WTFC-деанон. "Честь фора"

[jetta-e]

Название: Честь фора
Автор|Бета: Isidora Stramm; бета - firnwen и Zua
Категория|Рейтинг|Размер: слэш и гет, R, миди (~18 тыс. слов)
Пейринг|Персонажи: Эйрел, Джес, леди Форкосиган
Краткое содержание: Овдовев, Эйрел вместе с Джесом пускается "во все тяжкие", нарушая писаные и неписаные законы общества. Но однажды Эйрел начинает подозревать, что Джес вовсе не тот человек, которым он привык его считать.

*
Женщина, сидевшая на кровати, была из простолюдинок, но молодая, хорошенькая и не потасканная. В публичных домах Караван-Сарая, где шлюхи начинали трудиться с самого юного возраста, такие нечасто встречались. Она как будто бы не догадывалась, что за ней наблюдают из другой комнаты через огромное зеркало, висящее на стене напротив. То ли профессионалка, то ли наивная дурочка, которую заманили сюда обманом.

Время от времени женщина покусывала губы, накрашенные алой помадой, и поджимала пальцы на ногах. Мерзнет, наверное, решил Эйрел, разглядывая ее затвердевшие соски, небольшие, розовато-коричневые, явно еще девичьи, а не женские. Лак на ногтях рук и ног был в тон помаде – яркие мазки на фоне бледной кожи.

– Где ты ее откопал? – спросил Эйрел Джеса. Тот, стоя у стола, разливал по бокалам вино. В ответ на вопрос он сверкнул довольной улыбкой.

– Пришлось повозиться, знаешь ли, но оно того стоило. Надеюсь, эта леди и во всем остальном оправдает ожидания.

– Эта леди – шлюха? – Эйрел продолжал разглядывать женщину. Странно, но ее красота вызывала смутное беспокойство, которого он не испытывал прежде, во время других «спектаклей», которые устраивал для него Джес.

– Вот, возьми. – Джес подошёл и протянул ему бокал, наполненный почти до краев. Вино он всегда приносил с собой – лучшее из подвалов Форратьеров. Эйрел понятия не имел, как тот объясняется с родителями по этому поводу. Если он заводил подобные разговоры, Джес уходил от ответа, а Эйрел не настаивал. Вино у Форратьеров было превосходным и, по большому счёту, только это имело значение.

Однако сегодня Эйрел едва пригубил вино и поставил бокал на столик. Начав пить, он уже не мог остановиться, пока не терял сознание, что, к несчастью, происходило достаточно быстро. У него была слабая голова, и три года пьянства не исправили ситуацию.

– Ты так напряжен, милый, – любовно проворковал Джес. – Потерпи чуть-чуть, сейчас начнется.

Он присел на широкий подлокотник кресла, в котором, словно в лучшей ложе театра, расположился Эйрел, наклонился, чтобы поцеловать его. Тот приоткрыл губы навстречу поцелую, позволив языку Джеса проскользнуть в рот, ожидая, что привычное возбуждение разольётся по телу, смывая все заботы и тревоги… и сильно удивился, когда этого не произошло. Да что с ним творится, почему сегодня всё идёт не так? Не из-за скандала же с отцом, право слово!

Ссоры с графом Петром происходили всякий раз, когда он отказывался приезжать в отчий дом во время увольнительных. Долг сына, долг фора, безответственность, скандальное поведение, дурная инопланетная кровь, жизнь, пущенная под откос – всё это Эйрел слышал множество раз и давно научился не реагировать. Отец – человек старой закалки. Ему не понять, как это можно – нарушать традиции и приличия. Не понять, что жить по правилам совершенно бессмысленно. Его жизнь полна иллюзий, в которых всё происходит как должно, а честь – это неприступный бастион. На самом же деле бастион этот хрупче стекла. И дело тут совсем не в том, насколько старательно ты будешь оберегать его, а в везении. Повезёт – и удастся сохранить его, нет – и он разобьётся вдребезги. Так не проще ли обойтись без этого хрупкого сооружения, над которым нужно трястись всю жизнь?

Когда-то и он изо всех сил старался быть как все, соблюдал обычаи, женился на девушке, которую выбрал отец, был любящим и верным мужем, а взамен получил измену, позор, стал вдовцом в двадцать два года и чудом избежал казни. Именно тогда Эйрел решил, что убеждения, с которыми он вырос, были ложью.

Джес был единственным, кто понял его и поддержал. Вместе они отбросили предрассудки и фальшивые убеждения, на которых выросли и, что называется, пустились во все тяжкие.

Джес уверял, что большинство холостяков, да и многие женатые форы ведут отнюдь не столь добродетельную жизнь, как это принято считать. И, встречая знакомых из высшего света в публичных домах Караван-Сарая, даже самых убогих и жалких, Эйрел видел, что это правда. Каста форов была насквозь пропитана лицемерием, которого он прежде не замечал и с которым не хотел больше мириться. Ему нравилось проводить время с Джесом, нравилось заниматься с ним сексом и ходить по борделям. С Джесом было интересно, он каждый раз придумывал что-то особенное и никогда не повторялся. И, судя по тому, насколько таинственно он себя вел, какой гордостью лучился по дороге сюда, в этот раз он, видимо, превзошел сам себя.

Тренькнул звонок, возвещающий, что действие в соседней комнате начинается, и Джес отстранился.

– Смотри… – шепнул он, и Эйрелу послышались в его голосе ликующие нотки.

Женщина поднялась с кровати, шагнула к зеркалу и, взяв со столика тюбик с помадой, уверенным движением подкрасила губы. Она стояла так близко, что можно было разглядеть морщинки на её сосках и аккуратно подбритые и подстриженные тёмные волосы на лобке.

Оставив помаду, она поспешила к двери, чтобы впустить в комнату мужчину. Тот был молод, одет не без щегольства и, по всей видимости, изображал зажиточного горожанина или даже фора. Приподнявшись на цыпочки, женщина обняла его за шею. Теперь она стояла спиной к зеркалу, демонстрируя зрителям округлые, крепкие ягодицы.

– Нравится? – самодовольно спросил Джес, вновь придвинувшись к Эйрелу. Его рука как бы невзначай скользнула вниз по его груди – к животу и паху, но Эйрел перехватил её и потёрся губами о запястье Джеса. Объясняться по поводу отсутствия эрекции не хотелось.

– Плечи широковаты, но в общем недурна, – согласился он, перевернул руку и, сдвинув манжет, поцеловал запястье. Надо было бы пересадить Джеса к себе на колени, но с этим, пожалуй, стоило повременить.

– Вам не угодишь, милорд! – хохотнул Джес и куснул его за ухо. Реакция Эйрела ему явно понравилась.

– Отнюдь, милорд, отнюдь, – сказал Эйрел, зная, что должен ответить, чтобы Джес ничего не заподозрил. – Ну всё, давай смотреть.

Они оба успели изучить друг друга, и каждый превосходно знал, к каким ласкам чувствителен другой. Вот только приёмчики Джеса сегодня не работали. Эйрела это начинало злить и ему становилось всё труднее поддерживать игривый тон. Конечно, Джес тут не виноват, всё дело в нём самом, но ни легче, ни лучше от этого не становилось.

Тем временем женщина помогла мужчине снять пиджак и рубашку, а он наградил её смачным поцелуем и, шлёпнув по заду, подтолкнул к кровати. Она встала коленями на край, оперлась на руки, соблазнительно изогнувшись и раздвинув ноги настолько широко, что стала видна промежность. Округлые половинки плоти, прикрывающие вход в тело, разошлись, продемонстрировав зрителям то, что скрывалось между ними.

– Шлюха всё-таки, – констатировал Эйрел.

– Не придирайся. – Джес отхлебнул из своего бокала. – Она неплохо выглядит, что тебе ещё? Наслаждайся зрелищем!

«Стараюсь».

Эйрел взял бокал, поднёс к губам – и снова поставил на стол. Нет. Всё же пока нет.

Мужчина подошёл к кровати, на ходу расстёгивая брюки. Его член оказался крупным, красивой формы и был уже полностью напряжён. Подойдя к женщине, мужчина встал немного сбоку от неё и, раздвинув шире её плоть, ввел внутрь сразу несколько пальцев.

Эйрел поморщился. Ради Джеса он пытался справиться с собой, действительно старался, но, пожалуй, пора было честно признать, что он не находит происходящее возбуждающим. Его не радовала ни красота женщины, ни откровенность участников сцены, бесстыдно выставивших на показ свою наготу и самые интимные моменты соития. Может быть, он просто пресытился? Конечно, у них нет возможности приходить в это заведение кроме как во время увольнительных с корабля, а это бывает не чаще раза в месяц, но, если посчитать, этот визит, наверное, тридцатый… или тридцать пятый? Правда, таких, с представлениями, было меньше. В самом начале их связи они с Джесом мечтали лишь о том, чтобы оказаться наедине, насладиться друг другом, делать, что хочется, вдали от посторонних глаз и ушей, там, где никто не мог застать их врасплох, там, где не надо было соблюдать осторожность или приличия. Но со временем Джесу захотелось разнообразия. Посмеиваясь, он упрекал Эйрела в замшелом консерватизме и пытался привить ему, как он выражался, немного утонченности в постельных делах. Джес доставал где-то эротические романы, открытки с непристойными изображениями, как-то раз даже ухитрился добыть несколько бетанских порнофильмов. Однако вскоре и этого ему оказалось мало. В поисках новых, более острых впечатлений, Джес как-то предложил побывать в одной из комнат борделя, из которой можно было подсматривать за другими посетителями. Эйрел согласился, но с условием, что это не должен быть кто-то из знакомых. И тогда Джес начал искать актёров…

– Хороша, хороша, чертовка! – пробормотал Джес, вернув его к реальности. Пока он был погружен в свои мысли, мужчина овладел женщиной. Теперь он брал её сильными быстрыми движениями, а она то запрокидывала голову, то роняла ее, облизывая губы, то припадала на локти, словно стремясь отстраниться от чересчур ретивого партнера, то выпрямляла руки и, опираясь ладонями о постель, начинала двигаться ему навстречу в нетерпеливом бесстыдстве. Эйрел порадовался, что стекло звуконепроницаемо, и они не могут слышать никаких звуков, исходящих из соседней комнаты. А вот Джес, похоже, был в восторге. Приоткрыв рот, он ловил взглядом каждое их движение, едва не уткнувшись носом в стекло. Странное дело, сам он редко прикасался к женщинам, но наблюдать за ними ему нравилось. Однажды Эйрел спросил его, почему, и, в порыве пьяной откровенности, Джес ответил, что во всём виноваты цетагандийцы. Во время оккупации его семья, как и многие столичные форы, перебралась в округ, но и там было несладко. В доме Форратьеров расположился штаб, леди Форратьер с детьми приходилось ютиться в комнате управляющего. «Я видел много такого, что обычно скрывают от детей, – рассказывал Джес, подперев щеку, и устремив повлажневшие глаза в пространство. – Когда мать рожала Анну, мне было два года. Они думали, я ничего не пойму и не запомню, но вышло совсем иначе. Потом она всё время кормила её грудью, переодевала, тискала, нянчилась с нею. А когда появлялся отец, мать занималась с ним любовью. И вскоре родились оба моих младших брата. Так что я рано узнал, откуда берутся дети. Ну и, наверное, просто привык смотреть на то, что обычно не выставляют напоказ».

В чём бы ни была причина одержимости Джеса, Эйрел счёл, что должен поддерживать его, ведь они любили друг друга. И, если их личные пристрастия могли шокировать других благонравных форов, тем лучше. До сегодняшнего дня он был уверен, что вытравил из себя все предрассудки, но, видимо, ошибся.

Подавив вздох, Эйрел поглубже уселся в кресло. Ему надоело анализировать причины своего состояния. Зрелище не возбуждало, и не так уж было важно, почему. Сколько можно копаться в себе?

Он перевел взгляд на кисточку, свисающую с балдахина над кроватью, и принялся мысленно составлять программу тренировок для новобранцев, которым нужно было подтянуть физическую форму. Он как раз закончил разбивать их на пары, когда в комнате за стеклом неожиданно появился третий участник, мужчина, значительно старше первого – то ли отец, то ли муж, то ли ещё один любовник. Он гневно уставился на происходящее, потом с исказившимся лицом бросился на молодого соперника и отшвырнул его от женщины ударом кулака в лицо. Кажется, удар был не очень силён, но мужчина упал. Женщина схватила пожилого за руку, но получила затрещину и рухнула на кровать.

Джес хохотнул:

– Поделом потаскухе!

– Я надеюсь, он не станет бить её и дальше? – с подчёркнутым спокойствием спросил Эйрел.

– Да ладно тебе, не будь таким чувствительным. – Джес обернулся к нему и снисходительно похлопал по колену, словно взрослый разволновавшегося ребёнка. – Это же всего лишь инсценировка, а она заслужила, верно?

– Может быть, – буркнул Эйрел. Он ненавидел тех, кто поднимал руку на женщин – и у него были на то веские причины. Конечно, затрещина, это вроде бы пустяк, но всё равно отвратительно и мерзко. И Джес ведь знает о его отношении к таким вещам, зачем же он… С другой стороны, глупо винить Джеса, вряд ли он писал сценарий к этой сценке. Но как же некстати, что шлюха смутно напоминает Анну…

Кровь прилила к лицу Эйрела, застучала в висках, пальцы впились в подлокотники кресла. Нет, он ошибся! Это просто молодая, привлекательная темноволосая женщина. Ничего общего с Анной. Джес бы никогда… Анна ведь была его сестрой! Он просто не мог, он – его лучший друг, самый близкий ему человек, любовь всей жизни, это невозможно, немыслимо! Ведь, пока не появился третий участник сценки, ему и в голову не приходило, что у неё есть что-то общее с его покойной женой, но теперь… Теперь он уже ни в чём не был уверен.

Пожилой, наконец, сдался. Ему помогли раздеться и уложили на кровать. Женщина оседлала его бёдра, а молодой взял её сзади. Пожилой тискал груди женщины, а молодой всё глубже и глубже вгонял член ей в зад, и его пальцы, с силой сжимающие её бедра, оставляли на них багровые отметины.

– Да-да-да, вот так, задайте жару этой потаскушке… – бормотал Джес, тиская член сквозь ткань брюк. Он тяжело дышал, то и дело облизывая губы, на висках выступили крупные капли пота.

Эйрела замутило. Он смотрел на своего лучшего друга, кузена, любовника и бывшего шурина так, словно видел впервые. Джес с трудом сходился с людьми и не нравился многим, но у него он не вызывал отвращения, даже когда был неуклюжим подростком. Может быть, раздражение, но не отвращение. До сегодняшнего дня Эйрел знал Джеса только с хорошей стороны. А может быть, просто не замечал плохую? Да нет, они же знакомы с самого детства, разве мог он ошибаться в нём? Эйрел не знал, не мог дать ответа на этот вопрос. Истина, которую он считал незыблемой, вдруг рухнула, словно карточный домик. Эйрел отчаянно хотел, чтобы Джес обернулся и разрушил наваждение поцелуем, шуткой или просто дружеским взглядом, но Джесу было не до него. Он увлеченно следил за тем, как женщина мирит мужчин, и не замечал ничего вокруг.

Эйрел хотел встать и уйти. Стены комнаты начали давить на него, потолок, казалось, вот-вот рухнет на голову. Он несколько раз глубоко вздохнул… и остался сидеть на месте. Он должен был понять. Должен был разобраться. Сбежать он всегда успеет.

Лента воспоминаний начала раскручиваться назад, и он уцепился за неё, нетерпеливо теребя, отбрасывая прочь лишнее и ненужное, ища то, что могло опровергнуть чудовищные подозрения, из-за которых было больно дышать и, казалось, вот-вот остановится сердце.

***

Начальник военной имперской академии генерал Форсухотин смотрел на стоящего перед ним навытяжку кадета с хмурым неодобрением. Эйрел стиснул зубы и еще выше поднял подбородок, позволяя полуденному свету, льющемуся в окно кабинета, высветить и наливающийся чернотой синяк под глазом, и багровую ссадину на скуле, и вырванные с мясом верхние пуговицы мундира.

