"На крышах Форбарр-Султаны шафранный закат померк..."
Название: "What Passing Bells" (пока рабочее, не переведенное)
Авторы: E.E.Beck & Sahiya
Варнинг: слэш, PG-13, Грегор/Майлз. АУ. Романс, драма.
Резюме: сиквел к "Таким временам". Роман. Времена сразу после действия книг Саги. Майлз и Грегор с поддержкой друзей и родственников воплощают в жизнь свой Великий Долговременный План сочетаться браком...
Предыдущие главы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10
Оригинал взят с lookingglass.thelightgetsin.com/wpbfull.html
Переводчики: Regana и Faim, бетинг мой.
Глава 11.
Запланированное на следующий день путешествие в Хассадар обернулось нервотрепкой, полной невезения и спешки. Вылет задержался до позднего утра, когда Майлз уже исчерпал весь заряд утренней бодрости и соскользнул в сон. Они разбудили его только для того, чтобы переместить в аэрокар и под наблюдением личного врача графа ввести ему дозу нейротропного препарата, присланного Гейлом. Он не был, как особо подчеркнул Гейл, реальным решением проблемы, а только временной, причем довольно опасной, заменой. Лекарство поддержит энергию Майлза, поможет ему собраться и сконцентрироваться, а также лучше контролировать физические проявления внутренних расстройств, но его нельзя принимать больше пары раз, прежде чем негативные побочные эффекты сведут на нет все преимущества. После ознакомления со списком возможных осложнений, за десять минут развивающихся от тошноты до инсульта и смерти мозга, даже Майлз пообещал быть предельно осторожным. Грегор не был полностью уверен, что сегодняшний выезд оправдывает такие меры, но Майлз настаивал, а Ситзен и леди Элис неоднократно подчеркивали важность их совместного появления на публике. Они должны были показаться вдвоем – веселые и счастливые, - чтобы разрушить многочисленные и разнообразные неприятные слухи, распространившиеся после поспешного отъезда Майлза в особняк на Долгом озере.
читать дальшеМайлз проспал почти весь короткий перелет от озера до столицы Округа, откинувшись в кресле и пристроив голову на руку императора. Остальные пассажиры молчали, в основном оберегая сон Майлза, хотя Грегор подозревал, что ледяная изысканная вежливость графа не дрогнет ни при каких обстоятельствах. Майлз начал шевелиться минут за пятнадцать до города, и когда он протер глаза, прогоняя остатки сна, и выпрямился, то выглядел таким внимательным и сосредоточенным, каким Грегор не видел его… со времени ранения. Он удивился, как мог не замечать постепенное угасание его жизненной энергии до тусклых мелких искр.
Следующие несколько часов были пронизаны притягательным очарованием игры. Они приземлились на центральной городской площади в окружении толпы зевак, желающих хотя бы мельком их увидеть. Основное внимание привлекал Майлз, и Грегор, удрученный и немного завидующий, наблюдал, как тот с беспечной легкостью покоряет всех в пределах слышимости. Люди Округа Форкосиганов пришли посмотреть на Майлза с какой-то упрямой собственнической гордостью, которая, Грегор не сомневался, при малейшей провокации перерастет в защиту.
- Я что-то среднее между домашним любимцем и талисманом, - рассказывал ему как-то Майлз, пожимая плечами. – Люди, чьи прадеды погибли в Форкосиган Вашнуе, знают, как заставить работать то, что у них есть.
Наконец Майлз, позволил проводить себя до здания администрации Округа. Его глаза блестели, когда Грегор поймал их взгляд на себе, он разрумянился от возбуждения и морозного воздуха. Майлз ухмыльнулся ему, разгоряченный и кипящий энергией, и подцепил Грегора под руку с такой собственнической улыбкой, что тот, хоть и должен был, просто не смог возразить. Было так легко притворяться, когда Майлз представлял ему служащих Округа, что все обстоит именно так, как кажется, и искренне радоваться потоку поздравлений. Что он совершает однодневное путешествие со своим будущим женихом – как Майлз со смехом обозвал свой статус «пообещавший дать обещание, что даст обещание» - и все в их мире прекрасно.
Наконец, они оказались в конференц-зале наверху, Майлз сел во главе стола с Грегором по одну руку и с Циписом, старым служащим их семьи, о котором Грегор был давно наслышан - по другую. Последовавшая дискуссия была, по-своему, одновременно прекрасна и мучительна. Они обсуждали, какой финансовый вклад внесет Округ Форкосиганов в относительно скромную церемонию помолвки и в последующую чудовищно колоссальную свадьбу. Неожиданно сложно оказалось разделить будущие владения Майлза как Имперского Консорта и как наследника графства Форкосиганов.
