WTFC Деанон. арты Геммионы

Название: "Интересно девки пляшут"
Автор: Геммиона
Персонажи: Риш и Теж
Примечание: таймлайн - роман "Союз капитана Форпатрила"

Эти красотки
Любого холостяка
Сманят жениться!

Название: "Пленница Барраяра", "Под прикрытием"
Автор: Геммиона
Персонажи: Корделия Нейсмит
Примечание: таймлайн - роман "Осколки чести"

Желания тех,
Кто нами любим, держат
Сильнее цепей...

@темы: Корделия, Колония Бета, Архипелаг Джексона, "Союз капитана Форпатрила", WTFC, таймлайн: правление Эзара, таймлайн: правление Грегора, Рисунки

---

WTFC Деанон. "Парад планет"

И снова маленькое предисловие "от автора".
Начал эту игру Midnight Wind, придумав маленький драббл про то, как хуманизированная Бета помогает Корделии бежать... с самой себя. Идея показалась здоровской, я подхватила (свое человеческое воплощение получили Иллирика, Земля, Джексон, Афон, Кибо-Дайни), Винд не оставал (Барраяр, Комарра), присоединились и добавили свое tuully (Зергияр), Тэйми Линн (Цетаганда), Комендант Скив (Эскобар), -feuervogel- (Пространство Квадди), и завершила все Awaiter (станция Клайн). А вместе получилось очень классно.

Название: "Парад планет"
Авторы: Midnight Wind, jetta-e, tuully, Тэйми Линн, Комендант Скив, -feuervogel-, Awaiter
Джен, G, ~3000 слов. Драбблоколлекция
Краткое содержание: мы все знаем их. Но не всегда нам удается увидеть их воочию.

*
Сообщник

Корделия сама не помнила, как она добралась до космопорта. Силы, которых в обрез хватило на допрос доктора Мехты, на побег из дома, на обман журналистов, покинули её.
Выигранная ею фора слишком мала. Всё равно Мехту вытащат из-за кровати, развяжут и догадаются, куда скрылась Корделия. В Корпусе ведь не дураки служат. А в бетанской контрразведке – тем более.
От бессилия можно было разрыдаться. Как она не хотела, чтобы всё пошло прахом в последнюю минуту! Не хотела сдаваться. И особенно - сдаваться так позорно.
Её деликатно похлопали по плечу. Но даже такое легкое прикосновение было похоже на удар током. Корделия едва не вскрикнула, но симпатичный зеленоглазый гермафродит в форме сотрудника космопорта прижал палец к губам.
– Тссс! Пойдемте со мной. Плохо не будет, обещаю.
– Кто вы?
– Хочу вам помочь, капитан Нейсмит. Следуйте за мной, и вас не найдут.
– Но…
– Мы теряем время. Доверьтесь мне. Я знаю тут все входы и выходы.
Герм бесцеремонно схватил её за руку, протащил через какие-то служебные помещения и оставил в глухом закутке.
– Ждите здесь.
Корделия ждала. Сердце бешено колотилось.
Странный гермафродит вернулся примерно через полчаса, показавшихся ей неимоверно долгими. Выглядел он довольным.
– Всё в порядке. Систему оповещения я временно вывел из строя. А тех, кто вас ищет, ненадолго отвлек, и пока они выяснят, что их надули как маленьких, вы успеете отыскать грузовик, летящий до Эскобара. Торопитесь, капитан.
– Спасибо. Но... всё-таки, кто вы?
Герм беспечно улыбнулся и ответил:
– Обычно меня дразнят Старой песочницей. А зовут просто Бета.

Наставник

Попытка принцев Империи Барраяр проникнуть в зал Совета провалилась. Их перехватили у самых дверей и объяснили, что не дело детям присутствовать на столь важных мероприятиях.
– Вот если бы ты не топал!.. – злился старший принц, которому было целых двенадцать лет.
– И ничего я не топал! – обижался второй, на два года моложе.
– Сразу видно истинных Форбарр, – усмехнулся кто-то рядом. – Даже в таком нежном возрасте интересуются государственными делами.
Мальчишки подпрыгнули от неожиданности. Пока они препирались, к ним подошел незнакомый высокий дядька в зеленом армейском мундире, с палашом в ножнах и при плазмотроне.
– Кстати, если Ваши Высочества тихонько пройдут во-он по той лестнице, там будет окошко на галерею, – посоветовал дядька и… пошел прямо в зал.
Просто так взял и вошел! При оружии. Мимо охраны. Это когда папа прямо там, за дверью!
Принцы разинули рты. Но в зале все было тихо, будто так и надо.
Они все-таки пробрались наверх поглядеть, но заседание им не понравилось. Папа и его министры обсуждали всякое, и странный дядька тоже сидел там, молча, иногда хмурился, иногда кивал. В общем, тоска заупокойная!
*
Через полгода император Грегор Форбарра застал своих сыновей беседующими в самом дальнем уголке парка с неким высоким кареглазым типом, одетым в офицерский мундир. Офицер завладел вниманием мальчишек целиком и полностью. Он что-то рассказывал, а принцы слушали его, распахнув глаза и поминутно восклицая: “Ух ты! Вот это да!” и даже “Вот ни фига же себе!”
Высокий офицер с императором переглянулись, и тот едва заметно Грегору подмигнул.
Грегор улыбнулся. В свои десять он тоже любил говорить “Ни фига себе!”, хотя подобные выражения были недопустимы для особы его статуса.
А история Барраяра действительно очень увлекательна. Особенно когда она рассказана им самим.

Родственник

Парадный прием во дворце шумел, а шеф СБ Иллиан вместо того, чтобы привычно подпирать стенку, распивал чаи за отдельным столиком с весьма необычным типом.
У гостя вид был совершенно не подходящий для великосветского вечера. Одни короткие серебристые волосы, уложенные гелем и торчащие как иголки, плюс нарисованный во всю спину блестящей куртки силуэт летящего корабля с провокационной надписью «Попробуй догони!» чего стоили. Но это его ничуть не смущало. Мужчина щурил глаза за очками-визором, крутил на пальце звякающее кольцо с набором дата-чипов и мастер-ключей и укоризненно выговаривал:
– Не уважаешь ты родственников, Саймон, не встречаешь, как положено…
Грозный шеф СБ, что удивительно, промолчал и выговор стерпел. Только вздохнул в остывшую чашку с чаем и прокомментировал вполголоса:
– Родственнички!..
– А что? Ближе нас у тебя никого нет. После тридцати лет совместной жизни пора бы и привыкнуть. У нас и фамилия, можно сказать, почти одинаковая, это судьба. Когда я на вас, залетную молодежь, поглядел, то сразу понял – вот у этого все получится, он хоть и зануда, а мальчик подходящий. Получилось ведь, я верно говорю?
– Все мозги мне проесть за тридцать лет получилось, это точно, – проворчал Иллиан.
– Только не говори, что недоволен, – мужчина укоризненно покачал пальцем. За пальцем, как паутинки, тянулись ниточки голограммы.
– Ну, ладно, признаюсь. Доволен. Куда я сейчас без твоего чипа… папаша Иллирика!

Матушка

Она — большая, шумная, бесцеремонная. Ее наряд с боа из перьев кажется экстравагантным, а крупные кольца на пальцах — безвкусными, роскошными, чересчур бросающимся в глаза. Впрочем, этой даме в ее возрасте и при ее богатстве чужое мнение безразлично. Как ни схожи с ней здешние смуглые бразильянки, даже с закрытыми глазами ясно, что она такая одна. Одна-единственная, известная на всю Галактику, несравнимая ни с кем.
От ее приветственных воплей закладывает уши, как от рева стартующего челнока:
— Ки, малыш! Ну как же здорово, что ты, наконец, вернулся!
Раскинув массивные руки, она заключает его в страстные объятия. И в них нет ни капли фальши. На ее лице цветет широченная улыбка.
— Нагулялся, да? Сколько ж я тебя не видела!
И шестидесятилетний коммодор Танг, бывалый космический наемник и начштаба флота, послушно рассказывает ей в ответ про «дела в дальнем космосе» и «как там его книжки по истории», а она одобрительно ему кивает, и блестят, покачиваясь, орбиты круглых золотых серег. От нее исходит аромат зелени и свежего ливня, тонкий и всепроникающий, непривычный в сравнении с обыденной ноткой металла, окалины и кондиционированного воздуха.
— Бродяга ты, Ки, — укоряет она с улыбкой. — Ничего, теперь я тебя не отпущу, будь уверен. Женю, вот что!
Матушка Земля хохочет. В небесах отзывается дальний гром.

Малыш

Он бежал так быстро, что казалось – ног у него восемь, не меньше. Голенастых, с крепкими коленками, уверенно ступающих по земле. Похожие на взъерошенную шерстку пятна, оставленные травой, как земной зелёной, так и местной, разноцветной, – покрывали штанины комбинезончика.
Мальчишка вывернулся из рук степенного мужчины, чудом избежал встречи с заботливыми объятиями всполошившейся женщины, прошмыгнул мимо охранника и остановился на красной дорожке, расстеленной на бетоне космопорта. И уставился на пару, ради которой была организована торжественная встреча.
Корделия ласково улыбнулась шалунишке. Эйрел сделал знак оруженосцам, чтоб не психовали. Ему сразу понравился этот малолетний абориген. Подкупало его бесстрашие и самодостаточность: малыш, догадываясь о намерениях взрослых призвать его к порядку, смело ждал, когда вице-король и вице-королева сделают шаг ему навстречу. На лице со слабым лиловым следом зергиярского червя-паразита застыло ожидание – новостей, перемен и свершений, жгучее любопытство перед тем, что случится дальше.
– Добро пожаловать на Зергияр, милорд, миледи, – наконец-то добрался до финала речи председатель комитета по встрече.
Мальчишка-Зергияр подмигнул Форкосиганам, как старым приятелям.
Он бежал впереди торжественной процессии, ловкий и неуловимый, как медузы-летуны. Здоровался с каждым знакомым, которых, судя по всему, у него была целая тысяча. Смеялся и время от времени ходил колесом.
– Прошлое и будущее? – улыбнулся Эйрел. Корделия сжала его руку.

Спутница

— Одумайся, — грустно говорит она. — Ты ведь сам не ведаешь, что творишь.
Гален негодует. Да как она может! Они ведь столько лет вместе, он пойдет за неё и в огонь, и в воду. Ради неё он готов на какие угодно жертвы. Он ведь прекрасно знает, что для неё будет лучше. Он обеспечит ей блестящее будущее: о ней будут говорить, с ней будут считаться, а он станет её героем. И тут такие слова! Он же ей всегда только добра желал, а она ему: «Не ведаешь, что творишь».
От злости и обиды Гален сам не замечает, как переходит на крик, доказывая, что ему лучше знать, какого будущего достойна его родина.
— Да ты на себя-то посмотри, — она тяжело вздыхает. — На кого ты похож? Руки трясутся, орёшь, ногами топаешь, слюной брызжешь. Столько возвышенных слов о родине наговорил, а думаешь только о себе.
Гален не успевает возразить. Она всегда оставляет последнее слово за собой.
...
— Целься точнее, мальчик, — шепчет она, наблюдая драматическую сцену на дамбе лондонского водохранилища.
Треск нейробластера. Вспышка холодного голубого огня. Тот, кто ещё недавно считал себя великим патриотом, теперь - труп.
Она покидает место убийства незамеченной. Ветер треплет белокурые локоны до плеч и играет со складками широких брюк и жакета. Взгляд её печален: она не желала смерти человеку, любившему её. И прочих смертей — тоже не хотела. Но что до будущего, она уже знает, с кем его связать. Её избранник грозен, иногда даже беспощаден, но при этом надежен и отважен. Зато именно она хранит ключи от их общего дома. Он — её Барраяр. Она — его Комарра.

Госпожа

Иногда ему кажется, что он знает ее дольше, чем помнит самого себя. Она сидит на коленях у ручья, небрежно раскинув вокруг себя разноцветные текучие одежды, сверкающие в закатных лучах россыпями мельчайших бриллиантов, задумчиво играет веером и бросает на него лукавый взгляд через плечо.
– Давно не виделись, – она усмехается и, как всегда, делает небольшую паузу, – Небесный Господин.
На ее распахнутом веере журавли расправляют искусно выписанные крылья в тщетной попытке улететь в алое закатное небо.
Иногда он ее ненавидит – за то, что власть на самом деле принадлежит ей, и за то, что она об этом прекрасно знает, оттого и смеется сейчас, прячась за веером. Но когда она смотрит на него прямо и открыто, сведя тонкие черные брови, сжав алые губы, когда ее глаза светятся, как еще не покоренные далекие звезды – он готов умереть за нее.
– Как ее зовут? – рассеянно спрашивает она, глядясь в зеркало ручья. Все ее восемь отражений дробятся и рассыпаются в бегущей воде, и кажется, будто их намного больше.
– Райан Дегтиар, – отзывается он, поднимая глаза к алеющему небу.
– Хорошая девочка, – кивает она, складывая и раскрывая веер, – и достойная супруга для моего Небесного Господина. Я бы не отказалась познакомиться с ней... поближе? Или не стоит ее пугать, как думаешь?
Не дожидаясь ответа, она легко поднимается с колен и неспешно расправляет тяжелые складки одежды. Длинные черные волосы водопадом стекают до самой земли, чуть касаясь мягкой садовой травы.
– Надеюсь, наша девочка не будет ревновать? – ласково спрашивает она и смеется, прежде чем растаять в вечерних сумерках императорского сада, и отзвуки ее смеха еще долго тают в воздухе, словно звон серебристых храмовых колокольчиков.
Он молча стоит и смотрит ей вслед – Цетаганде, многоликой, невозможной, безжалостной и единственной. Он принадлежит ей целиком и без остатка, а она... она принадлежит только самой себе.
Так было всегда – и так будет.

Даритель

Этот человек появляется у них на пороге, когда Этан еще на работе. За окнами зима, валит плотный снег, белый, как густая окладистая борода гостя — знак отличия уважаемого мужчины, вырастившего детей и с достоинством встречающего преклонные годы.
— Доктора Эркарта нет дома, — извиняется Терренс Си вежливо.
— А я не к нему. К тебе, — басит гость. – Наслышан, премного наслышан, теперь решил познакомиться поближе.
— Ко мне? Но я же…
— Знаю, не родной мне. Но разве это важно? Ты такой же, как все мои мальчики.
Терренс не такой, если честно. Его сделали в пробирке, воспитывали как агента спецслужб, он дрался, убивал, повидал эту вселенную. Любил женщину и ждет от нее детей – но не будет же он говорить подобные непристойности в лицо этому почтенному старику. Он ограничивается коротким:
— Вы очень любезны, сэр.
— Я еще и добр — улыбается тот и приоткрывает горловину невесть откуда взявшегося мешка. – Наступает Новый Год, и я, как положено, принес тебе подарки.
— Какие… подарки?
— Какие ты пожелаешь. Детей. Карьеру. Убежище. Любящую семью. – Он склоняется вперед и говорит доверительно: — Должен же я достойно отдариться за целое поколение телепатов, которое ты привез сюда, Терренс Си?
Для остальных это секрет – но дедушка Афон все знает.
Чтобы прочитать это в его разуме, Терренсу не требуется никакой шоколадки.

Кабальеро

Тонкие подошвы домашних тапочек не спасают от жара раскаленных солнцем ступеней трапа, но Корделия не спешит спускаться. От ярких красок космопорта, от горячего, но такого свежего воздуха у неё немного кружится голова.
– Позвольте помочь вам, госпожа Нейсмит. – По трапу легко взбегает молодой таможенник. Сорвав с черных кудрей широкополую шляпу, он нежно целует её руку.
– Вы знаете меня?
– Как не знать героиню войны? Планета в долгу перед вами. – В ярких синих глазах осколки неба и смеющиеся искорки солнца. Лукавая улыбка прячется в коротких усиках. Взяв даму под руку, он помогает сойти на землю, и та сразу снимает усталость. – Будьте гостьей, но сначала вам нужно переодеться.
– Ох, да. Здравствуй, Эскобар!

Зеркала новой клиники совсем запутались, кого же они отражают. Стройный врач знакомит Дюрон с новым домом. Все разбегаются по этажам и кабинетам, и лишь одна молодая женщина с грустными глазами не отходит от врача.
– Что мучает тебя, Вербена?
– Мой выбор. Был ли верным он?
Уверенная мужская рука ласково приподнимает опустившуюся голову, и черные глаза Вербены тонут в синих озерах. Она видит в них любовь и страсть, верное плечо и двух смеющихся детишек.
– Спасибо, Эскобар!

Над спорящими Марком и Энрике зависает грузовой флаер. Смуглый брюнет с пронзительными синими глазами весело скалится:
– Рвем когти?
– Нам бы как-то мимо таможни…
– Не боись, коротышка, я здесь все знаю. Ну, поехали!
Передавая в трюм корабля последний ящик, Энрике отдает в руки лихому водителю небольшую коробочку.
– Прощай, Эскобар!

Водитель погладил жука, достал из бардачка домашний тапочек и поместил его туда. Затем достал комм и успокоил супругу, сказав, что задержался на работе. Да, это его работа, его любовь, его дружба, его благородство. Потому что он – Эскобар.

Домовладелец

Просторная комната смотрится голой – из нее вынесли почти все безделушки, что составляли привычный уют. У Лилии осталась минутка отдыха, и она старается набраться сил перед дальней дорогой. Старческое тело не так легко на подъем, как ее по-прежнему острый разум.
Напротив, нее в кресле развалился роскошно разодетый смуглый мужчина. Переливается шелковый костюм, сверкает бриллиант в тяжелом перстне, стекла темных очков отражают блики ламп. На спинке его кресла восседает пестрейшей расцветки… ладно, пусть будет попугай, хотя женская грудь в кокетливых перышках – нечто новое в орнитологии. На лапке тварюшки – бирка; на Архипелаге Джексона все и всегда имеет свою цену.
— Улетаешь, значит?
— Улетаю, — спокойно отвечает Лилия. – Я и так отдала тебе лучшие годы. Да что там годы, всю жизнь.
— А разве я тебя не ценил? Ты получила здесь имя, славу, связи, создала клан, приобрела неплохой капитал...
— ДоллАр-р-ры! — хрипло поддакивает попугай.
— Ты для нас небезопасен. Сейчас меня защищает только расположение Джориша, а его годы сочтены. Я должна подумать о собственном доме. Даже не так, о Доме.
— Практичная девочка, хвалю, — довольно кивает тот. – Держу пари, даже на Эскобаре ты останешься моей. Ты ведь обещаешь не забывать старых друзей, да?
— Обещаю. Связи полезны для бизнеса, – невольно улыбается Лили.
— Сделка! – смеется Архипелаг Джексона и легонько хлопает ее по руке.

Фея

Силуэты ангелов свистели и завывали вокруг Майлза, как снежные хлопья во время бури. А, может, они и были самой настоящей метелью. Он ужасно, чертовски замерз в бесконечных коридорах криохранилища.
Когда один из белых силуэтов скользнул к нему из темноты ближе, он только машинально замахал руками, словно прогоняя птиц – кыш, кыш!
– Я тебе не нравлюсь? – требовательно спросил ангел.
У него – нет, определенно у нее – была бледная кожа и изумительные, словно искрящиеся, волосы. И обиженная гримаска на точеном личике, наполовину скрытом тенью.
– Странно. Обычно мужчины от меня без ума. Они сами стремятся лечь в мою ледяную постель. Им нужен мой поцелуй и больше ничего… ну, разве что немножко крио-раствора. Ты не такой.
– Я не здешний, леди, э…
– Юки-онна, маленький лорд. Ты пришел выведать мои тайны, я знаю. Не боишься, что я тебя заморожу и оставлю лежать у себя навечно?
Майлз поежился. Ему показалось, что в коридоре и вправду сделалось холодней. Заныли старые шрамы от иглогранаты на груди.
– Я уже бывал во владениях холодной смерти и вернулся оттуда, – хрипло сказал он.
– А ты дерзок, – заметила девушка, покачав головой. По снежным волосам пробежали искорки инея. – Так что же тебе нужно?
– Совсем немного. Только выяснить, что понадобилось одной из твоих дочек в моем… королевстве. И я сразу улечу.
– Ладно, живи, – без улыбки согласился белоснежный дух Кибо-Дайни. – Тебя я не трону. Взамен этого потеряешь то, чего не ждешь – так, кажется, в этих ваших сказках говорится?

Флейтистка

– Стыковка со станцией Граф произойдет через пять минут, – пропищало из динамика настолько мерзким синтетическим голосом, что Белу захотелось прочистить уши. Вместо этого гермафродит пригладил волосы, стряхнул с рубашки несуществующие пылинки и направился к выходу.
Все казалось совершенно привычным – кисловатый запах металла, обычная для стыковочных отсеков экономия на всем, от отделки и до генератора искусственной гравитации.
Непривычной была только негромкая мелодия – тихая, мягкая, но удивительным образом заполняющая все вокруг.
Бел повертел головой в поисках источника звука, и обнаружил его почти сразу. У пирса в воздухе зависла молодая девушка с двумя парами рук, длинными серебряными волосами и округлым, почти детским личиком.
Впрочем, Бела она заметила не сразу.
Девушка висела в воздухе, прикрыв глаза, и наигрывала на маленькой флейте, одновременно второй парой рук отстукивая ритм. Мелодия отражалась от стен, и казалось, что поет сама станция.
Белу очень не хотелось прерывать флейтистку, хотелось дослушать, но тут что-то стукнуло за его спиной, в стороне шлюза, и девушка открыла глаза.
– О.... – она опустила флейту. – Простите, пожалуйста, я немного увлеклась...
– Ничего-ничего, – Бел улыбнулся девушке. – Играйте. У вас просто потрясающе получается.
Девушка рассмеялась. Смех у нее оказался тоже похож на звук флейты – и немного на серебряные колокольчики.
– Я рада, что вам понравилось. Добро пожаловать в пространство квадди, Бел.
– Извините, разве мы когда-то встречались? – Бел изумленно вскинул бровь. Ни одной подобной женщины в своей жизни он не помнил. Разве что Николь.
– К сожалению, нет, – покачала головой сереброволосая. – Но, знаете, я вас уже довольно давно жду. И, как вы можете догадаться, не я одна.
– Но хотя бы кто вы? – Бел взглянул девушке в глаза. – Как мне вас называть?
– Квадди, – улыбнулась она. – Просто Квадди.

Станционер

Хлюп! Хнык. Фр-р-р…
Хорошо им всем живется, скажу я вам. И барраярскому мужику в тужурке, и раскрасавице цетагандийке, и даже деду Афону, тьфу на него четыре раза. Тоже мне, сосед: ни в гости позвать, ни к нему не съездить. Но я завидую этому пожилому развратнику. И все им прочим, про которых тут понаписали.
А почему, спросите? А потому, что они – люди! Умные, щеголеватые, амбициозные.
А я – я просто тритон. Тритон со станции Клайн.
У них – огромные планеты. А у меня – крошечная пересадочная станция на задворках вселенной. У них – небо и солнце, океаны и горы. А у меня? От духоты я икотой мучаюсь, клаустрофобией наследственно страдаю. Сижу целыми днями в мутной воде, мне и поговорить не с кем. Хотя говорить-то я не умею. Могу разве что хвостом покрутить и глаза выпучить.
Бульк! Хнык! Хлюп…
А вообще не люблю я этих, которые с планет. Гермафродиты, конечно, посимпатичнее прочих, я тоже так иногда умею, если припрет. Но все равно не люблю! Укусил бы, честное тритонье, да пасть пачкать неохота. Грязееды они вонючие.
А у меня на Станции – стерильность и гигиена. И тут мое царство, тритонье. Тут мой дух, тут мною пахнет. А я – и душа, и плоть этой станции. И все тут, считай, мои родственники. Только тритоньего рода – сотни тысяч. Человеков, конечно, поменьше, но они нам, тритонам – прямая родня. На тритоньем молоке, так сказать, вскормлены-вспоены.
Да если мы, да все вместе, да одной семьей! Как плавники растопырим, то вся вселенная в ужасе глаза выпучит. Тритоны – они не просто так, они – сила!

@темы: джен, WTFC, Фанфики, персонажи

---

WTFC-деанон. "Матушка Кости и ее кошки"

Название: Матушка Кости и ее кошки
Косплеер - Анна Штайн, костюмы и реквизит - jetta-e, фотограф и владелец кошек - Amarga, эдитор - Alre [GipsyDanger] Snow
Форма|Размер: косплей, 7 фотографий
Персонажи: матушка Кости, потомство кошки Царапки
Примечание: Майлз предложил всем направиться на кухню и перекусить, добавив, что ящик с очередным кошачьим выводком только что занял свое - ныне традиционное - место у плиты. Матушка Кости накормила Никки с Катериной всякими вкусностями, которые могли бы поднять настроение и каменной статуе. (с) "Гражданская кампания"

@темы: косплей, WTFC, Фото

---

WTFC-деанон. "Барраярская считалочка"

... А эта штука получилась у нас так.
"Дело было вечером, делать было нечего". Как-то осенью команда сидела в скайпочате и общалась. Слово за слово, один начал "Вышел Нейсмит из тумана...", остальные подхватили, и общими усилиями сложилась смешная считалочка про разные миры тамошней обитаемой Вселенной. А потом возникла мысль сделать из этого замечательного стишка клип. Сова Минервы нарисовала всех упомянутых персонажей в виде забавных чибиков, а *Айвен* дорисовал к ним общий дизайн в стиле немого кино, анимировал картинки и положил видеоряд на задорный закадровый рэгтайм.

