"На крышах Форбарр-Султаны шафранный закат померк..."
Название: "Коллекционер"
Автор: т*Лариен
Рейтинг: джен, PG-13 за сексуальные фантазии одной дамочки
читать дальшеПапка была старой и не внушающей интереса. Зеленые тесемочки, потёртый картон, двадцатизначный номер сверху. Посередине - ничего не проясняющие и наводящие зевоту буквы и цифры "ТТХ ЧТЗД УТП №371-А АБФБЮЛ ХЗ КПД". Эту папку Грегор уже находил как-то раз, но открыть не решался. Слишком велик был пиетет по отношению к немногим оказавшимся в его распоряжении дедушкиным вещам.
Иногда по вечерам он сидел и пытался себе представить, как дедушка сидит в кабинете, открывает эту папку, и... что? "ТТХ ЧТЗД УТП №371-А АБФБЮЛ ХЗ КПД". Грегор даже переписал себе эту аббревиатуру на лист бумаги и долго гадал, к чему она могла относиться. КПД - это понятно, ТТХ - тоже, а вот ХЗ? Какой-нибудь... ну... хлорозаменитель? Нет, чего-то не получается.
А что такое АБФБЮЛ - ему даже предположить было страшно... но он отважно задумывался и исписывал листы вариантами. "Автоматизированный боевой физико-биологический юношеский лазер". Да. Некоторые особо удачные версии он помнил до сих пор. Потом он забыл и про лазер, и про папку. Сунул куда-то и забыл. А вот теперь подорвался искать…
"Это всё Айвен, - подумал Грегор. - Это всё Айвен."
А что, собственно, Айвен? Айвен принёс к нему посмотреть порнуху, только и всего. Тут-то Грегору и закралось в голову нелепое подозрение, потому что папка с порнухой была озаглавлена абсолютно бессмысленной аббревиатурой, как объяснил Айвен, "чтобы у матушки спеклись мозги и она не полезла". Эта тарабарщина подозрительно напоминала памятную Грегору "ТТХ ЧТЗД...", однако полной уверенности не было.
Поэтому Грегор позвонил надёжному, проверенному человеку - Анри Форволку.
- Слушай, Анри, вот что бы ты хранил в папке с надписью "ТТХ ЧТЗД УТП №371-А АБФБЮЛ ХЗ КПД"? - по бумажке зачитал Грегор. - Вопрос чисто абстрактный.
- Порнуху, конечно, - уверенно ответил многоопытный Анри. - А ХЗ означает - Хер Знает. Слушай, это что - порнуха с хрен знает каким КПД? Грег, ну Грег, я хочу это видеть, где взял?!
С большим трудом Грегор сумел отмахаться от друга, который загорелся посмотреть порнуху ХЗ какого КПД. Любопытство Анри было безобидным, но его комментарии Грегору при просмотре папки не требовались. Тем более что он не был уверен, что это будет порнуха.
Тем более... а вдруг всё-таки она?! Какую порнографию мог смотреть в часы досуга его дед - Грегор, честно говоря, не очень представлял. И был твёрдо уверен, что хочет выяснить это без свидетелей...
Порнографии не было. Вернее, при поверхностном изучении обнаружено не было. Однако Грегор решил внимательно исследовать содержимое и вытряхнул папку на кровать.
Дюжины три фотографий разного размера, цвета, качества снимков и печати. Два конверта. Небольшая стопка белых салфеток, исписанных с двух сторон. Несколько обёрток от конфет и шоколада. Пара бутылочных этикеток. Потертая розовая (!) нашивка с жёлтой надписью «Аврора» и эмблемой - восходящим солнцем. Сложенный вчетверо лист формата А4. Пластиковый пакетик с двумя кусочками металла. Второй – с засушенными листьями земляники. Несколько скрепок. "Вечная" ручка и наполовину использованная пачка стикеров.
Последнее объяснялось проще всего - на большинстве предметов обнаружились стикеры с датами. "2852-06-28" - на землянике. "2831(30?ХЗ), поздняя весна" - на одной из этикеток. "2844, лето" - на одном из конвертов, подписанном детским неаккуратным почерком: "ПАПЕ ВО ДВАРЕЦ". Грегор перевернул конверт, закрыл глаза и пару секунд сидел, вспоминая, как дышать. "Это от папы, - думал он. - Письмо от папы дедушке. Ему было... четыре года".
Этот конверт Грегор пока отложил - ему хотелось воссоздать общую картину.
Итак, фотографии. Они классифицировались проще всего. Ровно тридцать семь фотографий тридцати трёх человек. Десять мужчин, остальные - женщины. Возраст от двадцати пяти до шестидесяти, насколько можно судить по фото - без чётко выраженных предпочтений по сословному признаку.
Барраярцы. Ну, в основном. Цетагандийский офицер с безупречно красивым лицом, алыми волосами и светло-зелёными глазами в общую картину вписывался плохо. Равно как и листовка с изображением бетанской певицы. Певицы - судя по микрофону в руке, бетанской - судя по саронгу и узорам по всему телу…
Грегор смутился, поняв, что эти узоры лишь имитируют лиф – на самом деле она одета по самой, что ни на есть бетанской моде. И всё равно не порнография – леди стояла спиной, оглядываясь через плечо. Надпись на листовке: "Впервые на Барраяре! Гастроли несравненной Венус Теннеси!" Вторая надпись, не типографская: "Моему дорогому барраярскому поклоннику от В.Т." Грегор не был уверен, стоит ли включать листовку в число фотографий или рассматривать отдельно.
Но с обратной стороны была обозначена дата, как и примерно на половине фотографий. На женских чаще, на мужских - только на четырёх. Обычно даты были даже две. Цетагандийский офицер щеголял тремя, причём первая довольно далеко отстояла от последних двух...
Всё это не давало никакой тенденции. Грегор нахмурился, но продолжил анализ.
Разложить их по датам? Попробуем. Все недатированные можно пока отложить в сторонку. Вот что получается, если подумать над этими числами?
Одна дата: «2851.11.29». Скорее исключение, чем правило.
Одна неполная дата. Это чаще: «2820, лето», «2827, осень-зима»… Почти весь блок, относящийся к периоду до коронации, был построен примерно по этому принципу. Небольшой такой блок, фотографий шесть. Так… «Молодец, - горячо похвалил себя Грегор. – Первая закономерность».
Он достал планшетку, открыл новый файл и записал вывод. Потом можно придумать объяснение – ну, например, Эзар собирал фотографии, уже когда помнил время с точностью до года, ну и погоду за окном. Время чего? Ладно, смотрим дальше.
Двойная неполная дата: «осень 2831-весна 2833», «2844, лето -2845.09.14». Вот это интересно, видно, когда Эзар начал приводить в порядок коллекцию. Коллекцию чего? Вот вопрос. Коллекцию памятных вещей, по-видимому.