– Форкосиган, – произнес Форсухотин сквозь зубы. Помолчал немного, прежде чем продолжить, с подчеркнутым вниманием разглядывая его. Эйрел мысленно усмехнулся. Форсухотин вел себя точь-в-точь как отец, когда говорил с провинившимся подчиненным. Жалеет, наверное, что не может подвесить его за большие пальцы на дереве или приказать выпороть шомполами. Но телесные наказания в Академии запрещены и всё, что могут позволить себе преподаватели, это словесная порка, гауптвахта, запрет на увольнительные и муштра на плацу. Ни одного из перечисленных наказаний Эйрел ничуть не боялся.

– Вот уже в который раз вы оказываетесь у меня в кабинете за нарушение дисциплины, Форкосиган, – произнес, наконец, Форсухотин.

– Так точно, сэр!

Даже самое чуткое ухо не услышало бы в голосе Эйрела ни вызова, ни насмешки, ни иронии, ни беспокойства. Сухая констатация факта и ничего более. Прослужив два года ординарцем отца во время гражданской войны, он отлично знал, как вести себя с военными в той или иной ситуации.

– Ну и что на этот раз? – откинувшись на спинку кресла, поинтересовался начальник Академии. – Опять восстанавливал справедливость... – он кинул взгляд на сбитые костяшки Эйрела, – кулаками?

Эйрел промолчал, продолжая стоять навытяжку с непроницаемым выражением лица.

– Давай поговорим начистоту, Форкосиган. Ты отличный курсант, во всем, не считая поведения. И у тебя есть преимущество перед всеми кадетами. Слушай внимательно. Я скажу об этом один раз. Если до тебя не дойдет, значит, я ошибся в тебе и ты не так хорош, как кажется.

Эйрел нахмурился и кивнул. Начальнику Академии всё же удалось привлечь его внимание.

– Остальные здесь только учатся тому, что ты уже прошел на практике. У тебя есть все задатки лидера, ты воевал и убивал, поэтому одни уважают тебя, другие завидуют, третьи боятся, а кто-то испытывает смешанные чувства. Но все эти чувства вызывает прошлое, которого не было у других. Тебе ещё предстоит завоевать свою собственную репутацию, добиться положения и уважения. И ты никогда не станешь хорошим командиром, да и хорошим графом тоже, если будешь полагаться только на грубую силу. Кулаки используют те, у кого не хватает мозгов для того, чтобы разрешить ситуацию иными способами. Тебя должны уважать, к твоему мнению должны прислушиваться, тогда и силу придется применять намного реже.

– Но все же придется, – упрямо произнес Эйрел. – Во время боя проще пристрелить труса, чтобы другим неповадно было.

Форсухотин усмехнулся в седеющие усы.

– Иногда, – согласился он. – Если не умеешь воодушевить людей так, что они без страха и сомнения пойдут за тобой навстречу любой опасности. Да, не всегда возможно заставить повиноваться каждого подчиненного, но любая неудача – это твое поражение. Смотри на людей, изучай их, ищи подход к каждому. Иначе превратишься в тирана. Всегда помни об императоре Юрии. Он полагался на страх и силу – и что из этого вышло?

Эйрел прикусил губу. Выстрел попал в цель. Если и был на свете человек, на которого он меньше всего хотел бы походить, то только император Юрий Безумный, по приказу которого вырезали почти всю семью Форкосиганов.

– Я вижу, ты понял. Наш разговор окончен, можешь идти. – Форсухотин махнул рукой в сторону двери и добавил, когда Эйрел дошёл уже до самого порога: – Никаких увольнительных до конца месяца. И я больше не желаю слышать о драках. В следующий раз отчислю тебя.

Выйдя из административного корпуса, Эйрел увидел Джеса Форратьера. Троюродный кузен поджидал его, стоя под земным серебристым кленом, нервно обрывая почки со сломанной ветки. Вид у Джеса был подавленный, впрочем, как и всегда. Эйрел с трудом мог вспомнить, видел ли его когда-нибудь оживленным или радостным. Возможно, сразу после поступления в Академию, но потом уже нет. Искушение пройти мимо, сделав вид, будто он погружен в собственные мысли, было очень велико, но Джес шагнул ему навстречу, и момент был утерян. Подавив досаду, Эйрел нехотя кивнул. Кузен догнал его и пошел рядом. На других кадетах форма сидела, как влитая, но Джес был слишком толст. Брюки обтягивали зад и ляжки, пуговицы кителя не сходились на животе.

– Ну что? – тревожно спросил Джес через несколько шагов. – Сильно влетело?

– Нет, – отрезал Эйрел.

– Не стоило тебе вмешиваться, – вздохнул Джес. – Хотя я всё равно благодарен. И всё-таки, неужели тебя не наказали?

– Запретили увольнительные на месяц. Мне плевать.

– Ну да, я бы тоже не хотел проводить выходные в штабе твоего отца, стоя по стойке смирно, – согласился Джес. – То еще, наверное, удовольствие. Лучше уж здесь: скука смертная, но зато хоть немного можно расслабиться!

– Много ты понимаешь, – огрызнулся Эйрел, задетый за живое. Джес каким-то образом попал в самую точку. Отец получил звание генерала в двадцать два, он так привык к беспрекословному подчинению, что не мог вести себя иначе даже с единственным сыном. Но Эйрел никогда и никому не признавался в том, что порой его это здорово задевает.

Подошвы ботинок Джеса шаркали по вымощенной камнем дороге, и Эйрел снова почувствовал раздражение из-за того, что тот такой рохля и недотепа. Его результаты по физической подготовке при поступлении были одними из худших, и год в Академии мало что изменил. Джес даже ухитрился располнеть, хотя это казалось практически невозможным. Кадетов не морили голодом, но и не кормили так, чтобы те обрастали жирком. Неудивительно, что Джес стал объектом насмешек, а иногда и издевательств. Сам Эйрел чаще всего старался не обращать на него внимания, лишь иногда вмешиваясь, если дело заходило слишком далеко. Сегодня как раз был именно такой случай. Несколько кадетов зажали его в раздевалке, осыпая непристойными шуточками и, если бы не Эйрел, неизвестно, чем бы закончилось дело.

– Если бы ты похудел, тебя не донимали бы так сильно, – выпалил он с неожиданной для себя самого яростью.

Джес споткнулся, остановился и обиженно взглянул на Эйрела. У него были удивительно красивые глаза – большие, влажные, темно-карие, опушенные длинными ресницами. Совсем как у оленя.

– Ты думаешь, я не понимаю? – тихо спросил Джес.

– Похоже на то! – отрезал Эйрел. – Больше времени проводи в спортзале. Ты выше меня и тяжелее, но я тебя уложу в два счета...

– Я знаю, – Джес мучительно покраснел и отвернулся. – Я бы никогда не стал поступать, если бы не родители. Они заставили. Кем ещё может быть графский сын?

Эйрел пожал плечами, соглашаясь.

– Ты мог бы облегчить себе жизнь. Какого черта ты разъедаешься?

– Ты думаешь, я хочу этого? – Щеки Джеса покраснели еще сильнее, в глазах появились стыд и ярость. – Я не могу себя контролировать. Это всё из-за оккупации! У нас в семье было много детей, мать все время ходила беременная. В первую очередь кормили маленьких, а нам с братом доставались жалкие крохи. И потом, когда настал мир и еды снова стало много…

– Многие были в таком же положении, – перебил его Эйрел. – Мне-то не рассказывай! Мы вообще жили в глухой горской деревушке, потому что за семьями партизан охотились цетагандийцы. И нам, представь себе, тоже не хватало еды. Ты хоть представляешь, как туго было с урожаями в нашем округе после ядерного взрыва? Мама была худая, как щепка. Ну и что? Разве я разъелся, как только представилась возможность? Или кто-то ещё? Твой старший брат, например? Нет, толстый почему-то ты один!

Джес взглянул на него исподлобья.

– Не веришь про проблемы с контролем, да? Верно, никто не верит. А ну-ка скажи, ты можешь контролировать свои припадки ярости?

– Нет у меня никаких припадков! – возмутился Эйрел.

– Да, серьезно? – Джес скептически хмыкнул. Мало того, он скрестил руки на груди и насмешливо оглядел Эйрела с ног до головы с вызывающей издевкой, да ещё и рассмеялся, когда тот непроизвольно сжал кулаки.

– Хочешь ударить меня, да? – спросил он уже обычным тоном, снова став самим собой и посмотрев на него из-под своих оленьих ресниц.

– Я слабаков не бью, – процедил Эйрел сквозь зубы, повернулся и зашагал в сторону казармы. Джес снова догнал его и пошел рядом.

– Бьешь или нет – это другой вопрос. Ты легко теряешь голову и лезешь на рожон. И из-за этого попадаешь во всякие истории.

Эйрелу очень не хотелось признавать этого, но Джес был прав. Он говорил практически то же самое, что Форсухотин, но откуда, черт возьми, ему знать то, что не знает о себе он сам? В этом было что-то пугающее, но в то же время притягательное.

– Ладно, в следующий раз, когда кто-нибудь решит тебя поколотить, макнуть головой в унитаз или сделать ещё что-нибудь гадкое, справляйся сам, – ровным тоном, стараясь ничем не выдать своих эмоций, произнес он.

– Эй, я ничего такого не имел в виду! – шутливо возмутился Джес, окончательно запутав Эйрела. Эти перепады настроения кузена от мрачной угрюмости к задушевности и шуткам были ему непонятны.

– Слушай, ты меня достал! – он остановился и потер лоб, надеясь, что это поможет сосредоточиться. – И, да, я из-за тебя лезу в неприятности. Не хочешь, чтобы я за тебя заступался – не веди себя, как девчонка. Хочешь – так прямо и скажи.

– Тебя бесит, что приходится меня защищать, а не вмешиваться ты не можешь, потому что мы родня. Честь фора превыше собственных желаний, верно? – улыбнулся Джес, и Эйрел едва не зарычал.

– Ты нарочно меня доводишь?!

– Не без того, – признался Джес. – Но вообще я тебя учу сохранять спокойствие в кризисных ситуациях.

– Это – не кризисная ситуация! Нападение, сражение, катастрофа – кризисная, а сейчас...

– Хорошо, я неверно выразился, – покладисто согласился Джес. – Я просто дразню тебя, чтобы ты научился не реагировать на подначки. Так лучше?

– Решил, значит, стать моим личным тренером, – усмехнулся Эйрел. – Ну-ну...

– А что? Я смогу! – Джес снова улыбнулся – тепло, открыто, как-то удивительно доверчиво, и от этого его одутловатое лицо вдруг преобразилось и стало почти привлекательным.

– Ладно, идет, – согласился Эйрел и поднял руку ладонью вверх, останавливая кузена, который, казалось, собирался огласить восторженным воплем территорию Академии.

– Можешь доводить меня, сколько хочешь, но при одном условии: я буду заниматься с тобой в спортзале.

Улыбка Джеса увяла.

– По-моему, это неудачная мысль. Ты же знаешь, у меня плохо получается, и надо мной всегда издеваются...

– Придется потерпеть, – без тени сочувствия отозвался Эйрел. – К тому же, если я стану твоим тренером, это будет моя проблема. Ну что, договорились?

Он протянул Джесу руку и, поколебавшись немного, тот пожал ее.

*

Начав заниматься с Джесом, Эйрел быстро понял, что погорячился и, пожалуй, взял на себя слишком много. Однако, дав обещание, отступить он уже не мог. В спортзале ему приходилось доводить Джеса до изнеможения, в столовой всегда сидеть рядом и следить, чтобы тот не съел ни одного лишнего куска. Он проверял его тумбочку и перетряхивал все посылки из дома в поисках съестного, не обращая внимания на издёвки однокурсников. Даже среди форов находились те, кто не гнушался отпускать нелестные шуточки в адрес менее крепких и сильных кадетов. Что уж говорить о простолюдинах? Последних, правда, в Академии было совсем немного. Двери элитных учебных заведений планеты после войны лишь чуть-чуть приоткрылись для тех, кто не носил перед фамилией приставку «фор». В военную Академию принимали только самых лучших. И, оказавшись в заветных стенах, они прилагали все усилия к тому, чтобы отличиться. Эти кадеты не устраивали ни драк, ни травли, но какой-нибудь пакости вроде «случайной» подсечки во время кросса или якобы неловкого тычка локтем в столовой, выбивающего из рук поднос, можно было ждать и от них. Начав наблюдать за Джесом, Эйрел, к своему стыду и ярости обнаружил, что тот вовсе не так неловок, как он привык считать. Если бы не разговор с Форсухотиным, он бы, наверное, передрался со всеми его обидчиками. Вот только это не решило бы проблему. Обнаружив, что у Джеса появился защитник, эти типы переключились бы на другую жертву, только и всего. Нет, грубой физической силой тут мало что можно было изменить, а как добиться этого по-другому, Эйрел пока не придумал. Однако он почувствовал даже что-то вроде уважения к кузену, когда понял, что тот ни разу не пожаловался и не попросил помощи, и преисполнился ещё большей решимости сдержать слово.

*

– Твой отец в последнее время зачастил к нам в гости.

Фраза, брошенная словно бы ненароком, явно была с намеком.

– И что? – спросил Эйрел, отложив учебник по тактике.

– И то! – буркнул Джес, не отрываясь от конспекта. На дворе стояли тёплые весенние деньки, и по вечерам большинство кадетов выбиралось заниматься на открытом воздухе, но Джес вчера подвернул ногу во время кросса – и они остались в спальне.

– Припомни-ка, с кем ты танцевал чаще всего во время балов в этом году?

– Больше всего? Кажется, с... – Эйрел обвёл задумчивым взглядом ряды кроватей, застеленных серыми солдатскими одеялами, делая вид, что задумался. На самом-то деле он прекрасно знал ответ. – С Еленой Форволк? Нет, стой, с Дженни Форвейн!

– С моей сестрой, – раздраженно поправил Джес.

– С Анной? Ну, возможно...

– Не строй из себя идиота! – Джес схватил со стола книгу и швырнул ему в голову. Эйрел без труда уклонился. Книга ударилась о стену и, раскрывшись, упала на пол обложкой кверху.

– Вы портите казенное имущество, кадет Форратьер! – укоризненно заметил Эйрел, подобрав книгу и водрузив обратно на стол.

– Да ладно, тебе она все равно ни к чему. Ты же прошел и теорию, и практику во время гражданской войны! – В насмешливом голосе Джеса прозвучали завистливые нотки.

– Я был всего лишь адъютантом при штабе моего отца. И, поверь, я был бы рад не видеть и не знать многое из того, что тогда происходило.

– Ты думаешь, я неженка? – насупился Джес. – Что я не выдержал бы там?

За полтора года он сильно изменился и сейчас уже мало напоминал робкого подростка, которым когда-то был. Джес не только избавился от лишнего веса, но и приобрел уверенность, которой у него раньше не было, начал улыбаться и шутить, стал более общительным. И всё же Эйрел не смог не признать, что сделать из Джеса по-настоящему крутого парня ему так и не удалось. Джесу недоставало мужественности, и это не могли исправить сброшенные килограммы, изнуряющие тренировки в спортзале и даже нарочитая грубость, которую он порой напускал на себя. Огромные глаза, пухлые губы, гибкое тело и тягучая плавность, появившаяся к смущению Эйрела в движениях Джеса, сводили практически на нет все его усилия. Для большинства кадетов он оставался объектом насмешек. Правда, теперь Джес сам мог постоять за себя – и не только физически. У него оказался на удивление злой язык и порой он бросал в ответ на насмешки такие комментарии, что обидчики не знали, провалиться им сквозь землю от стыда или броситься в драку.

– Детям в бою не место, – примирительно заметил Эйрел. – Отец с бабушкой тогда жутко поспорили из-за этого. Если бы не страх, что головорезы Юрия все же доберутся до тех, кто спасся во время бойни, она бы ни за что не позволила мне там быть.

– Но сейчас мы уже не дети. И что-то я сомневаюсь, чтобы принц Ксав или граф Пётр стали бы слушать твою бабушку...

– Это она не стала бы слушать их, – ухмыльнулся Эйрел. Воспоминания о бабушке, принцессе Форбарра, прогнали более мрачные, которые он совсем не хотел подпускать к себе. – На Бете жены не очень-то позволяют мужьям командовать собой, так что она бы устроила веселенькую жизнь и деду, и отцу, если бы они вздумали ей возражать.

