"На крышах Форбарр-Султаны шафранный закат померк..."
"Победивший платит"
авторы - Жоржетта, Mister_Key
жанр - ангст, романс, детектив; предполагаемый объем - роман, статус - в процессе.
рейтинг - слэш, R
Анонс - здесь; готово - часть 1, "Пленник": главы 1-4, 5-6, 7, 8; часть 2, "Гость": 9, 10, 11, 12, 13, 14; часть 3, "Любовник": 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22; часть 4, "Подследственный": 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29.
Глава 30.
Я стою, глядя на происходящее с каменной неподвижностью статуи и загнанным в самую глубь рассудка безмолвным паническим воплем: "что пошло не так и что делать?!" Начиная с простейшего - что мне делать сейчас: стоять на месте с руками за спиной и ждать конвоя либо благодарить судей за милость, что они не решили испепелить меня на месте? Иллуми, не глядя на меня, скрывается в какой-то боковой дверце. Должно быть, пошел выяснять у судей за белым светом, как теперь обязан поступить он сам.
читать дальшеЗа плечом раздается тихое покашливание. Оборачиваюсь и вижу Рау, смущенного и ошарашенного.
- Эрик, я искренне сожалею... проклятье, как глупо звучат соболезнования. Но я вправду сожалею.
- Спасибо, - киваю. У рыцаря на полосатом коне тоже изрядно пришибленный вид. - Спасибо, что верите мне, Рау.
- Я вам верю, - шепотом уверяет. - И... не теряйте надежды. Ваш Старший что-нибудь придумает, знать бы, что именно... но леди Эйри наверняка пойдет ему навстречу. Ведь наследник жив. Вряд ли наказание будет, эээ... непереносимым.
Леди Эйри была непреклонна все эти дни, откуда теперь взяться шансу на чудо? Если она и уступит супругу хоть в чем-то, то возьмет за это сторицей. При этой мысли я передергиваюсь. Лерой - законный наследник, мать защищает исключительно его позиции, я - отвратительная помеха в их семейном счастье, и мне стоит рассчитывать только на худшее. Пустота, бессмысленность, дурацкое ощущение неприкаянности, растущее с каждой минутой. "Я же говорил, что твоя планета только и мечтает меня сожрать".
Вижу из-за плеча Рау, как вернувшийся Иллуми заговаривает с женой и сыном, старательно пытаясь не глядеть им в глаза. Кинти смотрит с нескрываемым торжеством, во взгляде Лероя радость, а Иллуми... под гримом не видно, горят ли у него щеки. Непохоже на радостное воссоединение семьи. А что будет, если мой упрямый Старший ошибется в споре?
Мне не на кого рассчитывать, кроме себя. А впрочем....
- Мне предстоит пара дней неприятного бездействия, пока они не примут решение, - вздыхаю. - Скажите, ваше предложение прокатиться... все еще актуально? - Я не свожу внимательных глаз с озабоченной, сочувствующей пурпурно-желтой физиономии.
Рау поднимает брови и едва заметно улыбается.
- Вы полагаете, я могу воспользоваться разрешением вашего Старшего, полученным с таким трудом?
Слава богу. Майор демонстрирует больший интеллект, чем можно было бы ожидать... Откладываю возможность аварийного выхода в дальний уголок памяти и киваю.
- Надеюсь, - отвечаю пока обтекаемо. Мысли у меня в голове мечутся с сумасшедшей скоростью. Должен я ждать помощи Иллуми или... бежать, не ожидая невозможного? Или бежать, несмотря на эту помощь, но не желая получать ее такой ценой? - Но должен буду и сам уточнить. Вы позволите вам перезвонить?
Проверяю комм; да, номер там есть. При этом с удивлением замечаю, что палец не с первого раза попадает на нужные кнопочки. Да что за черт? И неужели это я сговариваюсь о побеге из дома с галантным кавалером? Тьфу. Иллуми меня убил бы, если бы узнал. Впрочем, если я этого не сделаю, вот тут-то ему и придется меня убить...
Рау отступает в сторону, и вовремя. Мой Старший аккуратно берет меня за предплечье; ну хоть ненужных церемоний с пристегиванием браслета избежали. - Идем.
Тянусь за ним, как иголка за ниткой. Иду к машине, отстав на полшага, и искоса поглядываю на Иллуми. Как он - своим родным, так и я ему боюсь взглянуть в лицо. Что, если он поверил в мою виновность?
Колпак машины опускается, отсекая звуки внешнего мира. В салоне тихо и обычно, будто и не случилось ничего. Иллуми словно стекает по сиденью, полузакрыв глаза, и ловит мою руку, сжимает ладонь. А потом просто притискивает меня - больно, - и, обняв, сидит, не шевелясь.
Скребущее ощущение на сердце остается, но одной болью - меньше. Он верит мне. Не верил бы - не обнял.
Надо ли говорить что-то... что?
- Что это была за штука? - спрашиваю я непоследовательно, вспомнив странную тварь, зачем-то укусившую меня за палец. И воздеваю укушенное как иллюстрацию к непонятному вопросу.
- Дракон, - коротко отвечает вдруг Иллуми с такой ненавистью, что от нее устаешь, как от боли, моментально. - Эрик. Не бойся, я... придумаю что-нибудь.
- Не боюсь, - спокойно и предельно ровно объясняю. - Я думал, драконов не бывает... Он ядовит, или как? - Если и да, выдавливать ранку и прижигать палец, как после змеиного укуса, поздно.
- Этот - бывает. Он - не просто игрушка для любителей легенд, а фаст-пента в чешуе и гребне, - глухо отзывается Иллуми. - Нет, не ядовит, он просто криком выедает сердце. А мое и без крика чуть было не разорвалось.
Детектор лжи, вот эта тварюшка? Плохи мои дела.
- И что теперь? - задаю я самый бессмысленный и самый неотложный вопрос.
- Ничего хорошего, это точно. - Иллуми морщится. - Все зависит от решения Кинти. Судьи сказали "милосердие на ее усмотрение" - значит, самое мягкое из возможных наказаний выбирает она.
- А к чему меня могут присудить? - настаиваю, почти принуждая моего Старшего к неприятному ответу.
- От генной модификации и снижения статуса до слуги, - крайне неохотно отвечает он, - до заключения и каторжных работ. На ссылку я бы не рассчитывал. Но я намерен тебя выкупить, неофициально, - добавляет он торопливо.
Интересно, почему не прозвучало "до казни"? Действительно ли мой поступок не тянет на высшую меру или Иллуми старается меня оберегать от предельного страха? Зря. Смерти я давно отучился бояться, а вот "генная модификация" звучит хуже. Я не столь необразованный варвар, чтобы не суметь это выражение перевести мерзким словом "мутация", и не столь просвещенный эстет, чтобы не содрогнуться при этой мысли от омерзения.
Иллуми расценивает мое молчание как неуверенность. - Ничего, младший, - бодро усмехается он. - Родичам есть что потребовать, но мне есть что предложить - договоримся... я надеюсь. К завтрашнему вечеру я успею подготовить им пару сюрпризов, - тихо добавляет мой Старший, и руки, обнимающие меня, вновь ожесточаются. - Все перемелется; верь мне.
Сутки. У меня есть максимум сутки, чтобы разобраться, как поступать. И, возможно, выбрать решение, за которое я сам себе буду противен. Я спрашиваю осторожно и безнадежно:
- Что именно?
- Да разве не ясно, - Иллуми спокойно пожимает плечами. - Я хочу твою жизнь, она - Старшинство Лери. Обмен вполне равноценный. Я тут внезапно понял, что никогда не хотел быть Старшим.
Мороз по коже.
Собираешься отдать то, что составляло тридцать лет твоей жизни, за мою шкуру? И намерен в дальнейшем подчиняться мальчишке, вчетверо моложе тебя самого, которого считаешь искренне неправым и на которого смертельно разозлен? Который меня ненавидит и видит во мне убийцу? Ведь новому Старшему клана Эйри придется отдать в подчинение и меня... зависимого, низведенного до положения слуги. Как ему будет удержаться и не воспользоваться таким рычагом давления на некогда властного отца?
Нет. Я не позволю тебе заплатить ту же цену, что и я сам полгода назад, не надейся. Обойдемся без жертв.
Теперь стратегия мне уже ясна, осталась одна тактика.
Я бормочу что-то бессмысленное и успокаивающее - об отдыхе, об обеде, о том, что стоит закормить неудачу, - и даже получаю утешающий поцелуй в уголок рта, на который отвечаю настоящим. Иллуми целует меня жадно, горькими губами, вцепляется, как утопающий в доску, убеждает "не отдам". Возможно, в глупой надежде, что наша близость отгоняет беду. Увы, это не так.
Способностью сдерживать беду обладают разве что ловкие юристы, и Иллуми, едва торопливо перекусив, с видом виноватым и озабоченным одновременно, уединяется с Дерресом в кабинете на добрых пару часов. Я же, ссылаясь на головную боль - а не вру, виски действительно стянуло, - отправляюсь в свои комнаты. Полежать.
Мне надо отсюда смываться. Бежать, пока ты не швырнул на весы все, что имеешь, спасая то, что не стоит такой цены. При этом я прекрасно понимаю, что это дорога в один конец. И спокоен. Спокойствием покойника. Анестезия, под которой ампутировали почти все, что составляло сейчас мою жизнь.
Кровать остается нетронутой, зато в информсети комма я погружаюсь с головой и вскоре выныриваю оттуда с добычей. Гражданский космопорт находится в здешней... сказал бы, "провинции", но я так и не удосужился разобраться в политической географии Цетаганды. Объявленные пассажирские рейсы в сторону ближайшего соседнего государства - Комарры - уходят каждые несколько часов. Наверняка на одном из них найдется место для нетребовательного пассажира.
Как далеко мне надо улететь, чтобы у Иллуми не было оснований беспокоиться за мою безопасность? Достаточно ли покинуть Цетагандийскую империю? Что, если Иллуми придется объявить меня в розыск? Хотя он, кажется, говорил, что Высокий суд и его производные вся остальная галактика считает здешним внутренним делом, и межпланетное право на эти штуки не распространяется. И значит ли это, что у врагов Иллуми не хватит терпения выследить мое местопребывание и подослать туда убийцу?
Вопросы. И ответов нет.
Нет, вряд ли кого-то так сильно интересует моя шкура. Просто этому неизвестному нужно убрать меня подальше, выдернуть сорняк из безупречной клумбы и выкинуть с глаз долой.
Но если я воспользуюсь предложением моего любвеобильного кавалера покататься... Если я скроюсь на машине Рау, выследить меня до космопорта будет весьма затруднительно. Вот только какого рода лапшу надо навесить на уши гем-майору? Выбрать какое-нибудь злачное местечко поблизости от космопорта и попросить свозить меня туда, что ли...
Деньги у меня есть - наличными вчерашний выигрыш в казино и месячная рента на кредитке. На моей банковской карточке нет следящего жучка, в этом Иллуми заверил меня давным-давно. Тогда же, когда вручил мне пакет документов с предложением уехать в любые устраивающие меня сроки. Вечность назад. С вещами сложней, но и легче: их сбрасывают, как ящерица хвост. Санитарные потери. Пара футболок, запасные ботинки, куртка... замшевая рубашка, упакованная в тугой валик, ложится на самое дно баула. Я знаю, глупости. Но хочу сохранить ее с собою.