А может, расставить их по времени? Или нет, по времени часть перекрывается, и непонятно, куда девать гем-лорда. Там подпись вообще была такая: «2817, *время года*, - зачеркнуто, вписана точная дата, и ниже: - 2842.02.27-28». «Ну, это нам очень много даёт», - подумал Грегор, немного в обиде на деда за то, что он писал загадками. Впрочем, он же для себя это всё делал…
А если не по времени, а по историческим эпохам? Что там было на уроках истории? Грегор не любил учить даты, а вот пригодилось. 5 фотографий, включая гема – до войны Ури включительно. Война Ури и первые десять лет правления – ещё 6. 4 - в дальнейшие десять лет, и ещё две приходились на последние годы жизни. Фотографии две, соединенные скрепкой, а человек один – Саймон Иллиан. «2869.**.**-2871.**.**».
Грегор осторожно снял соединяющую их скрепку. На одной нынешний шеф СБ был в черно-белом варианте, в форменном полушубке и вид имел весьма серьёзный – насколько позволяла совсем юная курносая физиономия. Но вторая, казалось, была вырезана из обложки модного журнала! И идеальная гладкость кожи – грим, не иначе. Иллиан, заказавший профессиональную фотосессию? Загадка…
Даты на фотоснимках пунктуально дублировали друг друга. Между снимками лежал квадратик фольги – ещё одна конфетная обёртка, тоже со стикером. Дата попадала между этими двумя, вот и всё, что Грегор мог сказать. Он задумчиво начал разглаживать ногтём конфетный фантик, потом спохватился и сложил всё обратно.
А кстати, что если отложить отдельно тех, кого он, Грегор, знает? Таких оказалось немного. Леди Форрейли, престарелая дама, которая всегда была удивительно добра к нему, и которую он едва узнал в хорошенькой смеющейся девушке. 60 год. Мама. Не подписано. Саймон Иллиан.
Что это нам даёт? Ничего. Может быть, стоит оставить фотографии в покое и заняться остальным.
Пакетик с листьями земляники Грегор покрутил в пальцах – осторожно, потому что высохшие листочки могли раскрошиться. Непохоже, чтобы их хранили с целью практического применения, да и куда их можно было бы применить?
Второй пакетик был подвергнут внимательному рассмотрению и даже вскрыт. Грегор готов был поспорить, что маленький кусочек металла, похожего на свинец – бывшая пуля, и тогда его наличие в папке объяснимо. Но чем, скажите на милость, может быть очень сходный с первым кусочек серебра? По всей вероятности, серебра, поскольку определить точный состав в домашних условиях не представлялось возможным.
Кто стрелял в Эзара серебряными пулями и зачем?
Ладно, движемся дальше. На этикетках с обратной стороны обнаружились списки имён – по всей видимости, участников вечеринки, где была распита бутылка. Около пары женских имен стоял восклицательный знак, что догадавшегося Грегора немного смутило. Даты? Лето 2812 и 2819-08-03(04?). До и во время цетагандийской войны. Хм.
Грегор просмотрел фантики, не выделяющиеся особо ничем, кроме даты на одном из них: «2801-01-01».
С минуту он держал за уголок этот полустёртый раритет и пытался вообразить чувства ребёнка во время всенародного гулянью по случаю смены века. Маленькому Эзару разрешили посидеть со старшими подольше? Или, наоборот, загнали в постель, не дав даже посмотреть фейерверки, и он лежал в одиночестве, в комнате с плотными шторами, утешался стянутой со стола конфетой и старался не плакать?
Представлять легендарного деда маленьким мальчиком, которым командуют взрослые, оказалось неожиданно увлекательно. Но мысль скользнула дальше: Зимнепраздник давно уже не вызывает щемящего ребяческого восторга. Успеет ли он, Грегор, завести своего сына, который при встрече нового века может припрятать новый конфетный фантик? Может и успеть. Но торопиться не хочется…
Нашивка – девятый год, ещё до начала цетагандийской войны…
Нет, дальше – не утонуть бы в мыслях о прошлом и будущем. Тягу к мечтательности нужно сдерживать, если хочешь успеть хоть что-то до начала куцего часа. Грег развернул лист бумаги. Текст, испещрённый пометками. Синие и чёрные чернила, две разные руки, и одну из них он явно знал. Но содержание самого текста…
«…немолодого, но всё-таки крепкого тела веяло (обрыв строки, комментарий синим: «Да, не совсем ещё развалился…») дорогим мужским одеколоном с ароматом табака (обрыв строки, синим: «Который не растёт на Барраяре…»), лимона и бергамота.
Он приподнял её нижнюю юбку и (обрыв строки, чёрным: «А верхняя осталась на месте. Виртуоз».), снял один шёлковый чулок и, чтобы не отвлекаться, повесил на люстру...»
Вслед за этим на полях развернулась целая дискуссия.
Чёрным:
- Люстра - в 4 м от пола, следственный эксперимент проводим?
Синим:
- Пара монет в чулок – и заброшу в элементе.
Чёрным:
- Люстра хрустальная. Жалко.
Где-то абзаце на третьем Грегор внезапно сообразил, что обещанная Анри порнуха – вот она, как на духу. То есть неизвестный автор писал порнографию. Наверное. Вот только возбудиться от результата Грегору почему-то упорно не удавалось, что, с учётом его девятнадцати лет, уже показатель.
Однако удовольствие он всё-таки получил, хотя и совершенно другого плана. Мало того, что качество текста вызывало улыбку – так ещё и комментарии на полях повергали в полный восторг. Текст был распечатан с большими полями и значительным расстоянием между абзацами, но всё-таки места для обсуждения хватало еле-еле…
«Он расчехлил своё орудие и передёрнул затвор…»
Комментарии к этому пассажу были воистину великолепны и совершенно нецензурны. Грегор перечитал и честно покраснел. Эзар (если это он, конечно) стебался жестоко. Автор же увлеклась всяческой военной лексикой, не задумываясь о том, чтобы согласовывать возникающие в голове образы между собой:
«Его член, как таран, прорвал блокаду её целомудрия…»
- Метафоры! – чёрным.
- Автор – гений! – синим. – И целомудрие в 40 лет у особы королевской крови…
- Тебе виднее, - чёрным.
Однако в её душе всё же находилось место романтике. Грегор прочитал пару пассажей в духе «и теперь ничто, даже твой безумный брат, и даже смерть не разлучит нас», тем более удивительных, что говорил их, как уже стало понятно, человек взрослый и притом посреди полового акта, дальше текст оборвался – Эзар хранил единственный лист, без конца и начала.
Внизу было подписано: «Читали и комментировали: Э.Ф., К. Н.»
Грегор зацепился взглядом, задумался. Эту порнографию писали про его деда… и бабушку, видимо. Потом дед читал и комментировал. Так… Они сидели, выпивали (след от стакана на листе), ржали, как кони, текст неоднократно гулял из рук в руки, и объяснялись комментаторы жестами и заметками на полях, по причине сбитого дыхания… кто второй? Н. – это Негри, надо полагать. А как его звали?
Грегору было стыдно, но он не помнил – а может быть, никогда и не знал имени человека, который спас ему жизнь. Сейчас воображение подбрасывало варианты один мудрёнее другого. Кир? Карел? Кантемир? Кристоф? Скорее всего, «К» - просто «капитан», тут трудно понять, заглавная буква или строчная, хотя всё, что предназначалось для чужих глаз, Эзар писал очень отчётливо.