Cчиталочка для самых маленьких:

@темы: WTFC, клип

---

международный карточный стол

Американский фэндом и в первую очередь лично Лоис Буджолд добрались до нашей барраярской карточной колоды (кто не знает, это вот). И восторгаются.

Пруфлинки

Lois-Bujold Mailing list (отслеживать по треду)
Блог ЛМБ на Googreads
Зеркало блога на Facebook
ЖЖ активного русскочитающего фэна philomytha, которая изначально и поделилась этой ссылкой

@темы: фэндомное, на английском

---

новая песня - "Замок Форхартунг"

А это наша единственная песня с Зимней Битвы
То есть прекрасных стихов было много - и оригинальных, и филков - но спеть (да и то в черновом варианте записи) пока успели только одну. Так что это исполнение представляется впервые.

Поет хор юных барраярских скаутов. Как уточняют исполнители со звукорежиссером - у костра, после кружки медовухи...


Muzicons.com

Название: "Замок Форхартунг"
Автор: firnwen
Cтихи, филк на песню «Крейсер Аврора»
Исполнение: firnwen, -feuervogel-, Кано aka Рутен

Дремлют проспекты, лавки и парки,
Форских владений чопорный строй...
Что тебе снится, замок Форхартунг,
В час, когда утро встает над тобой?

Может быть, снова Дорка суровый
Крепит оковы графским страстям?
Или угрюмо темные думы
Юрий твоим поверяет камням?

Стены крутые, стяги седые,
Долгая память старых камней.
Прошлое тоже сон твой тревожит -
Так же, как тени тревожат людей.

Смолкли салюты, стихли бульвары -
Праздничной ночи сыгран отбой.
Что тебе снится, замок Форхартунг,
В час, когда утро встает над тобой?

@темы: WTFC, Песни, Стихи

---

23.03.2014 в 09:48

Пишет  Menada:

Кекс
Назвала это - "Последняя осень Императора Юрия". Мрак, лужа крови и кленовые листья.

Рецепт:

Кекс - готовая смесь + 200г масла + 4 яйца, всё в миксер до однородности, потом 2 минуты на максимальной скорости, потом в смазанную форму и в духовку 200 градусов, 25-30 мин, проверять ножом - если чистый вынимается, готово.

Остывший (!) кекс вытряхнуть из формы. Декор - сахарная пудра, смешанная с шафраном, какао и калиновой проверткой.
Трафарет - с монитора на кальку методом сдироскопа, вырезать ножничками аккуратно. Пудру сыпать от краев рисунка к центру микроскопическими дозами (я взяла пластмассовую микро-ложечку для специй).

Планировала подавать с натуральным йогуртом.

@темы: фэндомное, кулинария

---

WTFC Деанон. Карточная колода

А вот это - плод моих долгих раздумий и хитрых комбинаций, которыми я по сути изнасиловала нашего прекрасного и терпеливого художника Wei.

Началось все с того момента, когда в мою голову вообще пришла идея сделать визитку в формате казино/игр. Оттуда логически вытекала и концепция портретов персонажей как карточной колоды. Это в общем виде. Но... какие будут масти, кого из всего многообразия персонажей Саги там рисовать, кто именно на какое достоинство карты потянет, и прочее - это надо было еще придумать. А еще был дополнительный квест, кому из персонажей какой символический предмет в руки дать, как это в стилистике карт положено...

Wei не только помогла мне все это продумать, но и блестяще воплотила в жизнь в семнадцати таких разнообразных, стильных, запоминающихся портретах.

♥ ЧЕРВЫ – БАРРАЯР
	Грегор Форбарра Барраярский император, внук и сын... хотя нет, его папа до трона не дожил, и слава богу. Зато его самого короновали в пять лет, что не могло не сказаться на характере. Воспитан стратегическим гением Барраяра и рациональной бетанкой в компании их родного сына и племянника. Уравновешенный, рефлексирующий, немного мрачный тип, не склонный принимать поспешных решений (после кое-каких радикальных ошибок юности). Благополучно женат, к всеобщему облегчению.
	Эйрел Форкосиган Крупнейшая политическая фигура второй половины столетия на Барраяре. Искуснейший полководец, адмирал, регент Империи, премьер-министр, граф, вице-король. А еще – убийца безумного императора, фигурант сексуального скандала, Мясник Комарры и мужчина, повинный в смерти своей первой супруги. Знает все о чести и репутации на собственном опыте и передал это знание своим сыновьям и воспитанникам. В общем, великий человек – хотя не стоит путать величие с безупречностью, как говорит его жена.
	Корделия Форкосиган-Нейсмит Капитан Бетанской Астроэкспедиции, вышедшая замуж за отставного барраярского офицера и тем самым, к собственному изумлению, ставшая консортом Империи, а позже – графиней и вице-королевой. В своих поступках руководствуется здравым смыслом в ущерб приличиям и уверена, что люди важнее принципов. Самая неприметная из жен политиков и самая известная женщина-политик. Любящая жена, мать двоих сыновей, с одним из которым познакомилась только на склоне лет. Характер – рациональный.
	Айвен Форпатрил Фор-лорд и кузен императора, успешный офицер Генштаба, первый красавец столицы. При такой вводной надо очень постараться, чтобы тебя не считали претендентом на трон, но Айвену это удается. Он открыто любит шумные вечеринки и спасать девиц в беде, а терпеть не может – неясности, интриги и политику. Обладает острым, но ленивым умом, предпочитает дожидаться естественного развития событий. А еще он – верный друг и преданный родственник.

♠ ПИКИ – ЗЛОДЕИ
	Ри Риоваль Джексонианский барон, владевший малым Домом, но имевший большие амбиции. С самого начала отправил в бордели и на фабрики по переделке тел всех своих сводных братьев и сестер и правил единолично. Несмотря на миловидную внешность, результат пересадки стареющего мозга в молодое тело клона, мстителен, изощренно жесток, изобретателен в придумывании психологических и физических пыток. Поплатился жизнью за то, что недооценил свою безоружную и беспомощную жертву ростом в полтора метра.
	Видаль Фордариан Барраярский граф и коммодор, опора консерваторов. Самолюбив и самоуверен, не питает никаких сомнений в своей правоте. Метил на трон, ухаживая за овдовевшей принцессой, а когда понял, что здесь шансов нет – поднял мятеж против регента. Успел провозгласить себя императором, и, что еще безрассуднее, взять в заложники младенца Форкосиганов. После чего разъяренная мать ребенка предъявила отрезанную голову Фордариана его генералам, и мятеж сошел на нет.
	Кавилло Космическая наемница, всеми силами рвущаяся к власти. Миниатюрная стройная красотка, она же макси-интриганка, искусная в соблазнении. Убийца и психопатка, без тени сомнения идущая по трупам, предает и обманывает так же легко, как дышит. Ее единственным интересом является она сама, но именно на этой безграничной эгоистичности она и погорела. Столкнувшись с Майлзом и Грегором и впечатляюще проиграв, она с тех пор затаила ненависть против Барраяра.
	Джес Форратьер Графский сын, красавец, офицер и баловень судьбы. Начал с подглядывания за молоденькими сослуживцами и романом с собственным кузеном – а закончил кушеткой с наручниками в стиле маркиза де Сада и званием "отбросов армии". И все бы ничего, но в политику лезть ему не стоило и ставить на приход к власти кронпринца – тоже. Так что в конце концов человеку, который уже нацеливался на пост военного министра, перерезал горло его собственный денщик. Эгоизм – страшная штука.

♦ БУБНЫ – МУТАНТЫ
	Райан Дегтиар Цетагандийские император и императрица – люди только с виду. А на самом деле – (х)ауты, от земного слова "высший". Хотя эта раса произошла от обычных людей, но теперь, имея в запасе две дополнительных пары хромосом, она постоянно совершенствует себя, генетически конструируя каждое свое новое поколение. Цель аутов – превратиться в будущем в сверхлюдей: прекрасных, долгоживущих, неуязвимых, обладающих всеми мыслимыми человеческими способностями.
	Бел Торн Человек, у которого всего в избытке – храбрости, жажды справедливости, авантюризма и половых признаков (два комплекта). Бетанский гермафродит, не пожелавший делать спокойную карьеру на родной планете, а поступивший в космические наемники. За свою жизнь успел покомандовать крейсером, влюбиться в собственного адмирала, спасти из рабства свою будущую жену и заработать награду Цетагандийской империи. Обладает изощренным и зачастую едким чувством юмора.
	Таура Девушка ростом в два с половиной метра, с когтями, клыками, ускоренным метаболизмом, силой тяжелоатлета и невиданно высоким интеллектом. Созданная на Архипелаге Джексона как генетический конструкт – прототип суперсолдата – она жила там в рабстве, пока Майлз не спас ее и не принял на службу в дендарийский флот, где она затем командовала отрядом десанта. Ее жизненный принцип – "Каждый день – это подарок. Так что я сдираю обертку и глотаю его прямо на месте".
	Оникс Один из артистов сплоченной танцевальной труппы "Драгоценности", созданной джексонианской баронессой из собственного генного материала. Всего их шестеро, у всех невероятно быстрая реакция, усиленные слух и обоняние, острые уши эльфов, сложение гимнастов – и яркая кожа самых разных цветов. Драгоценности баронессы Кордона, они же ее дети, могут служить искусными танцорами или идеальными шпионами, верными компаньонами своим сводным братьям и сестрам или слугами Дома

♣ ТРЕФЫ – СПЕЦСЛУЖБЫ
	Саймон Иллиан Офицер, а потом – и руководитель барраярской СБ. Человек, который благодаря электронному чипу в голове безошибочно помнит все важное, неважное, а также то, что именно он ел на завтрак восемь лет назад. Ужас для врагов, Голос Императора и одна из самых больших шишек в Империи, в чине оставшийся всего лишь капитаном, по собственному выбору. Характер – любопытствующий. Сорок лет был женат на работе, а, выйдя в отставку, завел роман с первой леди Двора.
	Даг Бенин Гем-офицер Службы безопасности Райского Сада – святая святых, столичной императорской резиденции на Цетаганде. Расследуя вроде бы банальный случай – самоубийство дворцового слуги – повел следствие всерьез и (не без помощи Майлза) вышел на заговор государственного масштаба, в котором участвовал и его собственный начальник. Был вознагражден генеральским чином и должностью главы СБ, но никогда не забывал, что именно советы барраярца ему помогли.
	Элли Куинн Молодая женщина, прошедшая в дендарийских наемниках путь от стажера до адмирала. Ее флот – тайное подразделение барраярской секретной службы – исполняет политические заказы империи, а в остальное время занимается, чем пожелает: от безнадежных спасательных операций до церемониальной охраны. Идеальная красота Элли – работа пластического хирурга – соперничает с ее же решительностью, но ни это, ни взаимная любовь не помогли ей удержать Майлза.
	Байерли Форратьер Городской бездельник, светский вертопрах, завсегдатай приемов и знаток сплетен. Родственник богатого клана, но сам – без гроша за душой и без работы... не считая его тайной службы как агента-информатора (а иногда – и провокатора) СБ. Остер на язык, демонстративно безнравственен, признанно бисексуален – и отлично выполняет свою тайную работу, служа империи. В результате чего был вынужден покинуть Барраяр вслед за одной из своих любовниц.

ДЖОКЕР

Майлз Нейсмит Форкосиган Адреналиновый маньяк, гений и высший фор, ростом в полтора метра. Стал инвалидом еще до своего рождения, адмиралом космических наемников – в семнадцать лет, и императорским полномочным представителем для особых поручений – в тридцать. Старается перещеголять в славе своих знаменитых деда и отца, причем небезуспешно. Сущее бедствие для любого начальства и настоящее спасение – для Барраярской Империи. Характер – гиперактивный. Женат... в конце концов.

@темы: WTFC, Рисунки, персонажи

---

WTFC-мой-личный-деанон. Часть 6. "Куинн делает выбор"

Название: "Куинн делает выбор"
Автор: jetta-e
Категория|Рейтинг|Размер: джен, G, мини (~2500 слов)
Пейринг|Персонажи: Элли Куинн, Таура и оригинальные персонажи
Краткое содержание: в сорок лет Элли - уже адмирал флота. Кем еще она может стать?

*
Элли Куинн умеет держать фасон, этого у нее не отнять.

Она не жаловалась, когда ей в бою сожгли плазмотроном лицо. Жизнь инвалида, уродство до конца дней — плевать, прорвемся! Она всей душой, страстно, безоговорочно понадеялась на Майлза — и Майлз ей помог.
Она не позволила врагам увидеть уныние на своей физиономии, когда чуть не провалила первое в своей жизни разведзадание и находилась на волоске от смерти. Надеяться можно было только на сомнительных союзников, но чудо все же случилось.
Она не плакала, когда убили Майлза. Когда его тело потеряли, словно чемодан в космопорту. Когда пришлось все без утайки докладывать, глядя в глаза его барраярскому начальству. Вот тогда надежды уже практически не оставалось, но Элли Куинн не плачет, и точка.

А Майлз взял и восстал из мертвых. Он вообще чудотворец, настоящий специалист по воскрешениям — идет ли речь о надежде, о финансах или о тех, кого застрелили в бою в упор.

У каждого свои сильные стороны, не так ли? Плохо только, когда сила одного сталкивается с энергией другого. Элли никогда не удавалось переспорить Майлза — упрямая сила была сжата в его полутора метрах роста, словно тугая пружина. Не удалось и на этот раз.

А ведь как все многообещающе начиналось! Коротенькое письмо с Барраяра заставило Элли облегченно вздохнуть и сразу начать собираться в путь. Этот паршивец жив, здоров, не арестован (хотя на месте его начальников она не была бы столь милосердна), соизволил прервать свое многонедельное молчание и вызвал ее на встречу, да еще на интригующую приписку расщедрился. Элли сама себе поразилась, сколько времени она потратила на каталог местных комаррских мод, выбирая наряд. Майлзу она по душе в любой одежде, хоть в пропотевшем трико из-под боевой брони, но надо же было сделать приятное любимому коротышке после такого долгого расставания! Он наверняка тоже припас сюрприз, чтобы ее порадовать.

В каком-то смысле, он так и сделал, без обмана. Многие девушки получают от любимого золотое колечко, но далеко не каждой удается дождаться в подарок трех золотых шевронов на рукав. Элли Куинн – адмирал флота. Звучит!

А еще он, черт его побери, был так честен, что даже предложил ей выбор. Колечко в ассортименте тоже присутствовало, заодно вместе с фатой и громким титулом барраярской наземницы.

Со своими Майлз всегда честен, в этом-то и проблема. Этот маленький вкрадчивый манипулятор способен обаять даже джексонианского барона и, не моргнув глазом, солгать собственному шефу, но на Элли он использовать свой убойный луч харизмы в полную силу не пытался никогда. Может, это тоже такой, особо изощренный способ манипуляции?

В общем, Элли предпочитает считать, что адмиральское звание вместо барраярской свадьбы выбрала она сама. Как меньшее из двух зол. Сейчас она ощущает себя одновременно польщенной майлзовской верой в нее, гордой тем, что ее усилиями им удалось попрощаться счастливо и мирно… и ужасно, ужасно разочарованной. Прямо-таки глупо тоскующей по неполученному колечку или чему-то еще, что бы Майлз подарил лично ей – Элли, не командиру флота.

Разнообразные эмоции, которым коммодор – теперь адмирал! – Куинн – обычно не поддается, раздирают ее в эту минуту на части, словно сломавшийся сервопривод в скафандре. Она сбежала из роскошного гостиничного номера, едва Майлз вприпрыжку скрылся за поворотом коридора. Сбежала, вопреки своей всегдашней военной аккуратности, бросив и грязные тарелки, и ко всем чертям разворошенную постель, где они в последний раз любили друг друга. Теперь ноги несут ее черт знает куда, и она об этом не задумывается. Заблудиться на космической станции? Ей, уроженке Клайна? Да вы смеетесь!

Когда она останавливается перед дверями роскошной станционной клиники, то даже удивляется. А потом, нащупав кредитку в кармане, думает: «А чем черт не шутит?».

Ей уже случалось вольно и по собственному усмотрению распоряжаться биологическими образцами.

Из клиники она выходит через два часа, с облегчившимся счетом и почти не прибавившим в весе баулом. Маленький криоконтейнер среди ее вещей почти незаметен. И ни к чему, совершенно ни к чему не обязывает. Пока что.

***

Адмирал Куинн не чванлива.

Сейчас они с сержантом Таурой сидят и пьют.

Таура – прекрасный собутыльник. Ей, с ее бешеным метаболизмом, даже экзотическая новобразильская настойка — на один глоток. А еще она умеет молчать, умеет вставить словцо, и с ней можно без стеснения перемыть Майлзу косточки.

Когда Майлз преподнес в качестве прощального подарочка правду о своих отношениях с Таурой, то Элли, признаться, не слишком удивилась. Что-то такого… сумасшедшего от него и стоило ожидать. Кстати, Таура знает, что она знает. Обеих наемниц это не смущает ни капельки.

Это не первые их посиделки тет-а-тет. Но сегодня повод особенный. Такой, о котором стоит выговориться не на трезвую голову.

— Не-а, — тянет Элли с удивляющими ее саму капризными нотками в голосе. – Не поеду. Оставить флот? Да ни за что!

Таура рассеянно теребит когтистыми пальцами кончик темно-красной косы. Это не признак волнения, знает Элли, просто привычка такая: Таура любит чем-то занимать руки. От ее необычно блестящих волос тянет тонким химическим запахом – краска. Закрашивает седину, прихорашивается перед поездкой.

— Я хочу его увидеть. Убедиться, что у него все хорошо. Держу пари, ты — тоже.

— Да мало чего я хочу! — Элли качает головой. В их бутылке уже видно дно. — Ты у нас одна такая храбрая. Я лучше ограничусь п-поздравительной открыткой ему на свадьбу.

— А еще мне хочется посмотреть на этот его Барраяр… — добавляет Таура мечтательно.

Элли отмахивается:

— Вот уж чего смотреть! Я видела, и не один раз. Ужас! Огромная планета и вся такая… планетная. Ветхопланетная, вот! – выговаривает она с гордостью за то, что не запнулась на длинном слове, и тянется к бутылке. В голове у нее кружатся легкие разноцветные облачка, и это верный признак, что, пожалуй, хватит. Разве что еще один глоточек.

— Как ты их не любишь!

— Кого их?

— Планеты.

— Ну, не люблю! Терпеть не могу. Обожаю… обожала Майлза. Как Нейсмита. А не планетника. Но его разве переспоришь? – она машет обеими растопыренными ладонями для выразительности. Последний глоток пойла заставляет невысказанные слова пузыриться на языке и проситься наружу. – А у меня мог быть от него ребенок, между прочим!

Таура смеется, демонстрируя устрашающей длины клыки. Таура молодец, она все понимает.

— Ага. У тебя от него флот.

— И я этот флот не брошу, женится там Майлз или нет, — ставит Элли точку. Можно подумать, что речь идет… о беззащитном плюшевом мишке. Которого могут уронить и лапу оторвать. – Ты поезжай с Арди. Присмотришь там за ним, чтобы он знал меру с выпивкой . А я, — она зевает, — посплю.

Когда сержант Таура уходит совершенно трезвой походкой, прихватив пустую бутылку и притушив свет, Элли просто лежит и лениво глядит в потолок каюты. Так же лениво и бесцельно, как текут ее хмельные мысли.

И чего она вообще вспомнила про этого гипотетического ребенка? Вот уж дурость какая. Если Элли хоть на мгновение захочет стать мамочкой, то быстро вспомнит, что она уже и так адмирал, которому приходится оберегать, учить, улещивать и пасти пять тысяч человек самого разнообразного народу. А что касается биологического предназначения… если тот странный парень, Этан, не соврал, то у нее где-то в дальнем уголке космоса старшие сыновья уже в школу пошли. ЧуднАя цепочка событий: она никогда не узнает про своих возможных детей… как Майлз никогда не узнает про своего. Которого даже в проекте нет, и вообще, Элли уже и не помнит толком, где в медхранилище спрятан маленький криоконтейнер с большими возможностями.

Потом она засыпает, и никакие ни свадьбы, ни дети ей, разумеется, не снятся.

***

Элли Куинн терпеть не может больницы.

Это то ли детская еще нелюбовь, то ли врезавшееся глубоко воспоминание о том, как ей на Бете хирурги лепили новое лицо взамен сожженного. Бетанские медики – самые предупредительные к пациенту создания на свете, очевидно, принцип «человек слаб и полон комплексов» записан у них на подкорке, но от того процедура приятней не делалась. Элли натурально мучил страх до того самого дня, как все пластповязки смыли, и ей разрешили посмотреть в зеркало. А потом ей оставалось в самых цветастых выражениях поблагодарить лечащего врача и долго привыкать к мысли, что красотка в зеркале – это она, «свой парень» Элли, которая даже в детстве мечтала летать по космосу, а не сниматься в главной роли в голофильме, как все ее подружки.

Разумеется, при Майлзе Элли запихивала эту внутреннюю дрожь перед больницами куда подальше. Вот уж у кого с медиками был давний счет, непонятно в чью пользу, и нечего было прибавлять к его проблемам свои. Ну да, Элли Куинн вечно выступала как оплот здравомыслия при одном гениальном маньяке, и все равное, главное, он поступал по-своему и выигрывал. Не сказать, чтобы оказывался прав, но побеждал – всегда.

Теперь Элли сама за все отвечает и выигрывает. Но больницы все равно не любит.

Хоть Майлз при передаче должности и советовал ей отсиживаться в мягком адмиральском кресле, но сам, наверное, понимал, что совет этот невыполнимый. Адмирал Куинн под обстрелом вытаскивала своих из очередной передряги, в результате – катер в ремонт, а двое убитых (обратимо) и трое раненых отправлены на лечение в медцентр Бошен. Одна из трех – сама Элли. Хорошо еще, что это не ее отправили к криохирургам, повезло, можно сказать…

Эскобарский врач деловита и заботлива.

— Вы удачливы, — говорит она пациентке-адмиралу, навещая ее в палате после операции. — У вас хорошая регенерация тканей, и рана оказалась справа.

— Это почему? – Элли умеет оказывать первую помощь на поле боя, но во всякой анатомии разбирается гораздо хуже, чем в пятимерной математике. Это сердце у человека слева, а вот что справа… — Вы про печень?

— Печень выше, — с вежливой улыбкой поправляет ее врач. – Я говорю про зону репродуктивных органов. Кстати, в вашей медкарте ничего не говорилось про предыдущую резекцию правого яичника.

— А это имеет какое-то значение?

— Для нас и для вашего выздоровления – никакого, мэм, — отвечает врач чуть официально. – Но, я полагаю, вам повезло, что травма пришлась именно с этой стороны. И, — она чуть колеблется, — если позволите спросить…

Элли кивает, но настораживается. Ее давнее соглашение с доктором Эркхартом не должно быть упомянуто даже в стенах врачебного заведения, это понятно.

— Вы, надеюсь, уже поместили свою яйцеклетку в генный банк, сеньора Куинн?

— Зачем? – ошарашенно переспрашивает упомянутая сеньора. Неужели, глядя на нее, деятельного адмирала наемников в возрасте за сорок, кто-то может предположить, что она мечтает обзавестись потомством и уже все для этого предприняла?

Доктор пожимает плечами.

— Из предусмотрительности и на всякий случай. Зачем сокращать данный вам изначально спектр возможностей теми рисками, которые несет с собой ваша профессия? Но вклад никогда не поздно сделать. Будь я на вашем месте, я, пусть человек совсем несуеверный, сочла бы происшедшее недавно очень настойчивым намеком от мироздания.

Элли Куинн соображает быстро.

— Я не верю в мироздание, – с улыбкой встряхивает она короткими темными кудрями. – А еще в судьбу, в справедливость… разве что в везение. При моей профессии это не лишнее. Приятно слышать, что мое везение вы оцениваете достаточно высоко. Его хватит, чтобы покинуть клинику в течение недели?

— Пять дней стационарного режима у нас и две недели щадящего — после, — подтверждает ее собеседница. – Я составлю вам список рекомендаций при выписке.

Флоту стоять на Эскобаре еще почти месяц. Времени хватит на все, думает Элли, осторожно стараясь не конкретизировать свои личные планы даже в мыслях. Она-то немного суеверна.

***

Адмирал Куинн великолепна.

Она идет по станционным коридорам своего детства, сияя совершенной красотой, золотыми нашивками заслуженного высокого звания и радостью встречи с родными. А как же иначе? Бывшая девочка со станции Клайн приехала в гости к маме.

К сожалению, мамы редко умеют разглядеть в своих детях солдат, героев и успешных менеджеров крупных корпораций на несколько тысяч человек.

Миссис Куинн угощает свою старшую дочку домашними мясными рулетиками с розмарином – «эти не из тритонов, ну что ты!», смеется она – показывает ей новую гостиную с вирт-проектором и, озабоченно разглядывая выросшего ребенка, не забывает добавить: «Что-то ты какая-то худенькая и смуглая. Это что, космическое излучение? А для здоровья не опасно?»