Как все выходит отвратительно просто. И как мало держит меня на месте, кроме ноющего сердца.
Оружие... вот его у меня нету. Плохо.
Черт, что же я мечусь как курица с отрубленной головой? У Иллуми в ящике стола лежал парализатор, я же помню. Не настоящее оружие, но и не та спортивная игрушка, из которой я пытался свести счеты с жизнью пару месяцев назад. Это все уже было. Только в тот раз я бежал от врага, а теперь собираюсь предать единственного близкого мне человека. И что с того, что это одно лицо.
Я смотрю на время на наручном комме и набираю номер Рау, назначая ему встречу сегодня днем.
Когда Иллуми выходит из кабинета, сопровождаемый Дерресом, который на ходу захлопывает свой аудиоорганайзер, я сижу за чайным столиком в гостиной, вертя в руках пустую чашечку. Лицо у Дерреса озабоченное, у Иллуми - мрачное и решительное.
- Кажется, все предусмотрели, - объясняет Иллуми, когда мы остаемся одни. - Мы составили документ о передаче прав, - пожимает он плечами, - на определенных условиях. Попробуем выбить для тебя ссылку... где-нибудь за городом; в правах ты будешь поражен, но останешься со мною и обойдешься без изменений генотипа.
Иллуми говорит уверенно и четко, но я шестым чувством понимаю, как терзает его тот факт, что он здесь больше не хозяин положения. И все сказанное им сейчас - лишь предположения, лежащие по ту сторону пропасти между желаемым и реальным. Он сам говорил мне пару часов назад, чтобы я не рассчитывал на милосердную ссылку. И я уверен, что если мне и позволят остаться в его обществе, то лишь в качестве дополнительной узды для строптивца.
"Прости. Я уже капитально испортил тебе жизнь, но довершать этот процесс не намерен".
Значит, наступает время прощаться. Только мы не будем проливать слез.
Я мягко закрываю ему рот ладонью, останавливая дальнейшие объяснения. Сперва - ладонью, потом - своими губами. Поцелуй выходит обжигающий и короткий: еще бы, накалившийся металл в руках тоже не удержишь. Я только пытаюсь обуздать свою торопливую жадность, не дать ей прорваться настолько, чтобы Иллуми заметил и удивился. И он обнимает меня в ответ, крепко, почти грубо, и, как будто на свете есть телепатия, я могу читать его намерения: утешить и зажечь всем телом, чтобы ни одна печальная мысль не смела тревожить, унесенная волной почти болезненного возбуждения.
Вот так правильно.
В спальню, почти повиснув друг на друге, оставляя за собой неаккуратную дорожку из сброшенных вещей, цепляясь снимаемой одеждой за шпильки и только чудом не отодрав завязки от парадной накидки в попытках сдернуть ее поскорее. На кровать, рухнув плашмя в самом непристойном и самом крепком захвате руками и ногами одновременно. Выстанывая имя, оглаживая ладонями жадно подающееся навстречу тело. Громко, быстро, бесцеремонно. Двигаясь с самозабвенным отчаянием, впиваясь зубами и ногтями, словно нас стараются оторвать друг от друга; царапины у тебя на спине заживут, наверное, не скоро, это тебе на память. Возбуждение резкое и ноющее, и меня хватает только на то, чтобы объяснить любовнику нецензурными односложными словами, как именно он должен его утолить.
Кружит голову горечью и возбуждает одновременно. В последний раз. Ну, я сделаю так, что этот последний раз запомнится нам обоим надолго...
Нечем становится дышать, нечем бояться - густое блаженство тела и духа накатывает, сбивая с ног. И даже перевалив гребень волны, объятий, тесных и шальных, я не размыкаю. И Иллуми, приникнув к потному плечу мокрым же лбом, тяжело дыша, не выходя и не отпуская, шепчет мне что-то бессвязное, сладкое - как тогда, в первый раз...
Наконец, выдохшись, он откидывается на подушки, облизывая сухие губы. Обессиленная и счастливая физиономия, на которую хочется смотреть, вбирая в память до последнего черты лица. И каждого завитка и полосы грима, сперва ненавистного до зубовного скрежета, теперь - естественного и привычного. Хоть немного еще, хоть самую каплю...
Я провожу пальцами по его виску, осторожно убирая приставшие длинные пряди.
- Пить хочешь? Сейчас.
Не успев выслушать возражений, с усилием - разнеженное тело сопротивляется и требует лени - сползаю с кровати и шлепаю в гостиную.
Так. Теперь тихо открыть незапертую дверь в кабинет...
Когда я вхожу в спальню, Иллуми лежит, расслабленно полузакрыв глаза. Он еще успевает их изумленно распахнуть, услышав жужжание парализатора, но в ту же секунду луч, вырвавшийся из плоского дула, отправляет его из солнечного полудня в многочасовую темноту беспамятства.
***
Четверть часа спустя я выхожу к воротам поместья легким прогулочным шагом, с сумкой на плече и тем независимым и скучающим видом, который не позволяет - надеюсь! - слугам задавать вопросы вышестоящему. Некому было сообщить охране, что я отныне преступник и за мной нужен присмотр, а мой телохранитель, приставленный ко мне Старшим, дисциплинированно ожидает вызова.
На улице царит отвратительно яркий день, которому все равно, что случилось, - и мир продолжает вертеться, как и раньше. А я по залитой солнцем, подмороженной твердой земле иду нехотя, словно ноги вязнут. Щеки горят от стыда за предательство, даже холодный осенний ветер их не остужает. Зато Иллуми сможет теперь ответить на любом допросе, не кривя душой и не рискуя солгать этому чертову дракону, что не планировал мой побег, не отпускал меня и не знает, куда я делся.
А меня не отследить. Флаер Рау должен ждать за поворотом дороги.
Каплевидная яркая машина - дорогая игрушка плейбоя - стоит на условленном месте, распахнута дверца, и радостный майор машет из открытой дверцы. Я забираюсь в машину с приклеенной к физиономии радушной улыбкой и жизнерадостным: - Не заждались, Рау? Рад видеть.
- И я вас, - окидывая меня с ног до головы взглядом не липким, но пристальным, он улыбается и закрывает кабину. - В целости и невредимым - особенно.
Надеюсь, это не намек на то, что мне должны снести голову с плеч?
- Мы с вами уже выясняли, угрожает ли мне кто-то в этом доме, - улыбнувшись, комментирую. - Я в порядке, но настроение у меня, признаюсь, не лучшее. Идут переговоры о моей дальнейшей судьбе, вы понимаете. Но отчего бы тем временем не воспользоваться последними крохами былой вольности, раз очень скоро их не останется?
Я запихиваю свой баул под ноги и расстегиваю куртку, незаметно проверяя оружие во внутреннем кармане.
- Ну, и как вы собираетесь меня развлечь? Боюсь, я не в должном состоянии духа для ясеневых листьев.
- Как вам будет угодно, - делает Рау галантно широкий жест. - Куда пожелаете? Я к вашим услугам, и кроме листьев, в столице и ее окрестностях найдется множество прелестей.
Интересно, сработает ли та нехитрая комбинация, которую я успел выдумать? Или придется не просто дурить майору голову, но и оглушать его в прямом смысле слова, а потом долго разбираться со здешней системой навигации, направляя угнанный флаер к цели? Что ж, попытка не пытка.
- Я гурман, - признаюсь кротко. - В немного варварском стиле, но все же... Местная кухня достойна похвал, но душа просит чего-то еще. Иллуми рассказывал мне про один ресторанчик... "Большая ложка", нет "Полная ложка", вот так. Он где-то в предместьях и специализируется на инопланетной кухне. Вряд ли теперь он захочет меня туда свозить, но напоследок? Побалуете?
И неужели я могу еще нести такую чушь, спокойно, вяло... как будто под анестезией. Она еще отойдет, но, надеюсь, даст мне немного времени.
Мелькнувшее в зеленоватых глазах выражение легкого удивления - повод кажется странным, по меньшей мере, - смывается весельем. Рау по себе знает, что такое настойчиво желать странного.
- Разумеется, Эрик, - душевно отвечает он. - Я не бывал в этом заведении, но тем лучше, не так ли?
Приборная панель светится, как новогодняя елка. Рау быстро что-то вводит в поле программы - нет уж, лучше пусть он, чем я, - и попискивает у него за ухом забавная присоска-наушник. Наконец, машина поднимается в воздух и срывается с места так, словно вообразила себя призовым конем на ежегодных имперских скачках.
- Ну вот, - замечает Рау, откидываясь на спинку кресла и сдергивая наушник. - Можно расслабиться, час тишины и покоя. Потом надо будет взять управление и сажать по лучу. Экзотическая кухня, говорите? Ни разу там не был.
- Вы тоже не чураетесь экзотики, - говорю я, просто чтобы что-нибудь сказать. На душе мерзко. Не потому, что мне приходится обманывать этого простодушного гема, - но потому, что я предал того.
- Именно так, - подтверждает Рау, приобернувшись ко мне и окинув очередным взглядом, не похабным, но намекающим, - и необычайно счастлив этой страсти; не будь ее, чем я отличался бы от слепой ночной птицы, знающей лишь свое гнездо... ах, простите, вы не знаете этой поэмы.
Несмотря на нешуточный трагизм моего положения, от смешка мне удержаться не удается. Тоже мне, страстный филин...
Хотя не мне оценивать чистоту чужих мотивов и сексуальную подоплеку в них. Я прекрасно знаю, как грешен сам, прежде и нынче. И томные взгляды майора меня не слишком пугают: сейчас улететь быстро и далеко мне гораздо важнее, чем бороться за свою гипотетическую невинность. Не потому, что мне так дорога моя шкура - а чтобы в расплату за мою жизнь Иллуми не вздумал бросить на весы что-то для него важное и дорогое.
А время за легким трепом пролетает незаметно, и майор, очевидно, успевает решить, что долгое пребывание со мной в одной кабине - это тонкий намек. Очередная реплика о пользе здорового консерватизма и разумном поиске экзотических удовольствий сопровождается уже прикосновением: совсем легким, совершенно дружеским - пальцами скользнул по плечу, словно подбадривая, - но сама ситуация не предполагает двояких толкований. Впрочем, Рау тут же убирает ладонь - не спешит сам или дает мне привыкнуть.
Тоже мне, герой-любовник. Всерьез уверенный, что я собираюсь пуститься напоследок во все тяжкие, в ожидании поражения в правах и хорошо если домашнего ареста... Не важно. Тесная скорлупка машины не располагает к обстоятельному интиму, следовательно, до посадки перспектива защищать свою честь всерьез мне не грозит. А там я что-нибудь придумаю... Вариант приковать незадачливого ухажера к ножке кровати в рамках любовных игр, конечно, малореален, но будут и другие способы сбежать.
Обмениваться куртуазными подколками в автоматическом режиме делается все труднее, когда в бездействии меня потихоньку настигает отупение шока от случившейся разлуки - "навсегда", подсказывает голосок в глубине сознания. Сколько нам еще лететь? По карте всего километров триста, если я не ошибся с масштабом... бешеной собаке семь верст не крюк.
- Умеренный консерватизм украшает мысли, как хлеб украшает трапезу, - успеваю подхватить фразу. - Кстати, о трапезе. Не слишком ли дальний я выбрал пункт назначения и не успеете ли вы проголодаться до прилета?
Рау только улыбается, явно приняв услышанное за кокетливый намек на чрезмерную спешку, качает головой.