«Я обязательно выясню, - пообещал себе Грегор, - Хороший император обязан это знать!» - и тут же перешёл к следующему экспонату коллекции. Стопка салфеток, соединённых скрепкой, начиналась с белой салфетки с пометкой: «Для Е.И.В. Эзара Форбарры в собственные руки». Затем следовал титульный лист – желтая салфетка с надписью: «Форбаррские частушки. Авторы: Стась Букатов, Эндрю Форвейн.»
Придворного поэта Грегор пару раз видел, а капитан Форвейн вёл высшие курсы дворцовой охраны и несколько раз, будучи доверенным лицом капитана Иллиана, сопровождал регента в дальних поездках. Однако с этой стороны Грегор всё-таки их не знал…
Был Ксиан известный бражник,
Пил с Форталией Отважным,
Упомянутые лица
Раз пошли опохмелиться –
Тут-то и похерили
Скипетр Империи!
Юмор вогнал в оторопь, но если привыкнуть к мату – хм, а ничего. Всё, чем был всенародно известен тот или иной император или просто член (ну да, хм) императорской семьи, было обыграно нецензурно, в рифму, и с непременным комическим снижением образа.
Так, императора Влада любовница запилила тем, что пора бы и жениться – и женился он, естественно, на другой. Творческий дуэт нашёл что сказать даже о Дорке Справедливом, и, благополучно миновав Ксава и Юрия, перешёл к самому Эзару.
Которому, по всей видимости, в порядке подхалимажа, достались три частушки подряд… Грегор уже составил мнение о чувстве юмора деда – похоже, что тот не особо огорчился. Молодой император, при котором даже инструктора в Академии проглатывали несколько слогов в обычной формулировке команд, чувствовал себя немного странно.
Шокированным? Да. А если считать, что никакого криминала в нецензурных ругательствах нет (а что в них плохого, если подумать?) – обиженным, что от него это систематически скрывали. Хотя… человек с мозгами и так сообразил бы, когда надо пересматривать такие суждения, да?
О принце Зерге ни слова. Странно. При том, что Ксав и ещё пара-тройка известных принцев и даже принцесс прошлого на салфетках фигурировали… Грегор нахмурился. Он давно ощущал вокруг образа отца, вроде бы героического, какие-то странные недомолвки.
Чего испугались Букатов и Форвейн, не побоявшиеся правящего императора? Или вопрос и вовсе надо ставить не так? Если не страх, то что? О чём они умолчали и почему?
Грегору вдруг очень захотелось открыть конверт с отцовским письмом, которое он до сих пор приберегал напоследок. Там был ещё один конверт, но терпеть уже не было сил. Пусть даже ответа он здесь не найдёт – что бы там ни было неладно, вряд ли это проявилось в таком малыше…
Точно, ничего интересного. Округлые корявые печатные буквы: «ПАГОДА ОТЛИЧНАЯ НА УЛИЦЕ СОНЦЕ»… Зерг писал из Бонсанклара, это ясно по штемпелю, и явно под диктовку воспитателей. Нижнюю часть листа занимало то самое «сонце» и нечто типа «ручки-ножки-огуречик».
Под диктовку? Грегор перепроверил интуитивный вывод. В чём неправильность? Дети так предложения не строят? Нет, предложения как раз очень простые… Скорее содержание, в нём что-то не так. Дети по-другому выделяют из череды событий то, о чём следует написать? У Грегора даже было с чем сравнить – недавно он нашёл тетрадку, в которой писал письма маме, так и не отправленные…
Стоп, лучше об этом не думать.
А ещё - сам он писал грамотнее даже в четыре! Нет, так тоже нельзя думать, это интеллектуальный снобизм. Вообще, хорошо ли это? Он где-то читал, что раннее развитие в одних областях – признак серьёзных нарушений в других…
Так ничего и не решив, он убрал письмо на место и извлёк из конверта фотографию симпатичного вихрастого мальчугана, ракушку, птичье перо и ещё один пластиковый пакетик – с морским песком. Фотографию явно вложил взрослый, а остальное? Сокровища принца Зерга, отправленные любимому отцу?
Кто знает. Четырёхлетний ребёнок скорее насыпал бы песок прямо в конверт, или нет?
Второй конверт был копеечный и без подписи. У Грегора уже голова шла кругом. Прощупав дешёвую серую бумагу, он сперва чуть не решил, что там пусто, и только потом нашупал маленький картонный квадратик. Ещё одна фотография?
Да. Стандартная карточка для пропуска. Ещё одно знакомое лицо. Негри. А дата есть?
Нет. Эта карточка когда-то была в блоке из трёх. На них расписывали ручку, по всей видимости – «хвост» очень характерной линии был виден. Кто-то отрезал ту, которая пострадала меньше всего. Кто? Дед был человеком аккуратным, а отрезали, кажется, либо тупыми ножницами, либо ножом...
Но ведь эта фотография оказалась у него, в конце концов. Мало ли что. Он спешил… Грегор представил себе Эзара Форбарру, который в спешке, как вор, похищает фотографию своего шефа охраны, и фыркнул. Чушь какая-то.
«Я, похоже, ещё и аналитик паршивый».
Что ж, по крайней мере, он понимает, зачем фотография Негри лежала в отдельном конверте. Нечто формата 3Х4 запросто затеряется в папке… Кстати, интересно, не осталось ли там чего-нибудь? Грегор осторожно сдвинул экспозицию подальше к краю кровати и снова заглянул в папку.
Письмо. Ещё одно. Ох, ну надо же!
«Моему внуку и наследнику», - значилось на конверте. Грегор узнал почерк, поколебался, но всё же взломал личную императорскую печать.
«Здравствуй, Грегор, - гласило письмо. – Не стоит объяснять тебе, что ты видишь перед собой. Думаю, ты и сам в детстве собирал конфетные фантики. Такого рода воспоминания украшают жизнь, поэтому для них должно быть место и время. Не очень много места, и не слишком много времени».
Грегор улыбнулся. Он мало помнил деда, но после этих слов увидел его как живого.
«Если тебе нужны пояснения к содержимому папки, это просто. Этикетки остались с памятных гулянок: одна – по случаю рождения Петерова первенца, другая – без повода, но вечер был хорош. Про конфеты рассказывать не буду, не дождёшься».
Если бы Грегор ждал длинных пояснений, но был бы разочарован. По счастью, молодой император не ожидал ничего.
«Обрывок текста, непристойный по форме и содержанию, принадлежит перу эскобарской журналистки, которую Негри почему-то проверял. Салфетки – подарок от двух талантливых мальчиков. Передай им привет от меня. Подробности знают Негри и Иллиан, последний помнит дословно».
«Ой», - подумал Грегор. Он попытался представить, как пойдёт передавать капитану Форвейну привет от давно почившего императора, и сколько вопросов вывалит на него этот духовный родич Майлза.
«Первую пулю из меня вынули после одного штурма. Спроси графа Петера, он расскажет, чем я тогда отличился. Никогда так не делай. Серебро – памятка от Ури, со свадьбы. Этот случай описан в официальной хронике. Про листья земляники спроси у Негри, надеюсь, он не забыл».