Элли не худенькая. Она в отличной форме, легко выполняет двадцать жимов лежа на одной руке, а в спортзале спаррингует с десантниками. А еще она не так глупа, чтобы говорить это маме.

Маме скоро семьдесят. С отцом они давно в разводе, ее младшая дочь вышла замуж и улетела куда-то на Далтон, и все, чем остается себя занять миссис Куинн – мясные рулетики. Она – технолог-пищевик, уважаемая на станции женщина, работает до сих пор. Подростком Элли до смерти боялась, что ей придется повторить мамину судьбу, благополучную и предсказуемую. Может, поэтому она и сбежала в наемники, едва успела достичь совершеннолетия.

— Да, мама, у меня все прекрасно. Нет, ну какой еще карьерный рост? Я и так адмирал, — улыбается Элли.

Миссис Куинн вздыхает, подперев щеку рукой.

— Ну что ты, девочка, — говорит она ласково. – Я видела адмиралов, это серьезные люди, в чинах, в возрасте, а тебе едва только – за сорок, да? Как время-то летит… Ты молодец, конечно, с этими твоими дендритами, но мне так страшно! Вдруг вам придется воевать с настоящей, большой армией, с Тау Кита или с Цетаганды. Ох, Элли, я так за тебя волнуюсь!

Что отвечать Элли Куинн на такое?

«Ну и что, мы били цетов и даже вышибли их с Марилака!». «У нас за спиной большой и надежный заказчик». «Дендарийцы – кстати, не такое сложное название – вовсе не игрушечные солдатики, мама».

Все не то.

— Не волнуйся за меня, мама, — говорит она ласково, — я их командир, и мое место — в мягком штабном кресле.

— А все потому, что ты одна, — делает решительный вывод мама. – Такая красивая у меня дочка выросла, любой мужчина в тебя влюбится! Можно и из военных, а не из станционеров, если мундир тебе так по душе, — соглашается она великодушно, вздыхает и добавляет: — Тебе – мужа, а мне – внука. Прости, Элли, ты хорошая девочка, я знаю, и работа у тебя хорошая, но мне иногда так обидно, что ты от меня улетела!

Мать знает, что Элли не вернется на Клайн. Элли Куинн, гражданка Галактики, отважная наемница — даже когда выйдет в отставку, она найдет себе место поинтереснее, чем под маминым крылышком. Джина, сестра Элли, тоже покинула станцию, и хлопотливой миссис Куинн теперь одиноко.

— У меня уже был любимый мужчина. Несколько лет, — это признание честное, а дальше Элли решает немного погрешить против истины, вернее, подсократить ее: – Он погиб.

Погиб, потом был спасен ею и ожил, и пробыл с нею еще пару лет, а потом совершил ошибку, уехал на свою планету навсегда и женился. Маме этого знать вовсе ни к чему.

Мама обнимает Элли и тихонько жалеет: «Девочка моя…», и железному адмиралу Куинн по привычке делается просто и спокойно, как в детстве. У нее хорошая мама, намного лучшая, чем сама Элли – дочь. Есть люди, которые созданы для семьи и детей, а есть – наоборот… зато у этих, которые наоборот, в холодильнике лежит готовым все, из чего собираются младенцы.

Мама будет рада, как ничему другому. Майлз ничего не узнает. И Элли завершит наконец эту виртуальную беременность длиной в несколько лет – и приведет в мир новую жизнь…

— Вряд ли у меня будет муж, — начинает она медленно, — но дети – могут. В репликаторе. Только куда мне дальше с пеленками и сосками в боевую рубку?

— А я бы не отказалась повозиться с пеленками, — понимающе улыбается ее мать.

***

Элли Куинн – эгоистка, и она это знает.

Рациональная, никогда не бросающая своих, порядочная с окружающими и твердо знающая, чего она хочет, но тем не менее — эгоистка.

Что из двух вещей будет большим эгоизмом – вручить собственной маме маленького человечка с неугомонными генами Майлза и целеустремленностью самой Элли или отказаться это делать, избегая ответственности?

Перед пустым репликатором Элли страшно, как перед боем.

Как говорил Майлз? «Ни один план не выдерживает столкновения с противником»?

Ввяжемся в бой – разберемся.

@темы: дендарийцы, джен, WTFC, Фанфики

---

новый фик, "Шахматы"

Название: "Шахматы"
Автор: LazyRay
Слэш, PG, Майлз/Грегор.
Саммари: Они играют в шахматы на желание, но не фигурками на доске , а настоящими кораблями. Белые - барраярские, черные - дендарийские.
Авторское примечание: написано для Леония. Размещено на AO3

*
- Твоя форма, – проговорил Грегор.
- М?
- Ты – в белом, - указал император. – Ты уже сдался, Майлз.
Майлз едва не поперхнулся от возмущения и окинул красноречивым (долгим, оценивающим, задерживающимся в интересных и стратегически важных местах) взглядом черный костюм Грегора. «Серьезно, Грегор? Сам-то в цветах моих фигур!»
Грегор усмехнулся и отключил связь.
Майлз развернулся на пятках:
- Уматываем! – крикнул он. – Бегом, бегом!
Он прекрасно знал дальнобойность флагмана его императорского величества, лично побывав с инспекцией в этой чарующей величественной летающей крепости; сунул нос, куда его не просили; и обтер спиной стену каюты Грегора... впрочем, последнее сейчас не важно. Важно, что драгоценные кораблики Майлза, его чудесные, быстрые, юркие и хорошо оснащенные детки не были «Принцем Зергом».
- Мы делаем первый ход? – нахмурила идеальные бровки Куинн. – Я думала, мы играем за черных.
- Мы играем, чтобы победить, – пафосно ответил Майлз, наблюдая на экране тактического компьютера, как его точечки-кораблики перемещаются в пространстве. – Хотя, если ты желаешь придираться, Грегор уже сделал ход.
На том месте, где только что были корабли дендарийцев, бушевала не нашедшая себе добычу и невидимая человеческому глазу смерть. На экранах командного мостика исправно и безэмоционально подсчитывались сила удара и возможное количество смертей.
- Он спятил, этот твой барраярец? – взорвался Бел, впившись взглядом в цифры. – Он мог бы угробить всех нас! Он тебя мог бы уничтожить, если уж ему плевать на остальных!
- Нет, – отмахнулся Майлз отстраненно, уже размышляя над следующим шагом. – Он знал, что я убегу. Он всегда начинает с одного и того же хода.

Грегор вошел в комнату и остановился. Майлз поднял взгляд от темного паркета и помахал хмурившемуся императору.
- Твое величество, – сказал он, чуть приподнимая задницу от стула; дождался мановения руки и рухнул (с облегчением) обратно.
- Бог ты мой, Майлз! – проговорил Грегор, подходя ближе и садясь напротив. – Мне говорили, что все неважно, но я не думал, что настолько плохо.
Майлз поспешил изобразить на лице жизнерадостную энергичную улыбку. Грегора аж передернуло. Майлз насупился и откинулся на спинку стула, наблюдая, как брови Грегора сходятся все ближе.
- Когда ты спал в последний раз?
Несправедливый укор! Майлз всю ночь спал, как младенец! Он бы все еще спал, и может, до самого вечера, если б кое-кто не выдернул его во дворец!
- Карантин уже закончился, – сварливо доложился Майлз. – Понятия не имею, почему меня не пускают на вольные пастбища.
Грегор фыркнул. Успех!
- Вероятно, не желают рисковать, что тебя ветром унесет.
Майлз прикусил язык и не стал объяснять планетнику о вероятности ветра в космосе.
- Подумаешь, похудел чуток. Миллионы девчонок напрасно мечтают о подобном чуде.
- Да, – Грегор очень серьезно кивнул, – теперь ты самая красивая девчонка при моем дворе.
Майлз аж выпрямился на стуле и возмущенно открыл рот... подумал, и выдохнул:
- Я сам подставился, – недовольно признал он.
- Сам. – Грегор снова хмурился. – И это говорит, что...
- Что я перестал соображать от безделья! – изрек Майлз поучительно и воздел палец. – А то ли еще будет! Ну что тебе стоит? Махни мизинцем, сделай внушение моим тюремщикам.
- Чтобы ты сбежал к своим пиратам?
- Не надо! – оскорбился Майлз. – Мои дендарийцы – милые, честные ребята! Ангелочки! И они сейчас в заварушке, в которой...
- В которой им только тебя и не хватало, – договорил Грегор. – Нет.
- Но...
- Если Наши медики говорят, что ты еще не готов...
- Но я готов!
- ... значит, я поверю им.
- Я буду осторожен! – торговался Майлз. – Я буду послушно лежать в своей койке!
- Будешь, – согласился Грегор. – На Барраяре.
Майлз поник.
- Не понимаю, почему ты вообще велел мне явиться сюда, если я слишком слаб, чтобы жить, – пробурчал он.
- Я не мог пожелать увидеть старого друга? – изумился Грегор настолько естественно, что Майлз почти поверил.
- И для этого пришлось... – он прикусил язык и не договорил «вызывать меня к себе во дворец приказом, пробуждая напрасные надежды на освобождение».
Да, императоры – занятые люди, и им приходиться встраивать в своё расписание даже дружеские встречи. Особенно так внезапно и в такие кратчайшие сроки. Особенно, в виде одолжения женщине, которая фактически была его приемной матерью, и которой уже надоело выносить нытье её так медленно выздоравливающего сына. Майлз не питал иллюзий по поводу связи своей грусти-печали и дергающимся глазом мамочки-графини. А так же этим внезапным приглашением во дворец.
Интересно, как Грегор встречается со своими любовницами? Вписывает их в свободное время после обеда и в окошко перед ужином? Бедолага. Или все же – бедолаги?
Господи, да какая разница? Иногда Майлз хотел сбежать из своей собственной головы.
- Ладно, твое величество. Я тоже рад тебя видеть.
Грегор изогнул губы в легкой усмешке, оценив воистину королевскую снисходительность своего мелкого, больного и помятого подданного.
- Сколько у тебя времени? – оживился Майлз. – Давай хоть верхом прокатимся?
Грегор уставился в окно. Майлз тоже покосился на макушки садовых деревьев. Погода чудесная, в самый раз.
- Помнится, я как-то уже покатался с тобой разочек, – начал вспоминать Грегор. – Подскажи, кто тогда получил нагоняй от твоего папочки?
- Раз в жизни! – взвился Майлз. – А сколько раз до этого и все нормально! И подумаешь! Кто вообще тогда руку сломал?
- Уж лучше б я, – тихо пробормотал Грегор, отводя взгляд.
Майлз тоже предпочитал боль выговору, но что ж так серьезно-то.
- Лет двадцать прошло, мог бы и забыть уже.
- Я буду помнить об этом даже в могиле, – торжественно поклялся Грегор, но в глазах его уже пряталась улыбка; так-то лучше. – Нет уж.
- Ну, тогда...
- Сыграй со мной в шахматы.
- Старый зануда, – поворчал Майлз для порядка, но любой бы заметил, как заблестели его глаза. – На что?
- На желание.
Майлз расхохотался.
- Ох, рисковый ты! Ничему тебя жизнь не учит!
- Тебе уже не семь лет, – невозмутимо ответил Грегор. – Я надеюсь, что ты не заставишь меня угонять катер у твоего отца.
- Надейся, надейся! – Майлз размял пальцы.
Он любил выигрывать.
Он любил играть со ставками.
Он желал убраться с планеты.
Несложно догадаться.
- Твои?
- Белые.
Майлз мудро закивал:
- Тебе понадобится любое преимущество.

Атака на левый фланг – грубая, лобовая, оказалась настолько успешной, что едва не затмила собой бой на правом фланге, для которого и была отвлекающим маневром. Корабли взрывались яркими фейерверками, количество пленных перевалило за сотню.
Бел, командующий на левом фланге, ликовал, сокрушая силы противника, но Майлз не спешил радоваться. Грегор всегда плохо орудовал пешками, но, потеряв большинство, уходил в глухую и изматывающую оборону и расставлял хитроумные ловушки. Сейчас его ход, посмотрит, чем ответит противник.
Партия только развивается!

- Ты тренировался! – обвинил Майлз, неверящим взглядом уставившись на доску.
Грегор закатил глаза. По-настоящему закатил глаза!
- Когда бы я успел?
Да-да, императоры – занятые люди. Но адмиралы дендарийцев тоже не сидят сложа руки! Когда б они успели поиграть в шахматы!
Если их, конечно, не усылают на планету от простого чиха.

Майлз грыз ногти. На левой руке. Правая предназначалась для самых тяжелых ситуаций, а он еще не достиг подобных глубин отчаяния. Осада Грегором его левого фланга была неожиданностью: он играл нестандартно, непохоже на себя, он, черт возьми, застал Майлза врасплох! Майлз сглупил, не предусмотрев подобной перемены противника, и жестоко поплатился за свою близорукость.
- О, Бел, моя бесценная королева, – горестно вздохнул он. – Как же я теперь буду без тебя!
Куинн едва не подавилась своим напитком. Майлз потер глаза (почему ему все время так хочется спать?) и похлопал ее по спине.
- Бел полжизни бы отдал, чтобы услышать от тебя эти слова, – откашлявшись, пробормотала Куинн. – И я думала, что Королева тут я.
- Ты – мой офицер, – поправил Майлз. – Мой маленький черненький слоник.
Он все еще не мог простить себе потери Бела, запертого в тупиковом ПВ-туннеле.
- Сэр! – окликнули его.
«Пожалуйста, хорошие новости», – с тоской подумал Майлз.

Оруженосец Грегора (Жерар, Господи, самый старейший и противнейший из них, почему он всегда попадается Майлзу!) тряс своими щеками от двери и сердито шевелил губами. Майлз шире распахнул слипающиеся веки, выпрямился на стуле и потянулся. Отвечающий оруженосцу Грегор приумолк на миг, не сводя с Майлза взгляда. Ну, сколько можно уже переживать об его не таком уж и хрупком здоровье! Майлз постарался унять свое раздражение и уткнулся взглядом в доску.

- Наемники, – повторил Майлз.
- Да, сэр, – сказал Герард, его любимый офицер службы снабжения.
Ей-богу, чтоб не соврать! Этот человек мог найти что угодно, где угодно, и по самым выгодным ценам. Помнится, был случай, когда он один накормил и напоил весь флот! Ну ладно, обед (и запасы в дорогу) предоставили благодарные поселенцы (после обеда, на который явились сотни дендарийцев, уже не такие благодарные), а за все удовольствие пришлось всего-то подбросить по пути груз подметок (тоже Герард постарался). Подметок! Кому нужны подметки в таком количестве?
И ничего не пустяки! Не боями едиными сыты дендарийцы!
О чем это он?
А!
Герард!
Герард летал за провиантом и нашел им отряд наемников. Грегор ничего не говорил о запрете добавлять к своим силам наемников! А после потери Бела и его кораблей Майлз все еще истекал кровью. Где-то в сердце.
Да, Герард!
Его Герард настоящий жеребец! То есть конь! Вот и выкрутился.
- Ну, давайте взглянем на товар.
- Майлз.
- И Куинн тут!
- Майлз...
- Мой чудный слоник, – расчувствовался Майлз и пожал ее предплечье. – Моя правая рука.
Слева фыркнула Таура.
- Тебе надо поспать.
«Глупости какие», – подумал весело Майлз.
Куинн все еще забавно хмурилась.
«А!» - сообразил Майлз и повторил вслух:
- Глупости какие.
И потащил себя и своих слонов на смотр.
... наемники были хороши. Очень хороши! Жаль только пришлось их собрать тишком на кораблик и высадить, пока они еще ничего не заподозрили, подальше на пересадочной станции. А одного из этих очаровательных троянцев вернуть отправителю.
«Дорогой Грегор!
В следующий раз не присылай агентов, которых я могу узнать в лицо. Если ты, конечно, не хочешь проиграть, тогда гораздо проще будет сдаться. С любовью, Майлз».
Через пару дней Майлз получил ответ на одной из нейтральных станций. Лабораторные крысы разобрали букет по атомам, но ничего опасного среди лепестков так и не обнаружили.
А идею с наемниками Майлз не забыл и подобрал по дороге чудную партию. Точно не императорских засланцев.

Грегорова королева ужасно мешала ему (или следует говорить – императрица? но Грегор еще не женат...) всю игру, но сейчас она была в уязвимой позиции, а Грегор отвлекся... Нет, он не собирался сдвигать фигурки! Майлз терпеть не мог нечестную игру, но вот не воспользоваться невниманием противника, заговоренного по уши старым занудой, и упустить шанс – это не бесчестие, а просто глупость. Майлз себя глупым никогда не считал.
- Майлз.
Майлз открыл глаза.
- Мне придется покинуть тебя на минутку, – сказал Грегор, вставая.
Майлз величественно кивнул ему и зевнул.
Оставшись один, он немного передвинул свой стул, так, чтобы попасть в солнечный луч, и прикрыл глаза.
Так можно и подождать чуток, пока вернется его противник...

- На абордаж! – закричал Майлз, первым ринувшись внутрь «Принца Зерга».
Даже в скафандре он летел как на крыльях по бесконечным коридорам корабля. Может, он и не знал дорогу, как свои пять пальцев, но и заблудиться бы не смог. Как удачно подвернулась та памятная проверка! Как удачно, что Грегор нежно любит свои привычки и не желает выползать с Барраяра на чем-то ином!
А еще в коридоре уж больно слабое сопротивление...
А еще Грегор – коварный, расчетливый, хитроумный сукин сын!
- Ловушка! – закричал Майлз по открытой связи. – Это ловушка!
Он даже не успел призвать к осторожности, как корабль сотряс взрыв, и Майлз полетел вверх тормашками.
«Он не пожалел даже своего любимого «Зерга»?»
А потом на один миг стало больно и темно...
...Майлз покачивался в гамаке. Но как-то уж чрезмерно активно, так недолго и до тошноты раскачаться. Да и голова раскалывается.
«Открывай глаза, лентяй! - велел себе Майлз. – Видишь, дело плохо!»
Милая клыкастая физиономия Тауры была совсем рядом.
- Очнулся?
«Не совсем».
Она не замедлила хода, мчась по злополучным задымленным коридорам чертового «Принца Зерга» со своей нелегкой (хотя... будем реалистами) ношей на руках.
- Он пожертвовал кораблем! Своей королевой! – восторгался Майлз, уютно устроив ошлемованную голову на плечо своего верного друга. – Ты можешь себе такое представить?
Таура рыкнула.
- Зачем ему королева, если у него планы на короля?
Майлз воззрился на нее в изумлении. Точнее, на ее шею перед своими глазами, потому что шевелиться сил не было...
...Второй раз он очнулся уже более вменяемым. Таура устроила его на полу пустой каюты, а сама стояла у дверей, прислушивалась.
- Десант? – пробормотал Майлз.
- Он выпустил газ.
Майлз очень надеялся, что всего лишь сонный.
- А те, что в скафандрах?
Таура пожала широкими плечами.
- Нас отрезало взрывом, и тебя шмякнуло о переборку.
Прекрасно!
Надо было воссоединиться с десантом, но кто знает, какие еще ловушки устроил Грегор!
Майлз со стоном поднялся. Оставаться тут тоже не следовало. Таура подскочила было к нему, но Майлз не собирался ограничивать в движениях своего последнего бойца. Он в состоянии сделать шаг. О, точно в состоянии! Приятно не ошибаться в себе. Еще шажок. Потопали.
Они едва успели переступить порог каюты.
Таура упала к его ногам, огромная и величественная, как подрубленное дерево.
Грегор опустил парализатор.
«Парализатор! Спасибо, дорогой, всего лишь парализатор!»
- Сдавайся.
Майлз пораскинул мыслями в поисках выхода:
- Я в скафандре.
- С поврежденным шлемом.
Майлз поднял руку и поскреб по шлему. И то верно. Вздохнул и сорвал мешающуюся железяку.
Грегор улыбался.
- Я могу снова пустить газ.
Противогаз себе, небось, припас.
- Сдавайся, Майлз.
Может, десант подоспеет?
- Раз, два...
- Ладно, ладно, – Майлз поднял руки и опустился на колени.
Грегор смотрел на него весьма плотоядно.
- Не представляешь, насколько мне нравится видеть тебя таким.
Майлз невольно облизнулся.
- На коленях-то? – фыркнул он. – Отчего ж не представляю. Память у меня хорошая. Я-то знаю, что ты любишь...
Он выхватил из кобуры Тауры ее парализатор.
- Нет уж, – сказал Грегор, нажимая на курок...

- Майлз!
Кто-то тряс его за плечо.
- Майлз!
Майлз дернулся и грохнулся наземь. Колени больно стукнулись о паркет. Ни к черту пошли скафандры!
- Майлз, ты что уснул?
Ничего себе, а кто шарахнул его из парализатора? Майлз возмущенно вскинул голову.
Грегор смотрел на него. Весьма... ожидающе? Майлз невольно облизнул губы, и взгляд Грегора дернулся вниз на мгновенье.
Интерррресно.
- Тебе и в самом деле нравится видеть меня на коленях, – поразился Майлз.
- Что? – Грегор почти ахнул.
Майлз впервые видел его таким изумленным, захваченным врасплох, почти растерянным! Его императорскому величеству не к лицу подобные эмоции!
А вот костюм этот ему к лицу! Но он не черный, не парадный... да и Майлз не в скафандре. И оба они в небольшой солнечной комнатке на третьем этаже нового крыла дворца императора Форбарра, а не на дымящихся палубах «Принца Зерга», что за бред...
Они... играли в шахматы.
- О боже, – Майлз даже зажмурился от ужаса. – Ну и сон!
Грегор издал странный звук (облегчения?), и Майлз приоткрыл один глаз.
- Сон, – спросил Грегор, протягивая руку.
- Мы играли в шахматы, – поторопился оправдаться Майлз, принимая руку и вставая.
- И ты проиграл.
- Откуда ты...
Грегор кивнул на доску. Половина черных фигур валялась на полу, сваленные уснувшим Майлзом.
- Чёрт!
- А еще ты должен мне желание.
Майлз только сейчас осознал, что все еще держит Грегора за руку. Он неловко потянул ее назад. Ему позволили.
Ну конечно, позволили, что за бред. Если Грегор выиграл, то это еще не значит, что... это не сон вообще-то! И вообще-то...
- Это не совсем честно, – заюлил Майлз.
- Твой король лежит, а мой – стоит, – указал Грегор.
Он усмехался. Зараза. И так смотрел, что от этого странного, непонятного взгляда у Майлза мурашки по спине хороводы водили.
- Желание, Майлз.
Майлз нервно сглотнул.

Грегор зачарованно глядел на него. Это вызывало некое... беспокойство, да!
- Грегор?
- Что угодно, – проговорил тот, смакуя слова. – Я могу попросить у тебя что угодно. И ты выполнишь.
- Само собой, – занервничал Майлз, некстати вспомнивший (как он мог забыть!), что во сне Грегор точно знал, чего требовать, и Майлз – который во сне! – был очень даже не против.
Хотя и очень не хотел сдаваться.
Грегор смотрел на него изучающее. Словно насквозь видел.
- Ну, хватит меня уже выматывать ожиданием, я начну выдумывать всякое-разное, – тревожно затараторил Майлз. – Это жестоко по отношению...
- Майлз, – очень серьезно сказал Грегор, его друг детства, его император. – Я очень хочу кое-что попробовать. Не двигайся.
Не двигайся, он говорит? Какое там двигаться! Майлз не мог даже моргнуть! Он мог только глядеть, как Грегор подходит все ближе и ближе, и вот уже совсем близко, а теперь он собирается наклониться. Майлз зажмурился. Но с закрытыми глазами были еще страшнее, и самой пугающей почему-то была мысль, что Грегор ничего не сделает, и все это напряжение пропадет зазря, и эта игра, и желание, и сон, и...
И губы, накрывшие его рот на короткий миг. И руки, коснувшиеся его плеч (удерживающие его в вертикальном положении, потому что ноги Майлза, к его позору, работать отказывались, мятежники!). Майлз обмяк и привалился лбом... ну, не к плечу Грегора, конечно. К груди. Хорошо еще не к животу.
- Ты не убегаешь с воплями, – довольно заметил Грегор.
- А должен?
- Если хочешь.
Майлз подумал.
- Пожалуй, нет.
- Убедительно.
Юмор в голосе. Ну, надо же. Конечно. Взорви такой... такой флагман, а потом смейся над контуженным!
- А если я повторю? – прошептал Грегор.
- Я... – Майлз не знал, что «я». – Повтори?
Когда Грегор повторил, и еще раз повторил – уже подольше, а Майлз так и не выразил желания убежать с воплями, Грегор наконец-то отпустил его и заставил взглянуть на себя. Майлз храбро поднял лицо и раскрыл глаза.
Ждет. Смотрит.
- Ты дрожишь, – Грегор снова нахмурился.
- Правда?
Грегор осторожно коснулся кончиками пальцев лица Майлза, его губ. Майлз снова вздрогнул.
- Нервы, – признался он.
- А, – сказал Грегор. – Тогда я скажу свое желание.
- Еще желание? – возмутился Майлз.
Глаза Грегора были ужасно серьезными.
- Я желал целовать тебя, но это не было моей наградой за твой проигрыш.
«Желал целовать тебя?»
- Как долго, – брякнул Майлз, – ты желал?..
- Годы.
Майлз не был готов к «годам». Он и один-единственный сон еле-еле начал осознавать. Отчаянно хотелось поджать хвост и сбежать.
Майлз расправил плечи.
- И каково же твое желание? За твой выигрыш? Нечестный причем?
Грегор ответил.

