"На крышах Форбарр-Султаны шафранный закат померк..."
Еще мини-зарисовки с aral-vorkosigan.livejournal.com
№ 210 - Любопытство. Перевод Марбл С aral-vorkosigan.livejournal.com/5174.html
читать дальше*
«Любопытство сгубило кошку,» - говаривала мне матушка, но всё без толку: я любопытен. Моя жизнь настолько полна поворотами, что я никогда бы, никогда бы не смог предсказать случившееся со мной: любовь Джеса, неверность Рене, благосклонность Императора. Или с планетой: гражданская война, цареубийство, беспорядки.
Если бы я мог спрашивать – если бы существовала волшебная машина, которая рассказала бы моё будущее – вопросов было бы слишком много. Если бы я встретил невероятного шарлатана с хрустальным шаром, который всё знает – о чем бы я не захотел знать? Я бы хотел узнать всё: буду ли когда-нибудь снова вместе с Джесом? Женюсь ли повторно? Будут ли у меня дети? Выживет ли Барраяр? Найдет ли мир? Когда умрет мой отец? Погибну ли я в бою? Сколько продержится Эзар? Покину ли я когда-нибудь эту планету? Влюблюсь ли однажды снова?
Слишком много вопросов, и я не задам ни одного. Будет неправильно знать ответы.
Правильно или нет, думаю, я знаю некоторые ответы, и размышления приводят меня в отчаяние. Мысль, насколько всё могло бы быть хуже, знай я наверняка что никогда больше не полюблю, никогда не отойду от Джеса, никогда не продолжу род Форкосиганов, даже не переживу своего отца. И знать, что Барраяр погибнет в войне, будет... невыносимо.
Так что я не хочу знать, и всю жизнь буду делать всё возможное, чтобы удостовериться что Барраяр не погубит себя при моей жизни, потому что верю, что моя судьба связана с судьбой планеты, и моя честь требует обеспечить его выживание.
№ 204 - Безумный Ури. Перевод Марбл С aral-vorkosigan.livejournal.com/3908.html
читать дальше*
Форбарр-Султана: 2741. Императорский дворец, крыло Безопасности.
Подземелья были темными, но не сырыми. Эйрел надеялся увидеть крыс и влажные стены, а вместо этого пристав провел его в полутемную серую камеру, где на простом деревянном стуле сидел император Барраяра. Эйрел остановился за решеткой двери, рассматривая его. Одна ножка стула была короче остальных, и тихое эхо звучало в такт легкому покачиванию императора. Бум. Тук. Бум. Тук.
- Император Ури Форбарра, - провозгласил пристав, словно герольд, приветствующий гостей на балу Середины Лета, и поднял фонарь.
Император, смотревший на их ноги, поднял глаза, но не голову.
- На хрен всё, - сказал он. – Ещё и форкосигановский пацан.
- Лучше говорите с ним уважительно, - сказал пристав. – Завтра он вас убьет.
- Итак, - Форбарра рассматривал мальчика с чем то средним между презрением и любопытством, - Значит они сделали тебя моим палачом.
- Первый удар, - ответил Эйрел. – Я хотел сначала вас увидеть. Это была долгая и тяжелая битва.
- Длиной в мою жизнь.
- Почему вы убили мою мать? Она же ничего вам не сделала.
На императоре была солдатская форма, в которой его и поймали. Воротник расстегнут, пуговица полуоторвана, куртка в пятнах – невозможно сказать, грязь это или кровь. Взгляд одновременно пустой и пронзительный.
- Потому что я мог!
Эйрел сглотнул. Он смотрел на историю. На прошлое. На то, что не должно повториться. Он поклялся себе, что никогда, никогда больше не позволит править планетой монстру: императору, безумному от власти, ярости и безразличия к жизням других.
Его беспокоило, что он видел черты матери в лице чудовища: тонкий нос, брови, изгиб шеи. В юности Форбарра прекрасны. Жизнь Ури только начала искажать его внешность. Непривлекательным его делал не шрам поперек лица, а бегающие глаза, презрительный изгиб рта и хищный оскал.
Раньше Эйрел хотел на него плюнуть. А теперь – убежать. Сейчас Ури был беспомощен, но он боялся не Ури, а силы его личности, жестокости внутреннего безумия, одинаковых с выражением власти.
Кровь мужчины – кровь его матери. Его собственная кровь.
- У вас вообще совесть есть? – спросил он.
- Я ем мальчиков вроде тебя на завтрак, - ответил Ури. (Бум. Тук. Бум. Тук) – Маленький наследничек Форкосиганов, всё ещё маменькин сынок даже через два года после её смерти. Думаешь, ты теперь мужчина? Потому что на стороне победителей? Я бы убил твоего отца и сделал бы тебя рабом. И твою сестру тоже.