Грегор вздохнул. Он понял, что никогда не узнает про землянику. «Спроси у Негри» - легко сказать, но дед же не знал!
А может быть, дед и не виноват, что его внук вырос таким нерешительным. Если подумать, любой нормальный мальчик, даже не Майлз, распотрошил бы эту папку… когда? Как только она попала бы ему в руки, конечно. Это Грегор чего-то тянул, тянул…
«Нашивка – от пилота «Авроры», комаррского вольного торговца. Я высоко ценил дружбу с ним. А он сделал мне прощальный подарок. Я хотел улететь с Алеком в дальний космос, знаешь ли, но капитан корабля не позволил. Должно быть, жалел потом страшно, но скорее всего не дожил»…
«Потом» - это во время завоевания Комарры? Ну да… резонно. А вообще хорошая идея, наверное – сбежать в дальний космос… ну, если не быть императором, конечно... Высоко ценивший дружбу с чужеземцем Эзар императорского титула явно не ожидал, и потому развлекался в своё удовольствие. Аж завидно. И было ему… лет 12-13, не больше.
Грегору ужасно много лет - девятнадцать. И ему так, наверное, уже поздно.
«Если ты мужчина и не совсем дурак, ты понимаешь, что означают фотографии и даты. Даты на одних, их отсутствие на других. Попрошу не смущать фигурантов попусту. Письмо от Зерга я просто храню. Оно ничего не значит».
Грегор почувствовал, что у него горят уши. Вот было у него такое подозрение, когда он смотрел на эти числа… Но секунду, Эзар ведь не сказал ничего прямо? Ну а как это ещё можно понять? «Если ты мужчина и не совсем дурак…»
Эзар хранил фотографии бывших любовниц? И… любовников? Такое бывает? Нет, если там есть мужчины, значит, что-то совсем не так в этой теории. Может, есть какое-то другое толкование, очевидное, только Грегором не замеченное, по причине его, э-э, зацикленности? Может, мужчины значат что-то другое? А тогда почему их не надо смущать? Может, дальше об этом что-то есть?
«Ты вправе распоряжаться этой информацией, как считаешь нужным. На твоём месте я бы оставил себе только папку. Тебе понадобится где-то хранить собственную коллекцию, и это место совсем недурно».
Грегор кивнул. Он ничего не собирался выбрасывать, но завести такую же папку показалось весьма заманчивой идеей. Правда, он не знал, что может в неё положить. Совсем не знал. Но это уже следующая проблема.
«Любящий тебя дед, Эзар Форбарра.
28**.**.**
P.S. Будь любезен, узнай у Саймона, каково это – жить, когда всё помнишь до малейшей детали? Я всегда хотел знать, но как-то к слову не приходилось. Э.Ф.»
«Э.Ф., - подумал Грегор. – Эзар Форбарра». Это было письмо не монарха, а человека к человеку, хотя слова насчёт наследника и значились на конверте. Каким человеком был император Эзар?
Он был… императором. Хорошим – судя по умению делегировать полномочия, очень заметному даже по прочитанному фрагменту. Пока что Грегор не испытывал ни малейшего желания идти за пояснениями к кому бы то ни было, будь то шеф СБ Иллиан, старый граф Петер Пьер или капитан Форвейн. Не раньше, чем он придумает способ и разузнать информацию, и сохранить свою тайну. Но передать в другие руки рассказ о себе – намного лучше, чем писать нудное и длинное письмо. Лучше для всех.
Что-то подсказывало Грегору, что когда он услышит рассказы, то будет по-настоящему знать деда. Вот только про землянику он уже никогда и ни у кого не узнает. То, что знал Негри – умерло вместе с Негри. Покоилось на сиденье флаера на дне Долгого озера…
Император со вздохом сложил сокровища в папку, отложил её на тумбочку и лёг на кровать, закрыв глаза. Он хотел бы увидеть Эзара Форбарру наяву. Не больного старика с сердитой складкой между косматыми бровями, а человека, который любил, и смеялся, и пил, и воевал… Увидеть… и сказать: «Я буду достоин тебя».
Вот только… будет ли?
Грегор разделся и выключил свет.
Пока он засыпал, обрывки образов вертелись у него в голове, как стёклышки в калейдоскопе. Мама… Саймон Иллиан в модельном образе… Фантик с надписью «2801-01-01»… Две пули, свинец и серебро Ури Безумного… Бетанская певица, одетая только в саронг и боди-арт… «Письмо от Зерга я просто храню. Оно ничего не значит». Строгие буквы на конверте: «Моему внуку и наследнику…»
Стоп. В следующую секунду его выдернуло из сна. Он включил ночник, открыл папку и перечитал ещё раз: «Моему внуку и наследнику». «2871.**.**».
За полгода до гибели Зерга.
Эта загадка не давала ему покоя, пока он, наконец, не сообразил, что конверт мог быть подписан позже, чем написано само письмо. Хотя… странно, конечно, что Эзар решил оставить коллекцию не сыну, а внуку…
Грегор уже начал снова засыпать, когда его вздернуло вторично, и на этот раз он пролежал почти до утра, размышляя над другой небольшой странностью.
Какие там разногласия были у отца и деда – Грегор точно не знал. Об этом не говорили вслух, но, кажется, какие-то были. Но не таких же размеров, скажите на милость, чтобы кронпринц Зерг ни разу не мелькнул в числе тех, к кому стоит обратиться за пояснениями?
Или именно таких?
Автор: т*Лариен
Рейтинг: джен, PG-13 за сексуальные фантазии одной дамочки
читать дальшеПапка была старой и не внушающей интереса. Зеленые тесемочки, потёртый картон, двадцатизначный номер сверху. Посередине - ничего не проясняющие и наводящие зевоту буквы и цифры "ТТХ ЧТЗД УТП №371-А АБФБЮЛ ХЗ КПД". Эту папку Грегор уже находил как-то раз, но открыть не решался. Слишком велик был пиетет по отношению к немногим оказавшимся в его распоряжении дедушкиным вещам.
Иногда по вечерам он сидел и пытался себе представить, как дедушка сидит в кабинете, открывает эту папку, и... что? "ТТХ ЧТЗД УТП №371-А АБФБЮЛ ХЗ КПД". Грегор даже переписал себе эту аббревиатуру на лист бумаги и долго гадал, к чему она могла относиться. КПД - это понятно, ТТХ - тоже, а вот ХЗ? Какой-нибудь... ну... хлорозаменитель? Нет, чего-то не получается.
А что такое АБФБЮЛ - ему даже предположить было страшно... но он отважно задумывался и исписывал листы вариантами. "Автоматизированный боевой физико-биологический юношеский лазер". Да. Некоторые особо удачные версии он помнил до сих пор. Потом он забыл и про лазер, и про папку. Сунул куда-то и забыл. А вот теперь подорвался искать…
"Это всё Айвен, - подумал Грегор. - Это всё Айвен."