Другой день. Другая комната. Тот же дворец, та же компания. На столике между ними не шахматы, а чашки с чаем и блюдца с пирожными.
Майлз возмущался. Со вкусом, громко, разнообразно.
До сих пор.
- Поверить не могу, что ты пожелал именно этого! Из всех возможностей! Из всех желаний, что ты должен был накопить за эти самые твои «годы и годы», ты выбрал – это? Кстати, я до сих пор утверждаю, что выигрыш был нечестным, и ты должен мне еще одну игру, по правилам!
Грегор жевал пирожное и не выглядел раскаявшимся.
Он выглядел счастливым, засранец. Как на него сердиться на такого.
- Заставить меня пообещать такое!
- Ты ноешь.
- Я не ною! – взвился Майлз. – Я же обещал, и теперь сижу смирно и не ною, что меня держат тут в кандалах! Я возмущаюсь!
...как бы он там не возмущался, Майлз был до беспамятства благодарен, что Грегор не выбрал ничего... более личного. Особенно сейчас, когда Майлз приказом медиков был беспомощно прикован к Барраяру, всесильным императором которого и был его... э-э... избранник! Избранник, конечно, не стал бы давить, но быть избавленным от возможной необходимости сказать «нет» (при невозможности сказать «нет» императору) было бесценным подарком.
Грегор отпил из чашки и ясно улыбнулся. Майлз заткнулся, прикипев взглядом к этой улыбке.
- Майлз.
- Да?
Грегор протянул длинную руку и ухватил его за запястье...
- Мы собираемся держаться за руки?
...и потянул вокруг стола на свою сторону.
- А. И теперь ты просто закроешь рот возмущенным массам!
Грегор, тиран и деспот, так и сделал.

@темы: Майлз, Грегор, Слэш, Фанфики

---

WTFC-деанон. "Поваренная книга матушки Кости"

Эту штуку мы придумывали и делали вместе - сначала я собрала по всем книгам упоминания блюд, которые матушка Кости готовила по тому или иному случаю, потом мы трое реконструировали их рецепты. Все получилось вполне доступно для домашнего приготовления и очень вкусно!

Название: "Поваренная книга матушки Кости"
Авторы: Vassa07, jetta-e, *Крысенок*. Верстка: Stella Lontana
Описание работы: кулинарная книга со снимками и подробными рецептами.
Примечание: составлена по упомянутым в каноне творениям прославленной форкосигановской кухарки: здесь 8 блюд, от закусок до десерта

		1. Закуски
Фруктовый салат с орехами и креветками
Приготовление: 1. Имбирь очистить, затем натереть или очень мелко смолоть в блендере. 2. Креветки разморозить до комнатной температуры, слить воду. Смешать с соком одного лайма, небольшим количеством уксуса и имбирем и поставить мариноваться примерно на час. После этого замаринованные креветки нежно отжать от жидкости. 3. Фрукты (дыня, груша) и огурцы очистить от кожицы и семечек, порезать мелкими кусочками. Нарезать кинзу. Крупно смолоть чищеные орехи. 4. Все (креветки, фрукты-овощи, зелень, орехи) смешать. 5. Выжать в полученный салат один лайм, добавить по вкусу соль, сахар и немного острого соуса чили. Перемешать.
"По некоему невидимому сигналу появилась матушка Кости с блюдами на сервировочной тележке: суп, чай, великолепный салат из культивированных креветок, фруктов и орехов. Подав кушанья лорду и его гостье, она благоразумно оставила их одних". (с) "Гражданская кампания"		Ингредиенты: - 400 гр. очищенных (уже вареных и замороженных) креветок - 3 средних огурца - 2 крупные груши твердых сортов - ломоть дыни, не переспелой (ок. 300 гр.) - зелень кинзы, небольшой пучок - корень имбиря размером со сливу - 2 лайма - 50 гр. чищеных жареных орехов (арахис, кешью, пекан) - острый соус чили или табаско - бальзамический уксус - соль, сахар
		2. Закуски
Паста из пряных трав с чесноком на основе жучиного масла
Приготовление: 1. Творог размять вилкой, кусочек масла растопить в микроволновке или на водяной бане. 2. Орехи тщательно смолоть, укроп мелко нарезать, чеснок очистить и раздавить. 3. Все соединить и тщательно вымешать миксером. Приправить по вкусу черным перцем и солью. 4. Получившейся пастой намазывать ломтики хлеба или дольки овощей (помидоры, огурцы, печеные баклажаны).
"Паста из ароматических трав, которую передавали по кругу вместе с хлебом, не имела никакого отношения к маслу... - Надо сказать,паста на хлеб у Матушки Кости получилась на славу, - признала Марсия. - Все благодаря чесноку". (с) "Гражданская кампания"		Ингредиенты: - 0.5 кг творога средней жирности - 50 гр. сливочного масла - 20 гр. грецких орехов - 30 гр. свежего укропа - одна маленькая головка чеснока - соль, перец по вкусу
		3. Супы
Холодный фруктовый суп-пюре со съедобными цветами
Приготовление: 1. Фрукты помыть, обсушить. Яблоки и груши очистить, порезать дольками. У хурмы удалить косточки, снять кожицу (бланшируйте плоды в течение 20 секунд, затем опустите их в ледяную воду). Манго очистить и вырезать косточку, бананы очистить. 2. Смешать воду, лимонный сок, молотую корицу и цедру лимона. Поставить на огонь. Когда вода нагреется, положить яблоки и груши и варить 25 минут. Готовые фрукты измельчить вместе с отваром в блендере, выложить в отдельную емкость. 3. Хурму, манго и бананы порезать на небольшие кусочки и взбить блендером в пюре. Пюре всех фруктов смешать в подходящей кастрюльке или супнице. Влить к пюре вино (или сок) и тщательно перемешать. Если пюре получилось очень густое, то его можно разбавить минеральной водой. 4. Приправить по потребности лимонным соком и медом, добавить щепотку ванили, кайенский перец. 5. Суп поставить в холодильник на несколько часов. 6. Перед подачей на стол суп разлить по тарелкам и украсить лепестками роз или хризантемы: из хорошо промытых мелких цветов предварительно вырезать сердцевины. Можно добавить в суп дробленый лед.
"Он доверчиво оставил все детали на усмотрение матушки Кости, но меню оказалось не совсем тем, которое они обсуждали. Отдельные позиции... отличались. Горячий бульон превратился в изысканный холодный фруктовый суп-пюре, украшенный съедобными цветами. Может, в честь Катерины?". (с) "Гражданская кампания"		Ингредиенты: на 5 порций - 250 гр яблок (часть зеленых сортов, часть красных), 150 гр груш, 200г хурмы, 1 очень спелый манго, 2 банана, - 150 мл белого полусладкого вина (для безалкогольного варианта можно заменить виноградным соком), - 2 ст. ложки лимонного сока, - 500 мл минеральной воды, - 1-2 ст. ложки меда по вкусу, - 1 ст. ложка тертой лимонной цедры, - щепотка корицы, ванили, щепотка кайенского перца.
		4. Супы
Густой зимнепраздничный суп
Приготовление: 1. С куриных бедер обрезать мясо и снять кожу, приготовить из них бульон. 2. Вымыть и очистить морковь, сладкий перец, корень петрушки и сельдерея, нарезать мелкими кубиками. 3. Мясо курицы, ветчину, свинину, телятину, копчености нарезать кубиками, обжарить на сливочном масле в большом котелке или сотейнике. Обжаривать мясо на среднем огне, помешивая, минут 15, затем положить морковь, петрушку и сельдерей. Добавить куркуму и мелко нарезанный лук и жарить на сильном огне, интенсивно помешивая, минут пять. Затем добавить туда же мускатный орех и сахар, помешивая, жарить еще пару минут. 4. Влить процеженный бульон и вино, перемешать. Добавить лавровый лист, лимонный сок и перец. Довести до кипения, убавить огонь, накрыть крышкой и томить на слабом огне до готовности, пока мясо не станет мягким. 5. Положить сладкий перец, оливки и нарезанный кубиками плавленный сыр, если слишком густо - разбавить бульоном. Увеличить огонь, довести до кипения и выключить. 6. Дать настояться. Потом вынуть лавровый лист и подавать на стол, посыпав мелко нарезанной зеленью. Можно подать к столу сметану.
"На стол подали густой зимнепраздничный суп, подходящий к сезону — и с первого же блаженного вдоха Айвен опознал рецепт. Однозначно, на этот вечер его мать выкрала матушку Кости; остается только надеяться, что Майлз ничего не узнает.". (с) "Союз капитана Форпатрила"		Ингредиенты: - куриные бедра - 2 шт, - мясо (ветчина, свинина, телятина, копченая грудинка) - 600 г, - масло сливочное - 40 г, - морковь - 1-2 шт, - сладкий перец - 1-2 шт, - петрушка корень - 1 шт, сельдерей корень - 1 шт, лук репчатый 1-2 шт (в зависимости от величины) - бульон 500 г, - белое вино 150 г, - сок из половины лимона, - плавленый сыр (фета) - 50 г - оливки - 50 г - мускатный орех молотый и куркума - по 1/4 чайной ложки, - сахар, соль, перец по вкусу, лавровый лист, зелень петрушки и базилика..
		5. Горячее
Озерная форель в сливочно-сырном соусе
Приготовление: 1. Форель моем, чистим, вынимаем кости, обсушиваем полотенцем, нарезаем порционными кусочками, толщиной 2-3 см. 2. Для маринада смешиваем растительное масло, тёртый на самой мелкой терке имбирь, соевый соус, сок лимона, соль и перец по вкусу. Заливаем маринадом куски рыбы и оставляем на 20-30 минут. 3. Готовим сырно-сливочный соус. На сковородку кладем сливочное масло и мелко нашинкованные 1-2 луковицы, пассируем (довести до слабо-золотистого цвета, не поджаривать). Потом перекладываем лук в блендер и измельчаем в пюре. Снова выкладываем на сковороду, всыпаем столовую ложку муки и помешиваем, пока комочки не исчезнут. Вливаем сливки, доводим до кипения, не переставая помешивать. Огонь средний. Кладем ранее натертый твердый сыр, держим на минимальном огне, помешивая, пока сыр совсем не растворится в соусе. Солим и приправляем по вкусу, добавляем мелко нарезанный укроп. Соус хорошо вымешиваем. 4. Выкладываем рыбу неплотно на противень, выстланный фольгой и смазанный растительным маслом, заливаем приготовленным соусом. Соус получается густой, нужно следить, чтобы он попадал между кусками рыбы. Закрываем фольгой сверху, выставляем температуру 200 градусов и запекаем в течение 30 минут, затем фольгу убираем и запекаем ещё 10 минут до румяной корочки. 5. .Готовую форель подаем на стол с помидорами черри и оливками, украшаем зеленью.
"Матушка Кости приготовила самую маленькую озерную форель (которой вполне хватило бы, чтобы накормить всех домочадцев) в соусе, сделавшим бы восхитительным и печеный картон, а свежевыловленную рыбу превратившем в пиршество, достойное мелкого божества.". (с) "Память"		Ингредиенты: - свежая выпотрошенная форель - ок. 1 кг (5 небольших тушек) - растительное масло (лучше оливковое или виноградной косточки) - 8 ст. ложек - корень имбиря небольшой - соевый соус 2 ст. ложки - лимон 1 шт На соус: - 300-400 мл сливок (в зависимости от высоты бортиков у формы) - лук репчатый 1 или 2 шт - мука 1 ст. ложка - сливочное масло 50 г - твердый сыр (голландский или маасдам) 100 г - свежий укроп по вкусу - соль, перец, специи по вкусу.
		6. Горячее
Фрикадельки в сливовом соусе
Приготовление: 1. Сливы вымыть, разрезать пополам и удалить косточки. Положить в кастрюлю вместе с сухими пряностями, добавить стакан воды и довести до кипения, затем сбросить температуру, накрыть крышкой и варить полчаса на слабом огне. Жидкость должна чуть-чуть булькать, но не кипеть. 2. Измельчить в блендере или натереть на терке чеснок и имбирь 3. Из сваренных слив извлечь пряности, протереть через сито для удаления шкурок. Смешать получившееся пюре с жидкостью, добавить уксус, сахар, соль, чесночно-имбирную массу и дать вскипеть.Затем отставить в сторону загустевать и остывать. 4. Смешать оба вида фарша, добавить натертый чеснок и мелко измельченную зелень, соль и перец. Хорошенько вымешать руками. 5. Слепить шарики размером с грецкий орех, слегка обвалять в муке и обжарить с двух сторон на сковородке в разогретом масле. Обжаренные и зарумянившиеся фрикадельки отложить в сторону на бумажное полотенце, чтобы убрать излишки жира. 6. Выложить фрикадельки в форму для запекания, залить соусом и запекать в духовке около получаса
"Приняв по чашке чая со сливками, маленькие сэндвичи, фаршированные яйца, фрикадельки в сливовом соусе, знаменитый пряный персиковый торт, сладкое вино и какие-то сногсшибательные шоколадные штучки, названия которых Майлз не знал, но которые производили во рту настоящий ядерный взрыв - все расслабились.". (с) "Память"		Ингредиенты: Для фрикаделек: Фарш постный говяжий - 0.5 кг, Фарш куриный из белого мяса - 0.25 кг. 2 зубчика чеснока, 1 веточка петрушки мука соль, перец по вкусу растительное масло Для соуса: слива (сорт Ренклод) - 500г; пряности цельные: корица - 1 палочка; бадьян - 2 звездочки; перец чили - 1 маленький стручок; гвоздика - 5 шт.; имбирь (свежий, корневище) - 5 см; чеснок - 3-4 зубчика; сахар коричневый - 2 ст.л.; соль - 1/3 ч.л.; уксус (белый винный) - 3-4 ст.л.
		7. Десерт
Кленовая амброзия
Приготовление: 1. Желатин залить 100 мл холодной воды и дать набухнуть минут 30-40. Можно залить желатин теплой водой, тогда желе утратит однородность и станет "мраморным": 2. В кастрюльке вскипятить оставшуюся воду, после закипания - добавить молоко, чай и, помешивая, сироп и мед, чтобы ничего не прогорело. Довести до кипения и снять с огня. 3. Важно следить за общим количеством жидкости! При таком количестве желатина объем итоговой смеси в 700-850 мл является оптимальным. Если довести объем до литра, то желе станет совсем «нежным» и потеряет присущую ему плотность, что не всем нравится. 4. В получившуюся жидкость добавить набухший желатин и перемешать до полного растворения в смеси. Если не получается, то немного подогреть. 5. Получившуюся смесь охладить до теплого состояния и влить водку. Охлаждение нужно, чтобы алкоголь не улетучился от нагрева. Разлить по формам и поставить в холодильник застывать. 6. Если вы хотите получить "полосатый" вариант, доливайте в форму порционно желе с молоком и без молока с интервалом в полчаса
"Айвен выскреб ложечкой остатки мягкой золотистой массы и воззрился на вазочку, словно прикидывая, не вылизать ли ее. — Потрясающе действенно. Еда и выпивка в одном флаконе... неудивительно, что тут очередь выстроилась!". (с) "Гражданская кампания"		Ингредиенты: 20 г желатина 450 мл воды 75-100 мл 40% водки 4-5 ст. ложки кленового сиропа 1 ,5 ст. ложки меда 100 мл молока (или 2 ст. ложки сгущенного молока). 100 мл крепко заваренного чая или заварки орехи, шоколад, цукаты и прочее для украшения.
		8. Десерт
Шоколадный ядерный взрыв, или брауни
Приготовление: 1. Смешать в миске яйца, соль, сахар и сироп до однородной массы. 2. Для "мраморных" брауни: положить в отдельную посуду творожный сыр и добавить в него пару столовых ложек смеси из п.1. Тщательно перемешать. 3. В двух отдельных мисках растопить «на водяной бане» темный шоколад с 200 г масла / белый с 20 г. масла и молоком. 4. В яйца с сахаром добавить муку с разрыхлителем и тщательно мешать до однородной массы. Добавить темный шоколад с маслом и снова перемешать. Консистенция должна получиться как густая сметана. 5. На разные противни или в формы для запекания положить пергамент (или обычную кальку, смазанную подсолнечным маслом) и вылить туда: - для "мраморных" брауни - 3/4 шоколадного теста, потом слой творожного, потом остатки шоколадного - для брауни с начинкой - все тесто 6. Поставить это все в предварительно нагретую до 180-200 градусов духовку на 13-15 минут. Печенье должно «схватиться», а внутри остаться слегка липким. 7. По готовности печенье достать и нарезать: - "мраморные" брауни нарезать на кусочки, можно залить сиропом или сливками. - брауни с начинкой разрезать вдоль, чтобы получилось два коржа и сложить, промазав между ними растопленным белым шоколадом. Дать пропитаться и затем нарезать кусочками.
"Приняв по чашке чая со сливками, маленькие сэндвичи, фаршированные яйца, фрикадельки в сливовом соусе, знаменитый пряный персиковый торт, сладкое вино и какие-то сногсшибательные шоколадные штучки, названия которых Майлз не знал, но которые производили во рту настоящий ядерный взрыв - все расслабились.". (с) "Память"		Ингредиенты: - 3 яйца; - 100 г сахара; - 3 ст. ложки кленового сиропа; - 100 г «блинной» муки или 100 г обычной и 1 ч. ложка разрыхлителя; - 100 г темного шоколада; - 100 г белого шоколада «Alpen Gold» с миндалем и кокосовой стружкой; - 100 г сливочного масла; - 70 г творожного сыра; - 50 г молока или сливок; - щепотка соли.

@темы: фэндомное, WTFC

---

результаты ЗФБ

Зимняя фэндомная битва - 2014 официально объявила результаты.

Команда Барраяра на 46 месте (из 258 команд, изначально заявившихся в конкурс).

В первую полсотню мы вошли!

Я очень благодарна своей команде, с ней было здорово и увлекательно играть, она блеснула, выступила достойно - и заодно подарила мне как кэпу много общения с хорошими людьми.

Кое-какие выводы статистического характера.

1) нынешние достижения - это очень хорошо и примерно на уровне наших прошлогодних результатов (тогда мы были 16 из 125), учитывая типовую для этого года ситуацию "несколько ложноножек по одному большому фэндому, голосуют вместе" и "массовый вброс ботами сами-знаете-кого с прицепленными в список прилипалами".

2) все это время мы держались вокруг 45 места (+- пара позиций в ту или иную сторону) всю Битву, в том числе на промежуточных днях голосования - а это косвенным образом говорит, что ни в один вброс ботов мы не попали. И меня это радует, если честно. За голосовальные баллы, сколько бы их ни было, мы не получаем ни деньги, ни корову - но в существующей ситуации зато можем оценить живой интерес к фэндому.

3) у нас была большая команда. 56 человек заявилось - и 48 из них принесли в выкладку свои работы. Это отличный, очень высокий процент участия, и меня он тоже несказанно радует, гораздо больше, чем если пришлось бы выкладки закрывать, условно говоря "героически, в пять рыл, порвавшись на мальтийский крест". Героизм - это возвышенно, но массовое участие команды означает и общий интерес, и надежду на новый креатив от всех этих замечательных людей и после того, как Битва закончится.

4) на Битве отлично отыграл и прошлогодний костяк команды, и появились новые авторы во всех областях: фики, арт, крафт, косплей - на которых я сильно рассчитываю и дальше.

5) у нас на Битву было сделано аж 150 самых разных работ!

6) довольно большой процент работ в выкладке - коллективные, где значится более одного автора. Это не только традиционные варианты, где одним участником не обойтись (например, косплей), но и драбблоколлекции, и юмористические малые формы, и клипы, основанные на сотрудничестве виддера/аниматора/монтажера и художника, и сочетание арта и стихов к нему, и наша замечательная кулинарная книга, которую в одиночку потянул бы разве что хороший ресторан. И это тоже очень обнадеживающий и вдохновляющий симптом.

Я по-прежнему не имею планов собирать команду на летнюю Битву - но зато уже строю планы на будущую Зимнюю...

@темы: фэндомное, WTFC

---

WTFC-мой-личный-деанон. Часть 5. "А кому сейчас легко"

Название: "А кому сейчас легко"
Автор: jetta-e
Категория|Рейтинг|Размер: слэш, PG-13, ~4 тыс. слов.
Пейринг: Эйрел/Саймон
Примечание: короткий сиквел к повести "Долог путь до Эскобара".

*
Барраярская эскадра уже месяц как зависла в локальном пространстве Эскобара, закупорив все его П-В туннели плотно, словно пробка – бутылку. Эскобарцы время от времени огрызались и до сих пор сдерживали решительное наступление захватчиков на свою планетарную орбиту, но было ясно, что с имеющимся соотношением сил их поражение - лишь вопрос времени.

С очередного совещания, на котором штабисты с методичным упорством обсуждали ремонт пострадавших в недавнем сражении кораблей, коммодор Эйрел Форкосиган вышел полным нерастраченной энергии, а лейтенант Иллиан – героически сдерживающим зевоту. Он был терпеливым и добросовестным наблюдателем, но последние три часа не прибавили ни грана нового к его знанию об Эйреле или о каких-либо принципиально важных персонах вокруг этого локального центра вселенной. Как обычно, на совещании кронпринц с почти неприличным вожделением публично грезил о славе победителя, вице-адмирал Форратьер исподволь подпускал оскорбления и угрожал своему давнему знакомому, а штабные офицеры пытались найти точку равновесия и одновременно не попасться под капризную руку командующих и исполнить свои прямые служебные обязанности.

В локальном пространстве Эскобара бушевала – ну, или вяло плескалась, учитывая неравенство сил – война, барраярские солдаты гибли или совершали подвиги, а некоему лейтенанту СБ было откровенно скучно. Мир вокруг него застыл в статическом равновесии, и он против такой картины мироздания не возражал. «Жди и беги», это издавна было девизом Службы Безопасности, а Саймон предпочел бы лишний раз не бегать, потому что этот бег мог бы стать гонкой наперегонки со смертью.

В дверях конференц-зала Форкосиган покосился на него, но ничего не сказал, и до каюты они прошествовали молчаливой цепочкой, один вслед за другим. Причем Саймон совсем не ощущал себя бдительным конвоиром, хоть и шел на стандартные полшага сзади.

– За эти два часа ты ни разу даже не сделал вид, что уделяешь происходящему какое-либо внимание, – спокойно пожурил его Форкосиган уже за закрытой дверью.

Иллиан развел ладони:

– От магнитофона, даже живого, ни исполнительности, ни личного отношения к делу не требуется. А на этом корабле даже последнему мичману известно про мои особые задачи и хитрое устройство.

– Допустим. Но ты открыто бравируешь этим перед нашим, так сказать, командованием. Кронпринцу все равно, в своих мечтах он не заметил бы, даже если бы ты стал на совещании насвистывать «Красавицу Жаннетту» и ковырять световым пером в зубах, а вот Форратьер определенно злился.

– Твое замечание всерьез или просто чтобы поддержать разговор? Тебе же прекрасно известно, что злится Форратьер вовсе не из-за моей показной небрежности. Даже если бы я простоял все три часа навытяжку и с выпученными от усердия глазами, его эмоций это не изменило бы.

– Ну, в общем, да, – Эйрел одной усмешкой стер всякую обязательность прозвучавшего упрека. – Он исходит злостью из-за ничем не обоснованной уверенности, что мы с тобой спим.

– Какая ирония: не обоснованной, но соответствующей истине, – Саймон расправил плечи и потянулся. – Впрочем, говоря формально, мы разве спим? Так, выкраиваем по четверть часика в постели иногда, чтобы на ночь исправно разойтись по каютам.

– Ха! У нас в Форкосиган-Сюрло местные сказали бы про такие отношения «ходют».

– Деревенские! – фыркнул керославский мальчик Иллиан. – Порядочные горожане из провинции неодобрительно говорят про такое «живут». Кстати, насчет «неодобрительно» они зря: очень оптимистичное слово, особенно в нынешних обстоятельствах.

– Война, – коротко бросил Эйрел и растянулся на койке.

– Через которую я намерен протащить тебя живым согласно приказу, – Саймон присел рядом и провалился спиной к услужливо согнутому колену.

– Тебя назначили заместителем у господа бога? – эйреловская рука ласково растрепала ему волосы на затылке. Обнадеживающий симптом в смысле ближайшего будущего.

– Хуже. Сразу выдали полставки ангела-хранителя и полставки шпиона. Тебе не видно случайно, какое у меня крыло сегодня черное, а какое – белое?

– Плоховато видно, под мундиром-то.

«Намек понят, сэр».

– А! Сейчас сниму, за чем дело стало?

Вскоре на разворошенной кровати двое голых мужчин быстро и жадно старались урвать то, что позволяла им минутка свободного времени.

Саймон откинулся навзничь, прогнувшись в пояснице и поджав колени. Обстановка каюты дергалась туда-сюда перед его расфокусированным взглядом, тело выламывало незавершенным удовольствием, с каждым толчком все сильнее, но этого все равно было мало, и он тихонько поскуливал, закусив губу, потому что орать было бы полнейшим нарушением безопасности. «В постели я бываю шумным», – честно предупредил он Эйрела еще тогда, но тот не был против, даже дружески помогал порой, вовремя прикрыв ему рот ладонью. Вот примерно как сейчас. Уф… Хорошо.