Принцесса Форбарра родилась на Колонии Бета, славящейся по всей вселенной демократическим строем правления. После брака с принцем Ксавом и переезда на Барраяр она нечасто баловала общество своим присутствием. Одни говорили, что принцесса-бетанка слишком глупа, чтобы усвоить светские манеры, другие – что та считает отсталыми дикарями всех барраярцев, кроме своего супруга. Джес видел ее несколько раз на официальных приемах, но лишь издалека. И хотя не доверять словам Эйрела у него не было причин, он все же сказал:

– Не могу представить женщину, способную командовать графом Петром, даже если эта женщина – его собственная тёща.

– Командовать, может, и нет, но настоять на своём – пожалуйста! – задорно отозвался Эйрел. – Бабуля была очень боевой старушкой. И язык у неё, кстати, был такой же злой, как у тебя. Отца это страшно бесило, но попробуй принцессе возрази.

– Ладно, раз уж тебе нравятся бойкие дамочки, моя сестра – как раз то, что нужно, – заметил Джес, возвращая разговор к прежней теме. – Хотя непохоже, чтобы ты был в большом восторге от этой идеи?

– Да нет, почему? – протянул Эйрел. – Просто я как-то не думал об этом. Не думал, что отец захочет женить меня так рано.

– Многие молодые офицеры женятся после окончания Академии, – нравоучительно заметил Джес. – Сейчас самое время заключить помолвку.

Он поднялся из-за стола, прихрамывая, перебрался на койку и лёг, закинув руки за голову.

– А что сама Анна говорит по этому поводу? – спросил Эйрел, стараясь привыкнуть к мысли о том, что сестра Джеса, возможно, станет его невестой.

– Понятия не имею! – отозвался тот. – Наверняка в восторге. Я бы на ее месте был. Ну, то есть, ты же Форкосиган. Бедный, но чертовски знатный наследник трона! Неплохой шанс для неё стать императрицей.

– Вовсе нет! – Теперь уже настала очередь Эйрела швырнуть в голову Джеса книгой. Тот отбил ее ленивым взмахом руки и многострадальная «Тактика» снова шлепнулась на пол.

– И кто же из нас портит казенное имущество? – поинтересовался Джес. Повернувшись на бок, он подпер голову рукой.

– Никогда не произноси при мне эту чушь про трон. Наследник – принц Зерг, – осадил его Эйрел. Пусть в спальне кроме них никого не было, это не имело значения. Он не собирался вести подобные разговоры.

– Зергу восемь лет. Случись сейчас что с Эзаром – и ты окажешься на троне, не успев глазом моргнуть. Если бы ты был чуть постарше или твой дед Ксав чуть моложе, когда приключилась резня, твой отец усадил бы на трон кого-то из вас. Думаю, он и сейчас вполне способен это сделать. А что? Он командует всеми сухопутными силами, ему даже министерство политического воспитания раздавить – раз плюнуть!

– То, о чем ты говоришь, это измена, – сухо произнёс Эйрел. – Я никогда не сяду на трон. Ни за что. Власть – это смерть для твоих близких. Ты бы желал подобной участи для своей сестры?

– Ты параноик, Эйрел. Понимаю, от детских страхов сложно избавиться, но...

– Хватит! – Эйрел стукнул кулаком по столу. – Ты сам не понимаешь, что несешь!

– Ладно-ладно! – Джес поднялся, подошел к нему и протянул руку. – Это всего лишь очередная тренировка на выдержку. Считай, что прошёл её. У тебя не так уж много слабых мест, Эйрел, но пока они всё же есть. Ты бы должен сказать спасибо, что именно я на них указываю, а не кто-нибудь другой.

– Спасибо, – процедил Эйрел сквозь зубы, игнорируя протянутую руку.

– Расслабься, никто в моей семье не думает, что ты собираешься претендовать на корону. Для нас главное, чтобы малышка Анна была счастлива. И ей вполне хватит для этого наследника графства. Ну что, мир? Давай быстрее прекращай дуться, у меня нога болит.

– Мир, – нехотя ответил Эйрел, пожав протянутую руку.

Через год, стоя в свадебном кругу вместе с Анной, он думал, что в этот день не просто берёт в жены девушку, сияющую красотой и полную жизни. Эта свадьба была для них с отцом наградой за все потери, символом новой жизни, залогом грядущего счастья и благополучия их рода. Отныне Форкосиганы оставляли в прошлом все темное и неприглядное: войны, смерть, потери и трагедии.

Глядя на улыбку Анны, Эйрел чувствовал духовную близость с этой девушкой, родившейся, как и он, в страшные годы оккупации, омрачившей ее детство, отнявшей то, что уже нельзя было вернуть или возместить: беззаботность, чувство безопасности и защищенности, уверенности в завтрашнем дне. Произнося слова клятвы, он верил, что отныне ничто не омрачит их будущего. У них будет настоящая, крепкая семья, дети… Они смогут. У них получится.

Этой иллюзией он жил следующие два года.

***

– День рождения императора – мой самый любимый праздник! – провозгласил Эйрел, усевшись на скамью катера, который должен был доставить с орбиты в столицу офицеров-форов, которые по праву рождения имели право и должны были присутствовать во дворце.

– И мой тоже! Хотя скука смертная, конечно, – Джес устроился рядом с ним.

Сидящий возле самой кабины пилота коммодор Форгарин выразительно посмотрел на молоденьких лейтенантов и демонстративно защелкнул ремни безопасности. Лейтенанты поняли намёк, пристегнулись и продолжили разговор на тон ниже.

– Какие планы на сегодняшний вечер, Эйрел? – небрежно поинтересовался Джес.

– Не считая поспешных сборов и того самого торжественного приёма, где придётся проторчать минимум до полуночи, прежде чем можно будет улизнуть домой вместе с моей красавицей-женой?

– Хм-м-м, вместе с женой, да, верно. Кстати, передай ей привет от любящего брата.

Эйрел удивлённо поднял брови.

– Передай привет? Ты что же, не собираешься почтить сегодня… – тут он покосился на коммодора, убедился, что тот занят разговором с пилотом и не слушает их, и закончил фразу, ещё больше понизив голос: – …почтить императора Эзара своим высочайшим присутствием?

Джес в ответ пожал плечами, великолепно изобразив скучающего светского льва, давно пресытившегося пышными дворцовыми приёмами.

– Ну да, разумеется, собираюсь. Мы, форы, обязаны соблюдать традиции.

Сделав эффектную паузу, он закончил уже своим обычным тоном:

– К тому же родители меня со свету сживут, если я не явлюсь на праздник и нарушу этикет столь бесцеремонным образом. Особенно мать. Она наверняка расписала весь бал для меня, подобрав для каждого танца по подходящей фор-тёлке на выданье. Честное слово, Эйрел, знаю, что ты сейчас захочешь мне врезать, но иногда я завидую, что ты наполовину сирота. По крайней мере, ты был избавлен от всех этих бабских глупостей.

Эйрел действительно нахмурился и помрачнел. Джес со свойственной ему бесцеремонностью ткнул в так и не зажившую рану.

– Слушай, это что, опять твои штучки по прощупыванию моих слабых мест… – мрачно начал он, но Джес придал лицу выражение самого искреннего раскаяния, и гнев Эйрела стих.

– В следующей раз, когда решишь мне позавидовать, подумай над тем, что отец приказал мне жениться, когда я достиг совершеннолетия. Мне повезло, что его выбор оказался удачен.

К концу этой тирады Эйрел окончательно смягчился и даже улыбнулся при последних словах.

– Да, так обычно и бывает, – как ни в чём не бывало, подтвердил Джес. – Родители договариваются между собой, а мы платим по счетам. А вообще, как у вас там складывается с моей сестрой? Ты не слишком-то откровенен, знаешь ли!

– Всё хорошо! – Эйрел расплылся в широкой улыбке. – Надеюсь, она соскучилась по мне так же, как и я по ней, и мы отлично проведём время.

– Да-да, наверняка. – На лицо Джеса набежала тень, он искоса взглянул на Эйрела, словно не решаясь что-то сказать, перевёл глаза на пряжку ремня безопасности, побарабанил пальцами по подлокотнику кресла и тихо вздохнул.

Эйрел вопросительно поднял брови.

– Что?

Джес покачал головой.

– Да нет, ничего, не бери в голову.

Их прервало появления капитана корабля, прибывшего в сопровождении ещё двух офицеров. Капитан небрежно отмахнулся от приветствия обоих лейтенантов и прошёл к кабине пилота.

– Готовы к старту, сержант?

– Так точно, сэр! – отрапортовал тот и, задраив люк, включил двигатели.

Джес наклонился к уху Эйрела.

– Так вот, возвращаясь к прежней теме! Привет я передаю просто на случай, если вдруг мы с вами разминёмся во дворце. Я рассчитываю улизнуть, как только представится возможность. Кое-кто из приятелей просил меня организовать экскурсию в Караван-сарай. Можешь составить нам компанию, если хочешь.

– В Караван-сарай? Благодарю покорно! Я ещё не забыл мальчишник, который ты мне устроил. Удивляюсь, как нас местные не прирезали в этой клоаке и как никто не подцепил от девиц в том борделе интересную болезнь.

– Может, кто-то и подцепил, просто тебе я заказал лучшее, что там было. – Джес подмигнул и подтолкнул его локтем. – Наверняка ведь не забыл ту красотку, признайся? У вас был такой горячий секс…

– Тебе-то откуда знать, горячий или нет? – буркнул Эйрел, покосившись на офицеров. Но те не обращали на них никакого внимания. Одни были заняты собственными разговорами, другие прислушивались к переговорам пилота с диспетчерской.

– Успокойся, я просто предположил! – усмехнулся Джес. – Ты порой бываешь таким стеснительным, это что-то!

Пилот наконец вывел катер в открытый космос и взял курс на базу Тейнери.

После посадки, отметившись на КПП, оба лейтенанта вышли в зал прилета. Здесь, как и в любом космопорте, царила суета, сновали туда-сюда люди, плыли над полом антигравитационные платформы, груженые багажом, вспыхивали на информационных табло надписи, оповещающие о времени отлета или прилета рейсов или дежурных челноков, звучали объявления по громкой связи. Разница была лишь в том, что в этом космопорте не было женщин и людей в гражданском. Черная полевая форма на рядовых и техниках или повседневная зеленая на офицерах – вот и все разнообразие.

– Как будешь добираться до дома? – спросил Джес, небрежно похлопывая по бедру пилоткой. Ему потребовалось приложить немало усилий для того, чтобы избегать парикмахера в последние два месяца, и, отрастив волосы к этой увольнительной, он явно не стремился прикрыть их головным убором. На его буйных кудрях пилотка и в самом деле смотрелась бы нелепо. Словно смазливая девица вырядилась в форму! Однако Эйрел ни словом, ни взглядом не дал понять, что не одобряет Джеса. После окончания Академии тому всё ещё приходилось доказывать, что он ничуть не хуже и не слабее других, хотя со своими обязанностями офицера связи Джес справлялся отлично. В глубине души Эйрел и сам полагал, что Джесу с его внешностью больше бы подошла служба младшего атташе в каком-нибудь посольстве или адъютанта в штабе, но помалкивал. После училища все кадеты мечтали оказаться на корабле – пусть даже таком, что не улетал дальше орбиты Барраяра. Все они понимали: если вдруг начнется новая война, скука ежедневного патрулирования сменится романтикой космических боев. И хотя вслух все уверяли, что хотят мира, на деле мечтали о сражениях, которые позволят им превзойти славу дедов и отцов, сражавшихся за свободу планеты с цетагандийцами.

Не дождавшись ответа, Джес помахал рукой перед лицом Эйрела.

– Очнитесь, лейтенант!

Эйрел с некоторым удивлением обнаружил, что так и не сдвинулся с места, и они по-прежнему стоят у КПП. Проходивший мимо рядовой с их корабля отдал им честь, и он дружелюбно кивнул в ответ.

– Извини, задумался, – зашагав в сторону выхода, сказал Эйрел.

– Вот как? И о чем, можно узнать?

– О войне... И о тебе.

– По поводу войны я нисколько не удивлен, ты ей все время бредишь. В твоей каюте скоро не останется свободного места от военных мемуаров полководцев всех времен и народов, а также пособий по тактике и стратегии. А вот каким образом здесь оказалась замешана моя неотразимая персона, для меня пока остается загадкой. Опять прикидываешь, достаточно ли я крут для зоны боевых действий?

– Да нет, ну, то есть, знаешь, как бывает, когда мысли скачут с одной на другую, – отмахнулся Эйрел, войдя в лифт и, чтобы переключить внимание Джеса с этой щекотливой темы, сказал: – Твой флаер ведь здесь, на стоянке?

– Именно так, – Джес нажал кнопку, двери лифта закрылись, и он плавно двинулся вниз.

– Подбросишь до города? Вообще-то я сперва собирался поехать на монорельсе, но раз уж ты любезно предложил меня подвезти...

– Я вообще-то ничего не предлагал, ты сам напросился! – со смехом возразил Джес. – Но так и быть, я окажу тебе эту любезность. Хотя должен заметить, что неприлично наследнику графства разъезжать на монорельсе, словно простолюдину. Мог бы вызвать лимузин отца, раз уж не желаешь потратиться на флаер.

– Лимузин – это чересчур, – возразил Эйрел. – Ни к чему лишний раз подчеркивать свое происхождение.

– А у меня другое мнение. Ни к чему ронять достоинство фора, разъезжая на общественном транспорте, – нравоучительно заметил Джес.

Лифт остановился, и они зашагали по подземному гаражу к одной из дальних стоянок, выделенных под авто и авиатранспорт личного состава «Императора Дорки».

– Итак, если ты не желаешь пользоваться лимузином отца, что мешает тебе купить флаер? – вернулся к прежней теме Джес.

Эйрел пожал плечами.

– Я стараюсь жить на наше жалование, а оно, как тебе известно, не настолько велико, чтобы позволять себе покупки, без которых вполне можно обойтись. Я не так часто бываю в столице, а когда бываю, вполне могу пользоваться столь презираемым тобой монорельсом или вызывать наемный кэб.

– Или же пользоваться добротой друзей, – вставил Джес. Он остановился возле новенького спортивного флаера, с гордостью похлопал его по красному крылу и, отключив сигнализацию, гостеприимным жестом поднял колпак кабины. – Прошу!

Эйрел забрался на пассажирское сиденье и пристегнулся. Пока Джес прогревал мотор и обменивался кодами с КПП, они молчали, но, когда флаер вынырнул из подземного гаража и, набирая высоту, устремился к столице, попросил:

– Высади меня возле цветочной лавки, той, знаешь, неподалеку от нашего особняка.

– Планируешь прикупить на лейтенантское жалованье скромный букетик для любимой супруги? – хмыкнул Джес. – И как Анна тебя терпит, не понимаю! Ладно, так и быть, только занеси сам данные в навигатор.

Эйрел кивнул и потянулся к приборной панели.

Вскоре терраформированные леса, окружающие столицу, сменили районы новостроек. Форбар-Султана переживала строительный бум. Улицы старого города были слишком узки и не приспособлены для интенсивного движения, а потому новостройки возводили там, где они никому не могли помешать. Совет графов единодушно проголосовал за это, а некоторые в открытую заявили, что не желают видеть никаких современных офисных высоток из окон своих старинных особняков.

Джес провел флаер над серебристой лентой реки, обогнув мрачную крепость, королевский замок Фортхартунг, в честь дня рождения императора украшенный флагами.

Медный шар солнца медленно клонился к горизонту. До начала торжества оставалось меньше двух часов.

– Поспеши, Эйрел, – посоветовал Джес, приземлившись у цветочной лавки. – Я, так и быть, дождусь тебя и подброшу до дома, но мне и самому не хотелось бы опаздывать.

– Спасибо, ты настоящий друг!

Эйрел выпрыгнул из флаера и поспешил в лавку. Вернулся он, неся в руках огромный букет алых роз.

– Незатейливо, эффектно и ароматно, – оценил Джес, когда он снова занял пассажирское место.

Флаер вновь взмыл в воздух. Эйрел смущенно улыбнулся.

– Ты сам сказал поторопиться, поэтому я не стал заказывать букет с украшениями и всякими там финтифлюшками... То есть, я хочу сказать, это ведь розы! Зачем приукрашивать то, что и так красиво?