- Послезавтра, - монотонно сказал Эйрел, - на Барраяре больше не останется рабов.
- Повторяй это себе, Форкосиган, - рассмеялся император, - темными холодными ночами. Есть два вида форов: победители и рабы. Безумцы и красавцы. Кем будешь ты?
- Я придумаю свой способ жить, - горячо заявил Эйрел, и его кузен захохотал: слишком громко, слишком долго, а потом закашлялся, склонив голову.
- До свидания, кузен, - сказал Эйрел.
- Что ж, до завтра, - ответил Ури Форбарра. – Палач.
№ 195: "Наследие героев". Перевод мой. С aral-vorkosigan.livejournal.com/1406.html
читать дальше*
То, кто ты есть - такая неуловимая штука. С бутылкой в руке Эйрел Форкосиган сидел на парапете на самом верху башни Северного Крыла в Форкосиган-Сюрло, рассеянным взглядом окидывая луга, озеро и поросшие лесом горы. Во вселенной множество людей, так почему он - Эйрел Форкосиган и никто другой? Удача? Гены? Судьба? Случай, осуществившийся в миг любви его родителей. Столетия семьи Форкосиганов воплотились в единственном наследнике. Надежде на будущее. Свете очей его матери. И причине отчаяния отца...
Эйрел отпил еще глоток.
Солнце спустилось низко и отражалось зайчиками в его блестящих сапогах. Он их сам начищал. Вершина его достижений за этот день. Он собирался начистить еще пуговицы на мундире, но не нашел полировальной пасты, к тому же запах у нее был ужасный. Отец любил военную аккуратность. Он считал, что она есть отражение дисциплины, именно того, что он всегда хотел видеть в Эйреле, вместе с чувством ответственности.
Ох, вряд ли.
Отец, скажем, был героем. Как говорили, он вышвырнул цетагандийцев с планеты практически голыми руками, да Эйрелу и самому случалось видеть, как упрямо отец приводит к завершению то, что начал: когда Петр Форкосиган решился – когда его вынудили - поднять восстание против Юрия Безумного. Генерал Форкосиган отказался тогда от отдыха, от удовольствий, от всего, имея на уме одну единственную цель - избавить Барраяр от спятившего кузена своей жены. Вот она, суть форства, воплощена в Юрии: соблюдаемая столетиями чистота крови, невидимая капелька мутаций, чуть-чуть близкородственных браков, неприязнь к людям, неограниченная власть и богатство, и на выходе получаем злобного деспота.
Мегаломаньяка. Убийцу. А ведь он в свое время, как все люди, писался в пеленки, учился завязывать шнурки, гулял, смеялся, занимался любовью... (Ну, может, и не как все, но общий принцип похож). Может, и он сидел, с удовольствием разглядывая свои начищенные сапоги, пока вечернее солнце опускалось за горы?
Отец Юрия был не столько Герой, сколько император и Государственный деятель. Легче или сложнее было Юрию видеться с этим величием за обеденным столом? «Прости меня, отец, но я согрешил».
В семье Форкосиганов было место только для одного героя. Эйрел сражался в гражданской войне рядом с отцом, но тогда он был всего лишь ребенком, перепуганным до полусмерти, преследуемым воспоминаниями об убийстве матери. И когда он в конце концов убивал демона, убившего его мать, то не мог даже ненавидеть этого ублюдка. Вся эта кровь, все страдания, чего ради они были? Чтобы избавиться от человечишки, которого не стоило вообще допускать к трону?
Ему тогда задали вопрос, спокойно и бесстрастно: "Хочешь быть императором?" Эйрел был не худшей возможной кандидатурой. Нет, даже лучшей. Самой лучшей. В его ныне пропитанных алкоголем жилах текла не только кровь Форкосиганов, но и Форбарр, и немало - императорское наследие. Это значило, что головорезы, бывшие его предками, оказались сильнее и жестче, чем кто-либо другой.
С ним говорил сам Эзар Форбарра. Когда императора Юрия низложили, Эзар сказал ему: "Если захочешь, трон твой". Эйрел закричал "Нет!" и бросился вон из комнаты, мимо людей, предложивших ему это ужасную, уничтожающую душу и разрывающую разум на части ответственность. Это искушение. Эту надежду.
Вот отец, тот мог бы с ней справиться. Он бы принял власть и не дал бы ей себя развратить. Он был героем, предводителем, командиром. Но отец не был Форбарра даже наполовину, не был отмечен генами чертовых разбойников и полоумных демагогов времен первых поселенцев.