- Вряд ли, - указывает в окно. - Видите серебряный купол вот там слева? Наш ориентир. Мы уже почти добрались. А вы голодны?
- Не совсем, - усмехнувшись, выдаю я первое, что приходит на ум, - меня ведет скорее любопытство, чем голод.
Фраза получается непристойно двусмысленной, и легкость, с какой срывается у меня с языка именно она, мне не нравится. Я что, успешно привыкаю кокетничать с мужиками? А, впрочем, не все ли равно, что этот парень обо мне вообразит. Логику цетагандийского ума, позволяющего его обладателю оседлать малиновую зебру, мне в любом случае не понять.
Тренированным зрением снайпера я различаю вдали не только серебристый купол, но и полосатую секционную башню диспетчерской. и если это не космопорт, я съем собственный ремень. Сырым.
Километра два до искомой цели. Десятиминутная прогулка. Быстро, как головой с обрыва.
- Что это за места? Вы здесь были когда-нибудь? - пытаюсь я замаскировать излишнее внимание глупыми вопросами провинциала, приехавшего на ярмарку в большой город.
- Да, по прилету, - рассеянно подтверждает Рау. Повинуясь его прикосновению, выдвигается сенсорная панель, гем нажимает какие-то клавиши. - Я думал, что далекими путешествиями после известных вам событий сыт, но оказалось, что нет.
- Не думаю, что вам вообще приятно вспоминать о вашем барраярском, э-э, вояже, - предполагаю осторожно.
- О плене? - Рау пожимает плечами. - В самом деле, что такого ужасного? Я очень легко отделался. Недурно развлекся. И еще едва не отправился к предкам от вашего проклятого этанола. Это не повод всякий раз рвать на себе чудом сохранившийся скальп, верно? Идя на войну, заранее соглашаешься на риск. - Лампочка на пульте мигает, Рау кивает вниз и удовлетворенно улыбается. - Вот, автодиспетчер нас ведет. Сейчас сядем. Тесно тут внизу, правда?
Действительно: тесно, шумно, улочки зигзагами, множество машин и людей, самых разнообразных, мелких и крупных магазинов и ресторанчиков, и на каждом шагу темные зевы ведущих вниз туннелей...
- Подземные стоянки, - объясняет Рау, как только флаер касается земли возле одного из них. - Придется подождать еще пару минут, но, надеюсь, этот вечер будет приятен для нас обоих, так что ожидание того стоит.
- Я тоже очень рассчитываю на подобную удачу, - киваю. В кончиках пальцев зарождается нервный зуд, как это бывало перед боем. Точнее, в середине боя, во время передышки, когда тебя уже разок контузило взрывной волной, но скоро надо снова вставать и идти в атаку, и ты разжигаешь в себе боевой азарт, и боишься перегореть, и с нетерпением отчаяния ждешь первых выстрелов...
- Великолепно, - солнечно улыбается Рау, - мы приехали.
Подземный гараж рассчитан на множество машин, тут приглушено освещение, а вдалеке мягко мигает зеленым окантовка входа в лифтовую шахту. Камеры наблюдения тут, наверное, есть, но в целом место пустынное. Идеально подходящее для того, чтобы распрощаться с пылким молодым гемом, успокоив его выстрелом парализатора. Я ощущаю слабое сожаление и стыд - но после того, как я поступил с Иллуми, досада и, возможно, головная боль гем-майора меня волновать не должны вовсе. Полежит пару часов на мягком сиденье и, даст бог, не догадается даже, куда именно я делся.
Маленький, почти игрушечный с виду парализатор легко умещается в кармане - но стрелять прямо оттуда, пожалуй, неудобно, даже если передвинуть верньер на широкий луч, чтобы мишень хоть как-то, но зацепило. Рау с чем-то возится у штурвала, не глядя на меня, и я быстро засовываю руку за отворот куртки, за оружием.
Я не успеваю понять, когда выражение лица моего спутника меняется, но скорость его реакции оказывается сюрпризом. Неприятным. После грамотно проведенного приема, которого я не ждал от такого беспечного и любвеобильного существа, я оказываюсь вжат физиономией в спинку сиденья и с рукой, вывернутой во вполне стандартном, но эффективном захвате.
- Я предполагал, что вы доведены до крайности, - сообщает Рау ровным голосом, не разжимая захвата и быстро освобождая меня от оружия, - но чем вам помешал именно я?
Единственный существующий у меня план побега летит к черту по моей же глупости, и с этим ничего не поделать. Захлестнувшей меня волны разочарования достаточно, чтобы утопить безвозвратно.
- Это парализатор, - что, разумеется, совершенно очевидно военному и за оправдание не сойдет. - Я не причинил бы вам существенного вреда.
- А что вы намеревались сделать, в таком случае? - серьезно переспрашивает Рау, и не поймешь, издевается он или ждет честного ответа. Впрочем, пистолет в руке собеседника дает ему право на мелкие капризы вроде точных ответов на риторические вопросы.
- Покинуть ваше общество, не ставя вас в известность и не спрашивая согласия, - усмехаюсь невесело.
Рау выпускает мою руку и позволяет повернуться и сесть нормально, но палец его лежит на спусковом крючке парализатора, дуло смотрит мне прямо в переносицу, и опередить луч шансов у меня нет.
- Вы убегаете, - утвердительно переспрашивает он. - Поэтому и постарались оказаться поближе к космопорту. А как вы уговорили своего Старшего вас отпустить?
- Никак, - отвечаю резко. Пусть даже все потеряно, но в этом вопросе я не вправе позволить двусмысленного толкования. - В отличие от меня, он не пойдет против закона. Так что я убегаю, да. - Пауза. - Или мне следует говорить в прошедшем времени?
Рау размышляет, меряя меня задумчивым взглядом, и, наконец, опускает оружие.
- Нет, - качает он головой. - Не в прошедшем. Я даже отдам вам парализатор в обмен на честное слово не украшать здешний интерьер моим бессознательным телом.
- Вы неожиданно щедры, - произношу полувопросительно, не слишком понимая, что происходит. - И что вы намерены делать?
- Помочь вам сбежать, разумеется, - удивленно пожимает плечами Рау и протягивает мне пистолетик, рукоятью вперед. - Не стреляйте, ладно?
Машинально принимаю оружие, кладу на колени, накрыв ладонью. Сказать, что я оторопел - значит ничего не сказать.
- Н-но... - выдавливаю из себя, - вам это зачем?
Этот человек стрелял в меня - или в таких как я, - на Барраяре, и он же травил меня во главе компании местных оболтусов, дразня "неприрученной зверушкой". Откуда взялся нынешний приступ благотворительности? И где в нем ловушка?
Рау пожимает плечами и устраивается в кресле поудобнее.
- Вы не против долгих объяснений?
В ответ на мой ошеломленный кивок он поясняет:
- Я не филантроп. Но со мной как-то случалось похожее. Произошло чудо, за мной прилетел флаер, и меня увезли, обменяв, живым и невредимым. Да, я не пытался избежать своего испытания... но вы - не цетагандиец, Эрик, хоть это и не умаляет вашей чести. Вы выбрали свой путь, а я помогу вам пройти по нему, заодно вернув чужие долги. Это во-первых.
- А то, что это в некотором роде противозаконно и против общего мнения, вас не смущает? - спрашиваю я осторожно.
Рау не может не понимать, что это - подсудное дело, ведь приговор мне огласили у него на глазах, и даже фантастическая наивность майора за оправдание не сойдет.
- Иногда общественному мнению не грех подвинуться, - парирует гем-майор весело. - И это не только противозаконно, это еще: справедливо, увлекательно и поучительно, все разом. Это во-вторых.
Да его, пожалуй, забавляет ситуация и подстегивает возможность утереть нос старшим гем-лордам, понимаю я. Что ж, авантюризм - тоже мотив, и даже правдоподобный.
- И, в-третьих, это романтично, - фыркает Рау. - Как это у вас, барраярцев: отважный кавалер, вороной конь - в данном случае не одна тысяча, если считать в старых единицах, - и нежданное спасение. А я по-прежнему надеюсь на свидание... когда-нибудь. И без парализатора.
Откровенность предложения на мгновение меня обескураживает. Вот так, прямо: он помогает мне бежать, я оставляю для него местечко в постели. Интерес Рау высказан настолько бесхитростно, что если под ним и кроется ловушка, мне ее не разглядеть. Неожиданно протянутая рука помощи и честное объяснение, чем я могу за нее отдариться; настолько честное, что, сказав "да", юлить и лгать как-то неловко.
- Когда-нибудь я могу оказаться далеко отсюда, - кидаю я пробный шар.
- Я вас отыщу, - безмятежно объясняет Рау. - Оставите мне весточку, ладно? Вы, конечно, заметаете следы, но... Думаю, к тому времени ваши опасения утихнут, и вы сможете положиться на мое слово, что я вас не выдам.
Я невольно усмехаюсь сквозь оглушающую смесь шока и удивления.
- Я не загадываю вперед даже на неделю, - признаюсь. - Но, раз уж так, обещаю не прятаться от вас намеренно. Если вы меня отыщете, то... - То самое. Не слишком ли быстро я приучился платить собою? Но сейчас мне нужно покинуть эту планету. Обязательно. Во что бы то ни стало. И не ради себя. - То заходите в гости.
- Непременно, - обещает довольный майор и, пока я не успеваю опомниться, с самым невозмутимым видом тянется вперед и целует. В уголок рта, и очень быстро, и при том решительно накрыв мою ладонь на парализаторе своей, возможно опасаясь что я нарушу обещание и устрою безобразные разборки прямо в машине. Но у нахала, очевидно, есть в голове хоть капля мозгов, и видя, что я на взводе, домогаться меня всерьез он не решается. И правильно. Нехорошо было бы с моей стороны врезать спасителю по физиономии...
- А пока разрешите отпраздновать нашу договоренность в этом ресторане? Раз уж я вас сюда привез...
- Не стоит, - решительно отказываюсь. - Мне лучше поспешить. Если вы действительно хотите оказать мне любезность... - смотрю вопросительно, - повремените рассказывать моему Старшему о сегодняшней прогулке. Вы можете мне это обещать?
- Могу, - усмехается Рау, потягиваясь. - Сколько дней форы вы хотите?
Лет десять, пока все окончательно не забудется? Хорошо бы. Кажется, до ближайшей планеты за границами империи, Комарры, отсюда лететь неделю. На чужой территории я предположительно недосягаем для цетагандийского закона, хотя клану Эйри ничто не мешает прислать ко мне пару хорошо обученных убийц неофициально...
- Неделю, это возможно?
- Думаю, да, - подтверждает гем-майор, - если мне не устроят допрос с пристрастием. А не может ли так статься, что я вернусь домой и там обнаружу вашего разгневанного Старшего? Не уверен, поверит ли он рассказу, что вы отдали мне свое сердце и бежали со мной, как это у вас говорится... под венок?
Невольный смешок служит наградой этой лингвистической путанице. Под венок. Ну лишь бы не под похоронный.
- Я не оставил следов нашего разговора по комму, Рау - объясняю, стерев улыбку. - Даст бог, вы останетесь вовсе в стороне от этого дела. Не стоит вас награждать за добросердечие неприятностями.
- А, - отмахивается тот, - я люблю риск. Я воевал, в конце-то концов.