– Не вздумай сказать это моей сестре, в особенности, если речь зайдет о новых платьях или украшениях которые ты не можешь себе позволить. А по поводу букета не волнуйся. Сойдет.

Эйрел кивнул и отвернулся к окну. Слова Джеса не могли испортить радостного предвкушения встречи с женой, но все же оставили после себя тень сомнения. Если лучший друг не может понять его мотивов, понимает ли жена? Не требует ли он от нее слишком многого?

Джес высадил его во дворе фамильного особняка Форкосиганов – величественного здания из серого камня, выстроенного несколько веков назад, – и улетел. Высокие двери распахнулись навстречу, стоило Эйрелу подняться на верхнюю ступень. Один из оруженосцев отца, седовласый, но все еще крепкий ветеран со стальным взором, облаченный в коричневую с серебром ливрею, приветливо кивнул и посторонился, пропуская молодого лорда внутрь.

– Милорд, мы ждали вас полчаса назад.

Эйрел пожал плечами и огляделся. Просторный холл, выложенный черно-белой плиткой, был пуст.

– Миледи еще не спустилась?

– Пока нет, милорд.

Эйрел поспешил к широкой лестнице и, перешагивая сразу через две ступени, поднялся на третий этаж, где находились их с женой покои.

Он обнаружил Анну перед зеркалом, в окружении горничных.

– Эйрел, наконец-то! – воскликнула она, увидев его отражение, но, когда он подошел, собираясь обнять ее, со смехом отпрянула. – Ну нет, даже не думай! Нужно было приезжать раньше, пока я не надела платье!

Эйрел вручил ей букет.

– Прости.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее в плечо, стараясь даже ненароком не задеть платье или прическу, коснулся губами теплой кожи, вдохнул нежный аромат духов и нехотя отстранился.

Старшая горничная демонстративно взглянула на часы.

– Миледи, нам надо поспешить.

– Да-да, – она протянула ей букет. – Поставьте их в воду. Чудные цветы, Эйрел, спасибо. Но нам действительно нужно торопиться. У тебя всего пятнадцать минут.

– Я успею, – отозвался он, направляясь на свою половину спальни, и пошутил: – Офицеры собираются намного быстрее леди.

На шутку никто не ответил – женщинам было уже не до него.

Открыв гардероб, он обнаружил, что его парадный красно-синий мундир тщательно отглажен, а высокие сапоги со шпорами начищены до блеска каким-то добрым ангелом. Своих оруженосцев у него не было, значит, благодарить следовало отцовских. Впрочем, никто из них не ждал ничего подобного.

Приняв душ, Эйрел обмотал бедра полотенцем и вернулся в спальню. К его приятному удивлению Анна была одна. Она ждала его, стоя у окна и нетерпеливо постукивая носком туфельки по полу. На корсаже бежевого платья с кружевной серебристой отделкой пламенела роза, оттенявшая белизну ее кожи. Короткие тёмные кудри обрамляли породистое лицо с такими же красивыми, как у старшего брата, глазами.

– Миледи, вы очаровательны. – Эйрел отвесил ей поклон, прижав руку к сердцу.

Она ответила легким книксеном.

– Оденьтесь побыстрее, милорд, чтобы я могла вернуть вам комплимент.

Эйрел сбросил полотенце и начал одеваться.

– А обнаженным я не заслуживаю комплиментов, миледи?

– М-м-м... – протянула она, окинув изучающим взглядом его крепкое тело. – Ты с каждым разом становишься все мускулистее. Если так пойдет, скоро будешь совсем квадратным, и в двери тебе придётся проходить боком!

Эйрел рассмеялся. Шутливая пикировка помогала отвлечься от мыслей о том, как хорошо было бы наплевать на торжество и остаться дома, здесь, в спальне. Застегивая рубашку, он искоса взглянул на жену. Может быть, все же... Заметив его взгляд, она вздернула брови.

– Что?

Он покачал головой.

– Нет, ничего. Подумал о том, что было бы неплохо никуда не ходить сегодня вечером, но...

– После того, как я потратила столько времени на сборы? Вот уж нет! – Анна фыркнула и подошла к нему, чтобы помочь с запонками.

– Я тоже соскучилась, дорогой. Позже мы постараемся наверстать все, что упустили за прошедший месяц, – пообещала она, легко коснулась накрашенными алым губами его щеки и стерла платочком оставшийся след.

– Я вижу, вы настроены серьезно, миледи! – Когда она была рядом, Эйрелу стоило большого труда держать себя в руках и не думать о том, как хочется повалить ее на кровать и начать наверстывать упущенное прямо сейчас.

– А разве не так положено поступать добропорядочной фор-супруге, когда ее муж возвращается после долгой разлуки?

Анна отступила, наблюдая, как он облачается в мундир и пристёгивает к поясу шпагу.

– Ну вот и все.

Эйрел провел расческой по волосам и кинул взгляд на часы. Тринадцать минут. И две минуты, чтобы спуститься вниз. Совсем неплохо. Отцу не придется их ждать. Он подал Анне руку.

– Идемте, миледи, пора.

Пока они шли по коридору и по лестнице, она весело болтала, рассказывая последние столичные новости.

У Форбретенов родился мальчик, в Совете графов на прошлой неделе произошла грандиозная свалка. Граф Фортуховский обвинил графа Фортола в заговоре против императора, а тот метнул в него сапогом. Да, конечно, попал! Фортуховский полез на него с кулаками, и их едва разняли. Да, она сама все видела. Что делала на Совете? Ну, надо же как-то развлекаться! Этот дом, полный мрачных оруженосцев графа Петра, похож на казарму. С ума сойти можно от скуки. Даже подруги сюда отказываются приходить. Кстати, тетушка Соня сняла, наконец, траур и собирается сегодня выйти в свет. Кажется, между ней и графом Петром что-то есть, но об этом пока сложно судить.

Последние слова жены застигли Эйрела врасплох. Леди Соня Форпатрил – его тетка по матери, потеряла мужа после резни Юрия Безумного. Соня была серьезно ранена, едва выжила, но так и не смогла полностью восстановить здоровье. Долгие годы она не покидала своего дома, сосредоточив все свои надежды и чаяния на малолетнем сыне, чудом не пострадавшим во время резни. Эйрел был рад, что она, наконец, решила покончить с трауром, но мысль о том, что между ней и отцом может что-то быть, никогда не приходила ему в голову. Он покрутил эту мысль в голове и так и этак, словно изображение на экране тактического компьютера. Тетушка Соня и отец... Хм.

– Не поверю, пока не увижу своими глазами, – твердо заявил он.

Анна скорчила ему рожицу.

– Зануда!

Эйрел с улыбкой покачал головой.

– Возможно. Но я привык доверять фактам, а не домыслам. Предоставь факты и тогда...

Анна довольно чувствительно ущипнула его за руку сквозь ткань мундира.

– Даже сплетня может оказаться грозным оружием.

– Тоже верно. А как вообще отец?

Она пожала плечами.

– Да как обычно. Мы нечасто проводим время вместе, если ты об этом. Его приятели-военные или сторонники из партии консерваторов просто ужасны. Я стараюсь держаться от них подальше. Исключения составляют те случаи, когда он устраивает приемы, на которые приглашаются не только замшелые стариканы, но и их не менее замшелые жены.

– Прекрати! – На этот раз настал черед Эйрела ущипнуть жену, за что он тут же получил веером по пальцам.

– Ага, я все же рассмешила тебя! – торжествующе воскликнула Анна.

– Совсем немного, – признался он, с трудом сдерживая улыбку. – Вы, Форратьеры, мастера в том, чтобы говорить о других смешные гадости. Я на вас злюсь за это, но не могу не смеяться.

– Вы, Форратьеры – это ты про меня и моего братца Джеса? – Анна сморщила носик. – Не смей нас сравнивать. Я, признаться, никогда не могла понять, почему ты с ним дружишь. Вы такие разные! Ты весь из себя идеальный фор, а он совершенно ужасен. Мы дрались всё детство. Он постоянно подглядывал за мной, жаловался и ябедничал. И, по-моему, с тех пор не слишком изменился. Ненавидит меня, как будто нам по-прежнему по пять лет.

– А может быть, это ты не можешь простить ему детские обиды, а?

– Ну вот ещё глупости! Я тебе серьёзные вещи говорю, а ты не веришь.

Посмеиваясь и подталкивая друг друга локтями, они спустились на первый этаж, где их уже дожидался граф Форкосиган, украсивший по поводу торжества густо расшитый золотом зелёный генеральский мундир многочисленными наградами.

– Рад видеть вас обоих в хорошем настроении, – сухо заметил он вместо приветствия.

Спустившись с последней ступени лестницы, Эйрел вытянулся по стойке смирно и щелкнул каблуками. Звякнули шпоры. Он не стал козырять, поскольку был без головного убора, и ограничился четким кивком.

– Добрый вечер, сэр!

Анна присела в книксене.

– Милорд граф...

Горничная подала Анне уличную накидку.

– Теперь мы можем идти, надеюсь?

Не дожидаясь ответа, граф развернулся и вышел из холла в сопровождении адъютанта и оруженосцев.

Эйрел вопросительно поднял брови и указал глазами на графа, безмолвно спрашивая, какая муха его укусила. Не то чтобы командующий барраярскими войсками отличался добросердечным нравом, вовсе нет. Сколько Эйрел помнил себя, отец всегда был скуп на проявление эмоций и с головой погружен в дела командования.

Анна пожала плечами и закатила глаза. Эйрел сочувственно потрепал ее по руке. Он прекрасно представлял, какой жесткий характер у его отца, и как сложно молодой девушке делить с ним кров, но когда он поднял вопрос о переезде в отдельную квартиру, Анна высказалась категорически против. «Этот дом достаточно велик, чтобы мы с твоим отцом не встречались. Я на одном этаже, он на другом. Никаких проблем». Эйрел восхищался ее самоотверженностью до тех пор, пока Джес не заявил, что перспектива совместного проживания со свекром попросту пугает его молодую жену намного меньше, чем необходимость ютиться в небольшой квартирке и жить на лейтенантское жалование мужа. «К тому же ваш дом старше особняка Форратьеров на целое поколение. Может быть, тебе он и кажется древней дырой, но поверь, все познается в сравнении». Первый довод Эйрел пропустил мимо ушей, но второй показался ему достаточно веским. Дом Форратьеров с толстыми каменными стенами, бойницами вместо окон на первом этаже и тяжелыми, окованными железом воротами, был построен во времена бесконечных кровавых междоусобиц между графами, когда безопасность была намного важнее комфорта и уюта. За особняком Форкосиганов, по крайней мере, был сад... В общем, откровения Джеса нисколько не повлияли на его отношение к Анне, хотя, возможно, и стерли романтический ореол с ее мотивов. Эйрел считал, что ему повезло с женой, да и вообще в жизни. Он – наследник пусть не самого богатого, но зато одного из самых знатных родов на Барраяре, у него отличные перспективы по службе. У них с Анной будут дети, возможно, уже совсем скоро. Будущее представлялось ему в самых радужных красках.

продолжение в комментариях

@темы: Эйрел, Джес, гет, WTFC, таймлайн: правление Эзара, Рисунки, Слэш, Фанфики

Comments

[jetta-e]

Продолжение 1

***

Бал был в самом разгаре, когда Эйрел увидел на другой стороне зала семейство Форратьеров, среди которых был и Джес.

– Твои пришли, – сказал он Анне. – Идем, поздороваемся?

Она мельком оглянулась и пожала плечами.

– Да мы виделись с родителями утром, так что я лучше присяду и передохну. Ноги гудят. Принеси мне вина на обратной дороге?

– Хорошо.

Усадив жену на банкетку у окна, Эйрел направился к Форратьерам.

– Эйрел, милый! – графиня Форратьер, облачённая в серебристо синее платье родовых цветов, протянула ему руку для поцелуя. – Где твоя жена?

Эта высокая, немного полная дама неизменно радовала Эйрела своим цветущим видом. Он надеялся, что она передала Анне свои замечательные гены, позволяющие так хорошо выглядеть, несмотря на возраст, пережитую оккупацию, а также пятерых детей.

– Здесь, миледи. Но, боюсь, я довёл её до изнеможения, заставив протанцевать со мной десять танцев подряд. Она присела отдохнуть, – с улыбкой ответил Эйрел.

– Вы такая чудесная пара! – Улыбка графини сияла гордостью.

Эйрел поклонился ей в ответ и пожал руку тестю.

– А вот и она! – провозгласил Джес и мотнул головой в сторону танцующих. Кажется, он уже успел набраться. – Моя сестренка из тех, кто сидит и ждет муженька?

Эйрел оглянулся и увидел среди пар, проплывающих по залу в вальсе, Анну с каким-то пожилым чиновником.

– Это министр Форипов, верно? – спросил он и Джес кивнул в ответ.

– Красивую женщину нельзя надолго оставлять в одиночестве! – нравоучительно заметил граф Форратьер. – Кстати, Эйрел, где твой отец? Мне нужно обсудить с ним кое-что относительно следующего заседания Совета.

– Разговаривал с графом Форпарадисом, когда я видел его в последний раз, сэр.

Граф Форратьер удалился, поцеловав жене на прощание ручку.

– Я вернусь к танцу отражений, моя дорогая, а пока развлекайтесь.

– Пойдем-ка и мы пройдемся, – предложил Эйрелу Джес. – Мне тоже нужно с тобой поговорить.

– Только не вздумай удрать, Джес! – графиня стукнула его веером по плечу. – Ты еще должен потанцевать с девицами Форсмит и Фортугарофф. Эйрел, будь добр, проследи, чтобы он никуда не ушёл.

– Конечно, миледи, можете быть уверены. Доставлю обратно в целости и сохранности.

Эйрел оглянулся с некоторой обидой на жену, но тут же мысленно пожал плечами. Что за глупости! Отказать такому пожилому, да к тому же высокопоставленному человеку попросту неудобно. Бедняжка Анна, а она-то хотела отдохнуть!

Молодые люди неторопливо вышли из зала. Джес взял у официанта бокал вина.

– Идем в сад, подальше от посторонних ушей.

Эйрел поднял брови.

– А здесь мы поговорить не можем? Или, еще лучше, завтра на корабле? Мне бы не хотелось оставлять Анну надолго одну. Мой долг мужа – отгонять от неё всяких назойливых типов.

– Вот именно. – Джес как-то странно посмотрел на него, осушил залпом бокал и поставил на перила. Глубоко вздохнул, словно перед прыжком в ледяную воду.

– Что ж, можно и здесь, если хочешь. Послушай, Эйрел, я знаю, ты возненавидишь меня за то, что я скажу, но ты мой друг, ты мне ближе, чем мои родные братья. Это, – он мотнул головой в сторону зала, – уже переходит все мыслимые границы. Так не может продолжаться. Прости, но я не могу больше молчать...

***

С темного неба, медленно кружась, плыли к земле снежинки, оседая на голых ветвях деревьев, на полуразрушенных стенах и обнажившихся перекрытиях дома, который столь неуместно смотрелся рядом с роскошным особняком Форкосиганов. Одна за другой, они укрывали тонким саваном два тела, из-под которых растекались по полу лужи крови. Одна успела подернуться ледком, вторая была совсем свежая и дымилась на холоде. Лежащий в ней мужчина в летах был ещё жив. Его скрюченные пальцы царапали землю, воздух с бульканьем выходил из пробитого насквозь легкого.

Эйрел стоял над ним, с обнаженной шпагой в руках, и молча смотрел, как он умирает. Кровь из глубокого пореза на подбородке капала ему на шею, стекала вниз, пачкая расстегнутый воротник и грудь белой рубашки. Когда бульканье стих и пальцы застыли, он вложил шпагу в ножны, подобрал валяющийся на земле китель от парадного мундира и зашагал прочь, звеня шпорами.

Капрал, охранявший ворота особняка Форкосиганов, был крайне удивлен, когда кто-то постучал в полночь в дверь караулки. Взглянув на мониторы, он поспешил открыть дверь.

– Лорд Форкосиган, почему вы пришли пешком, сэр? – выпалил он и замолчал, глядя на свежий кровоточащий порез, пересекающий подбородок лорда.