Может, Эйрелу следовало тогда согласиться. Он знал, что оказался бы лучше кое-кого из негодяев, сидевших ранее на этом троне. Хотя и хуже других императоров. Но не требовалось много, чтобы быть лучше Юрия. Это было под силу и самому Эйрелу, и поваренку, и конюшенному мальчику. Собаке. И даже блохам на этой собаке.
Может, Эйрелу стоило попытаться. Может, он сумел бы отстоять Барраяр в годы хаоса и борьбы, которые за этим последовали бы. Может, ему стоило встать у кормила власти и сделать этот мир лучше. Кто знает, что хуже: новый порядок для истерзанной войною планеты или битвы гражданской войны? Если такова победа, на что было бы похоже поражение? Он бы разделил с Эзаром головную боль и седину, и тот усталый взгляд, который постепенно, месяц за месяцем, менялся на черствую и циничную мудрость его в глазах.
Может, Эйрелу и стоило это сделать, но он не мог. Этот героизм не в его духе. Он не мог пойти на такое самопожертвование - или, скорее, самоубийство. Он видел, как императорство меняло Эзара от просто хитрого политика к жестокой, расчетливой, пустой фигуре, как из него уходили тепло и человечность, как само его существо оказалось посвящено только одной цели: править Барраяром. Эта работа отняла у него душу... за сколько, всего за полгода?
У Эйрела не было мужества принять на себя подобный груз. Никогда не было. Он тогда сбежал – четырнадцатилетний мальчишка, перепуганный, в слезах, - нашел себе место, где спрятаться, и сидел там, пока его не перестали искать.
Трон занял Эзар, и никто никогда не попрекнул Эйрела за его слабость. В следующие одиннадцать лет случалось, что люди, желавшие, чтобы Эзара не стало, приходили к Эйрелу с предложениями занять трон - потому что, говорили они всякий раз, у него больше на это прав, его притязания были бы более законными. Эйрел ничего и никогда им не отвечал. Он слушал, улыбался, получал всю нужную информацию и тотчас докладывал ее (приватно, конечно) самому Эзару.
Эзар Форбарра постепенно сделался желчным, опасным стариком, истинным императором. Он посвятил свою жизнь и все в ней Барраяру, а Барраяр воздал ему заговорами и горькой обидой.
Эйрел не был героем, но он узнавал героизм, когда видел его.
№ 210 - Любопытство. Перевод Марбл С aral-vorkosigan.livejournal.com/5174.html
читать дальше*
«Любопытство сгубило кошку,» - говаривала мне матушка, но всё без толку: я любопытен. Моя жизнь настолько полна поворотами, что я никогда бы, никогда бы не смог предсказать случившееся со мной: любовь Джеса, неверность Рене, благосклонность Императора. Или с планетой: гражданская война, цареубийство, беспорядки.
Если бы я мог спрашивать – если бы существовала волшебная машина, которая рассказала бы моё будущее – вопросов было бы слишком много. Если бы я встретил невероятного шарлатана с хрустальным шаром, который всё знает – о чем бы я не захотел знать? Я бы хотел узнать всё: буду ли когда-нибудь снова вместе с Джесом? Женюсь ли повторно? Будут ли у меня дети? Выживет ли Барраяр? Найдет ли мир? Когда умрет мой отец? Погибну ли я в бою? Сколько продержится Эзар? Покину ли я когда-нибудь эту планету? Влюблюсь ли однажды снова?
Слишком много вопросов, и я не задам ни одного. Будет неправильно знать ответы.
Правильно или нет, думаю, я знаю некоторые ответы, и размышления приводят меня в отчаяние. Мысль, насколько всё могло бы быть хуже, знай я наверняка что никогда больше не полюблю, никогда не отойду от Джеса, никогда не продолжу род Форкосиганов, даже не переживу своего отца. И знать, что Барраяр погибнет в войне, будет... невыносимо.
Так что я не хочу знать, и всю жизнь буду делать всё возможное, чтобы удостовериться что Барраяр не погубит себя при моей жизни, потому что верю, что моя судьба связана с судьбой планеты, и моя честь требует обеспечить его выживание.
№ 204 - Безумный Ури. Перевод Марбл С aral-vorkosigan.livejournal.com/3908.html
читать дальше*
Форбарр-Султана: 2741. Императорский дворец, крыло Безопасности.
Подземелья были темными, но не сырыми. Эйрел надеялся увидеть крыс и влажные стены, а вместо этого пристав провел его в полутемную серую камеру, где на простом деревянном стуле сидел император Барраяра. Эйрел остановился за решеткой двери, рассматривая его. Одна ножка стула была короче остальных, и тихое эхо звучало в такт легкому покачиванию императора. Бум. Тук. Бум. Тук.