- Мне уже приходилось раньше вести двойную жизнь, - радостно произнес Майлз. – Мы справимся.
Они также вкратце обговорили церемонию, которая, возможно никогда не случится. Грегор чувствовал себя словно захмелевшим и неимоверно уставшим, но никто за столом, из знавших о болезни Майлза, не был сейчас в лучшем состоянии. За исключением самого Майлза - до безумия, восхитительно жизнерадостного.
Наконец, совещание распустили, напоследок отправив отсутствующему Марку по лучу такое количество наставлений и заданий, что он наверняка закатит истерику, когда вернется домой.
- Это плата за отсутствие, - беспощадно отрезал Майлз.
Его энергия казалась неослабевающей, но графиня была тверда и настояла на возвращении на площадь. У них не было шансов с ней поспорить.
Толпа еще больше увеличилась с их приезда. Краем глаза Грегор ловил раздраженные взгляды полковника Инсери, когда Майлз останавливался через каждый шаг у ограждений, чтобы обменяться с людьми парой слов. Всеобщее настроение было приподнятым, и Грегор не мог винить его в том, что он наслаждается моментом, пока может. Округ, вероятно, был единственным местом на Барраяре, где новости об их помолвке восприняли с искренней радостью за Майлза.
Грегор прошел вперед, сопровождаемый по пятам Форталой. Ему вдруг захотелось поиграть на публику, и он поймал руку Майлза, склонившись над ней в старомодном поклоне. Появившееся в ответ на этот жест на лице Майлза удивление едва не заставило его рассмеяться.
- Романтический трюк, - шепнул ему Майлз.
По правде говоря, ответить на это было нечего, и он ограничился улыбкой. Однако руку не выпустил, а потянул за нее, чтобы ненавязчиво направить Майлза к ожидавшему аэрокару. Майлз позволил себя вести пару шагов, но потом вдруг остановился, быстро выскользнул из хватки и нырнул в сторону неуловимым движением. Когда Грегор развернулся и нашел его взглядом, Майлз уже тепло обнимался с худощавой женщиной, одетой в поношенную, но опрятную юбку, и кивал мужчине, неуверенно маячившему у нее за спиной.
- … видеть вас снова, - говорил он, когда Грегор подошел. Майлз обогнул женщину, пожал руку мужчине и обменялся с ними несколькими короткими словами, которые Грегор не услышал. – Вы ведь не проделали весь этот долгий путь только ради меня? – улыбнулся он.
Она наклонила голову, мило краснея:
- Мы приехали вместе с одним горожанином, который строит дома у нас в горах, - она улыбнулась в ответ, ее глаза вспыхнули искренним восхищением. – Кроме того, - добавила она, - вы теперь такой впечатляющий. Я хотела рассказать людям, что давно вас знаю.
Майлз весело рассмеялся:
- Я всегда был впечатляющим, - произнес он, - просто сейчас у меня получается еще лучше. Вы взяли с собой детей? Они, должно быть, уже выше меня, - он огляделся, пытаясь вспомнить, где пара стояла раньше. – Черт, Инсери опять рассержен на меня – он заявил, что уволится, если заработает из-за меня язву. Пойдемте вместе с нами? – тут Майлз заметил Грегора, стоявшего рядом, и улыбнулся ему своей самой обаятельной и фальшивой улыбкой: - Мои старые друзья, - пояснил он радостно. – Я мечтал о хорошей компании, и вот она сама пришла ко мне.
Грегор удивленно открыл рот, и женщина, бросив испуганный взгляд в его сторону, а потом потрясенно оглядев себя, сделала то же самое. Но Майлз, похоже, рассчитывал на них и повел всю компанию к аэрокару, дружелюбно болтая, прежде чем Грегор сообразил, как ему удалось это сделать. Грегор поймал взгляд Корделии, ожидавшей у машины; графиня подняла брови, он пожал плечами. Если Майлз хочет компанию, а именно - этих двоих, то он ее получит.
Майлз надлежащим образом представил их уже в тишине машины. Парой оказались Лэм и Харра Журик, и Грегор заинтересованно ответил на их ошеломленные приветствия. Он слышал о них, и обнаружил, что ему довольно любопытно познакомиться с этими людьми лично, хоть и никогда не думал, что такая встреча возможна.