Он распластался на простынях, размякнув, полузакрыв глаза, и только почувствовал по сотрясению матраца, как крепко сбитое тело рушится на постель рядом. Секс – это здорово. В аскетизме самом по себе нет ни глупости, ни добродетели, так – скорее вынужденная мера, но хорошо, что она обязательна к исполнению не всегда.

– Сколько времени? – хрипло уточнил Эйрел. Откашлялся, завозился рядом, подгребая простыню.

– Восемнадцать сорок две. Минут пять свободных у нас остается. Потом приводить себя в порядок – и в полвосьмого тебе нужно доложиться по комму, – Иллиан отбарабанил это, даже не включая мозг. Полезная штука чип. – Кстати говоря… всегда хотел спросить. Ладно, адъютанта тебе не положено, раз твоя должность в штабе – нечто вроде свадебного генерала. Но почему ты никогда не пытался припахать к этому делу меня? Вряд ли постеснялся.

Эйрел помолчал.

– Ты же сам сказал, что у меня не должность, а курам на смех, – ответил он наконец. – Чтобы справиться с обязанностями, которые на меня здесь возлагают, мне пока хватает собственной памяти и мозгов. И мощности комма.

Иллиан промолчал. И то сказать, флотские обязанности Форкосигана оставляли тому массу свободного времени, чтобы гонять на комме симуляции тактических планов несуществующих ситуаций одну за другой. Саймон неоднократно видел это из-за его плеча – мельком, потому что Эйрел несколько раз едва заметно смущался, когда его заставали за этим школярским занятием. Сомнительно, что экс-адмирал не хотел терять форму и поэтому баловался симулятором для выпускников Академии, но что ему претило вынужденное безделье – это было очевидно.

«Хм, походил бы он с мое хвостом за каким-нибудь важным чином, держа рот на замке, а глаза открытыми, быстро понял бы, что такое настоящее мучительное отсутствие дела».

С задачей «не ввязываться в неприятности» Форкосиган теперь неплохо справлялся и сам: видимо, успешно остыл после победы над Форратьером на прошлом этапе их многоходовой позиционной войны. И в эту победу Иллиан внес свой весомый вклад, так что теперь мог честно продолжать бездельничать в роли живой голокамеры.

Интересно, не согласись он шесть лет назад на установку чипа памяти, кем бы он был сейчас? Рядовым оперативником СБ? Офицером на каком-нибудь из бесчисленных крейсеров? Для тридцати с лишним лет не слишком впечатляющая карьера, но он не фор, чтобы прыгать через звания и должности. И даже не выпускник столичной Военной Академии.

– Ты о чем задумался? – полюбопытствовал Эйрел.

– О вероятностях. Кем бы я стал, если бы не вызвался добровольцем на тот иллирийский эксперимент с чипом? Наверное, оказался бы сейчас на передовой, настраивал системы шифрования или плазменные орудия дальнего боя и готовился стать героем и заслужить орден.

Форкосиган поморщился и откровенно признался:

– Не люблю мечтать о всяком «если бы». В моей жизни пресловутых поворотных моментов было слишком много… и каждый раз как серпом по яйцам, если честно. Надеюсь, ты свою Иллирику вспоминаешь с более теплыми чувствами.

Иллиан выставил мысленный флажок «осторожно, опасная зона» и ответил, переводя тему разговора:

– Что сделано, то сделано, а СБ – хорошая прививка от романтического отношения к действительности. Что, кстати, возвращает нас к прикладным задачам. Полторы минуты, а потом – я первым в душ?

Когда он вставал, Эйрел одобрительно шлепнул его по заднице.

***

– Мы, – с апломбом заявил вице-адмирал Форратьер, – ведем победоносную войну и успешно сокрушаем жалкое сопротивление эсков. Давим их, как виноград для хорошего вина. Сколько их жалких скорлупок мы разнесли в последнем сражении?

Легкие крейсера и москитный флот эскобарцев неделю назад предприняли отчаянную попытку пробиться к точке выхода дальнего П-В туннеля. Форкосиган, услышав в деталях про эту атаку, только головой покачал и пробормотал «самоубийцы!».

– Один крейсер класса II, два легких эсминца, восемь перехватчиков, сэр, – отрапортовал форратьеровский адъютант после недолгой заминки. – И сто тридцать девять единиц живой силы противника взято в плен.

– Это уже детали, – Форратьер отмахнулся. – Составьте реляцию для отправки в Форбарр-Султану, а с этими пленными… их уже допросили, надеюсь? Пусть ими кто-нибудь займется. Да вот хоть Форкосиган. Тебе после Комарры не привыкать, Эйрел, сотней меньше – сотней больше! – он демонстративно рассмеялся. – Составишь сводку, все равно тебе сейчас делать нечего, ты же у нас специалист по плановому отступлению.

Намек на Комаррскую Бойню, и тот у Джеса не сработал. Форкосиган сощурился на него нехорошо и пристально, словно на особо бестактного гостя, с размаху упавшего на праздновании мордой в салат, но лишь кивнул, принимая задание.

– Никак Форратьер не уймется, – прокомментировал Иллиан позже, когда Эйрел устроился у своего комма делать «домашнее задание». – Видит, что безрезультатно, а всегда рад уколоть, вот паршивец.

– И это есть, – согласился Эйрел. – Но ты поверхностно мыслишь, если думаешь, что он подстроил это задание всего лишь ради того, чтобы к слову поддеть меня упоминанием Комарры.

– А зачем тогда?

– Пленные. Сомневаюсь, зная повадки Форратьера, чтобы с ними все было в порядке. Ответственность за них он мне, разумеется, не доверит ни на минуту, но замазать меня во всю историю подписью под документом очень даже не против.

«Особенно учитывая общеизвестное послевкусие от комаррской бойни, о котором мы вслух говорить не станем». Ну, сволочь!

Следующая пара часов прошла однообразно. Эйрел вгрызался в содержимое базы данных флагмана, открывая десятки окон одно поверх другого, все больше мрачнея, периодически ругаясь под нос, а один раз даже пристукнул кулаком по столу. Иллиан стоически не лез ему под руку, но, в конце концов, не выдержал:

– Что-то не так?

Эйрел обернулся, хотел было машинально огрызнуться на помеху, но тут же в его глазах зажегся огонек.

– Вот именно. Постой, ты же аналитик, а не только шпион? Иди сюда и посмотри!

Аналитик посмотрел, перелистал несколько разрозненных страниц, почесал в затылке и подтвердил, что число пленных, доставленных на борт флагмана, отбывших с него и содержащихся сейчас в тюремном блоке корабля, действительно никак не сходится. Попытка внести поправку на сведения медчасти (раненые в бою, пострадавшие после допросов, расстрелянные по приговору или при попытке к бегству, в конце концов) добавила еще больше путаницы. Три персоны по-прежнему пребывали в нетях.

Эйрел негодовал:

– У нас все-таки военный корабль; при всем разгильдяйстве Форратьера человек на его борту не может пропасть бесследно, тем более – трое! Бежать, допустим, они могли, но где тогда записи о побеге пленных и почему флотская СБ мышей не ловит? Может, нам тут уже диверсию на корабле устраивают и мину в двигательное отделение заложили? Эти трое, как их там – Б.Маркос, Э.Висконти и Л.Бошен. На кой черт мне имена этих ребят, они что, станут разгуливать по кораблю с бэджами… – ворчал он себе под нос, жонглируя открытыми файлами на самых кончиках пальцев. – Эй, Саймон! Не сиди здесь без толку, сбегай на гауптвахту, воспользуйся своим СБшным допуском и получи от них подробный отчет, когда у них отметилась эта троица и куда потом девалась. Давай, быстро!

Это был отнюдь не шлепок по заднице, но выпроводил его за дверь так же резво.

Однако информация, быстро добытая Иллианом в тюремном блоке, заставила его не броситься с открытием обратно к Форкосигану, а засесть в собственной каюте и приняться перелопачивать ворох файлов с таким же выражением сосредоточенного отчаяния на лице. Пропавшие эскобарцы, все трое – вот совпадение – оказались молодыми эскобарками в невысоких чинах, достаточно привлекательными, даже если судить об их красоте по плоским идентификационным снимкам.

Женщине на барраярском военном корабле было бы еще сложнее не оставить следа, чем мужчине. И, пользуясь для вскрытия армейских баз данных типовыми кодовыми последовательностями, которыми снабжал своих людей Негри, Иллиан стал вылавливать маркеры – следы пребывания женщин-пленных в самых разных местах.

Например, хотя все трое были изначально здоровы, в медблоке их зачем-то сразу провели через процедуру обтекаемо названную «удаление потенциально вредных артефактов». Идентификационные чипы? Зачем? Вскоре после этого – тут Иллиан явственно поморщился – всех названных девушек поочередно эскортировала через сканирующие системы в каюты командования личная охрана принца. Как было помечено, «для процедуры дознания», но никаких протоколов допроса этой троицы, помимо изначальной ориентировки, в распоряжении армейской СБ так и не оказалось. И, наконец, он отыскал заведенную недавно медицинскую карту, с совершенно другим именем, но помеченную генетическим кодом одной из пропавших. Если бы Иллиан не был уверен в совпадении кодов и в том, что речь идет именно о молодой женщине по фамилии Висконти, он бы решил, что читает врачебные назначения раненому солдату, которого требуется срочно послать обратно в бой. Противоожоговые, стимуляторы, кровоостанавливающие, хирургический клей. В досье второй потеряшки Иллиан обнаружил пометку, опознанную им как личный код заместителя старшего политофицера форта, а следы последней терялись в каюте одного из штабистов, но эти две, по крайней мере, вниманием медиков отмечены не были. Только регулярные пробы крови… гормональные пробы? Что за черт?

Саймона, заблаговременно прочитавшего полное досье и на Джеса Форратьера, и на кронпринца, вдруг непроизвольно продрало холодом по спине, когда он сложил два и два.

«А может, я просто все придумываю и усложняю, ну, пожалуйста?» – отчаянно взмолился он неясно кому.

Капрал-охранник с гауптвахты был немало удивлен, когда перед ним объявился офицер грозной имперской СБ и потребовал «оценить степень опасности той психованной эскобарской бабы, которую сейчас допрашивает вице-адмирал». Только получив заверения свидетеля, что дамочка у Форратьера под контролем, крепко привязана и вообще используется по назначению, СБшник махнул рукой и соизволил удалиться.

Завернув за угол из поля видимости охранника, Иллиан привалился к стене и сглотнул, восстанавливая дыхание. Сомнений не оставалось. Кровать с ремнями в спальной части роскошной каюты Форратьера он уже имел случай видеть ранее, но не слишком задумывался, каким именно удовольствиям предаются на ней Джес и… неважно кто. Теперь, выходит, что важно. Устройство для фиксации, противоожоговые, почти неделя времени, удаление какого-то странного импланта, пробы крови… Девушка должна быть жива, иначе сведения о ней появились бы в записях морга, и не пострадала слишком тяжело, потому что тогда кровоостанавливающим было бы не обойтись. Ничего более оптимистичного лейтенант Иллиан сказать о ситуации не мог. Равно как и не знал способа ее разрешения.

Он вздохнул и с тяжелым предчувствием пошел докладывать результаты своего расследования.

– Исчезнувшие с гауптвахты пленные – женщины, все трое. Они не прячутся где-то на корабле, а находятся в личных каютах экипажа, формально – для допросов. В записях тюремного блока есть отметки об их передаче под временную ответственность отдельных персон из старшего офицерского состава.

Лаконичность, увы, не помогла, канцелярскую формулировочку про «старший офицерский состав» Эйрел пропустил мимо ушей, потребовав:

– Под чью именно?

– Полковника Зубова, вице-адмирала Форратьера и политофицера коммандера Барта.

Фамилия вице-адмирала все-таки прозвучала, и с предсказуемым результатом.

– Та пленная, которая у Форратьера… Кто она и что с ней? Иллиан, только не смей врать мне! – прошипел Форкосиган.

– Я… не знаю точно, – признался Иллиан неохотно. Врать Форкосигану он точно не собирался, но почти так же сильно не хотел разбираться с последствиями того, что сейчас должно было случиться. – Это молодая эскобарка по фамилия Висконти, у Форратьера она уже почти неделю. Я, кажется, нашел ее медкарту – она анонимна, но там записи, гм, о множественных мелких травмах и анализах, гм… на женские гормоны.

Он еще успел договорить, а Форкосиган уже воздвигся из-за комм-пульта с угрожающим блеском в глазах, у него даже скулы побелели от ярости. Он не глядя цапнул со стула ремень с кобурой и застегнул поверх кителя.

– Э, ты куда собрался? – встревожился Иллиан.

Эйрел обернулся на половине движения:

– Прекрати тупить, Иллиан, и вынь голову из задницы. Разумеется, к мерзавцу Джесу.

Иллиан сделал пару осторожных шажков в сторону так, чтобы оказаться на линии между Форкосиганом и дверью.

– И зачем?

– Забрать военнопленную, разумеется. Если потребуется – силой. А оно, скорее всего, потребуется, – Форкосиган подумал с секунду и набрал код на дверце оружейного шкафа.

Да, это был неудачный выбор диспозиции. Саймон замер на месте, разрываемый двумя противоположными и равно бессмысленными намерениями – распластаться спиной по двери, перекрывая выход, и броситься к Эйрелу, выворачивая ему руку и захлопывая перед носом дверцу сейфа с тяжелым пехотным вооружением.

– Плазмотрон? Эйрел, ты охре… ты с ума сошел. Стой. Опусти руку. Ты намерен ворваться в каюту к своему командиру и под угрозой смертельного оружия, запрещенного на корабле иначе как в боевых условиях, потребовать у заигравшегося психопата – а, возможно, и у его дружка-кронпринца – отпустить женщину, с которой они…

– Они?!

– Они! Пленную забрали с ведома и, наверняка, по приказу обоих командующих. И далеко не сегодня. А ты можешь разве что загреметь под арест за вооруженный мятеж. Чего я не допущу.

– А не пошел бы ты! – оскалился Эйрел. – Вооруженный мятеж? Мелко берешь. Если я пойду под трибунал, то уж точно за то, что застрелю старшего по званию. Как вариант – отрежу ему яйца боевым ножом. Что выбираешь?

Как будто у него есть выбор!

– Выбираю не выпустить тебя за дверь. В точном соответствии с моими приказами. Сядь, черт побери!

– Рассчитываешь остановить меня силой, лейтенант?

– Вовсе нет. Мы это уже проходили, помнишь? И в тот раз я оказался прав. Сейчас ты не пьян, так подумай хорошенько, прежде чем делать глупости.

– Больше это у тебя не пройдет, и на поцелуйчики тоже не рассчитывай, – Форкосиган стоял напротив него, как каменный - без улыбки, без шального азарта, мрачный и смертельно опасный, как и оружие у него в руке. В упомянутый прошлый раз он лишь тяжело - и не по своей воле - захмелел и вознамерился начистить Джесу физиономию за его постоянные издевки, сейчас же был трезвым, бешеным и настроенным убивать. – Думаешь, то, с кем ты спишь, дает тебе возможность управлять мною?

Оп-па! Не «ты спишь со мною», а «то, с кем ты спишь»? «Браво, Эйрел, ты делаешь успехи в искусстве гадкого намека. Тогда учти, я тоже могу припомнить, кто и с кем раньше путался».

– Ты еще спроси, не потащу ли я тебя сразу в койку! Управлять мужчиной через секс – это женский подход. А я не баба и, не к ночи будь помянут, не наш сосед из каюты напротив.

– Так дай хотя бы мне поступить как мужчина! Если сам не в состоянии.

– Мое состояние тут не при чем – я права не имею. У меня четкие инструкции в отношении тебя, знаешь ли. И я не позволю, чтобы ты успокаивал свою больную совесть, пустив при этом к чертям все остальное.

– Очень удобная позиция! – прошипел Форкосиган. – Свою-то совесть ты оставил дома, в дворцовом хранилище: нетронутая, новенькая, и не запачкаешь ничем. А там, между прочим, девчонка. В руках у Джеса, и подумай своими электронными мозгами – если в твоих живых по Уставу осталась всего одна извилина – что именно он с ней делает. Ты и после этого будешь спать спокойно, да? А если бы там твоя сестра была, тоже смог бы?

– Не подменяй понятия. – Иллиан посмотрел на него бесстрастно. – Эта девушка – не гражданское лицо и не моя сестра. Она вражеский солдат, захваченный в бою – и сейчас идет война. Не заставляй меня говорить банальности вроде того, что на войне мучают и убивают. Или напоминать, что эту военнопленную уже несколько суток как поздно спасать.

– Ты меня еще будешь учить, что такое война! Ты, мальчишка, просидевший все свои годы в штабе и на канцелярской должности...

– Ага, зато ты – полководец, военная косточка, прошел черт знает сколько кампаний. И все равно военными действиями командуешь здесь не ты. Охолони.

«Нет, не подействует». Форкосиган уже перешел на угрожающий шепот:

– Командую я или нет, а такой пакости здесь не допущу!

«Плазмотрон в его руке – страшно, но дает шанс. Он не станет в меня стрелять на поражение, значит, ему потребуется дополнительные пол-секунды, чтобы перейти в рукопашную».

– Да, не сомневаюсь, уж ты бы взял Эскобар гуманно и чисто, не издеваясь над пленными, – сказал Иллиан устало. И припечатал: – Как Комарру.

«Да бросится он на меня, в конце концов, или нет?»

***

– … А кровь просто так не остановится. Помочь?

– Уйди, гад, – непочтительно простонал Иллиан. – Тоже мне… тьфу… сестра милосердия нашлась. Комплексное обслуживание. Сам бьет, сам лечит.

– Не пререкайся и марш в ванную, лейтенант!

– К черту. Я в ванную, а ты в таком виде за дверь? На обозрение камерам?

Форкосиган поморщился, осторожно потер плечо, вздохнул и пообещал.

– Ладно. Никуда я прямо сейчас не пойду, не дергайся.

– Слово… тьфу… даешь?

– Даю. Зануда чертов. Ты что плюешься? Я тебе зуб не выбил?

– Нет, крови из носа наглотался… гадость какая, – Саймон сплюнул розовую слюну в раковину. В драке он, к своему собственному восторгу и удивлению, уже почти одолел Форкосигана, когда тот, взятый на болевой прием, исхитрился извернуться и заехать ему в нос локтем. Что-то в этой несуразности было от бестолковых подростковых драк. Стыдно даже.

– Так промой хорошенько. Не сломан?

– Не дождешься. Разбит только.

Форкосиган хмыкнул:

– Это же надо, с одного удара – такой эффект! Весь коридор заляпан красным, как в лазарете после боя, мне китель – и то ты забрызгал. Ты нарочно подставился, что ли?

– Я что, дурак? – расстроенно прогнусавил Иллиан. – Мне теперь оба мундира в порядок приводить, мой собственный и твой. Уй...

– И палубу. Уборщиков вызывать придется. Сам не отмою.

– Куда тебе теперь, с одной рукой!

Вывернул он Форкосигану, что характерно, правую. И это по далеко идущим результатам стоило расквашенного носа. Потому что целиться с левой руки из плазмотрона значительно менее удобно.

– Не зарывайся, герой, все-таки ты мне сустав не выбил.

– Вывернул в захвате. Грамотно. По очкам этот раунд был бы за мной.

– Мы не на ринге, не задирай нос.

– Ты уж реши, задирать мне его по медицинским показаниям или повесить в печали.

– Шутник. Голову запрокинь назад. На вот, – в ладонь Иллиану ткнулось что-то обжигающе холодное, и за его плечом Форкосиган прибавил задумчиво: – А я-то думал, против Ботари ты щенок, Саймон, и я тебя сразу смету. Оказывается, ошибся.

– Передавай поздравления капитану Негри, когда вернемся, – Иллиан осторожно дышал, прижимая к переносице завернутый в платок лед.

– Он вас неплохо готовит. Но не знаю, будь мы в настоящем бою…

– Ты не хотел меня калечить, – Иллиан поймал взгляд Форкосигана в полоске зеркала над раковиной и добавил уверенно: – А я – тебя.

– Своих солдат не убивают. И не укладывают на больничную койку с множественными переломами или разрывом печени после спарринга.

– Я все еще твой человек?

– Все еще. Поэтому… не вынуждай. Таких вещей, какие творятся в каюте Форратьера, я не смог бы допустить, даже имея прямой императорский приказ.

– Тот император, которому я служу, не отдает приказов насиловать пленных девчонок, – Иллиан вздохнул, зажал пальцами нос и кивнул на проем двери: – Бойдем? Боговодим.

Эйрел даже не усмехнулся.

Иллиан разлегся в пультовом кресле, отложив спинку под углом добрых сорок пять градусов и запрокинув голову за нее. Эйрел сел поблизости на край кровати.

– Мое бездействие, – сказал он ровно, – делает меня соучастником. А я скорее отправлю тебя на госпитальную койку, а себя самого – под трибунал, чем стану соучастником того, что творят эти отбросы армии.

– Твоя совестливость достойна похвалы, – ответил Иллиан так же спокойно, хоть и несколько гнусаво, – но ты не мог быть соучастником того, о чем не знал.

– Теперь – знаю.

– А теперь – поздно. Роль спасителя вычеркнута из сценария, с женщиной случилось все самое скверное много раньше, чем на сцене появился ты. А в качестве второй, такой приятной и желанной, жертвы Форратьера ты не устраиваешь уже меня.

Эйрел уткнулся лицом в ладони. Потом поднял голову, тяжело дыша, словно взвалил на свои плечи невидимый непомерный груз.

– Я знаю, что поздно. Только поэтому я сейчас сижу и слушаю тебя. И все равно не могу отделаться от жгучего чувства стыда. Как. Мне. Сделать. Чтобы этого больше никогда не повторилось? – произнес он с расстановкой.

«Вот человек, которого тебе приказано охранять, Саймон. Дойдет ли твоя охрана до того, что ты позволишь его «я» рассыпаться в мелкие черепки, лишь бы тело и репутация формально не пострадали?»

Вот черт. На этот вопрос есть такой простой ответ! «Если ты готов дать себя покалечить, только бы он не впутался в неприятную историю, насколько проще будет пойти вместе с ним на прямой бунт, если это понадобится? По крайней мере, никто уже не упрекнет тебя в проваленном задании».

– Я не знаю, Эйрел, – честно сказал он и для убедительности нащупал руку Форкосигана. – Могу только обещать, что если хоть какая-то пленная еще раз переступит порог каюты нашего дражайшего вице-адмирала, я тут же окажусь у тебя, со всей информацией и кодовым ключом от его замка в руках.

– И не будешь мне препятствовать? – уточнил Форкосиган недоверчиво.

– И не отойду от тебя ни на шаг, – поправил Саймон.

Да уж, прозвучало патетически и не без застенчивой романтики, особенно в сочетании с совершенно не героическим хлюпаньем забитого опухшего носа.

– И тебя больше не пугает, что это, по твоим же собственным словам, будет вооруженный мятеж? Учти, плазмотрон я в шкафу не оставлю, и за целостность яиц Форратьера не поручусь.

– Одно дело – самоубийственная глупость, а другое – бунт. Наверное, забавное ощущение – почувствовать себя настоящим бунтовщиком, – улыбнулся Саймон, осторожно выпрямляя шею.

– Тогда что это был за кордебалет полчаса назад? – буркнул Форкосиган – Когда ты морской звездой растопырился возле двери с криком «не пущу!». Семейная сцена? Крепче поругаться, чтобы горячей мириться?

– Да пошел ты, – огрызнулся Иллиан беззлобно. От пропущенного в драке удара и принятого только что решения ему казалось, словно вместо головы у него – наполненный горячим газом воздушный шарик, который намерен взлететь и болтаться под потолком. – Я тебе не капризная любовница. Если хочешь – друг, если нет – хотя бы твой помощник и официальный шпион, а мириться в постели – это не мой профиль.

– Ладно, – вздохнул Эйрел. – Мириться не будем. Просто иди сюда, Саймон.

Они все-таки урвали свои полчаса в постели – просто уснули рядом, не раздевшись, тяжелым и беспокойным сном. Форкосиган скрипел зубами и охал, не просыпаясь, когда неудачно поворачивался на пострадавшее плечо. Иллиан дремал полулежа, привалившись к стене, и в красках наблюдал во сне расстрел мятежников – причем, разумеется, со стороны бруствера и глядя в раструб нейробластера.

Самая неэротичная постельная сцена, какую только можно себе вообразить. И самая интимная.

@темы: Эйрел, Иллиан, WTFC, таймлайн: правление Эзара, Слэш, Фанфики

---

WTFC-мой-личный-деанон. Часть 4. "Зимняя война"

А вот этот фик родился в ответ на искреннее и массовое возмущение "что же за тема спецквеста такая дурная? ведь теперь там будут сплошь интервью и ток-шоу с персонажами!" Но, поразмыслив, наша боевая команда отыграла спецквест оригинально и изобретательно, ну, и я тоже постаралась.