– Леди Форкосиган вернулась? – вместо ответа спросил тот. Голос его звучал хрипло, темные всклокоченные волосы, несмотря на царящий снаружи холод, промокли от пота. От лорда несло перегаром, кровью и потом. Вид у него был довольно безумный. В принципе, ничего такого, учитывая, что вернулся он с дня рождения императора, где графы и лорды традиционно не только воздавали честь своему правителю, но и соревновались в том, кто больше выпьет а, порой, и затевали драки, но….

– Да, милорд, около получаса назад, – попятившись, ответил капрал, решив, что, возможно, лорд поссорился вовсе не с кем-то из форов, а с миледи, своей супругой. Может быть, ссора была совсем скверной, и она приказала оруженосцам выкинуть его из машины на полпути к дому? Впрочем, нет, ведь миледи вернулась без оруженосцев с одним лишь водителем...

Лорд Форкосиган нетерпеливо отстранил капрала, пересек караулку и взялся за ручку двери, которая вела во двор особняка.

– А отец вернулся?

– Нет, сэр.

Лорд Форкосиган отрывисто кивнул и вышел. Капрал потянулся к переговорному устройству. Пожалуй, стоило предупредить горничную миледи, но сперва... Поколебавшись немного, он вызвал старшего оруженосца графа Петра. Может, это и не дело охраны, вмешиваться в жизнь графской семьи, но лучше перестраховаться. Капрал вырос в горах и в отличие от горожан верил интуиции.

Прихрамывая, Эйрел прошел в темноте по подъездной дорожке, поднялся по ступеням на крыльцо. Дом был темен, лишь в окнах гостиной на первом этаже горел свет. Должно быть, Анна поджидает его. Может быть, увидела в окно... Он остановился на миг, прежде чем открыть парадную дверь, из которой несколько часов назад выходил, уверенный в своем счастье, строя грандиозные и нелепые планы на будущее.

Отрывисто рассмеявшись, Эйрел встряхнул головой, вошел в темный холл и направился в гостиную. Опьянение, отступившее на улице, вдруг вернулось вновь. Но так, пожалуй, было даже лучше. Он не был уверен, что вынесет предстоящий разговор трезвым.

Увидев его, Анна стремительно поднялась ему навстречу с дивана. Она еще не сменила платье, в котором танцевала на балу, но темные волосы были в беспорядке. Должно быть, дожидаясь его, она теребила их, как всегда делала в минуты волнения.

– Эйрел!

Не глядя на нее, он подошел к столику, на котором стоял графин бренди, открыл бутылку и приложился прямо к горлышку. Сделал несколько больших глотков, почти не почувствовав вкуса.

Когда он повернулся, Анна уже стояла рядом.

– Где ты был? – требовательно спросила она. – Что у тебя с лицом?

– Не твое дело! – грубо ответил он, поставив графин обратно на стол. В голове снова зашумело.

– Эйрел...

Анна вызывающе посмотрела не него исподлобья, прикусив нижнюю губу. Вскинула голову.

– Хорошо, ты вправе злиться, – признала она. – Допускаю это. Я тебе изменила. Ты обо всём узнал и разозлился. Но мы можем хотя бы поговорить?

– Я не хочу говорить с тобой. Не хочу видеть тебя. И не уверен, что хочу... вообще чего угодно, связанного с тобой.

– Тебе нужно время, чтобы успокоиться.

Анна присела на подоконник, уставилась в темноту за окном.

– Мне жаль, что так вышло, Эйрел. Возможно, однажды ты сумеешь забыть и простить меня... Поверь, я не хотела тебя оскорбить. Я была так одинока! Ты редко бываешь дома... Поверь, все это ничего не значило для меня. Просто развлечение от скуки, вот и все.

– Вот и все? – медленно произнес Эйрел, чувствуя, как в нем снова закипает ярость. – Ты полагаешь, что скука служит оправданием тому, что ты сделала? Тому, что вываляла в грязи наше имя? Опозорила наш дом?

– Прошу тебя, не устраивай драмы! – Анна поморщилась. – Да, у меня были связи. Но это самое обычное дело, пойми же ты! Все так делают. У моей матери всегда были любовники, у отца – любовницы. Граф Фориннис состоит в связи с леди Форберг, графиня Форпински... Леди Форлакин, граф...

– Замолчи! – рявкнул Эйрел. – Ты пытаешься сейчас спрятаться за чужими спинами, оправдать собственную развращенность чужой безнравственностью! Что, по-твоему, я должен сделать, узнав обо всей той грязи, что ты мне рассказываешь? Может быть, дать тебе свое благословение? Раз все так делают? Или самому найти любовницу?

Анна спрыгнула с подоконника и направилась к двери, гордо подняв голову.

– Ну все, хватит с меня. Ты пьян и не можешь мыслить разумно. Поговорим, когда протрезвеешь.

Он смотрел ей вслед, чувствуя холодную пустоту в груди, там, где несколько часов назад жило теплое и радостное чувство любви.

– Я убил их обоих, – бросил он и испытал горькое мстительное удовлетворение, когда она споткнулась и, пошатнувшись, резко развернулась к нему, схватившись за дверной косяк. Показное равнодушие исчезло с ее лица, уступив место сомнению и страху.

– Ты... Что ты сказал? – переспросила она. – Ты лжешь… Скажи, что солгал!

Казалось, еще минута, и она бросится на него, чтобы вырвать ответ силой.

Эйрел молча вытащил из ножен шпагу и бросил к ее ногам. Анна в ужасе уставилась на испачканный кровью клинок.

– Ненормальный! – взвизгнула она. – Ты больной, Эйрел, настоящий псих! Что ты наделал? Они… действительно мертвы, это правда? И ты еще смел обвинять меня в том, что я запятнала твое драгоценное имя?! А сам ты, что сделал с ним? Что теперь будет с тобой, с нами?

[jetta-e]

Продолжение 2

– Я смыл кровью оскорбление, которое было мне нанесено. Мне стоило бы убить и тебя, но я не хочу пачкать свой клинок кровью шлюхи.

Вскрикнув, Анна пнула шпагу, отбросив ее в сторону, подлетела к мужу, занеся руку для удара. Он без труда перехватил тонкое запястье, сжал так, что хрупкие кости, казалось, вот-вот хрустнут.

Анна впилась ногтями в его руку.

– Ненавижу тебя! Ненавижу! Псих! Убийца!

Ее кинжал фор-леди, должно быть, остался в спальне, иначе она наверняка попыталась бы им воспользоваться.

Эйрел разжал пальцы и оттолкнул ее. Сделав несколько неверных шагов назад, Анна наступила на подол, упала и отчаянно разрыдалась, колотя кулачками по ковру.

– Я убил твоих любовников, но виновата в их смерти ты и никто другой, – процедил сквозь зубы Эйрел. Отвесив жене издевательский поклон, он добавил: – Надеюсь, ваша скука развеяна хотя бы на время, миледи. Советую вам также посетить мою казнь. Несомненно, это зрелище развлечет вас. А после, не связанная более узами брака, вы будете вольны делать со своим телом и репутацией, что вам заблагорассудится. Счастливо оставаться!

Коротко кивнув, Эйрел, широко шагая, вышел из комнаты. Перепрыгивая через три ступеньки, поднялся в их... нет, в свою комнату. Попавшаяся ему в коридоре горничная шарахнулась в сторону, но он не обратил на нее внимания. Ему хотелось избавиться от парадного мундира, от рубашки, пропитавшейся кровью и потом.

Разбросав одежду по комнате, он встал под душ, но это не принесло облегчения. Вода не могла исцелить рану, зияющую в сердце.

Выключив воду, Эйрел раздраженно вытерся, кое-как заклеил медицинским клеем порез на подбородке, и вернулся в спальню. Его зелёный мундир, в котором он приехал со службы, так и лежал на постели. Он оделся, одернул китель, пригладил волосы. Окинул взглядом комнату, которую ему предстояло покинуть навсегда. Столько воспоминаний... О матери, брате, кузенах и кузинах, приходивших в гости, о годах, проведённых здесь с Анной... Он встряхнул головой, прогоняя прочь призраков прошлого. Скоро он станет одним из них и, возможно, тоже поселится в этой комнате в воспоминаниях отца.

Пристегнув к поясу кинжал и накинув плащ, Эйрел решительно вышел из комнаты. Он не очень представлял, что будет делать, покинув дом, но искренне надеялся не встретить никого на своем пути. Никого, с кем придется объясняться.

Он просчитался. Анна поджидала его в вестибюле у подножия лестницы, решительно сжимая в руках плазмотрон. Ну да, верно, оружейная в их доме не запиралась. Анна выглядела решительно, хоть была бледна. Руки у нее дрожали. Ему хотелось рассмеяться. Неужели она думает напугать его?

Сойдя с последней ступени, он приблизился к ней вплотную, прижался грудью к дулу.

– Ну, давай. Только сними сперва с предохранителя. – Голос прозвучал тихо, но вовсе не от страха. Он был в ярости, но вряд ли Анна осознавала это. Кажется, за два года брака она так и не научилась понимать его.

– Что здесь происходит? – голос графа прозвучал неожиданно и громко, как выстрел. Стоя в дверях, он смотрел на них, гневно и встревоженно. – Что за идиотские шутки? Ну-ка брось его, девочка!

Он сделал знак одному из оруженосцев. Достав из кобуры парализатор, тот крадучись пошел вдоль стены, прикрывая оружие так, чтобы Анна не могла видеть его.

Она оглянулась. В глазах мелькнула паника. Эйрел мог в этот момент легко разоружить ее, но не двинулся с места. Его жизнь уже ничего не стоила, но странный, болезненный интерес к тому, как все закончится, остался.

– Всем стоять! – Анна старалась говорить спокойно и твердо, но получалось у нее плохо. Ситуация стремительно выходила из-под контроля, и она не могла не понимать этого. Поверх ее головы Эйрел поймал взгляд оруженосца с парализатором и отрицательно покачал головой. А потом заговорил – громко и четко, зная, что от его слов зависит несколько жизней. Может, он и был зол на Анну, не хотел больше видеть ее, не любил ее больше, но он не желал ей смерти.

– Миледи права, вам всем лучше оставаться на своих местах. Она расстроена и зла на меня за то, что вот-вот станет вдовой, оказавшейся в центре грязного скандала, но, если мы дадим ей время, она поймет, что эта участь куда лучше той, что ей будет уготована, если она нажмет на курок. Ведь в этом случае ее будут судить за убийство и... возможно, не казнят, но упрячут в лечебницу до конца ее дней.

Граф Петр отрывисто кивнул. Оруженосцы замерли, напряженные, готовые стрелять или кинуться вперед по команде.

Убедившись, что его услышали и поняли, Эйрел обратился к Анне.

– Никто из этих людей не виноват в том, что сделал я. Если один из них выстрелит в тебя из парализатора, ты можешь успеть нажать на курок, и тогда до конца своих дней они – и мой отец – будут винить себя в моей смерти. Готова ли ты взять на свою совесть еще и это? Если да, стреляй, если нет, опусти плазмотрон и дай мне пройти.

Плечи Анны опустились, по щекам, смывая краску с ресниц, поползли слёзы.

– Я ненавижу тебя, – прошептала она. – Зачем ты так... Ты во всем виноват, ты довел меня до... – Она мотнула головой, и Эйрел понял, что она имеет в виду не только то, что происходит сейчас, но и свои любовные связи, – ...до всего этого! – наконец выкрикнула она. – Ты бросаешь меня на месяцы, запертую в этом доме, а потом смеешь требовать...

– Ты знала, на что шла, давая обеты, стоя со мной в брачном кругу. Жаль, что хранить свою честь оказалось для тебя непосильной ношей.

Отбросив в сторону ее руку, Эйрел направился к двери.

– Я надеялась, что смогу остановить тебя, заставлю выслушать... понять... – крикнула ему в спину Анна, давясь рыданиями. Он не остановился и не обернулся. Целится ли она ему в спину дрожащими руками, сглатывая слезы? Стоит ли, бессильно уронив руки? Ему было все равно.

Оруженосцы отца шагнули друг к другу, загораживая ему дорогу. Эйрел бросил на них взгляд исподлобья, полный такой ледяной ярости, что они расступились. Он был ниже ростом любого из этих вояк, закаленных в боях, и был вооружен только кинжалом, и тем не менее, они подчинились.

Тогда дорогу ему заступил сам граф Петр.

– Эйрел, что происходит?

– Почему бы вам не расспросить вашу невестку, сэр? Я ухожу.

– Я требую ответа, как твой отец и твой граф! Немедленно объяснись! Что это за разговоры о вдовстве?

По лицу отца Эйрел видел, что еще немного, и тот прикажет парализовать его, чтобы помешать ему уйти. Но объясняться еще и с отцом было выше его сил. Он хотел вырваться из этого дома, который вдруг начал давить на него невыносимой тяжестью долга и обязательств.

– Ваши приказы больше не имеет значения, сэр, – ровным голосом сказал он. – Я повиновался вашим приказам всю жизнь. Вы выбрали мне жену, от нее и требуйте объяснений. И дайте мне прожить эту последнюю ночь так, как я хочу.

– Я убью себя, если ты сейчас уйдешь! – выкрикнула Анна. Похоже, она вовсе не жаждала объясняться с разгневанным свекром. Что ж, Эйрел вполне мог ее понять, но помогать ей не собирался.

– Валяй, – бросил он, не глядя ни на кого. – Этим ты избавишь от позора наш дом. Сэр... – Он заставил себя взглянуть прямо в глаза отцу. – Я знаю, что не оправдал ваших надежд. Но у вас еще могут быть дети. Если у вас есть на примете какая-то леди... может быть, тётушка Соня, если вы с ней действительно…

– Что ты несешь, мальчик? – морщины, пересекавшие лицо графа, становились глубже с каждым мгновением. Эйрел видел в нем затаенный ужас, которому тот нечеловеческим усилием воли не позволял прорваться наружу. – Что бы ни случилось, все можно исправить.

– Все, кроме смерти. А я только что убил двоих, чтобы защитить нашу честь. Я должен был. Прощайте.

Эйрел стремительно вышел из дома, в два счета добрался до ворот. Они открылись перед ним, и он выскользнул на улицу. Никто не пытался удерживать его. Не оглядываясь, Эйрел зашагал прочь и, лишь пройдя два квартала, замедлил шаг. Куда же ему идти? Наверное, нужно было вернуться к месту дуэли, вызвать полицию и сдаться. Зачем же он пошел в другую сторону? Это все бренди. Слишком много он выпил. Эйрел заколебался, не зная, как поступить. Ему некуда идти, да и незачем больше. Хотя...

Он поднял руку и включил наручный комм.

Джес ответил после пятого сигнала, когда Эйрел уже собирался отключиться.

– Эй, неужто ты передумал? – его голос звучал весело, Эйрел слышал смех и музыку. Да ну к черту, он еще успеет сдаться...

– Передумал, – услышал Эйрел как будто со стороны свой голос. – Говори, куда ехать.

[jetta-e]

Продолжение 3

Джес ждал его на перекрестке, в накинутом на плечи щегольском пальто. За его спиной высился знакомый Эйрелу дом – такой же старый и обшарпанный, как и большая часть зданий в Караван-сарае, но с крепкой дверью и решетками на окнах. Из-за неплотно задернутых штор лился свет, слышалась музыка, визгливый женский хохот, брань, визг. Несмотря на поздний час, здесь явно не спешили ложиться спать.

При виде появившегося из-за угла Эйрела, облаченного в зеленый мундир и армейский плащ, Джес вытаращил глаза, бросился к нему и, схватив за рукав, потащил за собой в дом.

– Ты спятил, появляться здесь в таком виде, без телохранителей? – прошипел он, с тревогой вглядываясь в темноту. – Странно, что ты вообще добрался сюда без приключений!

Эйрел позволил втянуть себя внутрь. Он не стал говорить о том, что на одной из темных улиц дорогу ему преградило несколько оборванцев, вооруженных допотопными ножами. Если позже Джес заметит сбитые костяшки его пальцев, он расскажет ему, что без труда разбросал их и преспокойно пошел дальше. За ним увязался лишь один из них, странный тип, высокий, тощий и, кажется, совсем юный, но и он растворился где-то в темноте пару минут назад.