- Император Ури Форбарра, - провозгласил пристав, словно герольд, приветствующий гостей на балу Середины Лета, и поднял фонарь.
Император, смотревший на их ноги, поднял глаза, но не голову.
- На хрен всё, - сказал он. – Ещё и форкосигановский пацан.
- Лучше говорите с ним уважительно, - сказал пристав. – Завтра он вас убьет.
- Итак, - Форбарра рассматривал мальчика с чем то средним между презрением и любопытством, - Значит они сделали тебя моим палачом.
- Первый удар, - ответил Эйрел. – Я хотел сначала вас увидеть. Это была долгая и тяжелая битва.
- Длиной в мою жизнь.
- Почему вы убили мою мать? Она же ничего вам не сделала.
На императоре была солдатская форма, в которой его и поймали. Воротник расстегнут, пуговица полуоторвана, куртка в пятнах – невозможно сказать, грязь это или кровь. Взгляд одновременно пустой и пронзительный.
- Потому что я мог!
Эйрел сглотнул. Он смотрел на историю. На прошлое. На то, что не должно повториться. Он поклялся себе, что никогда, никогда больше не позволит править планетой монстру: императору, безумному от власти, ярости и безразличия к жизням других.
Его беспокоило, что он видел черты матери в лице чудовища: тонкий нос, брови, изгиб шеи. В юности Форбарра прекрасны. Жизнь Ури только начала искажать его внешность. Непривлекательным его делал не шрам поперек лица, а бегающие глаза, презрительный изгиб рта и хищный оскал.
Раньше Эйрел хотел на него плюнуть. А теперь – убежать. Сейчас Ури был беспомощен, но он боялся не Ури, а силы его личности, жестокости внутреннего безумия, одинаковых с выражением власти.
Кровь мужчины – кровь его матери. Его собственная кровь.
- У вас вообще совесть есть? – спросил он.
- Я ем мальчиков вроде тебя на завтрак, - ответил Ури. (Бум. Тук. Бум. Тук) – Маленький наследничек Форкосиганов, всё ещё маменькин сынок даже через два года после её смерти. Думаешь, ты теперь мужчина? Потому что на стороне победителей? Я бы убил твоего отца и сделал бы тебя рабом. И твою сестру тоже.
- Послезавтра, - монотонно сказал Эйрел, - на Барраяре больше не останется рабов.
- Повторяй это себе, Форкосиган, - рассмеялся император, - темными холодными ночами. Есть два вида форов: победители и рабы. Безумцы и красавцы. Кем будешь ты?
- Я придумаю свой способ жить, - горячо заявил Эйрел, и его кузен захохотал: слишком громко, слишком долго, а потом закашлялся, склонив голову.
- До свидания, кузен, - сказал Эйрел.
- Что ж, до завтра, - ответил Ури Форбарра. – Палач.
№ 195: "Наследие героев". Перевод мой. С aral-vorkosigan.livejournal.com/1406.html
читать дальше*
То, кто ты есть - такая неуловимая штука. С бутылкой в руке Эйрел Форкосиган сидел на парапете на самом верху башни Северного Крыла в Форкосиган-Сюрло, рассеянным взглядом окидывая луга, озеро и поросшие лесом горы. Во вселенной множество людей, так почему он - Эйрел Форкосиган и никто другой? Удача? Гены? Судьба? Случай, осуществившийся в миг любви его родителей. Столетия семьи Форкосиганов воплотились в единственном наследнике. Надежде на будущее. Свете очей его матери. И причине отчаяния отца...
Эйрел отпил еще глоток.
Солнце спустилось низко и отражалось зайчиками в его блестящих сапогах. Он их сам начищал. Вершина его достижений за этот день. Он собирался начистить еще пуговицы на мундире, но не нашел полировальной пасты, к тому же запах у нее был ужасный. Отец любил военную аккуратность. Он считал, что она есть отражение дисциплины, именно того, что он всегда хотел видеть в Эйреле, вместе с чувством ответственности.
Ох, вряд ли.
Отец, скажем, был героем. Как говорили, он вышвырнул цетагандийцев с планеты практически голыми руками, да Эйрелу и самому случалось видеть, как упрямо отец приводит к завершению то, что начал: когда Петр Форкосиган решился – когда его вынудили - поднять восстание против Юрия Безумного. Генерал Форкосиган отказался тогда от отдыха, от удовольствий, от всего, имея на уме одну единственную цель - избавить Барраяр от спятившего кузена своей жены. Вот она, суть форства, воплощена в Юрии: соблюдаемая столетиями чистота крови, невидимая капелька мутаций, чуть-чуть близкородственных браков, неприязнь к людям, неограниченная власть и богатство, и на выходе получаем злобного деспота.