Вот именно. Воевал. Между прочим, на противоположной стороне. Голова кругом...
- Ну что же, не будем терять время. Вас проводить в космопорт? - галантно предлагает Рау.
Под ручку? С поцелуями у трапа? Происходящее приобретает настолько отчетливые черты фарса, что даже мысль об опасности отступает на задний план. Но все же главное, что я не хочу наследить и привлечь внимание к Рау. Хранить молчание в ответ на прямой вопрос допрашивающего он не станет.
- Я не уверен, что нам стоит показываться вместе, - поправляю несколько извиняющимся тоном, - ваша внешность, с этим гримом, достаточно приметна... о черт.
До меня с немалым запозданием и безо всякого удовольствия доходит, что я так и не удосужился вымыть лицо после суда, и две полоски до сих пор украшают мою скулу. А ведь сегодня утром я был готов раскрасить себя от уха до уха в лучших местных традициях и поклясться в покорности здешнему императору, только бы мне позволили остаться с Иллуми... Стыдно как. И щека немедленно начинает чесаться со всей доступной силой. А мыло и вода тут вряд ли помогут.
- Кажется, уже пришло время просить вас о помощи, - покаянно и досадливо обращаюсь я к Рау, - у вас нет тех штук, которыми смывают этот чертов грим?
- Ммммм, - Рау многозначительно качает головой, усмехается, принимается рыться в бардачке у подлокотника и, наконец, с торжеством извлекает пачку синих салфеток. Запасливый. - Позволите?
Майор даже теперь не упускает случая поухаживать? Пусть так, хорошо. Происходящее безобидно, я повторяю себе это несколько раз, пока влажная ткань нежно проходится по коже, избавляя меня от следов моей глупости. Рау заканчивает свою работу, проводит ладонью по моей щеке - спокойно, спокойно! - и отстраняется с явной неохотой.
- Удачи, Эрик, - желает он напоследок, открыв колпак кабины и вынимая из своего портмоне визитку. - Вот, на случай, если номер моего комма неожиданно выпадет из вашей памяти за заботами.
Лифтовая шахта выносит меня на поверхность, и космопорт высится впереди. Желанный приз, ворота к свободе, близко, рукой подать.
С таможенным контролем у меня проблем быть не должно - не везу с собою ни животных, ни недозволенного оружия, ни драгоценностей короны. Если меня не начнут искать с собаками, я улечу третьим классом на каком-нибудь заштатном лайнере или рейсовом грузовике, незаметный среди прочих. А может моих денег хватит на второй - там дают не просто койку, но отдельную спальную ячейку, закрывающуюся, чтобы было где всласть повыть от тоски...
Стоп. Хватит.
Если я хочу не привлекать к себе излишнего внимания и быть готовым сорваться с места в любой момент, обнаружив погоню, то комаррская станция подойдет. Ближайшая к Ро Кита, оживленная, заполненная самой разнообразной публикой и, кажется, толерантная к тому, кто просто и без затей желает работать. К Цетаганде там, насколько я помню, нейтральны, но без излишнего пиетета. Жаль, что я представляю комаррскую станцию лишь приблизительно. Я ведь первый раз выбрался в космос, когда меня отправляли сюда.
Посмотрю на месте, по вакансиям и ценам. Ничего-то я не знаю, даже того, где обменять деньги на имеющие хождение в галактике бетанские доллары и сколько на свои запасы я смогу прожить. Придется подавать объявление вроде "средних лет мужчина невыразительной внешности, небезупречного здоровья и без специального образования ищет работу, связанную с физическим трудом. Обучение рабочей специальности приветствуется. Без интима и криминала". Я хорошо умею воевать, но со своим исключительным опытом наземных операций и партизанской войны пока мало кому пригожусь. Нужно будет подучиться всякой мудреной галактической технике, а потом... в космические наемники податься, что ли? Не знаю. Увижу на месте.
Есть разница между тем, где пережидать бурю, и тем, где строить дом; пока условно считаем, что мне нужен навес от дождя на ближайшие пару часов. Иллюзия - живучая штука, а я неприхотлив. Номер в гостинице в дешевом квартале, или что там на станциях - сектора? И невозможность увидеть небо, это минус. Будет невесело, но я привыкну.
И Иллуми привыкнет. Забудет.
Заноза шевелится внутри, маленькая и колючая. Барраярская традиция: пока нас помнят, наша душа жива; но раньше я думал, что это относится лишь к погибшим...
авторы - Жоржетта, Mister_Key
жанр - ангст, романс, детектив; предполагаемый объем - роман, статус - в процессе.
рейтинг - слэш, R
Анонс - здесь; готово - часть 1, "Пленник": главы 1-4, 5-6, 7, 8; часть 2, "Гость": 9, 10, 11, 12, 13, 14; часть 3, "Любовник": 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22; часть 4, "Подследственный": 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29.
Глава 30.
Я стою, глядя на происходящее с каменной неподвижностью статуи и загнанным в самую глубь рассудка безмолвным паническим воплем: "что пошло не так и что делать?!" Начиная с простейшего - что мне делать сейчас: стоять на месте с руками за спиной и ждать конвоя либо благодарить судей за милость, что они не решили испепелить меня на месте? Иллуми, не глядя на меня, скрывается в какой-то боковой дверце. Должно быть, пошел выяснять у судей за белым светом, как теперь обязан поступить он сам.
читать дальшеЗа плечом раздается тихое покашливание. Оборачиваюсь и вижу Рау, смущенного и ошарашенного.
- Эрик, я искренне сожалею... проклятье, как глупо звучат соболезнования. Но я вправду сожалею.
- Спасибо, - киваю. У рыцаря на полосатом коне тоже изрядно пришибленный вид. - Спасибо, что верите мне, Рау.
- Я вам верю, - шепотом уверяет. - И... не теряйте надежды. Ваш Старший что-нибудь придумает, знать бы, что именно... но леди Эйри наверняка пойдет ему навстречу. Ведь наследник жив. Вряд ли наказание будет, эээ... непереносимым.
Леди Эйри была непреклонна все эти дни, откуда теперь взяться шансу на чудо? Если она и уступит супругу хоть в чем-то, то возьмет за это сторицей. При этой мысли я передергиваюсь. Лерой - законный наследник, мать защищает исключительно его позиции, я - отвратительная помеха в их семейном счастье, и мне стоит рассчитывать только на худшее. Пустота, бессмысленность, дурацкое ощущение неприкаянности, растущее с каждой минутой. "Я же говорил, что твоя планета только и мечтает меня сожрать".
Вижу из-за плеча Рау, как вернувшийся Иллуми заговаривает с женой и сыном, старательно пытаясь не глядеть им в глаза. Кинти смотрит с нескрываемым торжеством, во взгляде Лероя радость, а Иллуми... под гримом не видно, горят ли у него щеки. Непохоже на радостное воссоединение семьи. А что будет, если мой упрямый Старший ошибется в споре?
Мне не на кого рассчитывать, кроме себя. А впрочем....
- Мне предстоит пара дней неприятного бездействия, пока они не примут решение, - вздыхаю. - Скажите, ваше предложение прокатиться... все еще актуально? - Я не свожу внимательных глаз с озабоченной, сочувствующей пурпурно-желтой физиономии.
Рау поднимает брови и едва заметно улыбается.
- Вы полагаете, я могу воспользоваться разрешением вашего Старшего, полученным с таким трудом?
Слава богу. Майор демонстрирует больший интеллект, чем можно было бы ожидать... Откладываю возможность аварийного выхода в дальний уголок памяти и киваю.
- Надеюсь, - отвечаю пока обтекаемо. Мысли у меня в голове мечутся с сумасшедшей скоростью. Должен я ждать помощи Иллуми или... бежать, не ожидая невозможного? Или бежать, несмотря на эту помощь, но не желая получать ее такой ценой? - Но должен буду и сам уточнить. Вы позволите вам перезвонить?
Проверяю комм; да, номер там есть. При этом с удивлением замечаю, что палец не с первого раза попадает на нужные кнопочки. Да что за черт? И неужели это я сговариваюсь о побеге из дома с галантным кавалером? Тьфу. Иллуми меня убил бы, если бы узнал. Впрочем, если я этого не сделаю, вот тут-то ему и придется меня убить...
Рау отступает в сторону, и вовремя. Мой Старший аккуратно берет меня за предплечье; ну хоть ненужных церемоний с пристегиванием браслета избежали. - Идем.
Тянусь за ним, как иголка за ниткой. Иду к машине, отстав на полшага, и искоса поглядываю на Иллуми. Как он - своим родным, так и я ему боюсь взглянуть в лицо. Что, если он поверил в мою виновность?
Колпак машины опускается, отсекая звуки внешнего мира. В салоне тихо и обычно, будто и не случилось ничего. Иллуми словно стекает по сиденью, полузакрыв глаза, и ловит мою руку, сжимает ладонь. А потом просто притискивает меня - больно, - и, обняв, сидит, не шевелясь.
Скребущее ощущение на сердце остается, но одной болью - меньше. Он верит мне. Не верил бы - не обнял.
Надо ли говорить что-то... что?
- Что это была за штука? - спрашиваю я непоследовательно, вспомнив странную тварь, зачем-то укусившую меня за палец. И воздеваю укушенное как иллюстрацию к непонятному вопросу.
- Дракон, - коротко отвечает вдруг Иллуми с такой ненавистью, что от нее устаешь, как от боли, моментально. - Эрик. Не бойся, я... придумаю что-нибудь.
- Не боюсь, - спокойно и предельно ровно объясняю. - Я думал, драконов не бывает... Он ядовит, или как? - Если и да, выдавливать ранку и прижигать палец, как после змеиного укуса, поздно.
- Этот - бывает. Он - не просто игрушка для любителей легенд, а фаст-пента в чешуе и гребне, - глухо отзывается Иллуми. - Нет, не ядовит, он просто криком выедает сердце. А мое и без крика чуть было не разорвалось.
Детектор лжи, вот эта тварюшка? Плохи мои дела.
- И что теперь? - задаю я самый бессмысленный и самый неотложный вопрос.
- Ничего хорошего, это точно. - Иллуми морщится. - Все зависит от решения Кинти. Судьи сказали "милосердие на ее усмотрение" - значит, самое мягкое из возможных наказаний выбирает она.
- А к чему меня могут присудить? - настаиваю, почти принуждая моего Старшего к неприятному ответу.
- От генной модификации и снижения статуса до слуги, - крайне неохотно отвечает он, - до заключения и каторжных работ. На ссылку я бы не рассчитывал. Но я намерен тебя выкупить, неофициально, - добавляет он торопливо.
Интересно, почему не прозвучало "до казни"? Действительно ли мой поступок не тянет на высшую меру или Иллуми старается меня оберегать от предельного страха? Зря. Смерти я давно отучился бояться, а вот "генная модификация" звучит хуже. Я не столь необразованный варвар, чтобы не суметь это выражение перевести мерзким словом "мутация", и не столь просвещенный эстет, чтобы не содрогнуться при этой мысли от омерзения.
Иллуми расценивает мое молчание как неуверенность. - Ничего, младший, - бодро усмехается он. - Родичам есть что потребовать, но мне есть что предложить - договоримся... я надеюсь. К завтрашнему вечеру я успею подготовить им пару сюрпризов, - тихо добавляет мой Старший, и руки, обнимающие меня, вновь ожесточаются. - Все перемелется; верь мне.