Поездка обратно на Долгое озеро прошла гораздо оживленнее, чем утренняя. Лэм был молчаливым грубоватым человеком, но редкая улыбка всегда освещала его лицо при упоминании детей. Его жена непринужденно болтала с Майлзом и графиней, рассказывая истории о жизни маленькой деревушки в горах, откуда она была родом: о людях, знакомых Майлзу, о том, как они пригласили к себе постоянного доктора, и что у них теперь есть два новеньких маточных репликатора, выигранных в лотерее Округа. Она говорила быстро и просто, но четко, и обладала непоколебимой, упорной силой воли, что, должно быть, и привлекло к ней Майлза некогда.
Ближе к вечеру на озеро опустился легкий туман. Лэм и Харра уступили просьбам Майлза и согласились остаться на ужин. Было решено, что потом Пим отвезет их домой на почти позабытом флаере Майлза.
Матушка Кости тоже переехала в дом у Долгого озера, и хотя ее работу усложнила смена обстановки, это никоим образом не отразилось на качестве приготовленного ужина. Странная разношерстная компания собралась в обеденном зале. Граф и графиня отступили в тень, позволив Майлзу самому развлекать гостей, что он и проделывал с необузданным энтузиазмом. Ужин получился удивительно ярким и оживленным. Мадам Форсуассон, не ездившая с ними в Хассадар, болтала с Харрой, будто они были знакомы всю жизнь. Дискуссия о комаррских торговых концессиях мирно перемежалась с обсуждением привычек и питания десятилетних ребятишек и временно притихла, лишь когда на горячее подали форель. Ловя на себе неуверенные взгляды Харры, Грегор вспомнил, как неуютно себя чувствуют с ним гости Майлза, и осознал, что, углубившись в свои мрачные мысли, вероятно, ничего не сделал, чтобы принять их более радушно.
Он откашлялся:
- А где именно находится Лесная Долина? – спросил он. – Боюсь, мой первый и единственный опыт пребывания в Дендарийских горах состоялся во времена мятежа Фордариана. Но я всегда тепло вспоминал о тех людях: они все были очень добры ко мне, пока я там находился.
Харра обрадовано улыбнулась:
- Это в южной части гряды, в полутора часах лета от Хассадара на флаере.
- Мы там часто проезжали, помнишь? - спросил Майлз, посмотрев на Айвена. – Когда занимались спелеологией.
Лэм кивнул:
- Да, вход в пещеры есть как раз примерно в часе езды верхом от Лесной Долины, хотя он не очень подходит для большинства горожан.
- Походы по пещерам становятся популярным развлечением? – уточнил Майлз. – Мы с Айвеном никогда там никого не видели. Конечно, пещеры тянутся на многие мили. Не думаю, что мы осмотрели и четверть из них.
Харра кивнула:
- Сейчас довольно много горожан приезжают туда на выходные. Это хорошо для поселений вроде Лесной Долины – несколько стариков из местных подрабатывают сейчас проводниками. И это очень многое меняет.
- Да, могу себе представить, - отозвался Грегор.
Только один напряженный момент возник за столом, когда Харра поймала взгляд Майлза и, по-сестрински поддразнивая его, поинтересовалась будущими наследниками Форкосиган-Форбарра. Грегор не знал, заметила ли она небольшую паузу, повисшую над столом, или уловила неловкое возобновление беседы, но она точно не могла не заметить, как дернулся Майлз, и как дала первую трещину его маска хорошего настроения, которую он поддерживал весь день.
- Я хотел бы много детей, - голос Майлза легко прорвался сквозь все разговоры, хотя и говорил он тихо. – Как минимум, двух мальчиков. И я чувствую, что на мне лежит патриотический долг выровнять соотношение полов в будущем поколением, а значит не меньше двух девочек, - он, казалось бы, небрежно поймал взгляд Грегора и неожиданно ласково улыбнулся. – Думаю, мы с этим справимся. Грегор будет прекрасным отцом, - Грегор, у которого на этот счет были свои опасения, о чем Майлз прекрасно знал, отвел глаза.
Они перешли в гостиную, и, хотя Грегор не слышал, как кто-либо отдавал такое распоряжение, алкоголя было в избытке. Майлз и Журики предпочли традиционную кленовую медовуху, остальные проявили здравомыслие и вместо этой «жидкости для прочистки труб» как выразился Айвен, пили вино.
- Ему можно пить? – тихо спросил Айвен, проходя мимо Грегора.