А что, собственно, Айвен? Айвен принёс к нему посмотреть порнуху, только и всего. Тут-то Грегору и закралось в голову нелепое подозрение, потому что папка с порнухой была озаглавлена абсолютно бессмысленной аббревиатурой, как объяснил Айвен, "чтобы у матушки спеклись мозги и она не полезла". Эта тарабарщина подозрительно напоминала памятную Грегору "ТТХ ЧТЗД...", однако полной уверенности не было.
Поэтому Грегор позвонил надёжному, проверенному человеку - Анри Форволку.
- Слушай, Анри, вот что бы ты хранил в папке с надписью "ТТХ ЧТЗД УТП №371-А АБФБЮЛ ХЗ КПД"? - по бумажке зачитал Грегор. - Вопрос чисто абстрактный.
- Порнуху, конечно, - уверенно ответил многоопытный Анри. - А ХЗ означает - Хер Знает. Слушай, это что - порнуха с хрен знает каким КПД? Грег, ну Грег, я хочу это видеть, где взял?!
С большим трудом Грегор сумел отмахаться от друга, который загорелся посмотреть порнуху ХЗ какого КПД. Любопытство Анри было безобидным, но его комментарии Грегору при просмотре папки не требовались. Тем более что он не был уверен, что это будет порнуха.
Тем более... а вдруг всё-таки она?! Какую порнографию мог смотреть в часы досуга его дед - Грегор, честно говоря, не очень представлял. И был твёрдо уверен, что хочет выяснить это без свидетелей...
Порнографии не было. Вернее, при поверхностном изучении обнаружено не было. Однако Грегор решил внимательно исследовать содержимое и вытряхнул папку на кровать.
Дюжины три фотографий разного размера, цвета, качества снимков и печати. Два конверта. Небольшая стопка белых салфеток, исписанных с двух сторон. Несколько обёрток от конфет и шоколада. Пара бутылочных этикеток. Потертая розовая (!) нашивка с жёлтой надписью «Аврора» и эмблемой - восходящим солнцем. Сложенный вчетверо лист формата А4. Пластиковый пакетик с двумя кусочками металла. Второй – с засушенными листьями земляники. Несколько скрепок. "Вечная" ручка и наполовину использованная пачка стикеров.
Последнее объяснялось проще всего - на большинстве предметов обнаружились стикеры с датами. "2852-06-28" - на землянике. "2831(30?ХЗ), поздняя весна" - на одной из этикеток. "2844, лето" - на одном из конвертов, подписанном детским неаккуратным почерком: "ПАПЕ ВО ДВАРЕЦ". Грегор перевернул конверт, закрыл глаза и пару секунд сидел, вспоминая, как дышать. "Это от папы, - думал он. - Письмо от папы дедушке. Ему было... четыре года".
Этот конверт Грегор пока отложил - ему хотелось воссоздать общую картину.
Итак, фотографии. Они классифицировались проще всего. Ровно тридцать семь фотографий тридцати трёх человек. Десять мужчин, остальные - женщины. Возраст от двадцати пяти до шестидесяти, насколько можно судить по фото - без чётко выраженных предпочтений по сословному признаку.
Барраярцы. Ну, в основном. Цетагандийский офицер с безупречно красивым лицом, алыми волосами и светло-зелёными глазами в общую картину вписывался плохо. Равно как и листовка с изображением бетанской певицы. Певицы - судя по микрофону в руке, бетанской - судя по саронгу и узорам по всему телу…
Грегор смутился, поняв, что эти узоры лишь имитируют лиф – на самом деле она одета по самой, что ни на есть бетанской моде. И всё равно не порнография – леди стояла спиной, оглядываясь через плечо. Надпись на листовке: "Впервые на Барраяре! Гастроли несравненной Венус Теннеси!" Вторая надпись, не типографская: "Моему дорогому барраярскому поклоннику от В.Т." Грегор не был уверен, стоит ли включать листовку в число фотографий или рассматривать отдельно.
Но с обратной стороны была обозначена дата, как и примерно на половине фотографий. На женских чаще, на мужских - только на четырёх. Обычно даты были даже две. Цетагандийский офицер щеголял тремя, причём первая довольно далеко отстояла от последних двух...
Всё это не давало никакой тенденции. Грегор нахмурился, но продолжил анализ.
Разложить их по датам? Попробуем. Все недатированные можно пока отложить в сторонку. Вот что получается, если подумать над этими числами?
Одна дата: «2851.11.29». Скорее исключение, чем правило.
Одна неполная дата. Это чаще: «2820, лето», «2827, осень-зима»… Почти весь блок, относящийся к периоду до коронации, был построен примерно по этому принципу. Небольшой такой блок, фотографий шесть. Так… «Молодец, - горячо похвалил себя Грегор. – Первая закономерность».
Он достал планшетку, открыл новый файл и записал вывод. Потом можно придумать объяснение – ну, например, Эзар собирал фотографии, уже когда помнил время с точностью до года, ну и погоду за окном. Время чего? Ладно, смотрим дальше.
Двойная неполная дата: «осень 2831-весна 2833», «2844, лето -2845.09.14». Вот это интересно, видно, когда Эзар начал приводить в порядок коллекцию. Коллекцию чего? Вот вопрос. Коллекцию памятных вещей, по-видимому.
А может, расставить их по времени? Или нет, по времени часть перекрывается, и непонятно, куда девать гем-лорда. Там подпись вообще была такая: «2817, *время года*, - зачеркнуто, вписана точная дата, и ниже: - 2842.02.27-28». «Ну, это нам очень много даёт», - подумал Грегор, немного в обиде на деда за то, что он писал загадками. Впрочем, он же для себя это всё делал…
А если не по времени, а по историческим эпохам? Что там было на уроках истории? Грегор не любил учить даты, а вот пригодилось. 5 фотографий, включая гема – до войны Ури включительно. Война Ури и первые десять лет правления – ещё 6. 4 - в дальнейшие десять лет, и ещё две приходились на последние годы жизни. Фотографии две, соединенные скрепкой, а человек один – Саймон Иллиан. «2869.**.**-2871.**.**».
Грегор осторожно снял соединяющую их скрепку. На одной нынешний шеф СБ был в черно-белом варианте, в форменном полушубке и вид имел весьма серьёзный – насколько позволяла совсем юная курносая физиономия. Но вторая, казалось, была вырезана из обложки модного журнала! И идеальная гладкость кожи – грим, не иначе. Иллиан, заказавший профессиональную фотосессию? Загадка…
Даты на фотоснимках пунктуально дублировали друг друга. Между снимками лежал квадратик фольги – ещё одна конфетная обёртка, тоже со стикером. Дата попадала между этими двумя, вот и всё, что Грегор мог сказать. Он задумчиво начал разглаживать ногтём конфетный фантик, потом спохватился и сложил всё обратно.
А кстати, что если отложить отдельно тех, кого он, Грегор, знает? Таких оказалось немного. Леди Форрейли, престарелая дама, которая всегда была удивительно добра к нему, и которую он едва узнал в хорошенькой смеющейся девушке. 60 год. Мама. Не подписано. Саймон Иллиан.
Что это нам даёт? Ничего. Может быть, стоит оставить фотографии в покое и заняться остальным.