Название: "Зимняя война"
Автор: jetta-e
Категория|Рейтинг|Размер: джен, G, 4120 слов
Персонажи: адмирал Канзиан, граф Петр Форкосиган, принцесса Карин и другие
Краткое содержание: информационная война во время мятежа Фордариана.

*
Неделя первая

Старик возмущенно выпрямился в кресле. Его круглое лицо разгорелось гневом, узловатые пальцы скомкали газетный лист таким жестом, что было ясно: охотнее бы их владелец стиснул приклад оружия. Или рукояти управления орудием главного калибра на линкоре. Но вместо оружия у него сейчас был при себе только толстый клетчатый плед, а вместо адмиральского кителя – выношенная, хотя по-прежнему теплая тельняшка. В небогатой квартире было зябко – в столице цены на угольные брикеты подскочили с первым же днем мятежа. Они росли, как и разлитое в воздухе напряжение.

– Не может такого быть, – повторил он раздраженно. Подумал и прибавил с сомнением. – Не должно?

– Что не может, сэр? – из коридора высунулся второй старик в тельняшке, на этот раз – длинный и усатый, как сом.

– Негри убит, – сухо сообщил первый и тут же поправился: – Говорят.

– Там-то? – второй нахмурился и кивнул на безжалостно смятую газету.

– Там только славословия в адрес твердого порядка и прозорливого патриота графа Фордариана, – адмирал Канзиан скривился, словно откусил что-то кислое. – Вот паршивцы бездарные. Тому типу, которому спешно отдали «Ведомости» взамен Ушаковича, следовало бы быть поискуснее в зализывании задницы новой власти. Может, тогда ему доверят парочку по-настоящему важных новостей, вроде свежей сводки погоды…

Канзиан оборвал себя на полуслове. Ему-то было ясно, что за всем этим несвойственным ему старческим брюзжанием прячется неподдельная тревога, да и отставной сержант знал его уже не первый десяток лет, чтобы догадаться об этом.

– По новостям только что передали. «Один из главных фигурантов дела о заговоре, капитан Негри убит при попытке похищения Его Величества Грегора». Тьфу!

– А-а. Конечно, не может, сэр, – его старый денщик с явным облегчением выдохнул и отмахнулся.

Адмирал посмотрел на него испытующе и пристально, точно взглядом к месту пригвоздил.

– Не пытайся казаться глупее, чем ты есть, сержант Эйс. Меня волнует не эта чушь про заговор, а то, что Негри так быстро объявили убитым.

– Ну, а что ж, логично: кому-то не терпится прибрать к рукам Безопасность.

– Да нисколько, – старый адмирал в раздражении отпихнул плед и встал. – Это форским играм с наследованием важно, жив старый граф или нет, а шефа Службы достаточно сместить или арестовать, чтобы забрать все ключи с паролями.

– Не такой он человек, чтобы спокойно дать себя повязать, – усомнился сержант.

– То-то и оно. Я Негри знаю с тех пор, когда сам только-только попал на командную должность. Мы были одних примерно лет, и оба – простолюдины среди всех этих форов, на том и познакомились. Приятелями не стали, не те характеры, но за тридцать с лишним лет успеваешь человека узнать. Он всегда был циничный и удачливый сукин сын, скользкий, как угорь, и принцип у него был один: «сделай и не умри: пусть твой враг умирает». – Он вздохнул и добавил тише: – Неужели на этот раз капитан не выкарабкался? Ох, не знаю. Это, вон, задача для специально обученных СБшников: отделить информацию от пропаганды и вранье от фактов. А я просто верить в это не хочу.

– Люди умирают, – заметил Эйс бесстрастно, – а солдаты – особенно.

– А старики теряют хватку! – огрызнулся Канзиан. – Если Негри не справился, может, и меня скоро пора нести на свалку. С чаем и пледиком.

– Дался вам мой плед! Без него ведь зубами стучать начнете. Холодает, да и ветер с реки в нашу сторону.

Действительно, промозглая, пасмурная, бесснежная зима уже наползала на столицу, словно накрывая ее тенью.

– Не меняй тему, сержант… – адмирал смерил своего бывшего денщика хмурым взглядом. «Понимает ведь все, шельма, хоть и строит из себя солдафона, и не придерешься – прав». – Ладно, я сижу – не рыпаюсь, прячусь тут у тебя от фордариановской полиции, как мышь в норе. Но хоть знать бы! Где на самом деле капитан Негри, где регент Форкосиган, что с императором?

– Не знаю я, где Форкосиган, и вам неоткуда узнать. Должно быть, пошел партизанить, как его папаша учил. Вы ему в горах сейчас нужны, как собаке пятая нога, – сержант хмыкнул, покосился на Канзиана и поправился: – Ладно уж, как скачковый катер на лодочной пристани.

– Вот уж глупости не говори, – отмахнулся Канзиан, хотя сравнение заставило его улыбнуться. – Форкосиган адмиральские погоны хоть и меньше моего носил, но все-таки достаточно, чтобы они к плечам приросли. Что ему в горах делать? Он в войсках должен быть, а то и на орбитальной базе.

– Ну, уж я не знаю. Это вы у нас стратег, сэр, вам виднее.

– Не смейся хоть ты, – проворчал адмирал. – От меня как от стратега пользы ноль, пока я сижу в неведении. А нас качественно отрезали. Я уже все каналы на твоем головизоре пролистал – и, не поверишь, с каждым разом все мерзопакостней делалось, хотя куда уже дальше. Балет, патриотические песни и так называемые новости, вот и весь джентльменский набор. Хорошо хоть улыбок на рожах дикторов нет, все-таки император в опасности… – Он помолчал и прибавил с досадой: – Неужели и вправду мальчишку не уберегли? Если так, у нас действительно гражданская война на пороге – а цеты, будь уверен, своего не упустят. А я тут сижу! – Он стукнул кулаком по стене. – И не знаю ни черта. Может, еще по радио поискать? По частотам?

– А, толку! Я радио еще днем покрутил, вы что думаете. От законного регента – ни словца. На разных волнах… разное: где из дворца новости – те же самые, да вы их сами видели – где пусто, где свист с глушилками. А армейские частоты моя машинка не ловит, сэр, не того она класса. Позабыли мы, за тридцать-то лет мирной жизни, как списанный военный приемник, пару запасных обойм и соль со спичками под рукой держать, расслабились…

Продолжая бурчать себе под нос, сержант подошел к окну и принялся хозяйственно подтыкать над подоконником занавески для пущего тепла.

– Форкосиганы ничего не забывают, – тихо сказал Канзиан ему в спину. – Остается только на это надеяться.

Неделя вторая

Тяжелая дубовая дверь магазина хлопнула, отсекая посетительниц от ветра и ненастья снаружи. Знаменитые интерьеры «Дамского счастья» уже не один десяток лет дарили свой уют всем одинаково – и простолюдинкам из нищих кварталов, ради выхода в город накинувших свое лучшее пальто, и простым форессам, заглянувшим под его кров за модным журналом и отрезом ткани. Государственный ли переворот, или войска на улицах столицы – но в прославленном столичном универмаге оставалось все так же спокойно и безопасно, и на его охрану можно было положиться. Ну а чай с печеньем в тамошней кофейне был по-прежнему по карману любой женщине, которая заглянула туда за гребнем для волос или мотком ниток.

Молоденькая девушка, которая вбежала туда, откидывая покрытый каплями капюшон, была плотненькой и невысокой, и ее простоватое личико был из тех, которые выглядят хорошенькими в восемнадцать, а в возрасте за двадцать делаются щекастыми и окончательно материнскими. Она заняла место возле стойки, за которой по приемнику показывали новости, плюхнула на пол сумку, откуда торчала ручка новой сковороды, и уже скоро с наслаждением отпивала по глоточку пряный чай с молоком.

Немолодая сухопарая женщина в поношенном меховом жакете проскользнула в дверь магазинной кофейни боком. Она была накрашена, несмотря на ранний час, и на ее ногтях блеснул яркий фиолетовый лак, когда она порылась в кошельке, выискивая мелочь на чашку простого чая. Женщина тоже села к стойке, жадно вглядываясь в экран головизора, словно истосковалась по передачам в какой-нибудь глуши, хотя представить ее в деревенском захолустье было бы сложней, чем тропическую бабочку на грядке с капустой.

Третьей утренней посетительницей была румяная, хорошо одетая молодая дама. Из-под ее пальто, небрежно сбившегося на одно плечо под весом наплечной сумки, виднелась полочка расшитого болеро, а запястье обвивал широкий ремешок комма. Она сдернула запотевшие очки, и, по-быстрому протирая их краем платка, выпалила: «Черный кофе, с маленьким печеньем».

На экране за спиной бармена мелькнул край яркого платья певицы, и очередной клип закончился, сменившись заставкой программы новостей. Появилось выразительное немолодое лицо известного всему Барраяру диктора.

«С глубоким прискорбием сообщаем…» – начал он.

– Погромче, а? – тут же попросила бармена девушка. А дама поправила на переносице очки, близоруко вглядываясь в экран голоприемника.

«… По словам графа Фордариана, спецслужбы были вынуждены прекратить поиски тела трагически погибшего младенца-императора Грегора Форбарры, однако все эксперты сходятся на том, что ребенок не мог выжить в случившейся авиакатастрофе…»

– Мамочки родные! – всплеснула руками девушка. – Как же так!

«Расследование продолжается, но уже сейчас достоверно ясно, что ответственность за гибель императора Грегора несет лорд Эйрел Форкосиган, по преступному наущению которого ребенок был вывезен из дворца…»

– Император все-таки погиб, теперь они признали это официально, – тихо проговорила дама. – Вот сейчас начнется…

– Что начнется? – тревожно подняла голову немолодая женщина в жакете. – Если сегодня комендантский час объявят, так я лучше поскорей пойду. Нечего нашей сестре тут в центре города отсвечивать. Вот же… напасть какая, выбралась за новыми простынями…

Дама явно сделала определенные выводы относительно рода занятий собеседницы, но посмотрела на нее скорее сочувственно, чем возмущенно, и ничего не сказала. Девушка же продолжала, не заметив этого обмена взглядами:

– А уж матери его каково теперь, бедняжке, он же у нее один-единственный малыш, у принцессы нашей…

– Он у нас один единственный, что намного хуже, – вздохнула дама в очках. – Больше Форбарр, кроме него, не осталось. Сто двадцать лет назад в подобной ситуации началась полноценная гражданская война. И про такие вещи я предпочитаю читать в хрониках, а не видеть своими глазами.

– Может, обойдется еще, – сказала немолодая с сомнением. – Тела, вон, не нашли. Хотя как это может быть, ума не приложу. Бандитов по переулкам зарезанных, и тех ищут, а тут император.

– А я слышала! – поспешила поделиться девушка. – В новостях еще раньше говорили. Маленького императора Грегора предатели украли из дворца и повезли на флайере, а тот возьми и упади в море.

– В море? – усомнилась ученая дама.

– Ну, да. Разве Форкосиганы живут не на берегу моря? – простодушно удивилась та. – Ой, извините, опять всякую географию перепутала.

– Их Округ возле гор, но это не важно, – поправила ученая дама. – И все равно не сходится. При чем тут Форкосиганы? Какой смысл законному регенту красть своего же собственного подопечного? И когда при этом граф Фордариан так кстати успел оказаться во дворце, а лорд Форкосиган – в бегах?

– Так по голоновостям сказали! – заспорила девушка. – По главному каналу, вы же слышали. Разве там может быть неправда?

– Еще как может, – сморщила накрашенные губы немолодая. – Голо врет. Радио врет. Это все их форские дела, – она покосилась на обладательницу явно форского болеро и на всякий случай добавила: – Прощения просим, если что не так сказала.

– Если бы, – молодая форесса вздохнула. – Это наши общие дела, барраярские, к моему великому сожалению. На стороне регента Форкосигана – закон, на стороне графа Фордариана – фактическая власть в столице, а если мальчик действительно погиб, то притязание обоих на трон имеет равную силу. И мне страшно думать, как может расколоться страна, выбирая между ними двоими, и сколько времени будет воевать, когда каждый стоит за свою правду.

– Но если лорд Форкосиган нашего императора убил… – несмело начала девушка. – Ой, мамочки!.. А, может, он все-таки сбежал? Мальчик, в смысле.

– Да он дитё совсем, – подала голос женщина в меховом жакете, уверившись, что за критику в адрес форов ее не потянули к ответу. – Такие маленькие совсем слабые, неприспособленные, они плохо выживают. Уж я-то знаю.

Молодая дама зябко повела плечами.

– Что за страсти вы тут рассказываете… мадам. У меня у самой дочке три года – пойду я, пожалуй. Хоть она с няней, а все равно сердце не спокойно.

– Да и я засиделась, – женщина соскользнула со стука и поспешила к выходу. А за ней и девушка со сковородкой.

Дверь кофейни скрипнула, поочередно выпуская их в хмурое утро захваченной столицы – трех таких разных женщин, одинаково обескураженных и напуганных происходящим. Жену профессора Фортица, аспирантку столичного университета; юную дочку продавщицы, будущую матушку Кости; и бордель-маман из караван-сарая.

Неделя третья

Принцесса Карин присела на краешек софы, расправив подол пышного платья и держа увенчанную сложной прической голову высоко и идеально ровно, не шелохнувшись, словно стараясь не пролить стоящий на макушке кувшин. Сравнение было почти истинным: под драгоценными гребнями и туго стянутыми волосами плескались, мягко ударяясь в виски, отупение и мигрень. Но она скорее бы умерла, чем позволила себе это показать. «Женская слабость», сказал бы на это Видаль снисходительно-ласково, и от одной этой мысли ей захотелось заорать. А лучше – по-казарменному выругаться и разнести что-нибудь на мелкие кусочки, желательно с помощью гравидеструктора. Но самым страшным оружием, которое ей сейчас доверяли, была серебряная вилка. Даже ее кинжал фор-леди куда-то исчез, и ни одна из горничных не смогла толком объяснить пропажу. Кстати, все девушки в ее услужении оказались сплошь, как на подбор, новые, ни одного знакомого Карин лица – а ведь она не один год прожила во дворце – и ни одной, которой она могла бы не то что довериться с просьбой о помощи – просто поговорить. Попросить расчесать ей волосы, заварить чай, успокоить ее… позволить себе выплакаться хоть кому-то.

Свое горе она загнала так глубоко, что могла теперь вспоминать о смерти Грегора без слез. О возможной смерти – его тело так и не нашли, но Карин сама не знала, давало ли ей это надежду или ложилось на плечи еще более страшным грузом. Может, если бы ей удалось по-настоящему оплакать своего мальчика, она почувствовала себя живой. Но было бы это благом? Оцепенение и безразличие хоть как-то помогали ей не свихнуться под вежливым домашним арестом, разбавленным лишь обществом графа Видаля Фордариана.

Кстати, Видаль был так любезен, что иногда собственноручно брался за щетку и пару раз проводил ей по распущенным волосам Карин перед сном. Видимо, где-то вычитал, что так делают правильные мужья для своих милых женушек, когда те нервничают. Видаля до смешного волновала необходимость даже наедине с нею выглядеть как положено, ежеминутно играть роль образцового господина и защитника для своей леди.

За все время он ни разу не был с нею груб, даже в тот первый день, когда она, рыдая, кинулась на него с кулаками. Уважение по всем формальным правилам, соболезнование в ее потере штампованными фразами и стандартные благовоспитанные ласки по ночам – и Видаль был искренне уверен, что у Карин есть все причины быть ему благодарной. Нет, даже не так: что она искренне в него влюблена, и эта любовь, конечно же, должна утешить ее в горе. А она вспоминала прежнего обходительного кавалера Видаля, чинно развлекавшего ее на балах, и яростно изумлялась: «Где же были мои глаза?». В Фордариане не было ровным счетом ничего страстного, кроме жажды власти, а ее, вдовствующую принцессу Форбарра, он просто воспринимал как законный сопутствующий трофей.

«Что, Видаль, неужели ты думаешь, что власть передается половым путем?»

Похоже, думает.

Карин разгладила ладонью тяжелый гладкий шелк черной юбки. Траурное платье, какое положено ей самое меньшее на год. То, что должно произойти сейчас, звучит насмешкой над этим трауром – но кого это волнует? Она – приложение к фамилии. Золотая кисточка со шнуром на древке императорского знамени, к которому граф Фордариан уже тянет руки.

– Церемония начнется через пятнадцать минут, миледи, – присела перед ней в книксене одна из горничных. – Милорд граф спрашивал о вашем самочувствии, беспокоился и прислал вам чашку чаю.

Бригада крупнейшего новостного канала приглашена во дворец, чтобы вести оттуда прямую трансляцию церемонии помолвки самоназначенного регента. Жемчужина фордариановской пропаганды, его победа, его драгоценный приз. Происходящее увидит вся планета; женщины станут разглядывать наряды и обстановку, но мужчины, что важнее – прислушиваться к словам. Фордариана волнует, не перехватит ли у нее горло и не дрогнет ли голос во время записи? Карин не была уверена, что вся эта процедура предполагает от нее хоть слово. Но горячий фарфор было приятно держать в ладонях.

Она машинально отпила глоток, поморщилась: чай горчил и отдавал чем-то эфирным.

– Кто его заваривал… Эми? – «Кажется, Эми». В прежние времена она сочла бы для себя недопустимым перепутать имена кого-нибудь из личной прислуги. Но теперь, после смерти Грегора, окружающее надолго переставало ее волновать. Допустимо-недопустимо, пристойно или нет, что о ней подумают… Какая глупость.

– Н-не знаю, миледи, – девушка потупилась. – Милорд мне приказал…

Еще крошечный глоточек. Нет, привкус не эфирный, а лекарственный.

Карин подавила порыв расколотить чашку вдребезги об пол. Если Видаль решил, что проще будет подлить ей в чай успокоительное, то типичная, по его мнению, женская истерика делу не поможет вовсе. А ловкого оруженосца со шприцем, за которым тут же дело не станет, уже не перенесет ни ее достоинство, ни тщательно уложенная прическа.

– Просто слишком крепкий, – принцесса раздвинула губы в подобии улыбки. – А теперь попроси милорда зайти ко мне.

Едва за горничной закрылась дверь, Карин выплеснула всю чашку в щель дивана и тут же прикрыла мокрое пятно подушкой. Куда там успокоительное – она чувствовала, что пальцы у нее холодеют от гнева. Но нельзя, нельзя, нельзя…

Она – всего лишь статист на предстоящей церемонии. Разукрашенная табличка с фамилией. Пустой сосуд – ах да, Видаль искренне пообещал, что ее чрево не будет пустовать, и она утешится новыми детьми. «Но только после свадьбы, моя дорогая; все должно быть правильно и пристойно».

От нее не потерпят неповиновения.

Когда двери гостиной распахнулись, Карин послушно поднялась навстречу Фордариану в его парадном мундире, сияющему, словно Зимнепраздничное дерево. Ее движения были плавными и чуть заторможенными, как и подобает хрупкой леди после хорошей дозы успокоительного. Фордариан не заметил разницы. Ее сердечный друг Видаль никогда ничего не замечал, даже по ночам; его представление о «милой Карин» было столь же незыблемо, как и отлитые в бронзе консервативные принципы. Окажись на ее месте искусный механический манекен с ярлычком «принцесса», он бы и тогда посчитал, что все в порядке.

Принцесса Карин под руку с коммодором Фордарианом вышла в Синюю Залу навстречу музыке, микрофонам и голокамерам. Ее лицо было ровно и безмятежно, и по нему невозможно было прочитать, что за мысли сжигают ее сейчас.

«Я сделаю, как ты велишь, Видаль. Стану свидетельницей твоего триумфа перед всей планетой, не буду лезть в ваши свары за власть, отдам тебе свою руку – и тело. Зато не позволю ни убить меня, ни заточить под стражу в отдаленный замок. А потом… Когда-нибудь я переживу тебя и плюну на твою могилу».

Неделя четвертая

Граф Форкосиган не спешил. Он обстоятельно поздоровался, одарив хозяина дома крепким дружески объятием, потом долго устраивался в кресле, грел в ладони бокал с лужицей бренди на дне и искусно растягивал вежливые расспросы о здоровье домочадцев и рассуждения о погоде.

Граф Фориннис тоже не спешил. Он держался так, словно принимал гостя в столице, где было самым естественным делом одному собрату-графу заглянуть на ужин к другому в его особняк в паре кварталов поодаль. И он оставался само радушие, с заслуженным видом знатока расхваливая выдержку бренди конкретно этого урожая.

Из двух опытных фехтовальщиков ни один не торопился обнажить оружие первым.

За окнами поместья свистел ветер, холодные капли дождя обсыхали в прихожей на драповом пальто Петра Форкосигана, и он еще раз мысленно посетовал, что уже стар для ежедневных поездок из конца в конец страны, даже на мягком сиденье лимузина, глотающего один километр бездорожья за другим. Но выбора не было. Округ Форинниса замер в неустойчивом равновесии нейтралитета, пока в двух соседних графствах мятеж показал себя во всей красе. На улицах Хассадара и Мариграда – форкосигановских городов, между прочим! – шли бои, а столицу проклятый Фордариан удерживал прочно, как и пару десятков правящих графов в заложниках. Старый хитрец Фориннис с самого начала почуял, откуда ветер дует, и укрылся в своей провинции, чтобы и его не постигла та же участь. А теперь выжидал, не принимая ни той, ни другой стороны, не выступая ни за законного регента, ни за подлого мятежника.

Хуже предательства такое виляние из стороны в сторону, вот что считал Форкосиган.

– Вы же понимаете, дружище, зачем я приехал, – как бы небрежно начал он.

– Ну, уж точно не выпить со мной бокал-другой. Будем откровенны, Форкосиган, мы знакомы не один десяток лет.

– Будем. Мы оба понимаем, что я собираюсь уговаривать вас окончательно определиться с позицией и открыто поддержать законного регента.

– Как официально, – заметил хозяин дома. – Говорите проще: вы хотите, чтобы я встал на сторону вашего сына.

– Законного регента, – повторил граф Петр с нажимом.

– Полномочия которого в том, что он представляет особу юного императора, уже давно объявленного погибшим. Дальше остается лишь вопрос реальной власти. А граф Фордариан прочно удерживает столицу и уступать ее не собирается.

– Ну и что с того? Эта война идет не за территорию, а за умы. Материальные объекты, даже сама Форбарр-Султана и императорский дворец, в такой войне имеют лишь кратковременную тактическую ценность. Фордариан глуп, если не понимает этого.

«Надеюсь, Фордариану не достанет фантазии взять столицу в заложники самым буквальным образом и пригрозить ее уничтожением, когда его окончательно припрет», подумал он, но, естественно, не сказал. Не стоит будоражить воображение графа Форинниса еще и такой перспективой.

– Война в умах – весьма необычная концепция для столь свирепого прагматика как вы, генерал.

– Напротив, самая что ни есть прагматичная. «Дух относится к телу как три к одному», это почти математическая формула.

– Похоже, вы цитируете своего сына?

– Скорее это он удачно цитирует одного полководца со Старой Земли.

– Хм, допустим. Но тогда уж влияние на умы достается тому, кто удерживает в руках новостные каналы. А это сейчас вовсе не лорд Форкосиган. Покойный император не зря считал прессу третьей властью…

– Вы еще про третью руку вспомните, граф! – Петр фыркнул. – Говорили, мол, СБ у императора – правая рука, министерства – левая, а пресса – вообще третья. Помнится, Эзар весьма некуртуазно оборжал эту метафору и приказал впредь монаршую особу мутантом не именовать.

– Но по сути?..

– По сути пресса – не власть, она – лишь инструмент. Во всех мирах Галактики журналисты строчат лишь то, что им прикажут сверху. И пока наши «Ведомости» выходят в Форбарр-Султане под крылышком Фордариана, я не жду от них беспристрастности ни на грош. А уж если говорить откровенно, то фордариановскую пропаганду в любом виде иначе как топорной не назовешь.

Фориннис вздохнул, наклонился вперед доверительно.

– Тебя послушать, Петр, так Фордариан – дурак, зато твой сын во всем прав. Даже в том, что его обвиняют в убийстве маленького императора, а он не потрудился публично опровергнуть это обвинение фактами. Только не говори мне про то, что он поклялся в этом своим словом, ладно? Не будем вспоминать… старые прецеденты.

Форкосиган-старший стиснул зубы и свой самый естественный аргумент проглотил. Действительно, не стоит. Чертова комаррская история, до сих пор всем портит кровь. Проще было обратиться к логике:

– В том, что Фордариан – дурак, моей ни вины, ни заслуги нет. Лучше рассуди здраво, Джеймс, кому из них двоих нужнее живой и здоровый Грегор, а кому – вакуум власти на троне, чтобы утвердить там свою задницу?

– Будто бы все решает логика! Малыш мог действительно погибнуть по случайности, пока его перетягивали туда-сюда, словно канат. И тогда прав Фордариан.

– Ты бы поостерегся обвинять Эйрела во лжи. Умный человек, а зачем-то повторяешь эту чушь, – граф Петр поморщился.

– Я повторил то, что у всех на слуху – просто чтобы дать тебе ориентир, какое сейчас положение в твоей «войне умов». И что нам говорят с экранов раз за разом.