Сутки. У меня есть максимум сутки, чтобы разобраться, как поступать. И, возможно, выбрать решение, за которое я сам себе буду противен. Я спрашиваю осторожно и безнадежно:
- Что именно?
- Да разве не ясно, - Иллуми спокойно пожимает плечами. - Я хочу твою жизнь, она - Старшинство Лери. Обмен вполне равноценный. Я тут внезапно понял, что никогда не хотел быть Старшим.
Мороз по коже.
Собираешься отдать то, что составляло тридцать лет твоей жизни, за мою шкуру? И намерен в дальнейшем подчиняться мальчишке, вчетверо моложе тебя самого, которого считаешь искренне неправым и на которого смертельно разозлен? Который меня ненавидит и видит во мне убийцу? Ведь новому Старшему клана Эйри придется отдать в подчинение и меня... зависимого, низведенного до положения слуги. Как ему будет удержаться и не воспользоваться таким рычагом давления на некогда властного отца?
Нет. Я не позволю тебе заплатить ту же цену, что и я сам полгода назад, не надейся. Обойдемся без жертв.
Теперь стратегия мне уже ясна, осталась одна тактика.
Я бормочу что-то бессмысленное и успокаивающее - об отдыхе, об обеде, о том, что стоит закормить неудачу, - и даже получаю утешающий поцелуй в уголок рта, на который отвечаю настоящим. Иллуми целует меня жадно, горькими губами, вцепляется, как утопающий в доску, убеждает "не отдам". Возможно, в глупой надежде, что наша близость отгоняет беду. Увы, это не так.
Способностью сдерживать беду обладают разве что ловкие юристы, и Иллуми, едва торопливо перекусив, с видом виноватым и озабоченным одновременно, уединяется с Дерресом в кабинете на добрых пару часов. Я же, ссылаясь на головную боль - а не вру, виски действительно стянуло, - отправляюсь в свои комнаты. Полежать.
Мне надо отсюда смываться. Бежать, пока ты не швырнул на весы все, что имеешь, спасая то, что не стоит такой цены. При этом я прекрасно понимаю, что это дорога в один конец. И спокоен. Спокойствием покойника. Анестезия, под которой ампутировали почти все, что составляло сейчас мою жизнь.
Кровать остается нетронутой, зато в информсети комма я погружаюсь с головой и вскоре выныриваю оттуда с добычей. Гражданский космопорт находится в здешней... сказал бы, "провинции", но я так и не удосужился разобраться в политической географии Цетаганды. Объявленные пассажирские рейсы в сторону ближайшего соседнего государства - Комарры - уходят каждые несколько часов. Наверняка на одном из них найдется место для нетребовательного пассажира.
Как далеко мне надо улететь, чтобы у Иллуми не было оснований беспокоиться за мою безопасность? Достаточно ли покинуть Цетагандийскую империю? Что, если Иллуми придется объявить меня в розыск? Хотя он, кажется, говорил, что Высокий суд и его производные вся остальная галактика считает здешним внутренним делом, и межпланетное право на эти штуки не распространяется. И значит ли это, что у врагов Иллуми не хватит терпения выследить мое местопребывание и подослать туда убийцу?
Вопросы. И ответов нет.
Нет, вряд ли кого-то так сильно интересует моя шкура. Просто этому неизвестному нужно убрать меня подальше, выдернуть сорняк из безупречной клумбы и выкинуть с глаз долой.
Но если я воспользуюсь предложением моего любвеобильного кавалера покататься... Если я скроюсь на машине Рау, выследить меня до космопорта будет весьма затруднительно. Вот только какого рода лапшу надо навесить на уши гем-майору? Выбрать какое-нибудь злачное местечко поблизости от космопорта и попросить свозить меня туда, что ли...
Деньги у меня есть - наличными вчерашний выигрыш в казино и месячная рента на кредитке. На моей банковской карточке нет следящего жучка, в этом Иллуми заверил меня давным-давно. Тогда же, когда вручил мне пакет документов с предложением уехать в любые устраивающие меня сроки. Вечность назад. С вещами сложней, но и легче: их сбрасывают, как ящерица хвост. Санитарные потери. Пара футболок, запасные ботинки, куртка... замшевая рубашка, упакованная в тугой валик, ложится на самое дно баула. Я знаю, глупости. Но хочу сохранить ее с собою.
Как все выходит отвратительно просто. И как мало держит меня на месте, кроме ноющего сердца.
Оружие... вот его у меня нету. Плохо.
Черт, что же я мечусь как курица с отрубленной головой? У Иллуми в ящике стола лежал парализатор, я же помню. Не настоящее оружие, но и не та спортивная игрушка, из которой я пытался свести счеты с жизнью пару месяцев назад. Это все уже было. Только в тот раз я бежал от врага, а теперь собираюсь предать единственного близкого мне человека. И что с того, что это одно лицо.
Я смотрю на время на наручном комме и набираю номер Рау, назначая ему встречу сегодня днем.
Когда Иллуми выходит из кабинета, сопровождаемый Дерресом, который на ходу захлопывает свой аудиоорганайзер, я сижу за чайным столиком в гостиной, вертя в руках пустую чашечку. Лицо у Дерреса озабоченное, у Иллуми - мрачное и решительное.
- Кажется, все предусмотрели, - объясняет Иллуми, когда мы остаемся одни. - Мы составили документ о передаче прав, - пожимает он плечами, - на определенных условиях. Попробуем выбить для тебя ссылку... где-нибудь за городом; в правах ты будешь поражен, но останешься со мною и обойдешься без изменений генотипа.
Иллуми говорит уверенно и четко, но я шестым чувством понимаю, как терзает его тот факт, что он здесь больше не хозяин положения. И все сказанное им сейчас - лишь предположения, лежащие по ту сторону пропасти между желаемым и реальным. Он сам говорил мне пару часов назад, чтобы я не рассчитывал на милосердную ссылку. И я уверен, что если мне и позволят остаться в его обществе, то лишь в качестве дополнительной узды для строптивца.
"Прости. Я уже капитально испортил тебе жизнь, но довершать этот процесс не намерен".
Значит, наступает время прощаться. Только мы не будем проливать слез.
Я мягко закрываю ему рот ладонью, останавливая дальнейшие объяснения. Сперва - ладонью, потом - своими губами. Поцелуй выходит обжигающий и короткий: еще бы, накалившийся металл в руках тоже не удержишь. Я только пытаюсь обуздать свою торопливую жадность, не дать ей прорваться настолько, чтобы Иллуми заметил и удивился. И он обнимает меня в ответ, крепко, почти грубо, и, как будто на свете есть телепатия, я могу читать его намерения: утешить и зажечь всем телом, чтобы ни одна печальная мысль не смела тревожить, унесенная волной почти болезненного возбуждения.
Вот так правильно.
В спальню, почти повиснув друг на друге, оставляя за собой неаккуратную дорожку из сброшенных вещей, цепляясь снимаемой одеждой за шпильки и только чудом не отодрав завязки от парадной накидки в попытках сдернуть ее поскорее. На кровать, рухнув плашмя в самом непристойном и самом крепком захвате руками и ногами одновременно. Выстанывая имя, оглаживая ладонями жадно подающееся навстречу тело. Громко, быстро, бесцеремонно. Двигаясь с самозабвенным отчаянием, впиваясь зубами и ногтями, словно нас стараются оторвать друг от друга; царапины у тебя на спине заживут, наверное, не скоро, это тебе на память. Возбуждение резкое и ноющее, и меня хватает только на то, чтобы объяснить любовнику нецензурными односложными словами, как именно он должен его утолить.
Кружит голову горечью и возбуждает одновременно. В последний раз. Ну, я сделаю так, что этот последний раз запомнится нам обоим надолго...
Нечем становится дышать, нечем бояться - густое блаженство тела и духа накатывает, сбивая с ног. И даже перевалив гребень волны, объятий, тесных и шальных, я не размыкаю. И Иллуми, приникнув к потному плечу мокрым же лбом, тяжело дыша, не выходя и не отпуская, шепчет мне что-то бессвязное, сладкое - как тогда, в первый раз...
Наконец, выдохшись, он откидывается на подушки, облизывая сухие губы. Обессиленная и счастливая физиономия, на которую хочется смотреть, вбирая в память до последнего черты лица. И каждого завитка и полосы грима, сперва ненавистного до зубовного скрежета, теперь - естественного и привычного. Хоть немного еще, хоть самую каплю...
Я провожу пальцами по его виску, осторожно убирая приставшие длинные пряди.
- Пить хочешь? Сейчас.
Не успев выслушать возражений, с усилием - разнеженное тело сопротивляется и требует лени - сползаю с кровати и шлепаю в гостиную.
Так. Теперь тихо открыть незапертую дверь в кабинет...
Когда я вхожу в спальню, Иллуми лежит, расслабленно полузакрыв глаза. Он еще успевает их изумленно распахнуть, услышав жужжание парализатора, но в ту же секунду луч, вырвавшийся из плоского дула, отправляет его из солнечного полудня в многочасовую темноту беспамятства.
***
Четверть часа спустя я выхожу к воротам поместья легким прогулочным шагом, с сумкой на плече и тем независимым и скучающим видом, который не позволяет - надеюсь! - слугам задавать вопросы вышестоящему. Некому было сообщить охране, что я отныне преступник и за мной нужен присмотр, а мой телохранитель, приставленный ко мне Старшим, дисциплинированно ожидает вызова.
На улице царит отвратительно яркий день, которому все равно, что случилось, - и мир продолжает вертеться, как и раньше. А я по залитой солнцем, подмороженной твердой земле иду нехотя, словно ноги вязнут. Щеки горят от стыда за предательство, даже холодный осенний ветер их не остужает. Зато Иллуми сможет теперь ответить на любом допросе, не кривя душой и не рискуя солгать этому чертову дракону, что не планировал мой побег, не отпускал меня и не знает, куда я делся.
А меня не отследить. Флаер Рау должен ждать за поворотом дороги.
Каплевидная яркая машина - дорогая игрушка плейбоя - стоит на условленном месте, распахнута дверца, и радостный майор машет из открытой дверцы. Я забираюсь в машину с приклеенной к физиономии радушной улыбкой и жизнерадостным: - Не заждались, Рау? Рад видеть.
- И я вас, - окидывая меня с ног до головы взглядом не липким, но пристальным, он улыбается и закрывает кабину. - В целости и невредимым - особенно.
Надеюсь, это не намек на то, что мне должны снести голову с плеч?
- Мы с вами уже выясняли, угрожает ли мне кто-то в этом доме, - улыбнувшись, комментирую. - Я в порядке, но настроение у меня, признаюсь, не лучшее. Идут переговоры о моей дальнейшей судьбе, вы понимаете. Но отчего бы тем временем не воспользоваться последними крохами былой вольности, раз очень скоро их не останется?
Я запихиваю свой баул под ноги и расстегиваю куртку, незаметно проверяя оружие во внутреннем кармане.
- Ну, и как вы собираетесь меня развлечь? Боюсь, я не в должном состоянии духа для ясеневых листьев.
- Как вам будет угодно, - делает Рау галантно широкий жест. - Куда пожелаете? Я к вашим услугам, и кроме листьев, в столице и ее окрестностях найдется множество прелестей.
Интересно, сработает ли та нехитрая комбинация, которую я успел выдумать? Или придется не просто дурить майору голову, но и оглушать его в прямом смысле слова, а потом долго разбираться со здешней системой навигации, направляя угнанный флаер к цели? Что ж, попытка не пытка.