Пакетик с листьями земляники Грегор покрутил в пальцах – осторожно, потому что высохшие листочки могли раскрошиться. Непохоже, чтобы их хранили с целью практического применения, да и куда их можно было бы применить?
Второй пакетик был подвергнут внимательному рассмотрению и даже вскрыт. Грегор готов был поспорить, что маленький кусочек металла, похожего на свинец – бывшая пуля, и тогда его наличие в папке объяснимо. Но чем, скажите на милость, может быть очень сходный с первым кусочек серебра? По всей вероятности, серебра, поскольку определить точный состав в домашних условиях не представлялось возможным.
Кто стрелял в Эзара серебряными пулями и зачем?
Ладно, движемся дальше. На этикетках с обратной стороны обнаружились списки имён – по всей видимости, участников вечеринки, где была распита бутылка. Около пары женских имен стоял восклицательный знак, что догадавшегося Грегора немного смутило. Даты? Лето 2812 и 2819-08-03(04?). До и во время цетагандийской войны. Хм.
Грегор просмотрел фантики, не выделяющиеся особо ничем, кроме даты на одном из них: «2801-01-01».
С минуту он держал за уголок этот полустёртый раритет и пытался вообразить чувства ребёнка во время всенародного гулянью по случаю смены века. Маленькому Эзару разрешили посидеть со старшими подольше? Или, наоборот, загнали в постель, не дав даже посмотреть фейерверки, и он лежал в одиночестве, в комнате с плотными шторами, утешался стянутой со стола конфетой и старался не плакать?
Представлять легендарного деда маленьким мальчиком, которым командуют взрослые, оказалось неожиданно увлекательно. Но мысль скользнула дальше: Зимнепраздник давно уже не вызывает щемящего ребяческого восторга. Успеет ли он, Грегор, завести своего сына, который при встрече нового века может припрятать новый конфетный фантик? Может и успеть. Но торопиться не хочется…
Нашивка – девятый год, ещё до начала цетагандийской войны…
Нет, дальше – не утонуть бы в мыслях о прошлом и будущем. Тягу к мечтательности нужно сдерживать, если хочешь успеть хоть что-то до начала куцего часа. Грег развернул лист бумаги. Текст, испещрённый пометками. Синие и чёрные чернила, две разные руки, и одну из них он явно знал. Но содержание самого текста…
«…немолодого, но всё-таки крепкого тела веяло (обрыв строки, комментарий синим: «Да, не совсем ещё развалился…») дорогим мужским одеколоном с ароматом табака (обрыв строки, синим: «Который не растёт на Барраяре…»), лимона и бергамота.
Он приподнял её нижнюю юбку и (обрыв строки, чёрным: «А верхняя осталась на месте. Виртуоз».), снял один шёлковый чулок и, чтобы не отвлекаться, повесил на люстру...»
Вслед за этим на полях развернулась целая дискуссия.
Чёрным:
- Люстра - в 4 м от пола, следственный эксперимент проводим?
Синим:
- Пара монет в чулок – и заброшу в элементе.
Чёрным:
- Люстра хрустальная. Жалко.
Где-то абзаце на третьем Грегор внезапно сообразил, что обещанная Анри порнуха – вот она, как на духу. То есть неизвестный автор писал порнографию. Наверное. Вот только возбудиться от результата Грегору почему-то упорно не удавалось, что, с учётом его девятнадцати лет, уже показатель.
Однако удовольствие он всё-таки получил, хотя и совершенно другого плана. Мало того, что качество текста вызывало улыбку – так ещё и комментарии на полях повергали в полный восторг. Текст был распечатан с большими полями и значительным расстоянием между абзацами, но всё-таки места для обсуждения хватало еле-еле…
«Он расчехлил своё орудие и передёрнул затвор…»
Комментарии к этому пассажу были воистину великолепны и совершенно нецензурны. Грегор перечитал и честно покраснел. Эзар (если это он, конечно) стебался жестоко. Автор же увлеклась всяческой военной лексикой, не задумываясь о том, чтобы согласовывать возникающие в голове образы между собой:
«Его член, как таран, прорвал блокаду её целомудрия…»
- Метафоры! – чёрным.
- Автор – гений! – синим. – И целомудрие в 40 лет у особы королевской крови…
- Тебе виднее, - чёрным.
Однако в её душе всё же находилось место романтике. Грегор прочитал пару пассажей в духе «и теперь ничто, даже твой безумный брат, и даже смерть не разлучит нас», тем более удивительных, что говорил их, как уже стало понятно, человек взрослый и притом посреди полового акта, дальше текст оборвался – Эзар хранил единственный лист, без конца и начала.
Внизу было подписано: «Читали и комментировали: Э.Ф., К. Н.»
Грегор зацепился взглядом, задумался. Эту порнографию писали про его деда… и бабушку, видимо. Потом дед читал и комментировал. Так… Они сидели, выпивали (след от стакана на листе), ржали, как кони, текст неоднократно гулял из рук в руки, и объяснялись комментаторы жестами и заметками на полях, по причине сбитого дыхания… кто второй? Н. – это Негри, надо полагать. А как его звали?
Грегору было стыдно, но он не помнил – а может быть, никогда и не знал имени человека, который спас ему жизнь. Сейчас воображение подбрасывало варианты один мудрёнее другого. Кир? Карел? Кантемир? Кристоф? Скорее всего, «К» - просто «капитан», тут трудно понять, заглавная буква или строчная, хотя всё, что предназначалось для чужих глаз, Эзар писал очень отчётливо.
«Я обязательно выясню, - пообещал себе Грегор, - Хороший император обязан это знать!» - и тут же перешёл к следующему экспонату коллекции. Стопка салфеток, соединённых скрепкой, начиналась с белой салфетки с пометкой: «Для Е.И.В. Эзара Форбарры в собственные руки». Затем следовал титульный лист – желтая салфетка с надписью: «Форбаррские частушки. Авторы: Стась Букатов, Эндрю Форвейн.»
Придворного поэта Грегор пару раз видел, а капитан Форвейн вёл высшие курсы дворцовой охраны и несколько раз, будучи доверенным лицом капитана Иллиана, сопровождал регента в дальних поездках. Однако с этой стороны Грегор всё-таки их не знал…
Был Ксиан известный бражник,
Пил с Форталией Отважным,
Упомянутые лица
Раз пошли опохмелиться –
Тут-то и похерили
Скипетр Империи!
Юмор вогнал в оторопь, но если привыкнуть к мату – хм, а ничего. Всё, чем был всенародно известен тот или иной император или просто член (ну да, хм) императорской семьи, было обыграно нецензурно, в рифму, и с непременным комическим снижением образа.
Так, императора Влада любовница запилила тем, что пора бы и жениться – и женился он, естественно, на другой. Творческий дуэт нашёл что сказать даже о Дорке Справедливом, и, благополучно миновав Ксава и Юрия, перешёл к самому Эзару.
Которому, по всей видимости, в порядке подхалимажа, достались три частушки подряд… Грегор уже составил мнение о чувстве юмора деда – похоже, что тот не особо огорчился. Молодой император, при котором даже инструктора в Академии проглатывали несколько слогов в обычной формулировке команд, чувствовал себя немного странно.