– Смотря с каких экранов. Не за что не поверю, что ты поскупился на мультиканальный приемник и пользуешься дешевой моделью, которая сейчас стоит в каждой лачуге. Значит, ты видел все выступления Эйрела по спутниковым каналам. Они доступны всем, чье мнение действительно имеет вес: форам, офицерам, промышленникам, даже этих… новым технарям. И его словам веры больше, чем речам самого шустрого графа-мятежника, по скольким бы газетам тот передовицы ни раскидал и сколько бы раз ни снимался на фоне дворцовых интерьеров. Потому что лорд Форкосиган – регент Империи, поставленный волей покойного Эзара, а не хрен собачий.

– Никто не спорит, что твой сын получил этот пост законно, – сказал Фориннис примирительно. – Я пока не страдаю склерозом и прекрасно помню заседание объединенного Совета. И то, что сам отдал за него свой голос.

– Тогда почему ты засел в своем Округе, как медведь в берлоге, цепляясь за свой чертов нейтралитет?

– Потому что… – медленно начал Фориннис, – потому что я меньше всего желаю войны, и не просто на своей земле. Гражданской войны на всем Барраяре, Петр, уж ты-то знаешь, что это такое. А она делается тем ближе, чем больше нас, графов, присоединится к каждой из сторон в разгар противостояния.

– Тогда очнись, человече, и сделай все, чтобы с этой угрозой покончить! – громыхнул граф Форкосиган. – Пока еще не поздно. Уж поверь, и у регента, и у мятежника есть доступ к арсеналам – а там стратегического оружия хватит, чтобы выжечь землю отсюда и до горизонта. И если за своего сына и его намерения я ручаюсь головой, то болезненное самолюбие Фордариана тебе самому известно. Готов поставить на его благоразумие, когда он совсем отчается?

И по вспыхнувшим глазам графа Форинниса он понял, что наконец-то попал в точку.

Неделя пятая

Известнейший диктор новостей, чье лицо за полтора десятка лет уже стало привычным в любом барраярском доме – и в родовых особняках, и в бедных меблированных комнатах – помассировал лицо кончиками пальцев, готовясь в очередной раз выйти в эфир. Лицо было в порядке, как и голос, а на случай каких-то неожиданностей с первым или вторым за пределом видимости камер ждали наготове гример с пуховкой и стакан теплого, но не горячего чая с травами и лимоном. Но неловкость происходящего никак не могли убрать ни чай, ни ассистент. И диктор всерьез волновался, что в самый ответственный момент по привычке перепутает одну форскую фамилию с другой.

Сейчас ему предстояло говорить о человеке, чье имя он неоднократно поминал в новостях за последний месяц, однако всякий раз приставляя к нему эпитеты «бывший», «преступный», «предательский» и «низвергнутый» – чем дальше, тем сильнее, по нарастающей. И хотя ведущий телепрограммы – всего лишь голос и не несет ответственности за то, что ему было приказано произносить – как бы ни относился к происходящему он лично, но на Барраяре Голос – это нечто достаточно серьезное.

«После длительного перерыва мы передаем обращение императорского регента лорда Эйрела Форкосигана к подданным Барраяра»

Да, теперь следовало называть все именно так, и диктор испытывал настоящее облегчение.

Регент, получивший власть из рук покойного императора, вновь обрел полную власть над страной. А юный император, настоящим чудом избежавший опасностей переворота, должен был вот-вот вернуться во дворец. В родовое обиталище Форбарр, затронутое пожаром, охваченное трауром по погибшим, полное спешно обезвреженных ловушек – в общем, полностью в исторических барраярских традициях.

«Спокойствие и порядок в столице Империи восстановлены».

Форбарр-Султана сдалась наступающим войскам так же стремительно, как на ее улицы пал первый зимний снег. Короткая перестрелка была слышна только в нескольких районах города, зато жирный черный столб дыма над дворцом три дня назад был виден каждому и отовсюду.

«Виновные в попытке свержения законной власти в Империи арестованы и находятся под следствием. Узурпатор граф Видаль Фордариан казнен».

Диктор произнес это своим сочным, знакомым каждому зрителю бархатным голосом и почувствовал, что теперь все встало на свои места. Да, войны выигрывают армии, а судьбы мятежей и переворотов решают политики. Но для простого народа последнюю точку в происходящем ставят все равно репортеры, не так ли?

@темы: Петер, Карин, джен, WTFC, таймлайн: регенство Форкосигана, Фанфики

---

WTFC-мой-личный-деанон. Часть 3. Баннеры

А это мой наглядный вклад в визитку (которая была у нас построена вокруг темы "игорный дом"). Баннеры-кредитки. По-моему, забавно получилось.

смотреть дальше

@темы: WTFC

---

WTFC-мой-личный-деанон. Часть 2. "VOGUE Nexus"

А вот идея этой штуки назревала уже давно. Потому что и авторы, и артеры периодически задают вопросы "а во что должны быть одеты герои", а сама Лоис зачастую выдает эти сведения по крупицам или в виде самого общего описания типа "на ней было что-то развевающееся и очень форское".
Но мало было эти крупицы собрать, требовалось еще систематизировать, понять, почему так и из каких культурных особенностей оно проистекает, а заодно найти "живые аналоги" с современных модных показов.

Название: "VOGUE Nexus"
Автор: jetta-e
Содержание: фэндомная аналитика в виде журнала мод с иллюстрациями.
Все описания скрупулезно соответствуют тому, что говорила автор канона в книгах либо интервью; хотите - приведу цитату.

От редактора:
Это популярное издание наглядно представляет нам, что носят на разных планетах вселенной в нашем 30 веке. Для тех, кто не покидает пределов Земли и не имеет доступа к модным бутикам иных миров, но хочет одеться в том же стиле, что и обитатели конкретной планеты, мы постарались также подобрать аналоги с показа известных домов моды (напоминаю, что сейчас там в моде ретро начала XXI века) и составить из них наглядный сет кадров.

Мы отдаем себе отчет, что освещенными оказались лишь модные тенденции наиболее известных миров, преимущественно в области дамской моды, да и там в значительной степени проигнорированы такие интересные для любой модницы вопросы, как аксессуары (шляпки, сумочки, перчатки, косметика и т.д.), и белье. Увы, в этом "виновата" лишь сдержанность описаний известной романистки, уважаемой госпожи Буджолд, которая уделяла значительно больше внимания событиям, случавшимися с ее героинями, чем тому, во что они оказались в этом момент одеты. Мы лишь строго следуем ее указаниям.

В номере:

Моды нашей галактики

1. Колония Бета: 3 буквы "С"

Колония Бета

Мода унисекс

Колония Бета была одной из первых планет, осваиваемых человечеством еще в ту пору, когда оно не знало принципа П-В скачков, и первой, на которой людям удалось закрепиться. В те времена было не до идеального землеподобия осваиваемых колоний, и на Бете в ее естественных условия человек оказался способен выжить, но никак не жить; безводная жаркая пустыня, где свирепствуют бури из песка пополам с солью – не самое комфортное место. Поэтому на Бете люди до сих пор живут в куполах – плотно закрытых, кондиционированных, оснащенных самой совершенной техникой и украшенных небольшими парками и фонтанами в качестве имитации дикой природы. В них всегда тепло, безветренно и спокойно.

Поэтому бетанцы на своей родной планете надевают на себя весьма немного. То, что в иные времена сочли бы нарядом для пляжа, у них считается вполне нормальной и даже официальной одеждой. Обычный бетанец любого пола (а их на Бете не два, а три – женщины, мужчины и гермафродиты) следует в своей моде правилу "трех С":

1. Саронг. Прямоугольный кусок ткани обертывается вокруг бедер, верхний край подворачивается, получившаяся юбка закрепляется веревочным поясом – и саронг готов. Ткань, расцветка и длина остаются на усмотрение владельца.
2. Cерьги. На Бете это не просто украшение, но понятное любому бетанцу обозначение сексуальных предпочтений того, кто их носит. А носят все, вне зависимости от пола. На этой сексуально либеральной планете принято и даже почти обязательно открыто объявлять, кто ты такой и с кем готов (или не готов) вступить в интимные отношения. Свободен человек или связан с кем-то, моногамен или нет, какой пол и количество партнеров предпочитает, выбирает длительные отношения или разовые интрижки, интересуется ли какими-то сексуальными девиациями и играми, предпочитает ли быть в постели сверху, снизу, сбоку или вообще оставаться в неизменном целибате – все это легко шифруется в нескольких металлических завитках. В четырнадцать лет подростку прокалывают уши, вставляют серьги, и с этого возраста он – сексуально взрослый человек.
3. Сандалии. Бетанская обувь открытая, комфортная, позволяющая ступне дышать.

А как же верхняя часть костюма, спросите вы? А никак. У себя дома бетанцы с бетанками ходят топлесс и нимало этим не смущаются. Иногда открытое тело раскрашивается узором боди-арта – ну, это для модников. Конечно, находясь на других планетах, жители Беты прикрывают торс легким жакетом ради тепла или приличия, но у них дома вы таких глупостей на них не увидите.

Зато открытую грудь часто украшает какое-нибудь замысловатое ожерелье. Но не из золота с бриллиантами: драгоценные камни стоят в галактике не дороже песка с тех пор, как их научились синтезировать, а золото для урожденного бетанца – исключительно металл, который используется в электронной промышленности. Зато в изоляции своих куполов эти люди высоко ценят предметы естественного происхождения. Если вам навстречу идет бетанка в резных деревянных бусах и сандалиях на пробковой платформе – не сомневайтесь, это богато одетая модница.

Да, и еще один предмет, который вы всегда увидите на уроженце этой планеты – на его/ее запястье, в сумочке, в кармашке декоративной перевязи – это коммуникатор. Самая первая статья бетанской конституции – «Доступ к информации не может быть ограничен», и бетанцы ревностно следуют этому правилу.

2. Барраяр: Правильно и пристойно

Барраяр

На планету Барраяр земляне высадились давно. Щедрая природа, возможность жить под открытым небом, отсутствие наземных хищников – все было прекрасно, если бы вскоре не закрылся ведущий к планете П-В туннель, на пол-тысячелетия отрезая новую колонию от остального человечества. За это время барраярцы выжили и расселились по всей планете, но ради целей выживания из людей технологического двадцать третьего века они регрессировали до доиндустриальной эпохи, точнее – до девятнадцатого века и кастового общества, разделенного на простолюдинов и форов, местную военную аристократию. Потом планета была открыта вновь, и барраярцы воссоединились с остальной галактикой, однако их искусство, обычаи и моды несут на себе отпечаток более древних времен, а среди тканей и материалов для пошива одежды большое место занимают натуральные (шелк, шерсть, меха, кожа).

Женская форская мода



Является распространенной ошибкой приравнивать барраярскую дамскую моду к классической викторианской. Здесь все проще, чуть современнее и немного утилитарнее. Никаких обязательных корсетов, турнюров, кринолинов и вороха нижних юбок с панталончиками. Никаких строго положенных приличиями перчаток или шляпок; и, хотя при помолвке жених дарит невесте кольцо, но от честной замужней женщины не требуется постоянно его носить для подтверждения статуса. Леди не оказываются по традиции запертыми в светских салонах и не смеющими выходить на улицу или появляться в свете без сопровождения достойного кавалера, многие из них имеют образование и работу. Барраяр даже в облике форских дам, наиболее консервативной части своего населения, сочетает элегантность эдвардианского женского силуэта с практичностью женщин, в свое время успешно защищавших родовые замки с оружием в руках. Что касается цветов: однотонный черный и серый – для траура, чисто белый и бледно-кремовый – для свадьбы, а все остальное – на усмотрение леди, которые вовсе не обязаны выдерживать свои наряды в родовых цветах даже в самой официальной обстановке.

Встретив днем (вечерняя мода – разговор отдельный) традиционно одетую барраярку из высшего общества, на ней вы наверняка увидите:

1. Болеро или жилет. Короткий распашной пиджачок либо длинный плотный жилет, с накладными или внутреннними карманами, часто украшается вышивкой (абстрактного узора или национальной, свойственной тому или иному региону).
2. Прогулочную юбку. Это – расклешенная юбка-многоклинка, длиной миди (до середины икры); для верховой езды (поскольку лошади – это еще одна историческая страсть барраярцев) этот фасон шьют с разрезами по бокам.
3. «Гибсоновскую» блузку. На Земле этот фасон был в моде в начале 20 века и назван по имени художника, отразившего энергичных молодых леди в серии своих рисунков. Высокий ворот, богато отделанная кружевом кокетка, широкие у плеча, но сужающиеся к запястью рукава и относительно свободный крой в талии, под поясок.
4. Сапожки. К наряду фор-леди полагаются невысокие сапожки или закрытые ботиночки на устойчивом каблуке. Иногда форессы прячут в голенище такого сапожка свой форский кинжал, положенный им по статусу и обозначающий принадлежность к воинской касте.
5. Украшения. Барраярцы весьма искусны в технике изготовления металлических украшений из «перегородчатой эмали»: гребни, броши (в которых часто прячется коммуникатор), рукояти кинжалов и так далее наглядно демонстрируют нам высокий уровень их мастерства. В материалах для ювелирных украшений Барраяр консервативен: исключительно драгоценные камни и металлы. Драгоценности барраярских дам обычно бывают ручной, а часто – и старинной работы. Среди особых барраярских украшений – дамские гребни для причесок, поскольку там в моде длинные, разнообразно уложенные волосы.

Мужская форская мода

Имперская Служба на Барраяре имеет высочайший статус в глазах подданных, и форы обязаны отдать ей как минимум десять лет, подтверждая традиции своей касты. Поэтому даже гражданские повседневные костюмы форов обычно выполнены в псевдовоенном стиле, напоминающем земной 19 век или начало 20го. Это, разумеется, не разнообразного вида камуфляж (традиционный «милитари»), а скорее штатские вариации на тему парадных мундиров. Исходя из этого принципа, барраярская мужская мода гораздо более терпима к украшательству, чем наша нынешняя; с точки зрения барраярца, отделка на мужском наряде лишь подчеркивает мужественность, а не компрометирует ее. Как говорится, хочешь быть красивым – поступи в гусары".



Оставляя в стороне парадные и родовые мундиры, превращающие собрание Совета графов в подобие тропического сада с яркими разноцветными птицами, мы можем ожидать, что на скромной деловой встрече форства мужчины будут одеты в:

1. Пиджаки с высоким воротом. Глухая полочка закрывает грудь; галстуков барраярцы в принципе не носят. Пиджак обычно отделан кантом или плетеным шнуром, имитирующим мундирные отвороты, аксельбанты, выпушку и т.д., а часто еще и покрыт вышивкой. Цвета для штатской одежды – неяркие и темные, как и у привычной нам пиджачной пары, а отделка – слабо контрастная. Кстати, рисунки узоров для вышивки в женском и мужском вариантах часто не отличаются.
2. Свободные брюки. Иногда фасона «галифе», иногда прямые, но почти всегда – с узким кантом (лампасом). Крепятся на подтяжках, зачастую нарядных и вышитых.
3. Рубашку с таким же высоким воротом, как и у пиджака, светлых тонов: белую, бежевую, голубую. Полоска рубашки виднеется над краем воротника пиджака и из рукавов под манжетами.
4. Невысокие сапоги. Форы в прошлом были всадниками поголовно, однако полноценные кавалерийские сапоги, защищающие икры во время верховой езды, сейчас сохранились только в комплекте парадного мундира.
5. Аксессуары. На Барраяре некоторые мужчины (особенно высшие форы) носят перстни, многие – запонки, и все до единого имеют на запястье наручный комм. Ремень не обязателен – он надевается поверх пиджака, чтобы на него крепить кобуру для коммуникатора либо оружия, но иногда вместо ремня под пиджак надевается портупея для скрытого ее ношения.

3. Цетаганда: Это вовсе не кимоно

Цетаганда

Цетагандийская империя является, пожалуй, наиболее загадочным и причудливым государством в этой обитаемой Вселенной. Ни когда конкретно в ходе космической экспансии человечества она начала заселяться, ни кем, ни каким образом выросла до огромной и могущественной восьмипланетной империи и приобрела такое причудливое социальное устройство, точной информации у нас нет. Сейчас даже не все цетагандийцы являются людьми в строгом биологическом смысле этого слова: у (х)аутов, правящего класса, на две хромосомы больше, чем у обычных смертных. Случайным манером такое сложиться явно не могло: подозреваю, что цетагандийская культура была создана такой намеренно и синтетически, и присущие ей обычаи, схожие с устройством китайских и японских империй в пору расцвета, весьма причудливо привились и видоизменились в обществе, где этнических азиатов почти нет. Наряду с высочайшим уровнем наук, в первую очередь биологии и генетики, в этом обществе процветает утонченный эстетизм и строго кастовые принципы мироустройства. Благодаря «двухпалубной аристократии» высшая раса, хауты, являет собой образец для подражания гем-лордов и леди, в том числе и в одежде.

Мода для леди



Гем-леди и хаут-леди одеваются немного по-разному, однако общие принципы в одежде у них сходны. Развевающиеся, многослойные верхние одежды из тончайшей ткани (у хаутов число таких накидок может достигать десятка) надеваются на узкий внутренний футляр – трико в полный рост или нижнее платье. Прорези в верхних одеждах или их специальный покрой позволяют любоваться сразу всеми слоями, подобранными друг к другу с тонким вкусом, а обязательное для Цетаганды и строго поддерживаемое генетическое совершенство обеспечивает всем хозяйкам платьев идеальную фигуру и делает их не менее привлекательными, чем сами наряды.
Скорее всего, узреть хаут-леди вне ее защитного поля-пузыря чужестранцу не будет позволено, а вот встреченная вами гем-леди с охотой позволит рассмотреть свою одежду, которая самым сексуальным образом показывает меньше, чем скрывает, хотя ничего не скрывает по-настоящему. Ее цвета могут быть любыми, за исключением чисто белого, зарезервированного под случай траура.

1. Верхнее платье из легкой ткани. Длинное, до лодыжек или середины икры, с широкими рукавами а-ля кимоно (хаутессы даже прячут в эти рукава всякие мелкие нужные предметы) или разрезными на манер европейского средневековья.
2. Накидка. Длинная, струящаяся, доходящая почти до подола платья, часто скроенная в форме тончайшего жилета.
3. Трико. Облегающий, самый нижний слой женской одежды
4. Украшения для волос. Хаут-леди не стригут волос ни разу за всю жизнь, и к преклонным годам длина их шевелюры может достигать пары метров. Гем-леди не склонны к таким излишествам, но и они гордятся длиной волос, которые причудливо заплетают в косы или перехватывают шелковыми лентами, украшенными драгоценными камнями.
5. Духи. На Цетаганде использование духов является составной частью этикета, они подбираются под стиль платья и обстановку мероприятия, зачастую содержат феромоны для безусловного привлечения внимания.

4. Комарра: Дамы под куполом

Комарра

Планете Комарра повезло оказаться на участке космического пространства, необычайно обильном П-В туннелями. Поэтому при ее заселении не слишком обращали внимание на то, что по условиям жизни она едва ли приветливее Марса: холодно, растительности нет, кислорода в атмосфере почти нет, вся вода заморожена в полярных шапках. Комаррские колонисты изначально заложили долговременный проект терраформирования своей планеты, построили на ее орбите солнечный отражатель, а пока разместили немногочисленное население в превосходно оборудованных герметичных куполах, между которыми летали аэрокары и проходили трубы монорельса. Благодаря своему выгодному положению на перекрестке торговых и транспортных путей Комарра быстро богатела и училась высоко ценить деловых людей, финансистов и торговцев – мужчин и женщин в равной степени – и это привело к акценту на деловой стиль повседневной моды. Кроме того, в куполах не приходится страдать от жары, холода или естественных осадков, что и отразилось на местных фасонах одежды. Даже теперь, когда Комарру аннексировала Бараярская империя, местные моды не смешались с барраярскими и сами начинают понемногу завоевывать Форбарр-Султану.

Женская мода



Обычный наряд комаррской бизнес-леди состоит из:

1. Пиджака прямого покроя – либо длинного, мягкого распашного кардигана, либо более жесткого жакета с подложенными плечами и круглой горловиной, с воротником или без.
2. Блузки или топа, глубина выреза которого меняется сообразно обстановке.
3. Широкой мягкой юбки-брюк (брюки palazzo)
4. Очень умеренного количества драгоценностей, но обязательно при наличии дорогого комм-линка или хроно.
5. Удобных устойчивых дамских туфель на толстой подошве, в которых комфортно долго находиться на ногах.

А поскольку жизнь существует еще и за пределами куполов, порой требуются переезды между ними, да и вообще, даже самая надежная техника подвержена авариям, у каждого комаррца, включая элегантных дам, имеется под рукой защитное оборудование для пребывания снаружи: практичная длинная стеганая куртка и респиратор с запасом кислорода.

@темы: WTFC, аналитика по канону

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

мы деанонились!

@темы: WTFC

---

Название: Дневник оккупанта
Автор: Luis Alvaro
Жанр: гет, военная драма
Бета: Меларис

Леди Лорена терпеливо ждала, когда собеседник поймет, что пора замолчать. Гем-генерал, трагично выпятив подбородок, продолжал речь о достоинствах и героизме полковника Тайера Ни Тэссина, его уникальных боевых навыках, тонком психологическом чутье, харизматичном лидерстве, редком трудолюбии и остром уме. Также досталось чувству прекрасного, художественному вкусу, широте кругозора и личной храбрости. Разжевав очередной дифирамб, он на мгновение замолчал, чтобы набраться сил для тирады о соболезнованиях.

Впервые с тех пор, как она была подарена гем-лорду и лишилась права на сферу, Лорена пожалела об этом. Можно было поспорить, что ее мальчик при жизни слышал от командования совсем другие слова. В саду было душно. Или это перехватило дыхание от горечи во рту? Леди Лорена смотрела на лежащий на ладони грубый серебряный медальон – явно варварский – и знакомый накопитель. Тайер любил приводить мысли в порядок, записывая – с детства вел дневник.

Когда гем-генерал наконец откланялся, она закусила губу, пропуская всхлип, выровняла дыхание и медленно зашла в дом.

Комм выдал требование ввести пароль. Женщина задумалась. Первые три варианта не подошли, четвертой оказалась строка из стихотворения. Пароли от личных файлов у Тайера не отличались разнообразием.

Это и вправду оказался дневник. Заметки о войне. Исчерпывающий рассказ о том, что именно его убило. Леди Лорена не верила в сказки, но за этими строками чувствовался голос сына. А у Тайера был неисправимый дефект – он патологически не умел врать.

***

Я втянулся в череду армейских будней, стал воспринимать жизнь и смерть как рутину. А когда жизнь кажется монотонной, судьба выдает отрезвляющий удар. Ударом этим стала маленькая местная женщина. Жена правителя области, упрямая и, у нас бы сказали, дикая. Я как комендант, олицетворял чистое зло, образ врага, чудовище во плоти, демона, порицая которого можно плюнуть в лицо всей Цетаганде. Она кричала, что я варвар, жестокая тварь, завоеватель и машина для убийства. Что наша культура не стоит дырявой монеты, если мы позволяем такие войны. Что у меня нет чести, сердца и совести. Если учесть весь список, то цетагандиец - это только руки, ноги и нейробластер. Заметив, как искры ее гнева гаснут о мое спокойствие, она окончательно вспыхнула сама.

Ее монолог не стал бы нашим диалогом, если бы женщина в порыве ярости не запустила в меня вазой с окна. Той самой, из серой глины, которую мы лепили с отцом. У нее еще вмятина от пальцев на боку и попавшие в рисунок волоски кисти. Пришлось изловчиться и поймать, ведь потерять память так глупо было бы неуважением. Я уловил во взгляде женщины растерянное восхищение, но она быстро скрыла его. У нее маленькие, очень выразительные руки. Их беспокойный трепет выдает настроение хозяйки, даже если та надевает маску. Женщина нервно сплела пальцы, набросившись на мою фразу о том, что вещи были созданы до нас, и долговечнее нас, поэтому требуют уважения. Когда я спросил, чем по ее мнению люди ценнее, она ответила, что люди меняют мир. Уже за одно то, что они ничего не меняют, вещи достойны уважения. Эпохой перемен пугали наших прародителей как проклятием. А нам приходится быть теми, кто перемены несет. "Я счастлива, что в этом случае вы тоже прокляты". Вот удар сильнее прочих оскорблений. Не выверенный, а, как принято в этом мире, случайный и сбивающий с ног...

Когда женщина удалилась, так гордо задрав нос, будто вышла в войне победительницей, я задумался. В воздухе кроме примеси дыма и грязных сапог остался ее запах. Терпкий запах осеннего сада: апельсин, мята и мокрые листья.

Она победила. Хотя бы тем, что заставила о себе думать. Выделилась из варварской толпы тех, кто защищал свою дикую землю. Я вспомнил о ней даже в полудреме, продолжая разговор. Это всегда помогает отпустить мысли и чувства, расслабиться, отдаваясь сну. Надо только найти верного "собеседника". Я говорил о том, что действительно проклят. Я вижу - мое дело бесполезно, а это еще страшнее, чем безнадежно. За безнадежность ее собратья отчаянно бросаются с ружьями на огнеметы. А мы умираем за несколько слов приказа. Не за свободу. Не за величие. Не за будущее. За пять строк на гербовой бумаге, которые подписаны императором и потому имеют инерцию звездного флота.

Родился средством - учись выбирать цели.