Мегаломаньяка. Убийцу. А ведь он в свое время, как все люди, писался в пеленки, учился завязывать шнурки, гулял, смеялся, занимался любовью... (Ну, может, и не как все, но общий принцип похож). Может, и он сидел, с удовольствием разглядывая свои начищенные сапоги, пока вечернее солнце опускалось за горы?
Отец Юрия был не столько Герой, сколько император и Государственный деятель. Легче или сложнее было Юрию видеться с этим величием за обеденным столом? «Прости меня, отец, но я согрешил».
В семье Форкосиганов было место только для одного героя. Эйрел сражался в гражданской войне рядом с отцом, но тогда он был всего лишь ребенком, перепуганным до полусмерти, преследуемым воспоминаниями об убийстве матери. И когда он в конце концов убивал демона, убившего его мать, то не мог даже ненавидеть этого ублюдка. Вся эта кровь, все страдания, чего ради они были? Чтобы избавиться от человечишки, которого не стоило вообще допускать к трону?
Ему тогда задали вопрос, спокойно и бесстрастно: "Хочешь быть императором?" Эйрел был не худшей возможной кандидатурой. Нет, даже лучшей. Самой лучшей. В его ныне пропитанных алкоголем жилах текла не только кровь Форкосиганов, но и Форбарр, и немало - императорское наследие. Это значило, что головорезы, бывшие его предками, оказались сильнее и жестче, чем кто-либо другой.
С ним говорил сам Эзар Форбарра. Когда императора Юрия низложили, Эзар сказал ему: "Если захочешь, трон твой". Эйрел закричал "Нет!" и бросился вон из комнаты, мимо людей, предложивших ему это ужасную, уничтожающую душу и разрывающую разум на части ответственность. Это искушение. Эту надежду.
Вот отец, тот мог бы с ней справиться. Он бы принял власть и не дал бы ей себя развратить. Он был героем, предводителем, командиром. Но отец не был Форбарра даже наполовину, не был отмечен генами чертовых разбойников и полоумных демагогов времен первых поселенцев.
Может, Эйрелу следовало тогда согласиться. Он знал, что оказался бы лучше кое-кого из негодяев, сидевших ранее на этом троне. Хотя и хуже других императоров. Но не требовалось много, чтобы быть лучше Юрия. Это было под силу и самому Эйрелу, и поваренку, и конюшенному мальчику. Собаке. И даже блохам на этой собаке.
Может, Эйрелу стоило попытаться. Может, он сумел бы отстоять Барраяр в годы хаоса и борьбы, которые за этим последовали бы. Может, ему стоило встать у кормила власти и сделать этот мир лучше. Кто знает, что хуже: новый порядок для истерзанной войною планеты или битвы гражданской войны? Если такова победа, на что было бы похоже поражение? Он бы разделил с Эзаром головную боль и седину, и тот усталый взгляд, который постепенно, месяц за месяцем, менялся на черствую и циничную мудрость его в глазах.
Может, Эйрелу и стоило это сделать, но он не мог. Этот героизм не в его духе. Он не мог пойти на такое самопожертвование - или, скорее, самоубийство. Он видел, как императорство меняло Эзара от просто хитрого политика к жестокой, расчетливой, пустой фигуре, как из него уходили тепло и человечность, как само его существо оказалось посвящено только одной цели: править Барраяром. Эта работа отняла у него душу... за сколько, всего за полгода?
У Эйрела не было мужества принять на себя подобный груз. Никогда не было. Он тогда сбежал – четырнадцатилетний мальчишка, перепуганный, в слезах, - нашел себе место, где спрятаться, и сидел там, пока его не перестали искать.
Трон занял Эзар, и никто никогда не попрекнул Эйрела за его слабость. В следующие одиннадцать лет случалось, что люди, желавшие, чтобы Эзара не стало, приходили к Эйрелу с предложениями занять трон - потому что, говорили они всякий раз, у него больше на это прав, его притязания были бы более законными. Эйрел ничего и никогда им не отвечал. Он слушал, улыбался, получал всю нужную информацию и тотчас докладывал ее (приватно, конечно) самому Эзару.
Эзар Форбарра постепенно сделался желчным, опасным стариком, истинным императором. Он посвятил свою жизнь и все в ней Барраяру, а Барраяр воздал ему заговорами и горькой обидой.
Эйрел не был героем, но он узнавал героизм, когда видел его.