Шокированным? Да. А если считать, что никакого криминала в нецензурных ругательствах нет (а что в них плохого, если подумать?) – обиженным, что от него это систематически скрывали. Хотя… человек с мозгами и так сообразил бы, когда надо пересматривать такие суждения, да?
О принце Зерге ни слова. Странно. При том, что Ксав и ещё пара-тройка известных принцев и даже принцесс прошлого на салфетках фигурировали… Грегор нахмурился. Он давно ощущал вокруг образа отца, вроде бы героического, какие-то странные недомолвки.
Чего испугались Букатов и Форвейн, не побоявшиеся правящего императора? Или вопрос и вовсе надо ставить не так? Если не страх, то что? О чём они умолчали и почему?
Грегору вдруг очень захотелось открыть конверт с отцовским письмом, которое он до сих пор приберегал напоследок. Там был ещё один конверт, но терпеть уже не было сил. Пусть даже ответа он здесь не найдёт – что бы там ни было неладно, вряд ли это проявилось в таком малыше…
Точно, ничего интересного. Округлые корявые печатные буквы: «ПАГОДА ОТЛИЧНАЯ НА УЛИЦЕ СОНЦЕ»… Зерг писал из Бонсанклара, это ясно по штемпелю, и явно под диктовку воспитателей. Нижнюю часть листа занимало то самое «сонце» и нечто типа «ручки-ножки-огуречик».
Под диктовку? Грегор перепроверил интуитивный вывод. В чём неправильность? Дети так предложения не строят? Нет, предложения как раз очень простые… Скорее содержание, в нём что-то не так. Дети по-другому выделяют из череды событий то, о чём следует написать? У Грегора даже было с чем сравнить – недавно он нашёл тетрадку, в которой писал письма маме, так и не отправленные…
Стоп, лучше об этом не думать.
А ещё - сам он писал грамотнее даже в четыре! Нет, так тоже нельзя думать, это интеллектуальный снобизм. Вообще, хорошо ли это? Он где-то читал, что раннее развитие в одних областях – признак серьёзных нарушений в других…
Так ничего и не решив, он убрал письмо на место и извлёк из конверта фотографию симпатичного вихрастого мальчугана, ракушку, птичье перо и ещё один пластиковый пакетик – с морским песком. Фотографию явно вложил взрослый, а остальное? Сокровища принца Зерга, отправленные любимому отцу?
Кто знает. Четырёхлетний ребёнок скорее насыпал бы песок прямо в конверт, или нет?
Второй конверт был копеечный и без подписи. У Грегора уже голова шла кругом. Прощупав дешёвую серую бумагу, он сперва чуть не решил, что там пусто, и только потом нашупал маленький картонный квадратик. Ещё одна фотография?
Да. Стандартная карточка для пропуска. Ещё одно знакомое лицо. Негри. А дата есть?
Нет. Эта карточка когда-то была в блоке из трёх. На них расписывали ручку, по всей видимости – «хвост» очень характерной линии был виден. Кто-то отрезал ту, которая пострадала меньше всего. Кто? Дед был человеком аккуратным, а отрезали, кажется, либо тупыми ножницами, либо ножом...
Но ведь эта фотография оказалась у него, в конце концов. Мало ли что. Он спешил… Грегор представил себе Эзара Форбарру, который в спешке, как вор, похищает фотографию своего шефа охраны, и фыркнул. Чушь какая-то.
«Я, похоже, ещё и аналитик паршивый».
Что ж, по крайней мере, он понимает, зачем фотография Негри лежала в отдельном конверте. Нечто формата 3Х4 запросто затеряется в папке… Кстати, интересно, не осталось ли там чего-нибудь? Грегор осторожно сдвинул экспозицию подальше к краю кровати и снова заглянул в папку.
Письмо. Ещё одно. Ох, ну надо же!
«Моему внуку и наследнику», - значилось на конверте. Грегор узнал почерк, поколебался, но всё же взломал личную императорскую печать.
«Здравствуй, Грегор, - гласило письмо. – Не стоит объяснять тебе, что ты видишь перед собой. Думаю, ты и сам в детстве собирал конфетные фантики. Такого рода воспоминания украшают жизнь, поэтому для них должно быть место и время. Не очень много места, и не слишком много времени».
Грегор улыбнулся. Он мало помнил деда, но после этих слов увидел его как живого.
«Если тебе нужны пояснения к содержимому папки, это просто. Этикетки остались с памятных гулянок: одна – по случаю рождения Петерова первенца, другая – без повода, но вечер был хорош. Про конфеты рассказывать не буду, не дождёшься».
Если бы Грегор ждал длинных пояснений, но был бы разочарован. По счастью, молодой император не ожидал ничего.
«Обрывок текста, непристойный по форме и содержанию, принадлежит перу эскобарской журналистки, которую Негри почему-то проверял. Салфетки – подарок от двух талантливых мальчиков. Передай им привет от меня. Подробности знают Негри и Иллиан, последний помнит дословно».
«Ой», - подумал Грегор. Он попытался представить, как пойдёт передавать капитану Форвейну привет от давно почившего императора, и сколько вопросов вывалит на него этот духовный родич Майлза.
«Первую пулю из меня вынули после одного штурма. Спроси графа Петера, он расскажет, чем я тогда отличился. Никогда так не делай. Серебро – памятка от Ури, со свадьбы. Этот случай описан в официальной хронике. Про листья земляники спроси у Негри, надеюсь, он не забыл».
Грегор вздохнул. Он понял, что никогда не узнает про землянику. «Спроси у Негри» - легко сказать, но дед же не знал!
А может быть, дед и не виноват, что его внук вырос таким нерешительным. Если подумать, любой нормальный мальчик, даже не Майлз, распотрошил бы эту папку… когда? Как только она попала бы ему в руки, конечно. Это Грегор чего-то тянул, тянул…
«Нашивка – от пилота «Авроры», комаррского вольного торговца. Я высоко ценил дружбу с ним. А он сделал мне прощальный подарок. Я хотел улететь с Алеком в дальний космос, знаешь ли, но капитан корабля не позволил. Должно быть, жалел потом страшно, но скорее всего не дожил»…
«Потом» - это во время завоевания Комарры? Ну да… резонно. А вообще хорошая идея, наверное – сбежать в дальний космос… ну, если не быть императором, конечно... Высоко ценивший дружбу с чужеземцем Эзар императорского титула явно не ожидал, и потому развлекался в своё удовольствие. Аж завидно. И было ему… лет 12-13, не больше.
Грегору ужасно много лет - девятнадцать. И ему так, наверное, уже поздно.
«Если ты мужчина и не совсем дурак, ты понимаешь, что означают фотографии и даты. Даты на одних, их отсутствие на других. Попрошу не смущать фигурантов попусту. Письмо от Зерга я просто храню. Оно ничего не значит».