***
Я не зря выехал на блокпост А-13 с проверкой. Если жена местного правителя обзывает нас живодерами за расстрел людей без разбирательства, значит, есть повод. Повод смотрел на меня злыми щелками глаз и размахивал руками, поминутно хватаясь за кобуру. Гем-сержант недавно потерял в лесу пятерых бойцов. Варварские ловушки с кольями, взрывчаткой и горючей смесью не добавляют любви к ближнему. Он доказывал, что местные - хуже бешеных собак, и спасение от них одно - атомная бомба. На переднем крае с мотивацией пока что все в порядке. Ненависть – отличный ответ на любые "почему".

Под замком у отряда оказалось пятьдесят три местных жителя. Десяток – дети. Обвинения сыпались дождем, в основном шпионаж и терроризм. Лекцию о том, что не кормить пленников и сгонять в каменный сарай - варварство не меньшее, чем жечь в лесу наших солдат, они выслушали почтительно, но не поняли. Как бы ни превозносили войну теоретики, обе стороны скатываются к скотству. Есть люди, которые тащат из оказавшихся рядом лишь дурное и мерзкое, так и война делает чище помыслы и грязнее дела.

Когда освобожденные уходили к деревне, один из них, лет, наверное, шестнадцати, только очень тонкий, отстал от толпы и набросился на меня с кулаками. Это забавно смотрелось со стороны - прикрывать собой от сержантского нейробластера того, кто тебя бьет. Запавшие карие глаза и жгучее желание убивать. Белые пальцы с грязными ногтями. Бурый шрам, перечеркнувший щеку. Шквал эмоций был столь яростным, что я не сразу сумел изловчиться и ударить мальчишку в шею. Трое пленников замерли, с ужасом наблюдая за нами. Женщина, старик и девочка. Увидев, как противник обмяк у меня на руках, они дружно взвыли. Я оставил мальчишку на земле и приказал сержанту уйти со мной. Мы не воюем с детьми, но дети воюют с нами.

Вечером я долго стоял у озера, смотрел, как мое отражение колышется в воде, и приводил мысли в порядок. Я был на этой стороне, понимал ту сторону, и больше всего сейчас хотелось бы обойти это болото стороной. Неожиданно встретил на тропинке недавнюю знакомую. Она на лошади объезжала свои владения. Может быть, так же, как я, успокаивалась одиночеством?

В негодовании эта женщина так естественна, зато в благодарности удушливо церемонна. Ей доложили о проверке и освобождении. Взгляд ее был прям, спина еще прямее. Только руки перебирали уздечку, снова выдавая хозяйскую тайну. Что еще вы не сказали мне, Эжени Форбреттен?

Уноси мои мысли, вода,
Их уже начинаю бояться.
Сплетены никогда с навсегда,
Будто мне снова стало шестнадцать.

Не распутать морского узла,
Если был он неверно завязан.
Сколько будет нежданного зла
От одной опрометчивой фразы?

Уноси мои мысли, вода,
Беспокойство по всякому поводу.
Невозможно, увы, без вреда
Позабыть, что молчание - золото.

***

Госпиталь - неожиданный способ выспаться. Вокруг толпами бродят уверенные, что ты отдыхаешь. Но боль изматывает сильнее работы, и после трех дней протирания простыней понимаешь, что уже и в бой бы пошел с радостью. К вечеру начинает ныть не только свежее, но и давно позабытое под шрамами.

Вызывая огонь на себя, полевые командиры U думают о мирных жителях. В барраярцах есть невышибаемое убеждение - цель оправдывает. Они спрашивают: "Как лучше?". "Какой ценой?" - волнует одного из полусотни. Уличные бои, баррикады, стрелки на крышах. Такие сражения похожи на кошмар, когда ты тычешься в лабиринте туда-сюда, и на каждом повороте тебя встречает новое чудовище. Учитывая подвиги блокпоста А-13, мне оставалось только отдать долг местным.

Через мой участок выводили мирное население. Зажигалки на узких улицах отрезают путь быстро, и нужно хорошо знать город, чтобы просчитать маршрут. У местного графа боевая жена, без нее не обходится ни одного крупного дела. Здесь мы сражались с ней плечом к плечу по разные стороны, у нас была общая цель. Она открыто соблюдала нейтралитет ради спасения мирных жителей. Тяжело драться за жизнь в толпе идущих на смерть. Вероятно, так устроена природа, женщина - создатель и хранитель жизни и ради нее становится храбрее мужчины. Ломать - не строить. Я видел, как ей было страшно. Как черные от сажи пальцы комкали край шали. Как вздрагивали плечи, когда она чувствовала за спиной мои шаги. Верно. Чего еще от меня ожидать кроме выстрела в спину? Она вместе с парой прислужников забирала своих мирных, от нас они в большинстве своем шарахались, не желая слушать даже перед стеной огня. Когда я был ребенком, мне довелось ловить гусят, которые прибыли грузом к поместью, но по небрежности один из контейнеров развалился. Они метались точно так же, под колеса, под ноги, в лужи, не разбирая дороги.

Так нас и накрыло, рядом. Кто знает, что бы стало с ней попади она со своими ранениями к их коновалам, но отыскавшие меня ребята прихватили и графиню. Не скажу, что их цели обошлись без "позлить графа".

То, что произошло дальше, я бы назвал глупостью. Или первым шагом к расстрелу. В трезвом уме, доброй памяти, здравом рассудке я бы не задумался об этом. Водопад "почему".

Почему, приходя к озеру, стал посматривать на дорогу к поместью графов?
Почему кажется, что ее маленькие белые пальцы холодны, и это волнует?
Почему бросился закрыть ее собой при взрыве?
Почему улыбнулся в ответ, когда она сказала, что без гем-грима мне лучше?
Почему долго подбирал слова, чтобы спросить о ее здоровье, а спросил совсем другое?
Почему она сказала то, о чем я решительно молчал?
Почему, касаясь мягких губ, я посчитал это лучшим ответом?
Почему в моем генетическом коде просмотрели идиотизм?

Я не лечу. Я падаю вверх.

***

Вода лизала руки. Раньше я смотрел на нее, вбирая ее ледяное спокойствие. Сегодня было ветрено, на озере волны, на сердце такие же, стук в груди, в ушах, в пальцах. Я ждал. Тягостное, мерзкое занятие. Устремленный в будущее разум подгоняет все тело, а ты стоишь, и душу сводит нетерпением. Ты ждешь звука, как затаившийся в траве кот мышиного шороха. Стук копыт срывает оцепенение, и бросаешь все силы, чтобы не сорваться навстречу. Представь свои ноги приклеенными к земле, мальчишка!

Новое открытие - светская беседа в наших мирах вьется одной цепочкой.

"Погода ужасна - природа бесценна - рад видеть - рад слышать -
посмотрим на небо - вы верите звездам – нет, что вы, как можно,
- какая нелепость - но все же забавно - еще расскажите
- но полно, ведь вздор же!"

Хоть вноси в разговорники, не меняя фраз. Могу поспорить, их можно, не зная языка, вычислить по тону и хитрым наклонам головы.

Когда прятаться за общей болтовней не хватило сил, я обнял ее. Было куда приятнее свернуть в сторону сущей ерунды, вроде произношения имен. У меня все время получается то Эчженни, то Эшенни. Она смеялась и закрывала мне рот маленькой ладонью: “Эш... пусть будет так. Мне нравится”. Я поднял ее на руки и закружил, оступился, попадая сапогом в воду, но удержался на ногах. Теперь мы смеялись вместе. Эжени сказала, что здесь в дебрях старого парка есть домик смотрителя. А сапоги и правда лучше высушить, начало осени время обманчивое.

Деревянная дверь скрипит как в кино. Чтобы войти, надо втянуть голову в плечи. Вся комната - пять шагов на пять шагов. Уютно.

Бархатная кожа и сложное платье. Императорские подарки к стихотворной церемонии завязывают менее тщательно. Растягиваешь шнур и целуешь. В этом варварстве что то есть. Маленькая, горячая, нетерпеливая. У нее крупные темные соски и грудь помещается в моей ладони. Каждый поцелуй распаляет ее все сильнее, и кажется, будто она светится изнутри… тронь - обожжешься. Что любовь – это искусство, здесь не слышали. Но об этом не надо слышать, это или чувствуешь и учишься, или всю жизнь проживешь как животное, удовлетворяя инстинкт.

Моя кожа пахнет апельсином. Мои сапоги пахнут озерной тиной. Моя память не дает мне уснуть. Мое сердце унесла за корсажем маленькая горячая женщина.

Разбивая гармонию натрое, ты думал, что сходишь с ума. Раньше дух, тело и разум были спокойны вместе, а теперь счастливы по-своему.

***

Голова гудит и кружится. Буквы расплываются перед глазами, и я уже полчаса не могу составить отчет. Отвлекусь, иначе генерал Йеннаро получит пять листов отборной чуши задом наперед. Контузия - на редкость неудобное состояние. Тебя видят не раненым, считают здоровее прочих, и когда остальные тихо умирают по койкам, ты отдуваешься за всех выживших. Форпост обстреляли ночью. Троих убило, десяток раненых, меня контузило, КПП в клочья, шлагбаум в дугу, кар всмятку. Из этого набора составляется доклад в штаб с общей темой "все хорошо".

Шорох. Глухое гудение стекла отдается в голове всплеском боли. Еще один удар. Какой-то умник бросает в окно камешки, а кажется, что попадает мне по обнаженному мозгу. Я открыл окно, чтобы покончить с хулиганством, достал парализатор, надеясь, что не промахнусь. Серое платье, платок с кистями. Женщина стоит у дерева и тревожно смотрит в мои окна. Я мог ее не узнать, но пальцы левой руки нервно оглаживают запястье правой.

Не думал, что пройти пятьсот метров - подвиг. Оперся рукой о шероховатый ствол дерева и зло прошипел: “Это изощренный способ самоубийства?!” Она обняла меня и молча уткнулась в грудь. На рубашке расползалось мокрое пятно. Моя ладонь скользила по шероховатому платку и грубому платью, завиткам волос. Когда ты рядом, кажется, что я буду жить вечно. Это опасная иллюзия, Эш. Она молчала и только крепче сжимала в руках ткань рубашки. Голова кружилась, я впервые задумался о том, какое у меня длинное и тяжелое тело. Особенно тяжелое для каких то никчемных двух ног. Но я стоял, пока Эш сама не расцепила руки. Стоял, пока она, два раза оглянувшись, торопливо шла по дороге к повороту на КПП. Только потеряв ее из виду, я позволил себе сесть на землю, спиной к стволу дерева. Меня мутило, но жизнь все равно была прекрасна.

Могут ли две ошибки, помноженные друг на друга, стать исключением из правил?

***

Нельзя быть слегка предателем. Немного дезертиром. Чуть-чуть пособником врага. Самую малость идиотом. События этого дня я складываю как головоломку, но каждый раз остаются лишние детали. Он начинался с домика смотрителя, торопливых поцелуев, мятного чая, подушки, полной горечью желтых цветов, которые считают средством от мышей и моли. Мне удалось встретиться с Эш до муторного приема, на котором наше командование вздумало показать свое истинное превосходство. Я читал о том, как на Старой Земле знать любовалась боями пленных с хищниками. Наши недалеко ушли от дикарских царьков, если с таким азартом придумывали этот пир победителей, деля не сломленный Барраяр.
Мысли и вправду материализуются. Как иначе объяснить? Ведь я отчетливо помню последнюю перед тем, как внезапно потемнело в глазах, мысль: "Лучше бы подстрелили по дороге". Я не успел удивиться - темнело после контузии часто.

Меня действительно нашли на дороге. В ушибах и царапинах, рядом с разбитым каром. После недавней контузии лучше от этого приключения не стало. Гаже всего оказались новости. Гем-сержант заботливо втирал мне в лоб антисептик, будто полировал ботинок, и рассказывал. Партизаны решили - если много кошек собралось понаблюдать за мышками, почему бы не пооткусывать их азартно дергающиеся хвосты. По самую голову. Командование потеряло тридцать пять процентов личного состава. Только убитыми. Для войны это если не точка, то многоточие. В пустой и звонкой голове перекатывались вопросы. Разноцветный клубок нитей, для распутывания которого нужна лаборатория. ДНК предательства... кто из нас кого и сколько раз предал за эти восемь часов, Эш?

Я думал о том, как собрать головоломку. И даже больше - о том, хочу ли я, чтобы она сложилась. Первое правило - доверять противнику дело пустое и опасное. Детским лепетом для полковника звучит "она не могла". Я трижды проверил документы и оружие, все осталось при мне. Зачем ты решила за меня? Чтобы мне было так же больно, и я каждый раз, глядя тебе в глаза, думал, что на ту же долю предал свою страну, что и ты свою? Я должен выбросить этот клубок не впутываясь. Не котенок. Я должен сказать ей правду в лицо. Не мальчишка.

Не удержать лунного света в ладонях.

***

Сегодняшний день напомнил мне дворовые игры. Какой мальчишка не мечтал штурмовать замок? Кто не строил стены из хлама и не таился за ними, выслушивая пафосные речи врага? В обычных играх соревнование в красноречии важнее драки. От него зависит, насколько потеряет осторожность противник.

Здесь не может быть переговоров – зверя из норы выкуривают. Пока подгоняли технику, сдержанной руганью отдавали должное местным укреплениям и думали,
где будем делать ворота, я не мог отделаться от чувства брезгливости. Схема простейшая, но ослепляет людей целыми народами. Врага приравнивают к животному. Существо без разума, низшая тварь, чье назначение – быть использованной. Люди, которые с уважением отнесутся к старинной вазе, без сожаления выстрелят в ребенка. Войну питают три источника – ненависть, азарт и выгода. Первый из них – сильнейший. И вот где настоящее стадо. Упертых, слепых, яростных, уверенных в своей силе. А над ними вожак. Чуть умнее – тот, кто и этих давно перевел из разряда людей в детали головоломки. Если сложить тот отряд с тем и поддержать артиллерийским огнем… Но все они свято поклоняются последнему, в чьих холеных руках останется результат.

"Наше дело – показать дикарям, что их бунт приближает их смерть". Сквозь пафос приказа о взятии поместья Форбреттен виднелась мальчишеская обида. Генерал Йеннаро видел себя царем горы и цеплялся за эту гору, пачкая красноватой грязью сапоги, колени и локти.

Мы вошли в замок вечером. Воронки от снарядов. Сырой туман, горчивший порохом и дымом. Будто специально сваленные нам под ноги убитые лошади. Черные сапоги, торчащие из кучи рыхлой земли у стены. Сад особняка Форбреттен: композиция "последний путь". Надсадно хрипел мотор увязшего во рву тягача. Закладывало уши. Каждый раз, когда хлопала тяжелая входная дверь, над ней истерично звякал колокольчик. Я выпустил в него пять зарядов, но звон в ушах все не унимался. Рядовые старательно обходили меня
стороной.

Неудобные светильники, полутемный кабинет. Отвратительная манера загромождать стены портретами, оружием, головами животных — комната кажется еще меньше и темнее. На столе зеленое сукно с прорезью от ножа для писем и бурыми пятнами. Монотонная речь гем-капитана похожа на передачу электрических сигналов. Поток знаков без времени на осмысление. Граф и его
оруженосцы отступили, скрываясь в лесах. Отряд, оставленный для отвлечения внимания, практически уничтожен. Пятеро пленных. Ведется разминирование участка. Кипит расшифровка найденных документов. Графиня…

Вспышка. Я начал слышать отдельные слова. Переспросил – слишком поспешно, но ударять по губам было поздно. Графиня Форбреттен не успела эвакуироваться. Заперлась на третьем этаже. Ведутся переговоры.

Теперь ты войдешь к ней, как и положено, не снимая сапог. Не поднимая руки на женщину, ты изнасиловал ее землю.

В голове вертелись строчки, совсем не тех стихотворных размеров, которые приняты на императорских чтениях. Но я не знаю, как более четко высказать это.

Нам не надо еще одной войны,
Мы уже не оправимся от потерь.
Научитесь, в миры открывая дверь,
Не взрывать перед этим две стены!

Стимулятор – дурное топливо. Мотор работает, но слышишь, как он захлебывается этой дрянью и хрипит на износ. Последнюю из рекомендованных доз я принял утром. Третьи сутки на ногах. Но если представить полк оружием, я – курок, люфтить не имею права.

Гем-капитан устало предложил подпалить дверь. У него привязана к туловищу правая рука и нет сил на дипломатию. Солдаты оживленно переглянулись, но я приказал не двигаться.

Голос как из репродуктора гулкий – здесь в коридорах отличная акустика.

- С вами говорит гем-полковник Тайер Ни Тэссин. Если сложите оружие и откроете дверь, я гарантирую вам...

За стеной в саду расстреливают выживших пленных. Они пытались бежать и задушили охранника.

Ее голос глухой и жесткий:

- Здесь тяжелораненые, вы обещаете сохранить им жизнь?

С кем она там на самом деле? Сколько их? Переговорная наука подробно описывает ужа с ежом и радостно предлагает их связать. Знать бы, у кого из нас еж.

Она понимает, что сопротивленцам пощады нет. Я смотрю на темное от старости дерево, и кажется, что вырезанные на створках двери красные лошади зло раздувают ноздри.

Мы – слова из разных языков, которые не существуют без контекста. Эдакое слово-не-сочетание. Знал ли граф Форбреттен, что оставляет для меня оружие страшнее минного поля? Я продолжаю разговор – солдаты готовятся к штурму.

От двери летят крупные щепки. Некоторые даже в цель – одна поцарапала мне плечо, другая снесла шлем доспехам у противоположной стены. Когда оседает пыль, я шагаю в комнату первым. Эш держит в вытянутой руке нейробластер, дуло подрагивает на уровне моей груди. За спиной у нее лежат вповалку восемь местных. Семь – живых.

Усталое сопение. Щелчки взведенных курков. Солдаты встали полукругом, ожидая приказа. До тошноты трещит голова.

- В лазарет, к нашим. Не бойтесь. Эти вас разве что покусают.

Я ухожу, чувствуя спиной ее взгляд. И не хочу оборачиваться.

Когда два оленя, сцепившись рогами так, что не распутаться, умирают от голода, кто из них победил?

***

- Ты на человека не похож!

- А был?

- Был.

И снова тишина. Слышно, как соплю я, и с легким присвистом дышит Эш. Простудилась?

Прежде чем прийти к ней, я полчаса мыл руки. Мне казалось, они пахнут кровью. Поклялся на ближайшую неделю завязать со стимуляторами.

Как это по-варварски: захватил замок, земли, женщину, разве что не посидел на фамильном графском стуле. Мы одни. Ей не надо торопиться домой. Она моя. За это расплатились двадцать пять барраярцев и семеро моих солдат. Ненавижу долги.

Каждому из нас есть что сказать. Поэтому мы молчим. У души тоже бывает болевой шок, его крайнюю степень называют сумасшествием. Если кажется, что мир сошел с ума, значит, сошел скорее всего ты.

Мы говорим о маринованных грибах, купании голышом, воздушных змеях и лошадиных носах. Взахлеб, нарочито размахивая руками и улыбаясь.

Потом снова обрываемся на полуслове и обнимаем друг друга. Ночь, похожая на сон. Такая же обрывочная, болезненная и непонятная. В вязкой череде событий ты ищешь правду. А потом уже не пытаешься.

Не можешь быть со мной, просто будь. Шепчу это и получаю подзатыльник. Стоит ли расценивать его как “куда я денусь?”

Лист, плывущий по течению – гниет. Лист, застрявший в развилке – сохнет. Если ветер сорвал – выбор невелик. Но до последнего веришь, что полетишь.

***

Сегодня для меня в этой войне поставлена точка. Я не знаю, какое решение через неделю пришлют из штаба генералу Йеннаро. Он готов мстить, даже если ему не дадут оружия и придется плеваться в местных ядом. Глупо, не замечая сломанного об орех переднего зуба, упрямо сжимать челюсти. Но, как бы дальше ни сходила с ума моя родина, я должен сойти с этой карусели первым.

Причина такого решения – сама по себе бунт. Еще немного, и мои мысли пропитаются дешевым пафосом ниспровергателя устоев. Очень хочется себя оправдать. Две трети нашей философии указывает на жгучее желание сравняться с богами. Творить и перекраивать мир. За экспериментами они упустили маленькую деталь: право выбора для своих созданий и право на жизнь для созданий чужих. Даже в идеально составленном саду попадается сорняк. За пышными кустами азалий и ровным рядом нарциссов упрямый стебелек пырея тоже тянется к солнцу.

Я пришел поздним вечером, но Эш еще не спала. Она смотрела в окно и мяла в руках край шали. Видимо давно – одну из кистей совсем растрепала, на полу валялись нитки. Смущена и растеряна. Напугана. Но очень странно. В том, как Эш молча обняла меня, прижимаясь щекой к груди, не было безнадежности. Скорее нерешительность.

Наконец едва слышу ее голос:

– Помнишь, мы как то говорили? Так вот... у нас... получилось.

О чем? За две недели, как я здесь и вижу ее каждую ночь? За то время, пока мы встречались кое-как в домике смотрителя? Мы не говорили разве что о принципах работы скачкового двигателя. Я не сразу вспомнил тот разговор, один из первых. О том, откуда берутся дети.

Условие задачи: мужчина, уверенный, что женщин без контрацептивных чипов не бывает, помноженный на женщину, пять лет считавшую себя бесплодной. Ответ: в данной системе координат задача решения не имеет.

Во взгляде Эш читалась тревога. Приняла мое удивление за недовольство? Я обнимал ее, с глупым суеверным трепетом проводя рукой по животу. По-варварски. Нелепо. Опасно. Волшебно.

Этой ночью, пока Эш дремала у меня на плече, я придумал, как вывезти ее с планеты. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы приказали отступать. Тогда не придется выбивать увольнение. Хотя с последствиями контузии и это не проблема, любой врач подтвердит, что с такой головой мне надо отлежаться.

Все почти закончилось. Или только начинается?

Кисть устало кладет художник.
Поздняя осень в саду.
Две фигуры бредут осторожно
По озерному льду.

Нас рисовали акварелью
На слишком тонком листе,
Но если треснет лед, то я верю,
Что пройдем по воде!

Этой земле от себя оставим
Лишь на воде круги,
Только прошу тебя, заклинаю -
Не отпускай руки!

***

Барраяр отомстил мне. Вывернул душу наизнанку и запустил в нее сапогом.

Я был в штабе, и за эти проклятые сутки в поместье пробрались партизаны.

Дежурного по КПП расстрелял. Легче не стало. Сначала граф бросил ее в безнадежном бою, а потом решил вернуться и забрать? Поймал себя на мысли, что готов на этот их местный поединок чести. Плевать, на каком оружии.

Я ищу ее четвертый день. Проще найти в песке пляжа бусину. Ухожу в лес с отрядом солдат сам. В штабе решили, что у меня украли коды доступа к системе связи, и на всякий случай их поменяли.

Вечерами чищу оружие. Делаю полный комплекс упражнений. Разбил кулаком косяк двери. Полночи приколачивал новый.

Воображение шатает от ужасов к глупостям. А взять себя в руки не легче, чем сжать в ладони горячую картофелину.

Я ее найду. Отставить остальные мысли.

***

Из раскрывшегося медальона, который леди Лорена нервно теребила в руках, выпала на пол темная прядь волос. Она подняла ее и стала аккуратно сворачивать в кольцо. Волосы были непослушные и постоянно растрепывались.

- Ну что, покорил Барраяр? Или все-таки он тебя?

На экране комма по-прежнему мерцали торопливые смазанные буквы. Последняя страница была размашисто написана стилусом от руки.

Снова вечер сумрачный подкрался.
Под твоим окном полоска света.
Я между мирами потерялся,
Вот бы навсегда остаться в этом...

Стать бы для тебя дождем и ветром,
Кленом у окна и певчей птицей!
Но чтоб быть с тобою до рассвета,
Можно тебе разве что присниться.

@темы: Цетаганда, гет, таймлайн: Первая Цетагандийская, Фанфики

---

ЗФБ: голосование

теперь только спецквест и итоговое, оба до 13 марта. И марафон окончен!

... на Зимней Битве идет голосование по разным квестам:
идете по нижеуказанной ссылке, открываете самый последний пост и пишете туда свой комментарий.
Голосовать можно за список не менее 3 и не более 15 штук работ обязательно разных команд (каждая команда д.б. упомянута не более одного раза! это важно, иначе голосование не примут). При этом какую именно на какую позицию вы поставите - абсолютно все равно, все получат по 1 баллу.

что	где	крайний срок	за что голосуем
визитка	тут	9 февраля ЗАКРЫТО	за команду в целом
тексты низкого рейтинга	тут	16 февраля ЗАКРЫТО	за конкретную работу
арты низкого рейтинга	тут	21 февраля ЗАКРЫТО	за конкретную работу
челлендж	тут	4 марта ЗАКРЫТО	за конкретную работу
тексты высокого рейтинга	тут	5 марта ЗАКРЫТО	за конкретную работу
арты высокого рейтинга	тут	8 марта ЗАКРЫТО	за конкретную работу
спецквест	тут	13 марта	за конкретную работу
итоговое голосование	тут	13 марта	за команду в целом

Мы, разумеется, будем рады, если вы отметите наши усилия своим голосом!

запись создана: 28.01.2014 в 19:49

@темы: WTFC