- Я гурман, - признаюсь кротко. - В немного варварском стиле, но все же... Местная кухня достойна похвал, но душа просит чего-то еще. Иллуми рассказывал мне про один ресторанчик... "Большая ложка", нет "Полная ложка", вот так. Он где-то в предместьях и специализируется на инопланетной кухне. Вряд ли теперь он захочет меня туда свозить, но напоследок? Побалуете?
И неужели я могу еще нести такую чушь, спокойно, вяло... как будто под анестезией. Она еще отойдет, но, надеюсь, даст мне немного времени.
Мелькнувшее в зеленоватых глазах выражение легкого удивления - повод кажется странным, по меньшей мере, - смывается весельем. Рау по себе знает, что такое настойчиво желать странного.
- Разумеется, Эрик, - душевно отвечает он. - Я не бывал в этом заведении, но тем лучше, не так ли?
Приборная панель светится, как новогодняя елка. Рау быстро что-то вводит в поле программы - нет уж, лучше пусть он, чем я, - и попискивает у него за ухом забавная присоска-наушник. Наконец, машина поднимается в воздух и срывается с места так, словно вообразила себя призовым конем на ежегодных имперских скачках.
- Ну вот, - замечает Рау, откидываясь на спинку кресла и сдергивая наушник. - Можно расслабиться, час тишины и покоя. Потом надо будет взять управление и сажать по лучу. Экзотическая кухня, говорите? Ни разу там не был.
- Вы тоже не чураетесь экзотики, - говорю я, просто чтобы что-нибудь сказать. На душе мерзко. Не потому, что мне приходится обманывать этого простодушного гема, - но потому, что я предал того.
- Именно так, - подтверждает Рау, приобернувшись ко мне и окинув очередным взглядом, не похабным, но намекающим, - и необычайно счастлив этой страсти; не будь ее, чем я отличался бы от слепой ночной птицы, знающей лишь свое гнездо... ах, простите, вы не знаете этой поэмы.
Несмотря на нешуточный трагизм моего положения, от смешка мне удержаться не удается. Тоже мне, страстный филин...
Хотя не мне оценивать чистоту чужих мотивов и сексуальную подоплеку в них. Я прекрасно знаю, как грешен сам, прежде и нынче. И томные взгляды майора меня не слишком пугают: сейчас улететь быстро и далеко мне гораздо важнее, чем бороться за свою гипотетическую невинность. Не потому, что мне так дорога моя шкура - а чтобы в расплату за мою жизнь Иллуми не вздумал бросить на весы что-то для него важное и дорогое.
А время за легким трепом пролетает незаметно, и майор, очевидно, успевает решить, что долгое пребывание со мной в одной кабине - это тонкий намек. Очередная реплика о пользе здорового консерватизма и разумном поиске экзотических удовольствий сопровождается уже прикосновением: совсем легким, совершенно дружеским - пальцами скользнул по плечу, словно подбадривая, - но сама ситуация не предполагает двояких толкований. Впрочем, Рау тут же убирает ладонь - не спешит сам или дает мне привыкнуть.
Тоже мне, герой-любовник. Всерьез уверенный, что я собираюсь пуститься напоследок во все тяжкие, в ожидании поражения в правах и хорошо если домашнего ареста... Не важно. Тесная скорлупка машины не располагает к обстоятельному интиму, следовательно, до посадки перспектива защищать свою честь всерьез мне не грозит. А там я что-нибудь придумаю... Вариант приковать незадачливого ухажера к ножке кровати в рамках любовных игр, конечно, малореален, но будут и другие способы сбежать.
Обмениваться куртуазными подколками в автоматическом режиме делается все труднее, когда в бездействии меня потихоньку настигает отупение шока от случившейся разлуки - "навсегда", подсказывает голосок в глубине сознания. Сколько нам еще лететь? По карте всего километров триста, если я не ошибся с масштабом... бешеной собаке семь верст не крюк.
- Умеренный консерватизм украшает мысли, как хлеб украшает трапезу, - успеваю подхватить фразу. - Кстати, о трапезе. Не слишком ли дальний я выбрал пункт назначения и не успеете ли вы проголодаться до прилета?
Рау только улыбается, явно приняв услышанное за кокетливый намек на чрезмерную спешку, качает головой.
- Вряд ли, - указывает в окно. - Видите серебряный купол вот там слева? Наш ориентир. Мы уже почти добрались. А вы голодны?
- Не совсем, - усмехнувшись, выдаю я первое, что приходит на ум, - меня ведет скорее любопытство, чем голод.
Фраза получается непристойно двусмысленной, и легкость, с какой срывается у меня с языка именно она, мне не нравится. Я что, успешно привыкаю кокетничать с мужиками? А, впрочем, не все ли равно, что этот парень обо мне вообразит. Логику цетагандийского ума, позволяющего его обладателю оседлать малиновую зебру, мне в любом случае не понять.
Тренированным зрением снайпера я различаю вдали не только серебристый купол, но и полосатую секционную башню диспетчерской. и если это не космопорт, я съем собственный ремень. Сырым.
Километра два до искомой цели. Десятиминутная прогулка. Быстро, как головой с обрыва.
- Что это за места? Вы здесь были когда-нибудь? - пытаюсь я замаскировать излишнее внимание глупыми вопросами провинциала, приехавшего на ярмарку в большой город.
- Да, по прилету, - рассеянно подтверждает Рау. Повинуясь его прикосновению, выдвигается сенсорная панель, гем нажимает какие-то клавиши. - Я думал, что далекими путешествиями после известных вам событий сыт, но оказалось, что нет.
- Не думаю, что вам вообще приятно вспоминать о вашем барраярском, э-э, вояже, - предполагаю осторожно.
- О плене? - Рау пожимает плечами. - В самом деле, что такого ужасного? Я очень легко отделался. Недурно развлекся. И еще едва не отправился к предкам от вашего проклятого этанола. Это не повод всякий раз рвать на себе чудом сохранившийся скальп, верно? Идя на войну, заранее соглашаешься на риск. - Лампочка на пульте мигает, Рау кивает вниз и удовлетворенно улыбается. - Вот, автодиспетчер нас ведет. Сейчас сядем. Тесно тут внизу, правда?
Действительно: тесно, шумно, улочки зигзагами, множество машин и людей, самых разнообразных, мелких и крупных магазинов и ресторанчиков, и на каждом шагу темные зевы ведущих вниз туннелей...
- Подземные стоянки, - объясняет Рау, как только флаер касается земли возле одного из них. - Придется подождать еще пару минут, но, надеюсь, этот вечер будет приятен для нас обоих, так что ожидание того стоит.
- Я тоже очень рассчитываю на подобную удачу, - киваю. В кончиках пальцев зарождается нервный зуд, как это бывало перед боем. Точнее, в середине боя, во время передышки, когда тебя уже разок контузило взрывной волной, но скоро надо снова вставать и идти в атаку, и ты разжигаешь в себе боевой азарт, и боишься перегореть, и с нетерпением отчаяния ждешь первых выстрелов...
- Великолепно, - солнечно улыбается Рау, - мы приехали.
Подземный гараж рассчитан на множество машин, тут приглушено освещение, а вдалеке мягко мигает зеленым окантовка входа в лифтовую шахту. Камеры наблюдения тут, наверное, есть, но в целом место пустынное. Идеально подходящее для того, чтобы распрощаться с пылким молодым гемом, успокоив его выстрелом парализатора. Я ощущаю слабое сожаление и стыд - но после того, как я поступил с Иллуми, досада и, возможно, головная боль гем-майора меня волновать не должны вовсе. Полежит пару часов на мягком сиденье и, даст бог, не догадается даже, куда именно я делся.
Маленький, почти игрушечный с виду парализатор легко умещается в кармане - но стрелять прямо оттуда, пожалуй, неудобно, даже если передвинуть верньер на широкий луч, чтобы мишень хоть как-то, но зацепило. Рау с чем-то возится у штурвала, не глядя на меня, и я быстро засовываю руку за отворот куртки, за оружием.
Я не успеваю понять, когда выражение лица моего спутника меняется, но скорость его реакции оказывается сюрпризом. Неприятным. После грамотно проведенного приема, которого я не ждал от такого беспечного и любвеобильного существа, я оказываюсь вжат физиономией в спинку сиденья и с рукой, вывернутой во вполне стандартном, но эффективном захвате.
- Я предполагал, что вы доведены до крайности, - сообщает Рау ровным голосом, не разжимая захвата и быстро освобождая меня от оружия, - но чем вам помешал именно я?
Единственный существующий у меня план побега летит к черту по моей же глупости, и с этим ничего не поделать. Захлестнувшей меня волны разочарования достаточно, чтобы утопить безвозвратно.
- Это парализатор, - что, разумеется, совершенно очевидно военному и за оправдание не сойдет. - Я не причинил бы вам существенного вреда.
- А что вы намеревались сделать, в таком случае? - серьезно переспрашивает Рау, и не поймешь, издевается он или ждет честного ответа. Впрочем, пистолет в руке собеседника дает ему право на мелкие капризы вроде точных ответов на риторические вопросы.
- Покинуть ваше общество, не ставя вас в известность и не спрашивая согласия, - усмехаюсь невесело.
Рау выпускает мою руку и позволяет повернуться и сесть нормально, но палец его лежит на спусковом крючке парализатора, дуло смотрит мне прямо в переносицу, и опередить луч шансов у меня нет.
- Вы убегаете, - утвердительно переспрашивает он. - Поэтому и постарались оказаться поближе к космопорту. А как вы уговорили своего Старшего вас отпустить?
- Никак, - отвечаю резко. Пусть даже все потеряно, но в этом вопросе я не вправе позволить двусмысленного толкования. - В отличие от меня, он не пойдет против закона. Так что я убегаю, да. - Пауза. - Или мне следует говорить в прошедшем времени?
Рау размышляет, меряя меня задумчивым взглядом, и, наконец, опускает оружие.
- Нет, - качает он головой. - Не в прошедшем. Я даже отдам вам парализатор в обмен на честное слово не украшать здешний интерьер моим бессознательным телом.
- Вы неожиданно щедры, - произношу полувопросительно, не слишком понимая, что происходит. - И что вы намерены делать?
- Помочь вам сбежать, разумеется, - удивленно пожимает плечами Рау и протягивает мне пистолетик, рукоятью вперед. - Не стреляйте, ладно?
Машинально принимаю оружие, кладу на колени, накрыв ладонью. Сказать, что я оторопел - значит ничего не сказать.
- Н-но... - выдавливаю из себя, - вам это зачем?
Этот человек стрелял в меня - или в таких как я, - на Барраяре, и он же травил меня во главе компании местных оболтусов, дразня "неприрученной зверушкой". Откуда взялся нынешний приступ благотворительности? И где в нем ловушка?
Рау пожимает плечами и устраивается в кресле поудобнее.
- Вы не против долгих объяснений?
В ответ на мой ошеломленный кивок он поясняет:
- Я не филантроп. Но со мной как-то случалось похожее. Произошло чудо, за мной прилетел флаер, и меня увезли, обменяв, живым и невредимым. Да, я не пытался избежать своего испытания... но вы - не цетагандиец, Эрик, хоть это и не умаляет вашей чести. Вы выбрали свой путь, а я помогу вам пройти по нему, заодно вернув чужие долги. Это во-первых.