Грегор почувствовал, что у него горят уши. Вот было у него такое подозрение, когда он смотрел на эти числа… Но секунду, Эзар ведь не сказал ничего прямо? Ну а как это ещё можно понять? «Если ты мужчина и не совсем дурак…»
Эзар хранил фотографии бывших любовниц? И… любовников? Такое бывает? Нет, если там есть мужчины, значит, что-то совсем не так в этой теории. Может, есть какое-то другое толкование, очевидное, только Грегором не замеченное, по причине его, э-э, зацикленности? Может, мужчины значат что-то другое? А тогда почему их не надо смущать? Может, дальше об этом что-то есть?
«Ты вправе распоряжаться этой информацией, как считаешь нужным. На твоём месте я бы оставил себе только папку. Тебе понадобится где-то хранить собственную коллекцию, и это место совсем недурно».
Грегор кивнул. Он ничего не собирался выбрасывать, но завести такую же папку показалось весьма заманчивой идеей. Правда, он не знал, что может в неё положить. Совсем не знал. Но это уже следующая проблема.
«Любящий тебя дед, Эзар Форбарра.
28**.**.**
P.S. Будь любезен, узнай у Саймона, каково это – жить, когда всё помнишь до малейшей детали? Я всегда хотел знать, но как-то к слову не приходилось. Э.Ф.»
«Э.Ф., - подумал Грегор. – Эзар Форбарра». Это было письмо не монарха, а человека к человеку, хотя слова насчёт наследника и значились на конверте. Каким человеком был император Эзар?
Он был… императором. Хорошим – судя по умению делегировать полномочия, очень заметному даже по прочитанному фрагменту. Пока что Грегор не испытывал ни малейшего желания идти за пояснениями к кому бы то ни было, будь то шеф СБ Иллиан, старый граф Петер Пьер или капитан Форвейн. Не раньше, чем он придумает способ и разузнать информацию, и сохранить свою тайну. Но передать в другие руки рассказ о себе – намного лучше, чем писать нудное и длинное письмо. Лучше для всех.
Что-то подсказывало Грегору, что когда он услышит рассказы, то будет по-настоящему знать деда. Вот только про землянику он уже никогда и ни у кого не узнает. То, что знал Негри – умерло вместе с Негри. Покоилось на сиденье флаера на дне Долгого озера…
Император со вздохом сложил сокровища в папку, отложил её на тумбочку и лёг на кровать, закрыв глаза. Он хотел бы увидеть Эзара Форбарру наяву. Не больного старика с сердитой складкой между косматыми бровями, а человека, который любил, и смеялся, и пил, и воевал… Увидеть… и сказать: «Я буду достоин тебя».
Вот только… будет ли?
Грегор разделся и выключил свет.
Пока он засыпал, обрывки образов вертелись у него в голове, как стёклышки в калейдоскопе. Мама… Саймон Иллиан в модельном образе… Фантик с надписью «2801-01-01»… Две пули, свинец и серебро Ури Безумного… Бетанская певица, одетая только в саронг и боди-арт… «Письмо от Зерга я просто храню. Оно ничего не значит». Строгие буквы на конверте: «Моему внуку и наследнику…»
Стоп. В следующую секунду его выдернуло из сна. Он включил ночник, открыл папку и перечитал ещё раз: «Моему внуку и наследнику». «2871.**.**».
За полгода до гибели Зерга.
Эта загадка не давала ему покоя, пока он, наконец, не сообразил, что конверт мог быть подписан позже, чем написано само письмо. Хотя… странно, конечно, что Эзар решил оставить коллекцию не сыну, а внуку…
Грегор уже начал снова засыпать, когда его вздернуло вторично, и на этот раз он пролежал почти до утра, размышляя над другой небольшой странностью.
Какие там разногласия были у отца и деда – Грегор точно не знал. Об этом не говорили вслух, но, кажется, какие-то были. Но не таких же размеров, скажите на милость, чтобы кронпринц Зерг ни разу не мелькнул в числе тех, к кому стоит обратиться за пояснениями?
Или именно таких?
-
-
19.10.2009 в 11:50Очень клевый фик, буду перечитывать.
-
-
19.10.2009 в 11:50-
-
19.10.2009 в 11:56Бедняга Негри!!! Всю жизнь - капитан ))))))
Ну, если помнишь, он сам этого хотел...)
Спасибо. Фик, кстати, написан по твоей любимой схеме - фика-айсберга. Хотя автору иногда очень хотелось остановиться подборнее на некоторых моментах, но тогда тут было бы не 20 тысзнаков, а все 200, а мне лень.)))
Demon Alcohol
Спасибо. Значит, вещь удалась.)
-
-
19.10.2009 в 11:58Я имела в виду, даже по имени - капитан
Агааа, ужасно такая схема нравится
Гы, Анри знает толк в порнухе
-
-
19.10.2009 в 12:00-
-
19.10.2009 в 12:02Шикарно! Спасибо автору.
-
-
19.10.2009 в 12:02Я имела в виду, даже по имени - капитан
"А звали его Капитан", помнишь?)))
Агааа, ужасно такая схема нравится
Рад стараться, ваше благородие!
Гы, Анри знает толк в порнухе
Ну ещё бы! И ведь не ошибся - порнуха там была, авторства Терсы Яски...)
А подробнее... ну тут такой флер загадочности.
Угу, но про пилота с "Авроры" и про Венус Теннеси всё равно хочется когда-нибудь написать...
-
-
19.10.2009 в 12:10Текста всего ничего, а думать о нем потом три часа (минимум). Свинтус ты, автор, хоть и талантливый!
Автор, это всё писавший, категорически несогласен, что текста всего ничего. Тем более что задумывалось это как драбблик слов на двести. Драбблик!
Да, я свинтус и этим горжусь!)))
Пользуясь случаем, благодарю за хороший фик, теперь адресно.
Marlo
Искренне сочувствую Грегору - вот так вывалить на бедного ребенка вместо ожидаемой порнухи совершенно неожиданную информацию о том, что его дед был не только великим императором, а еще и живым человеком...
Ну, к этому возрасту о некоторых вещах пора бы и догадываться...)))
-
-
19.10.2009 в 12:13А вообще ты молодец! Рад, что мой фик тебе понравился.
-
-
19.10.2009 в 12:17А надо больше!
Знаешь, у этого фика есть милое свойство: он запросто может обрасти мелкими фиками, иллюстрирующими его эпизоды. Но "надо больше" относительно вещи на 10 страниц, которая задумывалась как "драбблик" - издевательство всё-таки.)))
Рад, что мой фик тебе понравился.
Очень понравился, в моём личном топе.)
-
-
19.10.2009 в 12:27-
-
19.10.2009 в 14:11т*Лариен, у меня не хватает слов благодарности. Честно, прекрасно и за душу берет.
-
-
19.10.2009 в 14:13Спасибо)
-
-
19.10.2009 в 15:28Чудесно!
Так это была Терса Яски?))
-
-
19.10.2009 в 15:34Так это была Терса Яски?))
Бинго! Думаете, она перестала писать "подобную прелесть"? Просто начала лучше прятать. Но от Глаз Гора ничего не скроешь!)))
-
-
19.10.2009 в 23:34спасибо
-
-
08.11.2009 в 22:58