный Иллиан с расстегнутым воротом - это картинка, которую никак нельзя оставлять недорисованной.
И что, ты ведь не оставишь беднягу в таком положении без квалифицированной помощи?)))
Хм, мне ещё и картинка Негри, держащего Саймона за ухо, страшно нравится. А уж разнос Эзара вместилищу ценного оборудования за своеволие - у, это, наверное, была вообще картина маслом!
Кстати, объяснение классное. Да. Ситуевина. Вспомнить ключ=отдать себя в руки людей, которые не факт что вколют синергин потом. Мало ли почему оно сломалось?
Эх. Вот эта фраза - шедевр, если вдуматься во все скрытые смыслы: Смеет ли он сам нарушить то обещание, которое дал ему некогда старый Эзар - "только я, и больше никто"?
-
-
03.12.2007 в 23:50Особенно мне нравится восхительная атмосфера тотальной служебной бдительности. Спасибо автору.
-
-
05.12.2007 в 01:09Еще хочу)))
-
-
05.12.2007 в 01:13Silent guest Lindwurm - спасибо.
-
-
05.12.2007 в 01:34Кстати, с Днем!