- А то, что это в некотором роде противозаконно и против общего мнения, вас не смущает? - спрашиваю я осторожно.
Рау не может не понимать, что это - подсудное дело, ведь приговор мне огласили у него на глазах, и даже фантастическая наивность майора за оправдание не сойдет.
- Иногда общественному мнению не грех подвинуться, - парирует гем-майор весело. - И это не только противозаконно, это еще: справедливо, увлекательно и поучительно, все разом. Это во-вторых.
Да его, пожалуй, забавляет ситуация и подстегивает возможность утереть нос старшим гем-лордам, понимаю я. Что ж, авантюризм - тоже мотив, и даже правдоподобный.
- И, в-третьих, это романтично, - фыркает Рау. - Как это у вас, барраярцев: отважный кавалер, вороной конь - в данном случае не одна тысяча, если считать в старых единицах, - и нежданное спасение. А я по-прежнему надеюсь на свидание... когда-нибудь. И без парализатора.
Откровенность предложения на мгновение меня обескураживает. Вот так, прямо: он помогает мне бежать, я оставляю для него местечко в постели. Интерес Рау высказан настолько бесхитростно, что если под ним и кроется ловушка, мне ее не разглядеть. Неожиданно протянутая рука помощи и честное объяснение, чем я могу за нее отдариться; настолько честное, что, сказав "да", юлить и лгать как-то неловко.
- Когда-нибудь я могу оказаться далеко отсюда, - кидаю я пробный шар.
- Я вас отыщу, - безмятежно объясняет Рау. - Оставите мне весточку, ладно? Вы, конечно, заметаете следы, но... Думаю, к тому времени ваши опасения утихнут, и вы сможете положиться на мое слово, что я вас не выдам.
Я невольно усмехаюсь сквозь оглушающую смесь шока и удивления.
- Я не загадываю вперед даже на неделю, - признаюсь. - Но, раз уж так, обещаю не прятаться от вас намеренно. Если вы меня отыщете, то... - То самое. Не слишком ли быстро я приучился платить собою? Но сейчас мне нужно покинуть эту планету. Обязательно. Во что бы то ни стало. И не ради себя. - То заходите в гости.
- Непременно, - обещает довольный майор и, пока я не успеваю опомниться, с самым невозмутимым видом тянется вперед и целует. В уголок рта, и очень быстро, и при том решительно накрыв мою ладонь на парализаторе своей, возможно опасаясь что я нарушу обещание и устрою безобразные разборки прямо в машине. Но у нахала, очевидно, есть в голове хоть капля мозгов, и видя, что я на взводе, домогаться меня всерьез он не решается. И правильно. Нехорошо было бы с моей стороны врезать спасителю по физиономии...
- А пока разрешите отпраздновать нашу договоренность в этом ресторане? Раз уж я вас сюда привез...
- Не стоит, - решительно отказываюсь. - Мне лучше поспешить. Если вы действительно хотите оказать мне любезность... - смотрю вопросительно, - повремените рассказывать моему Старшему о сегодняшней прогулке. Вы можете мне это обещать?
- Могу, - усмехается Рау, потягиваясь. - Сколько дней форы вы хотите?
Лет десять, пока все окончательно не забудется? Хорошо бы. Кажется, до ближайшей планеты за границами империи, Комарры, отсюда лететь неделю. На чужой территории я предположительно недосягаем для цетагандийского закона, хотя клану Эйри ничто не мешает прислать ко мне пару хорошо обученных убийц неофициально...
- Неделю, это возможно?
- Думаю, да, - подтверждает гем-майор, - если мне не устроят допрос с пристрастием. А не может ли так статься, что я вернусь домой и там обнаружу вашего разгневанного Старшего? Не уверен, поверит ли он рассказу, что вы отдали мне свое сердце и бежали со мной, как это у вас говорится... под венок?
Невольный смешок служит наградой этой лингвистической путанице. Под венок. Ну лишь бы не под похоронный.
- Я не оставил следов нашего разговора по комму, Рау - объясняю, стерев улыбку. - Даст бог, вы останетесь вовсе в стороне от этого дела. Не стоит вас награждать за добросердечие неприятностями.
- А, - отмахивается тот, - я люблю риск. Я воевал, в конце-то концов.
Вот именно. Воевал. Между прочим, на противоположной стороне. Голова кругом...
- Ну что же, не будем терять время. Вас проводить в космопорт? - галантно предлагает Рау.
Под ручку? С поцелуями у трапа? Происходящее приобретает настолько отчетливые черты фарса, что даже мысль об опасности отступает на задний план. Но все же главное, что я не хочу наследить и привлечь внимание к Рау. Хранить молчание в ответ на прямой вопрос допрашивающего он не станет.
- Я не уверен, что нам стоит показываться вместе, - поправляю несколько извиняющимся тоном, - ваша внешность, с этим гримом, достаточно приметна... о черт.
До меня с немалым запозданием и безо всякого удовольствия доходит, что я так и не удосужился вымыть лицо после суда, и две полоски до сих пор украшают мою скулу. А ведь сегодня утром я был готов раскрасить себя от уха до уха в лучших местных традициях и поклясться в покорности здешнему императору, только бы мне позволили остаться с Иллуми... Стыдно как. И щека немедленно начинает чесаться со всей доступной силой. А мыло и вода тут вряд ли помогут.
- Кажется, уже пришло время просить вас о помощи, - покаянно и досадливо обращаюсь я к Рау, - у вас нет тех штук, которыми смывают этот чертов грим?
- Ммммм, - Рау многозначительно качает головой, усмехается, принимается рыться в бардачке у подлокотника и, наконец, с торжеством извлекает пачку синих салфеток. Запасливый. - Позволите?
Майор даже теперь не упускает случая поухаживать? Пусть так, хорошо. Происходящее безобидно, я повторяю себе это несколько раз, пока влажная ткань нежно проходится по коже, избавляя меня от следов моей глупости. Рау заканчивает свою работу, проводит ладонью по моей щеке - спокойно, спокойно! - и отстраняется с явной неохотой.
- Удачи, Эрик, - желает он напоследок, открыв колпак кабины и вынимая из своего портмоне визитку. - Вот, на случай, если номер моего комма неожиданно выпадет из вашей памяти за заботами.
Лифтовая шахта выносит меня на поверхность, и космопорт высится впереди. Желанный приз, ворота к свободе, близко, рукой подать.
С таможенным контролем у меня проблем быть не должно - не везу с собою ни животных, ни недозволенного оружия, ни драгоценностей короны. Если меня не начнут искать с собаками, я улечу третьим классом на каком-нибудь заштатном лайнере или рейсовом грузовике, незаметный среди прочих. А может моих денег хватит на второй - там дают не просто койку, но отдельную спальную ячейку, закрывающуюся, чтобы было где всласть повыть от тоски...
Стоп. Хватит.
Если я хочу не привлекать к себе излишнего внимания и быть готовым сорваться с места в любой момент, обнаружив погоню, то комаррская станция подойдет. Ближайшая к Ро Кита, оживленная, заполненная самой разнообразной публикой и, кажется, толерантная к тому, кто просто и без затей желает работать. К Цетаганде там, насколько я помню, нейтральны, но без излишнего пиетета. Жаль, что я представляю комаррскую станцию лишь приблизительно. Я ведь первый раз выбрался в космос, когда меня отправляли сюда.
Посмотрю на месте, по вакансиям и ценам. Ничего-то я не знаю, даже того, где обменять деньги на имеющие хождение в галактике бетанские доллары и сколько на свои запасы я смогу прожить. Придется подавать объявление вроде "средних лет мужчина невыразительной внешности, небезупречного здоровья и без специального образования ищет работу, связанную с физическим трудом. Обучение рабочей специальности приветствуется. Без интима и криминала". Я хорошо умею воевать, но со своим исключительным опытом наземных операций и партизанской войны пока мало кому пригожусь. Нужно будет подучиться всякой мудреной галактической технике, а потом... в космические наемники податься, что ли? Не знаю. Увижу на месте.
Есть разница между тем, где пережидать бурю, и тем, где строить дом; пока условно считаем, что мне нужен навес от дождя на ближайшие пару часов. Иллюзия - живучая штука, а я неприхотлив. Номер в гостинице в дешевом квартале, или что там на станциях - сектора? И невозможность увидеть небо, это минус. Будет невесело, но я привыкну.
И Иллуми привыкнет. Забудет.
Заноза шевелится внутри, маленькая и колючая. Барраярская традиция: пока нас помнят, наша душа жива; но раньше я думал, что это относится лишь к погибшим...
@темы: Победивший платит, Цетаганда, Слэш, Фанфики
-
-
20.06.2007 в 17:05-
-
20.06.2007 в 17:17А пугали - "через неделю"... Так держать!!!!
-
-
20.06.2007 в 17:19Вот, теперь о главе. Эрик оказался намного решительнее, чем думали мы с Иллуми! Я уже приготовилась ждать, что он будет собираться, выстраивать план, а тут - оп, и он вспомнил события недавнего прошлого и восстановил навыки по убеганию. Надеюсь, эта попытка окажется успешнее предыдущей
Вообще, по сравнению с прошлой главой, эта внушает большой оптимизм. При своей рисковой натуре и поддержке великолепного во всех отношениях кавалера, я думаю, Эрик просто обязан выкарабкаться!
Но я опасаюсь реакции Иллуми - он явно решил провернуть все самостоятельно, вновь вошел в роль Старшего, держащего всю ситуацию в своих руках - а тут управление буквально вырывают из его рук. Сначала судьи, потом жена, потом Эрик. Бедняга
Но надеюсь, после размышлений, он поймет своего любовника
Ой. Как бы Пелл не кинулся на поиски, а то дяденька серьезный, не склонный к сентиментам и ради оправдания своего друга вполне может не оставить от Эрика даже уха.
-
-
20.06.2007 в 17:27-
-
20.06.2007 в 17:36Рау очень хорош, просто великолепен, Эрик принял самостоятельное и серьёзное решение, но я как подумаю, сколько проблем у нормальных взрослых людей из-за малолетнего гадёныша, считающего себя истиной в последней инстанции - вот удавил бы заразу! Нет, я не думаю так на самом деле. Это эмоциональное. Но ей-богу придушил бы, руки чешутся.
Остальное потом, ибо частью нецензурно, а частью включает спойлеры.
Авторы! Вы оба потрясающе талантливы! А последние две главы - потрясающе драматичны, и пронзительны, и... Пожалуйста, пишите ещё!
-
-
20.06.2007 в 18:22Какие все-таки люди наивные
Спасибо огромное за такую напряженную, жесткую и отчаянную главу. Написано замечательно.
Только все равно хочется ткнуть Лероя носом в то, что "дикарь" заботится об Илуми больше, чем родной сын...
-
-
20.06.2007 в 18:34Кинти и Лерой восхитительны в своем упорстве и, если будет позволено так сказать, жестокости. Интересно вот только, как они дальше-то жить собираются? Неужели на самом деле полагают, что Эрик для Иллуми - пусть серьезное, но лишь увлечение и помрачение рассудка, и он через некоторое время вновь станет собой прежним? Или Кинти как раз очень хорошо понимает, что возврата к прежним отношениям уже не будет, и старается отомстить за это? Склоняюсь ко второму варианту, ибо она - дама не глупая... Хотя уважаемым авторам, конечно, виднее
Рау великолепен!!! И воистину достоин уважения и восхищения! Настоящий рыцарь, даже несмотря на "малиновую зебру"
Что же до Эрика... Он принял решение, быть может, и поспешно, но достаточно обдуманно. Хотя в самом деле выглядит наивно, полагая, что Иллуми его забудет. Или это он старается себя убедить, чтоб не так больно было?