– Повезло, – только и сказал Эйрел, оглядывая убогий холл с выцветшими обоями на стенах и пыльными портьерами на окнах. Убогое местечко, но здесь меньше шансов нарваться на знакомых или старших по званию офицеров.

По лестнице со второго этажа вразвалку спустился молодой мужчина, одетый только в брюки, сапоги и расстегнутую рубашку. Это был лейтенант Форберг из генштаба, один из приятелей Джеса.

– А, Форкосиган! – пьяно воскликнул тот, увидев их. – Кому-то сегодня явно повезло!

– Или не повезло, как посмотреть, – отозвался Эйрел, вопросительно взглянув на Джеса.

– Ну, мы тут немного поспорили, – ухмыльнулся тот. – Никто не верил, что Форкосиган Благочестивый откликнется на приглашение.

– И какие были ставки?

– Десять против одного.

– И этот один – ты, надо полагать?

Джес потупился в притворном смущении.

– Нас, Форратьеров, не зря считают безрассудными...

Форберг тем временем, перестав обращать на них внимание, окликнул женщину, сидевшую за конторкой, и потребовал еще вина.

Пара шлюх с ярким макияжем, одетых в яркие сильно декольтированные платья, с интересом поглядывали на Эйрела.

– Мы можем здесь где-то поговорить? Без посторонних ушей? – спросил Эйрел.

– Ты поговорить пришел? – хохотнул Джес, но, встретившись с ним взглядом, посерьезнел.

– Ладно, сейчас что-нибудь придумаем. Молли, милая, – обратился он к женщине за конторкой. – Найдется для нас свободная комната?

– Комната, вино, девочки, – женщина кивнула двум девицам и те с готовностью поднялись на ноги. Эйрел отрицательно покачал головой.

– Только комнату и вино.

Форберг, уже держащий в каждой руке по бутылке, изумленно уставился на них.

– Вот уж в жизни не подумал бы про тебя такого, Форкосиган! Про Форратьера все знают, что он с причудами, но...

– Не твое дело, Форберг, – грубо ответил Эйрел. – Лучше заткнись, пока я не переломал тебе ноги.

– Ладно, ладно, мне-то что? – пожал плечами тот и раскрыл объятия обеим девицам: – Не расстраивайтесь из-за них, милашки! Идемте со мной. У меня в номере, правда, уже есть одна подружка, но я не прочь взглянуть, как вы поиграете друг с другом.

– И кто бы тут говорил про извращенца, – пробормотал Джес, провожая взглядом троицу, поднимающуюся вверх по лестнице.

Молли положила на стойку ключ.

– Десятый номер, – сказала она. – Вино там есть, белье на постели чистое. Желаю хорошо провести время, мальчики.

И вновь уселась на свой стул с самым невозмутимым видом.

Эйрел взял ключ и решительно зашагал к лестнице. Джес, последовал за ним, неуверенно улыбаясь и не решаясь задавать вопросы, пока они не окажутся наедине.

И только когда Эйрел запер дверь, он спросил:

– Что случилось? Зачем мы здесь? Ты хоть представляешь, что о нас болтают уже сейчас? К завтрашнему утру вся Форбар-Султана будет гудеть от новой сплетни.

– Плевать.

Эйрел снял плащ и китель, швырнул на спинку кресла, прошелся туда-сюда по комнате, ероша темные волосы и время от времени касаясь подбородка там, где едва начал затягиваться порез. Обстановка в комнате, как ни странно, была не такой убогой, как внизу. Довольно чисто, и мебель вполне приличного вида.

– Так что все же случилось? – Джес подошел к столу, откупорил бутылку вина и разлил по бокалам. – Ты поговорил с Анной? Разговор был бурным, судя по всему? Надеюсь, она не пыталась тебя зарезать? – с наигранным весельем спросил он и добавил почти жалобно, когда Эйрел ожег его яростным взглядом: – Или ты – ее?

– Я никогда не опущусь до физического насилия над женщиной! – рявкнул Эйрел.

– Порой это на пользу. В такой ситуации, возможно, стоило бы проучить ее, – вздохнул Джес.

– А я и проучил, – хрипло хохотнул Эйрел и вновь заметался по комнате.

– Ты с ума меня сведешь, клянусь! – Джес раздраженно топнул ногой. – Скажешь ты, наконец, что произошло или мне надо было прихватить фаст-пенту вместо вина?

– У тебя нет к ней доступа, – отрезал Форкосиган. – Ладно, слушай, раз хочешь знать. После того, как ты всё мне рассказал, я нашёл... – он запнулся, кажется, не в силах выговорить имя жены, – её. Заставил уйти с бала. Сказал, что мне все известно. Сперва она отрицала, правда, не очень долго. Потом созналась.

Он снова потер лицо, сорвав тонкую пленку медицинского клея. Порез начал кровоточить. Эйрел мельком взглянул на руку, испачканную кровью, поморщился и продолжал:

– Я потребовал имена. В конце концов, она назвала два. Министр Форипов и лорд Иан Форлурри. Надеюсь, это все, хотя теперь я уже не уверен, что могу ей верить хоть в чем-то.

– Да уж, – пробормотал Джес, расстегнув воротник, словно ему перестало хватать воздуха. Теперь и он начал расхаживать по комнате. Время от времени они сталкивались, касаясь друг друга плечами, и расходились вновь.

– И что ты намерен делать, Эйрел? Разведешься? Я поддержу тебя, хотя наши семьи наверняка будут против. Но, что если она беременна? Тебе придется доказывать, что ребенок не твой, сдавать тесты...

– Надеюсь, не придется, Вернее, не придется точно, – мрачно усмехнулся Эйрел. – Эти... последствия, если они будут, предстоит расхлебывать отцу и моей вдове. Никакого развода не будет, Джес.

Они вновь встретились в середине комнаты, но на этот раз Джес остановился и схватил его за плечо, впившись в него пальцами, словно когтями.

– Я тебя побью сейчас, клянусь! Почему вдове?!

– Попробуй, – зло ухмыльнулся Эйрел. – Пока тебе еще ни разу не удалось победить в наших спаррингах.

Выругавшись, Джес впечатал его спиной в стену, придавил к ней всем телом, не давая вырваться.

– А может, я всегда поддавался? – прошипел он.

– А может, я никогда не бил тебя всерьез? Даю тебе десять секунд на то, чтобы отвалить, а потом ты получишь моим лбом по носу и коленом по яйцам.

– Эйрел, ну кто же предупреждает противника о своих планах? – вздохнул Джес, но руки все же разжал и отступил на полшага назад.

– Мне кажется, ты сейчас готов на убийство, – пробормотал он, говоря больше с собой, чем с ним.

– Нет... Уже нет.

Эйрел откинул голову, стукнулся затылком об стену. Потом еще раз – сильнее. Лицо его исказила мука, но он справился с собой и с мрачным вызовом взглянул в глаза Джесу.

– Я убил их обоих. Несколько часов назад. Вызвал на дуэль и убил.

– Ты...

Мгновение казалось, что Джес разразится ругательствами, но он лишь протяжно выдохнул:

– Правда?

– Правда. Подобные оскорбления смываются кровью, не так ли?

– Вот ты идиот! – Джес потер лоб, собираясь с мыслями. – Так... Теперь уже ничего не исправить. Давай думать, что делать. Кто-нибудь знает?

– Я сказал Анне и отцу.

– Нет, ты правда идиот! Если ты хотел причинить ей боль и отомстить, мог бы найти менее самоубийственный способ. Ладно... Еще кто-нибудь?

– Оруженосцы, – признался Эйрел. – И отец наверняка вытрясет из твоей сестры подробности. Она преградила мне дорогу – с плазматроном в руках, представляешь? Я так и не понял, хотела она меня убить или просто напугать.

Джес вытаращил глаза.

– Твой отец это видел?

– Ну... да. Он как раз вернулся домой. А потом я ушел.

– И оставил ее объясняться с ним?

– Ты сам сказал, что я должен был отомстить ей, – огрызнулся Эйрел.

Джес поднял руки ладонями вперед, успокаивающим жестом.

– Пожалуйста, не горячись. Я тебя не обвиняю. Ты был не в себе, а она... что ж, она это заслужила. Но что дальше, Эйрел? Что нам делать?

Он пожал плечами.

– Нам – ничего. Сперва я хотел пойти и сдаться в полицию, но потом позвонил тебе. Полагаю, они сами найдут меня. Я не собираюсь облегчать им работу. Я защищал свою честь, согласно обычаю. Эзар был не прав, запретив дуэли! Как еще можно отплатить за такое оскорбление? Я могу развестись с женой, но как же ее любовники? Они ведь останутся безнаказанными!

– Я не знаю. Чёрт, зачем я только сказал тебе?! Надо было дать знать родителям, уладить это как-то тихо, по-семейному. Я буду виноват в твоей смерти!

– Я поступил, как истинный фор, – возразил Эйрел. – И ты тоже, когда не стал покрывать беззаконие.

– Да какой там, к черту, истинный фор?! Меня взбесило, что эта сучка изменяет тебе, вот и всё! Она всегда была испорченной, привыкла, что родители потакают её капризам, потому что она – девочка. Во время оккупации, когда мы жили впроголодь, мать все время старалась подсунуть ей лучшие куски, да и потом… – он безнадежно махнул рукой. – Ладно, прости, я несу чушь. Просто я действительно был жутко зол на неё.

Эйрел покачал головой. Потеряв собственного брата и сестру много лет назад, он не мог понять, как люди могут так долго помнить и переживать детские обиды. Но сейчас это всё было неважно. Даже если бы Джес промолчал, скандал всё равно разразился бы рано или поздно. Или, что ещё хуже, Анна действительно могла забеременеть от одного из любовников, и будущий граф Форкосиган мог бы быть ублюдком….

[jetta-e]

Продолжение 4

– Ты сделал то, что должен был, то, что велела честь, – повторил Эйрел.

– Честь, честь, – что ты заладил, как заевшая запись? Будь она проклята – эта грёбаная форская честь! Я погубил тебя – того, кто мне дороже всех на свете, кого я...

Джес вдруг осёкся и замолчал, с ужасом глядя на Эйрела. А тот смотрел на него сперва в недоумении, а после – с изумлением, нарастающим с каждой секундой.

– Я бы никогда... Я бы никогда не признался... – запинаясь, пробормотал Джес, уронив руки и опустив голову и плечи, словно из него вдруг вынули стержень, и он снова превратился в неловкого, робкого подростка, которым был когда-то. – Я знал, что ты не такой... Прости, я... Просто боюсь, что потеряю тебя... Забудь, что я сказал.

В голове у Эйрела после слов Джеса воцарился полный сумбур. Неужели это правда? Да, должно быть, так. Как же раньше он мог быть таким слепым и не замечать очевидного? Случайно перехваченные взгляды Джеса, его лицо, исказившееся на миг невыразимым страданием, когда они с Анной произносили свои клятвы в свадебном кругу, то, как он вздрагивал, когда Эйрел случайно касался его, и как отстранялся с напряженной улыбкой, если он вдруг оказывался слишком близко. И как отказывался в академии дружить с кем-то еще, говоря, что никто не может сравниться с ним, Эйрелом…

– Я не хотел, чтобы ты знал, – еле слышно повторил Джес.

– Я понял, – прошептал Эйрел в ответ, не зная, что теперь делать, не понимая, как себя вести. Джес любил его... действительно, по-настоящему, беззаветно и самоотверженно, храня свою тайну и ничего не требуя взамен. Все эти годы он просто был рядом с ним, как друг, хотя одному богу известно, как тяжело ему приходилось.

– Я не переживу, если тебя казнят…

– Ты не при чём, Джес…

– Ещё как при чём! Это моя вина!

Голос Джеса с каждым словом становился все громче, к концу фразы он почти кричал и Эйрел, шагнув вперёд, зажал ему рот ладонью.

– Тихо ты!

Однако вести себя тихо Джес не пожелал. Вместо этого он вдруг впился зубами ему в ладонь. От неожиданной боли Эйрел с проклятием отдернул руку и влепил Джесу затрещину.

Тот схватился за щеку.

– И вот кто из нас двоих спятил, а? – раздосадовано спросил Эйрел, разглядывая на ладони следы зубов, наливающиеся кровью.

– Ты меня ударил? – В голосе Джеса звучало бесконечное изумление.

Эйрелу было ужасно неловко, что он ответил оплеухой на признание в любви. Конечно, это было не совсем так, и все же...

– Я не хотел тебя бить, – выдавил из себя он. – Ты, кажется, собрался закатить истерику. Тебя надо было быстро привести в чувство. Извини.

– Ты тоже, – слабым голосом отозвался Джес. – Я не должен был обрушиваться на тебя со своими чувствами. Более неподходящий момент и представить себе сложно.

Он рассмеялся, но смех вышел сухим, надтреснутым, похожим то ли на кашель, то ли на рыдание.

– Да нет... Ты... Я ценю твои чувства. И я это говорю не потому, что ты мой друг.

– Да ладно врать-то...

Вид у Джеса был убитый, губы тряслись, в глазах стыло отчаяние. Прежде Эйрела не раз злила его по-женски сильная эмоциональность, но в этот раз все было иначе. Его вдруг охватила неожиданная, парадоксальная нежность, такая сильная, что, казалось, она вот-вот захлестнет его с головой.

– И не думал даже врать. Нет, правда! – горячо возразил он, и, видя, что Джес собирается возражать, торопливо продолжал: – Сейчас уже слишком поздно и, может быть, если бы ты сказал мне раньше, я бы отнесся к твоим словам иначе...

– Послал бы меня подальше, говори уж прямо, – не глядя на него, буркнул Джес, обхватив себя ладонями за локти.

– Не знаю, – честно ответил Эйрел. Он действительно не знал и не мог, да и не хотел сейчас думать об этом. Его прошлая жизнь, все, что было важно, все, что имело значение и ценность, все его надежды и чаяния, планы на будущее, чувства, которые он испытывал прежде, перестало существовать. Будущего у него не было. Разве можно считать будущим арест, суд и казнь? Нет, у него оставалось только здесь и сейчас. И бесконечная благодарность к Джесу за его любовь. Это был бесценный дар, который неожиданно придал смысл жизни, высветил то, о чем прежде он не задумывался. Пусть он не смог стать достойным сыном, мужем и наследником графства, пусть вся его жизнь пошла прахом, но все же, оглядываясь назад в последний миг, он будет знать, что в ней был человек, любивший его чисто, искренне и бескорыстно.

– Ты даже представить не можешь, что сейчас сделал для меня, – сказал Эйрел с бесконечной признательностью, которая, казалось, вот-вот разорвет его сердце. Нечто похожее он испытывал к Анне в тот момент, когда, стоя в свадебном кругу, произносил слова клятвы. Но в ней он ошибся, она не любила его. А Джес – любил. Он доказал это годами преданности.

Джес смотрел на него изумленно и недоверчиво, словно не веря тому, что слышит. А потом его губы задергались, и лицо исказилось от смеси отчаяния, стыда и боли.

– Эйрел, ты такой дурень! – простонал он. – Нельзя быть таким... нельзя!

– Каким – таким? – Эйрел взял его за руку.

– Ты просто не понимаешь, дурак!

Джес рванулся с неожиданной злостью, переполненный столь сильным страданием, что Эйрел ощутил его почти физически. Он хотел помочь ему, успокоить его и утешить. Он знал, что не должен отпускать Джеса, чтобы тот не совершил какую-нибудь непоправимую глупость. И не отпустил. Теперь уже Эйрел прижал его к стене и, заглянув в его обезумевшие глаза, сейчас больше чем когда-либо напоминающие глаза загнанного охотниками оленя, коснулся губами искривленных гримасой губ. Целуя Джеса, он не думал о том, что никогда прежде не был с мужчиной, что им нельзя быть вместе, что они совершают недопустимую ошибку и навлекут на свои головы позор и бесчестье. Все недопустимое, непоправимое и бесчестное с ними уже случилось.

– Нет, – лихорадочно прошептал Джес, пытаясь отстраниться, – ты не должен прикасаться ко мне... ты должен ненавидеть меня...

– Я никогда не смогу ненавидеть тебя!