Грегор пожал плечами:
- Гейл ничего про это не говорил. И если он хочет…
Айвен опустил глаза:
- Да, - и рассеяно повторил за ним, - если он хочет. Извини меня… - Когда Грегор увидел его в следующий раз, он вновь наполнял до краев свой стакан.
Грегор ненадолго отошел к зашифрованному комму в библиотеке, чтобы переговорить с Аллегре. Все было относительно спокойно, и, вернувшись, он нашел Майлза в прекрасном настроении, похоже, даже его мать была несколько ошеломлена рядом непрерывно следовавших и постепенно все более неприличных историй. Грегор помедлил в дверях, наблюдая и слушая, снова пытаясь остановить бег времени, запечатлеть, сохранить в памяти каждое неповторимое мгновенье как кристаллизованный образ чувств и эмоций, чтобы потом в дальнейшем вызывать эти воспоминания и с совершенной ясностью вновь ощущать их. Но секунды ускользали слишком быстро, и неуловимое присутствие Майлза было невозможно запечатлеть навеки.
Майлз поднял глаза, перехватил его взгляд и поднял бокал вина приветственным жестом. Грегор ответил тем же, но горло перехватил спазм. «Я хочу запечатлеть тебя на страницах моей памяти, но это принесет мне не много пользы. Умершие уходят».
Он пересек комнату и неожиданно склонившись над плечом сидящего Майлза, сорвал быстрый поцелуй. Привкус медовухи почти обжег рот, но Грегор не обратил внимания и опустился на оттоманку у ног Майлза.
Он ожидал этого, и поэтому, наверное, первым заметил. Это было похоже на детскую сказку, когда герой уходит вместе с солнцем. Как бледный зимний свет потускнел за высокими, обращенными на запад окнами, так поблек и Майлз. Он постепенно затихал, а потом и вовсе умолк. Грегор сидел достаточно близко, чтобы уловить, как его плечи начали опускаться, а изнеможение прочертило морщины на лице. Корделия заметила, как он с преувеличенной осторожностью поставил свой пустой стакан, и прищурилась. Десять минут спустя вечеринка была мастерски завершена, и Журики уехали. Майлз их проводил, и Грегор не расслышал тихие слова, которыми он обменялся с Харрой, пока они обнимались на прощание. Зато он увидел, какое было выражение на лице Майлза, когда тот, в смятении и похоже, испытывая боль, повернулся и резко выпустил воздух сквозь сжатые зубы. Майлз сразу шагнул за край хорошего настроения и погрузился обратно, в состояние черной депрессии, которое Грегор предпочел бы видеть как можно реже, пока они вместе. Майлз не раз говорил, что только он своим присутствием сглаживает острые углы его характера. Грегор скорее относил эти изменения за счет взросления и изменившегося образа жизни, но был невыразимо рад, что ему не пришлось самому обуздывать – или смотреть, как проделывает это Майлз – головокружительные, воодушевляющие взлеты и безнадежные отчаянные падения, которые сопровождали его юность. Грегор пропустил бы даже самое экстравагантное в хорошем настроении Майлза, если бы это позволило избежать его черной противоположности.
Он глядел в спину Майлза, когда тот уходил, сопровождаемый Роиком, в глубину дома. Вытащить Майлза из его депрессии можно было отнюдь не всегда, и эта перспектива оставила Грегора измученным и неуверенным, потерявшим свое внутренне равновесие. «Мне остается только следовать за тобой. Но как же я хочу, чтобы ты не проводил эти дни – последние дни – там, где я вряд ли в силах оставаться без тебя».
***
Майлз остановился в старом кабинете деда, потому что именно там ноги начали его подводить. С минуту он бездумно разглядывал огромный старинный стол, а потом опустился на край дивана. Он провел здесь много уютных летних вечеров, после того, как дед осознал, что другого наследника он не получит. Майлзу казалось, что в кабинете до сих пор витает запах конской упряжи и выдержанного столетнего виски. Его отец ничего не менял в этой комнате после смерти старого графа.
Роик хотел включить люстру, но Майлз жестом запретил ему. Он с трудом встал на ноги, чувствуя себя минимум раза в два старше, чем всего пару часов назад, и прошел через комнату, чтобы отодвинуть тяжелые шторы с окна. С этой стороны дома озера видно не было, и его взгляду открылись только бесконечные просторы снежных холмов, переливающиеся холодными белыми искрами под светом восходящей луны. Он постоял там мгновение, а затем проковылял обратно к дивану.