А еще у меня в голове вертятся различные прочитанные когда-то произведения, где при похожем повороте сюжета в конце концов выяснялось, что главгерой поспешил со своим побегом, и долгие годы/месяцы/дни/прочие временные промежутки обоюдных терзаний были зря. Я очень, очень, очень надеюсь, что уважаемые авторы такого не допустят, что Иллуми поймет Эрика правильно.
И большое-пребольшое спасибо за главу, потрясающую буквально до глубины души!
-
-
20.06.2007 в 19:15Жоржетта, Mister_Key, спасибо огромное.
-
-
21.06.2007 в 08:24Что до Лероя и Кинти... по большому счету, они в своем праве. Если не верите - представьте ситуацию с их точки зрения.
И еще. Это же все очень быстро происходит, совместный стаж нашей пестрой парочки исчисляется отнюдь не годами. Тоже лыко в строку. Обычно в подобных ситуациях принято говорить о курортном романе
-
-
21.06.2007 в 09:37Ну... мне как-то трудно представить ситуацию с точки зрения Кинти, а вот Лерой... Прошу прощения, вот не вижу правоты и благородства в претензиях ребёнка на то, что он лучше собственных родителей знает, что им делать и как им жить, сплошной эгоизм и боязнь перемен. Плюс ко всем прочим милым чертам его характера... И никакой точки зрения, с которой он выглядел бы правым, тоже не вижу.
-
-
21.06.2007 в 09:48Вот вам отзыв поразвернутей:
Как же меня радуют произведения, в которых герои "держат планку"! Ну то есть если с самого начала такой дурашка, у которого все вокруг до последнего добрые и хорошие /начиная с Хисоки и заканчивая Высоким судом/, так и эриковский бунт проморгал...
-
-
21.06.2007 в 10:56Кинти, конечно, в своем праве. Увлечения увлечениями, но когда дело дошло до серьезных чувств, Иллуми изо всех сил пытался сделать вид, что ничего не происходит серьезного (поправьте меня, если я ошибаюсь!). Это уже обман и даже предательство. Естественно, что Кинти хочет разобраться с причиной такого поведения Иллуми - с Эриком. А также вернуть мужа. В этом она подобна всякой оскорбленной женщине.
Складывается у меня такое впечатление, что генные эксперименты цетов не затронули самого главного - человеческой сущности со всеми ее недостатками и достоинствами. Ну то есть совсем не затронули. Разве что гримом прикрыли
А Лерою, между прочим, 16 лет (ну или около того). Кризис переходного возраста, не так ли? Не стоит удивляться, что он так легко решил, что знает все лучше отца и способен за него решать. Плюс еще безоговорочная поддержка любящей матери. Так что его тоже можно понять.
Нет, я не удивлюсь, если потом вдруг окажется, что покушение Кинти же и организовала. Материнский инстинкт - это, конечно, важно, но уж больно все в ее пользу складывается. Обвинение Эрика (оставленное на ее же усмотрение!), непременное желание Иллуми быть с ним (Кинти все-таки не глупа, и своего мужа знает достаточно хорошо, чтоб такое предугадать), из чего вытекает старшинство Лероя (а кто будет советчиком неопытного Старшего на первых порах?)...
При таком допущении хватка у нее стальная, равно как и выдержка. Но мотивы-то, мотивы все равно не возвышенно-цетские, а приземленно-общечеловеческие...
-
-
21.06.2007 в 11:13Чудесный заключительный диалог с Рау. Гем-майор показывает себя с лучшей стороны!
-
-
21.06.2007 в 11:16Ну, не знаю. Меня это, повторю, удивляет. Если человек понимает, что в его жизни никто лучше него не разберётся, даже родители (а к 16 годам пора) - неужели он не может сделать простую экстраполяцию и понять, что он тоже не разбирается, что происходит в их жизни, и не разберётся даже приблизительно, если будет брезгливо воротить нос? Кризис переходного возраста ведь состоит не в том, что человек получает индульгенцию делать глупости, а в том, что ребёнок взрослеет и учится быть взрослым.
У Лероя я никакого кризиса подросткового возраста не вижу, он там (имхо) не взрослеет, а поднимает свои детские капризы на новую высоту. По симптомам это похоже, а по сути - процессы прямо противоположные.
-
-
21.06.2007 в 11:48Впрочем, припоминая себя в таком возрасте (а припоминать много не надо, недавно было, каюсь), как раз вижу, что "простую экстраполяцию" было совсем не так-то просто сделать. Ибо сам мнишь себя единственным-неповторимым, а все остальные так... погулять вышли. И даже если понимаешь, что эти остальные тоже люди, со своими желаниями и прочим, в лучшем случае это понимается как факт, но не более.
Плюс юношеский эгоизм-эгоцентризм, плюс влияние Кинти... Отсюда непоколебимая уверенность в собственной правоте, несмотря на все попытки Иллуми поговорить по душам.
Да, и говоря о "кризисе подросткового возраста", я лично имела в виду тот период, когда уже всего хочется, а можется не очень, и зависимость от родителей начинает ну очень надоедать. А жить одному еще никак. Взросление, конечно, происходит, но очень постепенно (если происходит вообще, конечно
-
-
21.06.2007 в 11:52-
-
21.06.2007 в 11:56-
-
21.06.2007 в 12:02-
-
21.06.2007 в 12:05Да я и сейчас не совсем понимаю, что другие люди - тоже люди, с таким же сложным внутренним миром, как и у меня, притом устроенным совершенно по-другому. Я бы свихнулся, если бы мог это представить. Дело не в этом. Тут просто должно быть что-то вроде договора Алисы и Единорога: ты будешь верить в меня, а я - в тебя.
Я только не понимаю, как нежелание зависеть от родителей может вырасти в желание решать за них. Это же укрепляет связку взаимозависимости, а не наоборот.
-
-
21.06.2007 в 12:09Именно укрепляет! Ну так идеальный гемский ребенок не мечтает об индивидуальной самостоятельности; он как раз считает, что клан цементирован взаимозависимостью, и она - благо. Вопрос не в наличии цепочки, а лишь в том, кто за нее тянет.
Вот тут уже начинается то самое культурное отличие: для нас подростковый бунт - это стремление обрести силу и действовать самостоятельно, для гема - обрести силу и завоевать лидерство в клане, решая за остальных.
-
-
21.06.2007 в 12:16А это, мне кажется, не желание "решать за", а убежденность в их неправоте. В неправоте отца, в данном случае. О, каким взрослым и мудрым тогда кажется себе подросток, убежденный в правоте собственной... (опять-таки, по собственному опыту, хоть и отдаленно не настолько экстремальному, как у Лероя)
Да, договор быть должен, на этом все и держится. Проблема в том, что договариваться тоже надо уметь
-
-
21.06.2007 в 12:17Ну и бардак же у них в кланах, простите мой клатчский, начинается каждый раз, когда взрослеет очередной молодой спиногрыз. И это при том, что взрослеть они могут от 15 до 60 лет включительно... Нееет! Не хочу в цетский клан.
Тем не менее: вот Пелл, вот Фирн, вот Рау... они на лидерство в клане, как я понимаю, не настроены, и если что и отвоёвывают у родичей, то автономию. Поправь меня, если я ошибаюсь. Какое поведение более типично?
И вообще, как должны быть устроены мозги у парня в 16 лет, решившего, что он может не просто принимать участие в ррешениях клана, ну, типа иметь право голоса, консультативного или нет, но и принимать решения сам! И это на Цетаганде, где Иллуми в свои 60 (или сколько ему?) считается слишком молодым для Старшего.
-
-
21.06.2007 в 12:22Ну ты же помнишь юношу Илсюма Кети, который решил, что в свои аутские сорок вправе перевернуть всю империю вверх тормашками и решить относительно плана развития расы за императрицу?
Конечно, не у всякого лорда и не во всяком клане такие потрясения. Но Фирн с Рау - не наследники, а у Пелла - мозги в голове и дедушка... Ой какой там дедушка!
-
-
21.06.2007 в 12:23У Пелла есть дедушка?!
-
-
21.06.2007 в 12:27Есть
"Что до спеси, то Пелл и вправду исключительно самолюбив и норовист, даром что не Старший. Его дед, лорд Хар, исключительной крепости старик, - страшен, вспыльчив и мудр в равной степени. Но лет через пятьдесят, если ничего не изменится, Пелл и его переплюнет." - в 19 главе...
-
-
21.06.2007 в 12:28Ааа. Точно
-
-
21.06.2007 в 12:36Знаешь, мне трудно понять. Я если и ошибался, то в обратную сторону. Верил тогда, когда не следовало, анализировал полученные пинки от жизни и понимал, где верить не надо.
А договор насчёт взаимного доверия должен быть подписан виртуально и в голове.) Для этого же не нужно договариваться по факту.) Просто - вы не понимаете, что происходит в моей жизни, следовательно, я тоже не понимаю, что происходит в вашей, это нормально. Для этого нужно или немного простого жизненного опыта, или нормальное экономическое образование с упоминанием феномена неявного знания.
У Пелла есть дедушка?!
У-у! Ещё какой.
jetta-e
Ну ты же помнишь юношу Илсюма Кети, который решил, что в свои аутские сорок вправе перевернуть всю империю вверх тормашками и решить относительно плана развития расы за императрицу?
Помню и считаю, что он явно превысил полномочия. Т.е. это не норма, а сильное отклонение от неё.
Конечно, не у всякого лорда и не во всяком клане такие потрясения.
Вот именно. Следовательно, Лероя трудно оправдать тем, что "у них так принято".
Пойми, я ничего не имею против, если его стратегическая цель - не автономия, а "решать за клан", и человек эту цель разрабатывает. Но неужели он не понимает, что мозгов ему ещё не хватает, да и опыт, не управления, а простой жизненный, не заменит ничто? Неужели он не понимает, что пока не может решать как следует?
-
-
21.06.2007 в 12:49Может, и я Лероя неправильно понимаю, кто знает )))
Просто - вы не понимаете, что происходит в моей жизни, следовательно, я тоже не понимаю, что происходит в вашей, это нормально. Для этого нужно или немного простого жизненного опыта, или нормальное экономическое образование с упоминанием феномена неявного знания.
Так у Лероя ж ни того, ни другого...
А по поводу "решать за клан" - Лерой где-то высказывал свое желание стать Старшим? Что-то я не помню...
-
-
21.06.2007 в 12:51Пойми, я ничего не имею против, если его стратегическая цель - не автономия, а "решать за клан", и человек эту цель разрабатывает. Но неужели он не понимает, что мозгов ему ещё не хватает, да и опыт, не управления, а простой жизненный, не заменит ничто? Неужели он не понимает, что пока не может решать как следует?
Ну так я и не говорю, что Лерой поступил мудро. Но его мотивы - типичные цетаганлийские мотивы, а вот со способами достижения этой цели совсем неудачно. Прыгает выше своей возрастной планки и своих возможностей. Впрочем, у Илсюма Кети вышло куда хуже, если поглядеть на результаты....
-
-
21.06.2007 в 12:54