Но Джес продолжал отталкивать его, сопротивляться, бормотать что-то о своей вине и о том, что никогда себя не простит. Эйрел не слушал. Он понимал, что чувствует Джес, он сам когда-то прошел через ненависть к себе, каждый день в течение двух бесконечных лет гражданской войны вспоминая, что не сумел защитить мать, виня себя в том, что его ошибка стоила ей жизни. Он не хотел, чтобы Джеса опалило темное пламя ненависти к себе, ядовитое и разрушающее, уродующее душу отвратительными ожогами, которые никогда не сойдут.

Эйрел помнил, каково это – молчать о том, что виновен в смерти любимого, бесконечно дорогого человека, ведь сам он так и не рассказал никому о своей собственной вине. Он ничем не сможет помочь Джесу потом, после казни, поэтому должен сделать сейчас все возможное, чтобы тот понял: он ни в чем не винит его. Может быть, это поможет ему выжить.

Он был настойчив и постепенно сопротивление Джеса слабело. Его губы шевельнулись, наконец, не для того, чтобы протестовать, а отвечая на поцелуй.

– Ты правда хочешь меня? – почти жалобно пробормотал он, когда Эйрел начал расстегивать его рубашку и брюки, видимо, не в силах поверить в происходящее. И Эйрел ответил:

– Клянусь в этом словом фора.

*

– Эйрел, пожалуйста, очень прошу, выслушай меня.

Сидя на краю кровати, Джес смотрел на него с исступленным отчаянием, то ли не надеясь, что тот действительно согласится его слушать, то ли уже представляя его на плахе. Эйрел лениво потянулся, медленно сел, а потом стремительным движением выбросил вперед руку, схватил Джеса за загривок и повалил на кровать.

– Ты так и не научился уворачиваться, – самодовольно заметил он, хотя повода для самодовольства в данном случае не было никакого.

– Да я просто не захотел...

Джес попытался подняться, Эйрел не позволил.

– Прекрати, я серьезно! – возмутился Джес, но в глазах его промелькнула улыбка.

– И я. Более чем, – заверил Эйрел, подсовывая ему под ягодицы подушку.

– А ты быстро вошел во вкус, – заметил Джес, подтянув колени к груди, и охнул, когда Эйрел вошел в него.

– Опять слишком резко, да? – остановившись, покаянно спросил тот.

– Да, черт тебя возьми! – простонал Джес. Однако жаловался он явно не всерьез, поскольку улыбались теперь и его губы. – Кто б мог подумать, что ты такой ненасытный!

– А сам-то! – поддразнил Эйрел. – На меня предстоящая казнь так действует, а ты с чего?

– А я – за компанию...

Джес расслабился, и он начал двигаться, медленно и плавно, уже зная, что очень скоро Джес начнет нетерпеливо подгонять его, прося, требуя, ругаясь и наконец силой пытаясь перехватить контроль. Он не спрашивал, с кем Джес потерял невинность, его это не интересовало. Какая разница? Джес не женщина, он ему не муж, и это не их брачная ночь. Будь у них больше времени, возможно, когда-нибудь потом он спросил бы его. Но сейчас не было времени на глупости. Эйрел не хотел думать ни об убитых, ни о жене, которой мстил сейчас с таким упоением, ни о предстоящей казни. У него осталось слишком мало времени и то, что было, он хотел провести с Джесом. А потому согласился, не задумываясь, когда тот вдруг зажал его в себе, не давая двигаться, и взмолился:

– Эйрел, пожалуйста, прошу, не ходи сдаваться! Вернемся на корабль вместе!

На самом деле Эйрел просто не захотел портить момент оргазма невеселым предположением, что его, скорее всего, арестуют прямо на базе Тейнерис[З5] , если они вообще до нее доберутся. Но, как оказалось, ошибся.
!

[jetta-e]

Продолжение 5

До базы они добрались безо всяких проблем. Про себя Эйрел думал, что все это потому, что они полетели на флаере Джеса, а не воспользовались монорельсовой дорогой. Но мысль эта была мимолетной. Куда интереснее было тискать Джеса за колени и бедра, заставляя его ругаться последними словами. Однако стоило Эйрелу сжать сквозь ткань брюк его член, как Джес вдруг очень серьезно посмотрел на него и сказал:

– Эйрел, если ты хочешь угробить нас обоих, просто скажи. Я выключу мотор и все.

И ведь действительно выключил, правда, всего на мгновение, а потом выровнял флаер и, как ни в чем не бывало, повел его дальше.

– Ты ненормальный! – расхохотался Эйрел, но руку с его паха все же убрал. – Знал бы раньше, взял бы тебя полетать в дендарийском ущелье. Вот уж где можно здорово повеселиться!

Джес искоса взглянул на него.

– А адреналиновой зависимости у тебя нет часом, дружок? Жаль, я раньше не додумался. Это многое объясняет, на самом деле.

– На себя посмотри, – весело огрызнулся Эйрел. – И кто б подумал, такой всегда с виду был приличный фор-лорд...

– Ты многого обо мне не знаешь, – осклабился Джес и вдруг замолчал, стиснув зубы.

«И уже не узнаешь», – мысленно закончил фразу Эйрел. Да... Жаль, что все между ними произошло так поздно.

– Я не жалею ни о чем, – сказал он, когда Джес завел флаер на подземную стоянку базы Тейнерис и выключил мотор. – Ты потрясающий, правда. Просто чудо. Но, если бы я вчера никого не убил, то так бы об этом и не узнал.

Джес стукнул его кулаком в плечо.

– Прекрати, это не смешно!

– А я и не смеюсь, я уби... Хм, серьезен, как палач перед... Ну, в общем, говорю совершенно искренне и без всяких шуток. Наверное, все случилось так, потому что ты слишком хорош для меня. Я не заслуживаю счастья быть с тобой долго.

– Это самый жуткий бред, который я когда-либо слышал! – отрезал Джес и пулей вылетел из флаера. Эйрел догнал его только у лифтов.

– Только не делай глупостей, когда меня будут арестовывать, ладно? – попросил он, сжав его ладонь.

Джес ответил на пожатие.

– Ты тоже!

– Не могу пообещать.

В лифте они оказались одни и, когда двери закрылись, Эйрел поцеловал Джеса с иступленной страстью.

– Ты должен жить. Пожалуйста, ради меня.

Они отметились у дежурного офицера на КПП, прошли через зал к взлетной площадке. Эйрел так старался вести себя спокойно, что весь закаменел и добился лишь ломоты в затылке. Однако, вопреки ожиданиям, никто не спешил к ним наперерез, хотя многие смотрели на них и провожали странными взглядами. Должно быть, из-за того, что Джес не сменил парадный дворцовый мундир… И только у трапа катера Эйрел понял, что он не выпустил руку Джеса.

– Кажется, я скомпрометировал тебя, – пробормотал он, оглядываясь в поисках патруля и уже начиная сердиться. Да где же они?

– О своей репутации беспокойся. Мне-то что, я не будущий граф.

– Если бы это имело хоть какое-то значение, я бы сказал, что ты плохо знаешь правила форских игр. Наследники, в особенности, единственные, могут позволять себе гораздо больше прочих фор-отпрысков...

Прежде, чем подняться на борт катера, они остановились на миг. Оба понимали, что патруль должен быть внутри, больше негде. Возможно, Эйрела хотели арестовать незаметно, без шума.

– Эйрел, я... – начал Джес, но тут из люка высунулась голова крайне раздраженного коммодора Форгарина.

– Форкосиган, Форратьер, на борт, живо! Вы опоздали, мать вашу!

Джес и Эйрел переглянулись и поспешили вверх по трапу.

Перелёт до корабля прошёл без всяких приключений.

– Просто не верится, – шепнул Джес, когда они вышли из катера. – Слушай, может, все еще обойдется?

Эйрел покачал головой.

– Как? Даже если отец валялся всю ночь в ногах у Эзара, закон ради меня никто не отменит. Ладно, нам пора приниматься за работу. Я сообщу тебе, если что.

– А я тебе.

Обменявшись быстрым рукопожатием и выразительным взглядом, они разошлись в разные стороны. Судьба подарила им еще немного времени, но, увы, они не могли провести его вместе и встретились вновь лишь за обедом.

– Ну как? – спросил Эйрел.

– Тишина в эфире, – ответил Джес, посмотрел на свой поднос и отодвинул в сторону. – Не могу есть, кусок в горло не лезет.

– Надо, – буркнул Эйрел, хотя у него самого пару часов назад начало сводить желудок от унизительного тошнотворного страха. Он уже жалел, что позволил Джесу уговорить себя не сдаваться. Надо было сделать все, пока в нем бурлил задор, на волне эйфории от великолепно проведенной ночи.

– Я пойду. Чертов пластиковый стул, больно сидеть, – шепнул Джес и поднялся.

Эйрел сперва не понял, о чем он, а поняв, залился краской.

Джес уставился на него с удивленной улыбкой.

– Ты покраснел?

– Подавился. – Эйрел покашлял для вида. – Что-то не в то горло попало.

– А, конечно, бывает!

Джес ушел, немного повеселев, а Эйрел еще какое-то время сидел над своим подносом, погружённый в невеселые мысли.

Почему они тянут? Не может быть, чтобы о дуэли еще не узнали! Конечно, отец не станет сообщать, может быть, трупы попросту пока не нашли? Ведь дом, в котором он оставил их, заброшен. Может пройти несколько дней или даже неделя, пока их обнаружат…

До конца дня он то и дело ловил себя на том, что прокручивает в голове разные сценарии развития событий, и почти обрадовался, когда перед самым ужином в спортзал, где он тренировал новобранцев, заглянул дежурный капрал.

– Лейтенант Форкосиган, сэр, вам приказано срочно явиться к капитану в главную рубку.

«Ну наконец-то!»

Несмотря на то, что заставлять капитана ждать было совершенно недопустимо, Эйрел забежал в свою каюту, наскоро принял душ и переоделся. Не в пропитанном же потом тренировочном костюме сдаваться властям! Капрал не стал его дожидаться, но Эйрела это не удивило. Наверняка ему не сказали, в чем дело, чтобы избежать ненужных слухов. Хотя это было глупо. Арестант ведь мог попытаться сбежать, устроить стрельбу... Но ничего такого в планах у Эйрела не было.

Застегнув верхнюю пуговицу мундир, он направился прямиком в главную рубку, надеясь, что не встретит по дороге Джеса. Эйрел твердо решил не прощаться с ним. Если Джес захочет, придет к нему перед казнью. Прощаться с родственниками ведь позволяют. А сейчас лучше не нужно. Он и без того достаточно его скомпрометировал сегодня.

Но, когда он вошел в рубку, Джес уже оказался там. Стоял бледный, как полотно, с прикушенной губой. Он вскинул на Эйрела взгляд, полный такой растерянности и боли, что тот споткнулся о порог.

– Лейтенант Форкосиган по вашему... – начал он, но капитан махнул рукой, останавливая его, а потом подошел и крепко сжал его плечо.

– Лейтенант, мне очень жаль, – сказал он. Все старшие офицеры в рубке смотрели на них с хмурыми, печальными лицами. Кто-то, встречаясь с Эйрелом взглядом, сочувственно кивал, кто-то отводил глаза.

«Они все знают».

Эйрел сжал зубы и вызывающе вскинул подбородок. Он никому не доставит удовольствия, не покажет растерянности и страха.

Капитан крепче сжал его плечо.

– Примите мои соболезнования, лейтенант.

До Эйрела не сразу дошел смысл сказанного, а когда дошел, он буквально заледенел. Ни в одном из сценариев развития событий никто не приносил ему соболезнований.

– Отец... – одними губами произнес он, чувствуя, как разверзается под ногами пропасть.

– Нет, это Анна, – надтреснутым, совершенно чужим голосом произнес Джес и добавил зачем-то: – Моя сестра.



Во время перелета обратно на планету, они молчали, сидя рядом в тупом оцепенении. Так же молча пересекли зал прилёта и вышли на улицу, где их поджидал лимузин графа Петра. Оруженосец Мавлов, один из ветеранов, прошедших с отцом всю цетагандийскую и гражданскую войны, распахнул перед ними дверцу.

– Лорд Форкосиган, лорд Джес, примите мои соболезнования. Прошу вас.

Они сели на заднее сиденье.

– Как это случилось? – хрипло спросил Эйрел, когда лимузин покинул территорию космопорта. Случившееся по-прежнему не укладывалось в голове.

Мавлов кинул на него выразительный взгляд в зеркало заднего вида.

– Джес все знает, можешь говорить при нем, – разрешил Эйрел.

– Так точно, сэр. Мне очень жаль, но леди Форкосиган покончила с собой.

– Что? – в первый раз за все время подал голос Джес. – Анна? Она бы никогда...

– Мне очень жаль, милорд, – ровным голосом произнес Мавлов, глядя прямо перед собой на дорогу. – Мы тоже не могли даже предположить ничего подобного. После того, как милорд ушел, миледи разоружили, напоили успокоительным и уложили спать. Мы, конечно, обыскали и заперли комнату.

– С ней оставили горничную? – угрюмо спросил Эйрел, уже зная ответ. Конечно, нет. Отец наверняка был в ярости из-за случившегося. Анне еще повезло, что ее не заперли в подвале. Хотя, может, лучше бы там...

– Нет, милорд. Миледи должна была проспать не меньше двенадцати часов.

– И что, ее не хватились до вечера? – Эйрел повысил голос. – Никто не проверил как она, не принес еды или воды, хотя бы на всякий случай?

Джес подавленно молчал. Он не хуже Эйрела знал графа Петра и мог представить, какие меры тот принял, чтобы наказать провинившуюся невестку.

– Доза успокоительного была большая, милорд. Поэтому никто не беспокоился, – извиняющимся тоном произнес Мавлов. – Но у миледи, видимо, был второй ключ. Мы отняли у нее кинжал и даже все шпильки забрали, но, видимо, пропустили какой-то тайник.

– Видимо, – процедил Эйрел сквозь зубы. Его трясло, и он обхватил себя руками. Джес бросил на него тусклый взгляд, но не придвинулся ближе и не попытался обнять или хотя бы взять за руку. Они сидели на разных концах сиденья, словно стали вдруг чужими.

[jetta-e]

Продолжение 6

– Так... И что же произошло дальше?

Эйрел не хотел этого знать, но деваться было некуда. Ему не избежать этого. Им обоим.

– По правде сказать... – Мавлов замялся, глубоко вздохнул и продолжал: – Один из оруженосцев увидел с улицы вспышку в окне оружейной. Когда мы прибежали, одна стена уже занялась и полыхала вовсю. Миледи была там, лежала на полу. Она выстрелила себе в голову милорд.

– Из плазмотрона?! – словно очнувшись, вскинулся Джес. – Это полный бред, вранье для дураков! Она так тряслась над своим лицом! Как-то в детстве мы подрались, и я случайно поцарапал ей щеку, так знаете, какую истерику она закатила? А ей было всего шесть! И с тех пор она не изменилась!

Джес уже почти кричал, и Эйрел, наплевав на Мавлова, притянул его к себе. Он не позволит смерти Анны встать между ними. Ни за что. Джес рванулся, но он не пустил.

– Простите, лорд Джес, мы сами не верим. Все в доме в шоке. Ваша матушка слегла с сердечным приступом, по правде сказать.

Джес снова рванулся.

– Что?! Она жива?

– Да-да, жива, – поспешил заверить Мавлов. – Из вашего дома сообщили, что опасности нет. Ваш батюшка сейчас у нас в особняке вместе с графом Петром. Занимаются приготовлениями к похоронам и решают, как уменьшить… хм… урон для обоих домов.

Джес вдруг истерично расхохотался.

– Да уж, на этот раз сестрица перестаралась! Нам, Форратьерам, к скандалам не привыкать, но она многих переплюнула!

– Замолчи, – процедил Эйрел сквозь зубы, сжав его так, что Джес охнул.

– Прости, – пробормотал он, опустив голову. – Это всё так дико. В голове не укладывается… Я просто… Я виноват во всем, я!

Он оттолкнул Эйрела и снова отодвинулся на другой край сиденья. Сгорбился, глядя в окно.

– Виноваты мы все, – медленно произнёс Эйрел. Во рту было горько, голова гудела, ныл желудок. – И в то же время… каждый из нас сделал то, что должен был. То, что велела честь. И она тоже. Дико, но это хоть не гранатомёт…

Джес не был на войне, но он был. И хорошо, слишком хорошо представлял себе последствия плазменного ожога. Оплавленная, спекшаяся, прогоревшая до кости плоть. Головешка.

– Анну хотя бы можно похоронить, – вырвалось у него. – Будет, что положить в гроб.

Перед глазами вдруг с яркостью наваждения вспыхнуло воспоминание о груде битого кирпича и дыре в стене гостиной тётушки Сони. И о кусках окровавленной плоти, которую им пришлось собирать по всему саду. Он снова видел крохотное тельце сестры, лежащее на полу, словно сломанная кукла. Старшего брата, которого они нашли у ворот с перерезанным горлом. Должно быть, он пытался тогда убежать или позвать на помощь… Истекающая кровью, рыдающая тётя Соня, пытающаяся зажать ладонями рану на груди дяди Айвена…

Эйрел стиснул застучавшие вдруг зубы, зажмурился, сдавил руками голову. Он не вспоминал о том дне одиннадцать лет, он надеялся больше никогда в жизни не вспомнить его. Тогда он смог пережить эту трагедию лишь потому, что у него была цель: отомстить убийце родных, найти и покарать безумного императора Юрия. Но сейчас, как он справится, чем успокоит свою совесть? Кровь Анны на его руках, как и кровь её любовников… А впрочем, ему и не придется, его ведь казнят. И хотя это было малодушно, Эйрел почувствовал облегчение от этой мысли.

Мавлов кашлянул.

– Вообще-то, милорд, если позволите…

– Что? – Эйрел сполз вниз по сиденью и закрыл глаза.

– Сегодня ещё кое-что случилось. Тот старый заброшенный дом на пустыре возле особняка, помните? Там утром нашли два трупа. Дуэль, знаете ли. Их сразу опознали. Оба форы – министр Форипов и лорд Иан Форлурри. Вы уж простите великодушно, милорд, но, оказывается, именно они и были любовниками миледи. Я вот что думаю, милорд. Из полиции приходили после полудня. Миледи, должно быть уже проснулась в это время. Если она выбралась из комнаты и услышала, что эти двое убили друг друга, может, в голове у неё помутилось.

Эйрел открыл глаза, сел ровно на сиденье.

– Убили друг друга? – перехватив взгляд Мавлова в зеркале, растеряно переспросил он.

– Именно так, милорд, – ответил тот и в его голосе прозвучали вдруг стальные нотки. – И вы не вздумайте делать глупости. К нам пришли только потому, что тот дом совсем рядом. Думали, может, на наших камерах наблюдения есть записи. Но с той стороны у нас камер нет, мы не смогли ничем помочь. Они и ушли. Кто же знал, что миледи услышит…

Джес медленно повернулся и уставился на Эйрела. Глаза у него были огромные и абсолютно дикие.

– Она могла, – с лихорадочной убеждённостью произнёс он. – Слышишь, Эйрел, могла! Ты её не знаешь так хорошо, как я. Узнала, и того… в голове помутилось. Оруженосец верно говорит. Нет тут, и не может быть никаких других версий.

Эйрел молчал. Он вдруг представил, как отец вскидывает плазмотрон и нажимает на курок. Голубой сгусток пламени окутывает беспомощно заметавшуюся женскую фигурку. Она дико кричит, но совсем недолго. Падает, катится по полу… Что она сказала отцу? Что хочет вернуться к родителям, а если её не отпустят, устроит скандал? Пойдёт в полицию? Попыталась выторговать развод в обмен на жизнь единственного наследника Форкосиганов? Заставить её замолчать было так просто… Так соблазнительно просто…

Эйрелу вдруг захотелось напиться до беспамятства. Чтобы забыть, не думать, не подозревать. Если то, о чём он думает, правда, и, если эта правда выплывет наружу…

– Я хочу выпить, – хрипло произнёс он. – Мавлов, есть что-нибудь?

Оруженосец молча открыл бардачок и протянул через плечо флягу.

– Только кленовая медовуха, милорд.

– Сойдёт. – Эйрел открутил крышку, хлебнул. Протянул флягу Джесу.

– Будешь?

– Ага.

Джес тоже сделал глоток и скривился.

– Как вы только пьёте эту горскую отраву? – просипел он.

– Отрава не отрава, а крепость убойная. Как раз то, что сейчас нужно.

Эйрел отобрал у него флягу и сделал еще несколько глотков. Если повезёт, домой его привезут уже мертвецки пьяным.

Он взглянул в окно. Надо же, они оказывается уже проехали пригород Форбар-Султаны. Нет, напиться до беспамятства он не успеет. Разве что осушит флягу одним махом.

Словно угадав его намерение, Джес протянул руку и вытянул флягу у него из пальцев и надолго приложился к горлышку. Эйрел не мешал ему. Джесу было труднее. Вчера он едва с ума не сошел, виня себя в его предполагаемой смерти, но всё оказалось куда страшнее.

Когда лимузин въехал во двор особняка Форкосиганов и остановился у парадного входа, Джес был уже изрядно пьян. Эйрел поддерживал его под локоть, пока они шли к ступеням, радуясь тому, что у него нашёлся повод быть рядом с ним, касаться его, заботиться о нем. В воздухе ощутимо пахло гарью. Пожар в оружейной быстро потушили, но она всё равно пострадала.

Неподалёку от крыльца толпились оруженосцы в ливреях Форкосиганов, Форратьеров и Форпатрилов. Значит, тётя Соня тоже тут. А скоро будет вообще не протолкнуться. Все слетятся. Как стервятники, с неожиданной злобой подумал Эйрел.

Джес вдруг остановился, глядя на него посветлевшими до золотисто-коричневого цвета глазами. Зацепил за пуговицу мундира неверными пальцами, подтянул к себе.

– Знаешь, а я все равно рад, – заявил он заплетающимся языком. – Рад, что ты останешься жив. Ты же останешься, да?

– Останусь, – согласился Эйрел и обнял его за шею. Оруженосцы глазели на них, но ему было плевать.

– А я чудовище, да? – пьяно всхлипнул Джес. – Ты бы должен меня ненавидеть.

– Нет. – Эйрел притянул его к себе и крепко обнял. – Ты просто любишь меня слишком сильно, вот и всё.

– Да, – согласился Джес, уткнувшись носом в его шею. – Поэтому я все и сделал… Потому что слишком сильно люблю тебя.

– Ничего, – ответил Эйрел. – Ничего. Мы пройдём через это вместе. Мы сможем. Даю слово фора.

[jetta-e]

Окончание

***

Прошлое медленно отступило, растаяло в небытие, оставив отвратительное и горькое послевкусие. Эйрел зажмурился и сглотнул через силу вставший в горле жесткий комок.

Джес знал его лучше всех. Знал о его недостатках, о слабостях и скрытых страхах. Порой лучше, чем он сам. Джес знал, как заставить его смеяться или сердиться. Знал, как привести его в ярость.

Джес подстроил их ссору с женой, зная, что он не простит ей предательства. Был ли Джес искренен в своем негодовании и обиде за него или же просто решил воспользоваться случаем и отобрать у сестры то, что хотел получить сам? Был ли он, Эйрел, одним из тех «лучших кусков», которые достались Анне, а не Джесу? Имела ли для Джеса какое-то значение боль, которую он причинял при этом тому, кого якобы так сильно любил?

– Ты ведь и в самом деле ненавидел ее, да? – негромко спросил Эйрел. Спрашивать было мучительно больно, но он должен был знать. Хотя бы для того, чтобы не терзаться до конца жизни сомнениями.

Джес оглянулся. Затуманенный, непонимающий взгляд скользнул по его лицу. Он уже успел расстегнуть брюки, пальцы стискивали налитый кровью член.

– Застегнись, – с неожиданной для самого себя брезгливостью бросил Эйрел и поднялся, толкнув Джеса так, что тот едва не упал на пол. – Мы уходим. Вернее, я ухожу. Ты можешь остаться и досмотреть свой мерзкий спектакль в одиночестве.

– Что?.. – Джес еще не понимал, но брюки всё-таки застегнул. – Эйрел, что с тобой?..

– Это ты мне скажи, что с тобой! Что ты, по-твоему, сейчас тут делал? Дрочил на свою мертвую сестру, на истории о ее похождениях?!

– Погоди, погоди… – Джес с усилием потёр лицо, пытаясь прогнать из головы туман опьянения и возбуждения. – Я не успеваю за полётом твоей фантазии. При чём тут Анна и её похождения?

Эйрел схватил его за ворот рубашки, рывком поднял с пола и впечатал лицом в стекло.

– Коротко стриженая темноволосая женщина и два любовника – молодой и старый? Совсем не причём, а? Не при чём? Не смей мне врать, сволочь! Хотя бы сейчас не ври!

Удар был достаточно силен, чтобы его услышали в соседней комнате. Женщина, облизывающая член молодого любовника, испуганно оглянулась, но, видя, что ничего не происходит, вернулась к своему занятию.

– Ты мне нос разбил, придурок!

Джес вывернулся и отскочил в сторону. По его верхней губе действительно стекала кровь, и он промокнул ее рукавом.

– Что на тебя нашло? – прогундосил он, запрокинув голову. – Допился до белой горячки?

– Не выпил ни капли, в этом, наверное, и дело. В мозгах вдруг прояснилось.

Эйрел с силой пнул кресло, оно отлетело в угол и с грохотом опрокинулось на бок.

Джес опустил голову, пошмыгал носом, проверяя, идет ли еще кровь.

– Ты не в себе, Эйрел. Просто не в себе и не способен мыслить разумно. Не знаю, что ты там себе навыдумывал, но все твои обвинения – полный вздор. Сейчас мы уйдём отсюда, раз уж ты так хочешь, хорошо. Уйдём – и забудем этот инцидент. Я, так и быть, сделаю вид, будто ничего этого не было.

– Ты так и не ответил на мой вопрос. – Эйрел скрестил руки на груди. Впрочем, ответ был ему не нужен. Джес не хотел отвечать, он ясно видел это. И всё же ещё на что-то надеялся, пока Джес не произнёс с глубокой убеждённостью:

– А тут не на что отвечать! Ты взбесился из-за того, что эта потаскушка напомнила тебе Анну. Взбесился и навыдумывал всякой ерунды. Ну да ничего, я тебя прощаю. В конце концов, ты же не виноват, что в твоих жилах течёт кровь безумного императора Юрия. Буду отныне следить ещё и за тем, чтобы ты не слишком поддавался паранойе.

Эйрел покачал головой, подошёл к двери, снял с вешалки свой плащ, перекинул его через руку. Джес был очень убедителен сейчас, и он, пожалуй, даже мог бы поверить ему и усомниться в себе. Одного Джес не учёл: он тоже хорошо его знал. Не раз слышал и видел, как точно таким же насмешливым тоном и с точно таким же злым огоньком в глазах Джес препарировал своих обидчиков, бросая им в лицо слова, ранящие столь глубоко, что те терялись и отступали или же бросались на него с кулаками. Сейчас, Эйрел понимал это очень ясно, он был для Джеса не возлюбленным, не другом, а врагом, которого нужно срочно нейтрализовать. Значило ли это, что обвинение, брошенное сгоряча, попало в точку? Разве ему нужно было бы защищаться, если бы он не был виноват?

– Прости, Джес, но с меня хватит, – медленно, тщательно подбирая слова, произнёс он. – Для меня это слишком. Ты разрушил мою жизнь ради своей прихоти, а я, дурак, не только позволил тебе это, но ещё и помог. Но теперь с этим покончено. Нам нужно расстаться, пока ещё не слишком поздно для нас обоих.

– Расстаться? – Джес демонстративно похлопал в ладоши. – Браво, отлично придумано, Эйрел! Собственная бредовая фантазия – прекрасное основание для разрыва! Ну а теперь послушай меня. Я спас тебя от потаскухи, которая ради, как ты выразился, своей прихоти, растоптала твою драгоценную честь. Я поддерживал тебя всё то время, пока ты рыдал над своими разбитыми иллюзиями и заливал вином своё горе. Я делал всё так, как ты хотел, лишь бы ты пришёл в себя и снова обрёл вкус к жизни. Всё, что я делал, я делал ради тебя. И теперь ты смеешь заявлять, что я разрушил твою жизнь? Да если бы не я, ты бы давно сгнил в земле, лежал бы на кладбище, рядом со своей драгоценной жёнушкой! Кто помешал тебе, дураку, сдаться и отправиться на эшафот, а? Я! Я помог тебе скрыть твоё преступление, я не побоялся вывалять в грязи своё имя – лишь бы быть с тобой! Так в чём же я виноват?

Смотреть на Джеса, видеть его таким, тоже было больно. Но гораздо больнее было осознавать, что он ошибся в нём.

Снова начал ныть желудок. К горлу подступила тошнота. Он всегда считал Джеса слабым и оправдывал его злость и жестокость по отношению к обидчикам тем, что по-другому он не может защититься. Говорил себе, что они виноваты сами. Он мог остановить его ещё тогда, хотя бы попытаться объяснить, что так нельзя, но не остановил. Хотя, возможно, не поздно ещё и сейчас…

Наверное, он должен остаться. Перебороть себя. Простить его и попытаться снова ему помочь. Нельзя винить во всём Джеса. Тот лишь подтолкнул его к краю пропасти, но прыгнул он сам.

Эйрел пытливо взглянул на Джеса, так, как не смотрел никогда в жизни. В прошлый раз, собираясь изменить его, он оценивал всего лишь тело, но никогда не задумывался о его душе. Есть ли там, что спасать или все прогнило насквозь?

– Мы вместе пошли по неверному пути, Джес, – произнёс он. – Но мы можем попытаться всё исправить. Если захочешь.

Джес скривил губы.

– И как ты себе это представляешь? В твоём грандиозном плане зияет дыра размером с ваше дендарийское ущелье. Ни тебе, ни мне не удастся спасти нашу честь, если мы останемся вместе. Хотя я и не хочу ничего спасать! Честь – это предрассудки общества, Эйрел. Стремление большинства загнать всех в рамки, жить по правилам. Раньше ты сам так говорил.

– Да, говорил, верно. Но я ошибся. Так бывает. Все ошибаются.

Джес всплеснул руками, схватился за голову и застонал:

– Опять! Опять я вижу в твоих глазах отсвет этой ханжеской добродетели, которая всегда так меня бесила! Столько усилий, чтобы сделать из тебя нормального человека – и всё насмарку! Очнись, Эйрел! Приди в себя, хватит уже!

Спорить дальше было бесполезно и бессмысленно. Несмотря ни на что, он бы протянул руку помощи Джесу, если бы тот согласился принять её. Но не собирался силой тащить его за собой.

– Да, действительно, хватит. Я очнулся, Джес. И тебе желаю того же. Прощай.

Он вышел из номера и, не оглядываясь, пошёл прочь по коридору. Джес крикнул что-то ему вслед, но он не расслышал и не стал останавливаться. Отныне их пути расходились.

Эйрел чувствовал себя, как человек, проснувшийся после ночного кошмара, еще не пришедший полностью в себя, но уже начинающий осознавать, что пережитое было всего лишь сном. Сном, который он поклялся никогда не забывать, чтобы не повторять прежних ошибок. Он разрушил свой бастион чести, бросил его и ушёл прочь, но еще не поздно было повернуть назад, собрать осколки и попытаться склеить их заново.

[Dora Stramm]

jetta-e, я не помню, ты видела коллажи, которые я делала к своим фикам?

[jetta-e]

Isidora Stramm, сама не помню, могла и пропустить - не закинешь их сюда?

[Dora Stramm]

Вот и я не помню ))

Честь фора

Причина безумия

Стой прямо и говори правду

[jetta-e]

О, здорово! надо вставить их во все посты с фиками. В этот - уже, в остальные вставлю по мере выкладки.

[Dora Stramm]

jetta-e, спасибо!

[ВсЕяДнОе]

А хороший, доложу вам, текст.
Драматичный и красивый, и мне кажется, вполне в каноне, просто до мелочей и деталек. А остальные упомянутые в этой теме тексты где? Прочесть бы неплохо

[Dora Stramm]

ВсЕяДнОе, спасибо

Остальные есть здесь, есть у меня Причина безумия, Стой прямо и говори правду

[ВсЕяДнОе]

Isidora Stramm, о, благодарю. хороших авторов терять нельзя, поймал - хватай и читай)))