Сравнения всегда были проклятьем его жизни, он потратил уйму времени, выбираясь из этой проклятой психологической западни, только чтобы снова попасться. Хотя никогда раньше он не оказывался в ловушке настолько мучительных самоотражений. Всего месяц назад он был в порядке. Час назад - полон энергии и счастлив. Сейчас даже незначительный вес собственного тела казался тяжкой ношей, и он чувствовал, как мысли замедляются, теряют остроту, становятся неповоротливыми и рассеянными. Майлз уронил голову на руки и помотал ею. В конечном счете, возможно лучше было бы не принимать коктейль Гейла и не понимать, что именно он уже потерял.
Роик пошевелился, и Майлз поднял взгляд. В дверях стоял Грегор, виден был только его силуэт на фоне тускло освещенного холла, но Майлз узнал бы его фигуру везде. Грегор связан с ним и решительно намерен пройти каждый шаг этого пути вместе, но, кажется, был сейчас в замешательстве, обеспокоенный невозмутимым самообладанием Майлза. Он раздумывал, не указать ли Грегору на то, что все вот-вот должно измениться, но потом решил, что тот поймет все сам.
- Роик, - Майлз махнул рукой в сторону выхода.
Роик не пошевелился:
- Прошу прощения, м’лорд, но граф ваш отец сказал…
- Я в курсе, - сказал Майлз. Он повторил жест и поднял бровь. Роик перевел взгляд на Грегора, вздрогнул и, пробормотав, что он будет за дверью, если м’лорду что-нибудь понадобится, вышел. Грегор подождал, пока тот пройдет, шагнул в кабинет и закрыл за собой дверь. Он помедлил мгновение, четким силуэтом вырисовываясь в полумраке, затем пересек комнату и сел рядом с Майлзом.
- Что ты хочешь, чтобы я сделал? – тихо спросил он, и Майлз вдруг отчетливо осознал, что именно этот вопрос подстегивал Грегора все это время. А если он вернет его Грегору? Ничего хорошего не получится, он был уверен, и волна пробирающего до костей утомления откликнулась на эту мысль. Одна из давних поговорок матери вдруг выплыла из глубины подсознания. Все, в чем мы нуждаемся, это возможность любить друг друга, не чувствуя усталости» Что же остается делать, подумал он, если любить получается неплохо, но усталость превозмогает все?
- Когда я говорил, что не могу делать две вещи одновременно, - медленно произнес Майлз, глядя на снег за окном, - ты наверняка понял, что я имел в виду «большую часть времени». Но не темными зимними ночами, когда я выпил и чувствую себя как…
- Как кто?
Он поднял глаза на Грегора, который смотрел на него тем жадным взглядом, который появился у него с тех пор, как часы стали отсчитывать для них мгновения. На минуту слова того письма, которое он так и не смог написать, всплыли в его мозгу: страх, гнев, разочарование и осознание, что невозможно выиграть битву, если ты даже не можешь доверить себе сражаться. Что-то сидело в его мозгу, разбирая молекулу за молекулой, нейробластер из его кошмаров начал свое изысканно медленное движение и открыл огонь по веренице целей. Его воля позволяла ему держаться поразительно долго, удерживая неизбежное на расстоянии уже неделю. Но в последние дни и она стала ускользать, полностью исчезнув сегодня вечером, как исчезла возможность держаться на ногах. На ее месте пролегала пропасть, расширявшаяся с каждым вздохом. И, поглядев в нее, Майлз начал считать, что мгновенная смерть от иглогранаты была гораздо лучше. Страх снова обрушился на него – «Что случится, когда мой разум угаснет? что со мной будет, когда я даже не вспомню себя?» - это все унеслось вместе с потоком слов и мыслей, которые он не смог отразить на бумаге. У него осталось только одно, и только оно было важно.
- Я не хочу, чтобы это произошло, - произнес он, не отрывая ладони от лица. – Не хочу так умирать. Вообще не хочу умирать.
Грегор вздохнул:
- Существует антидот, - осторожно сказал он.
- Возможно, существует антидот, - мягко поправил Майлз. – И может быть, он создан на Архипелаге Джексона. И может быть, люди Аллегре найдут, кем именно. И может быть, они смогут его достать. И может быть, они доставят его сюда вовремя, - он поднял взгляд и пожал плечами. – Шансов так мало, что я в них почти не верю, - закончил он честно.
- Я тоже, - произнес Грегор, и ощутил это как признание вины. Он украдкой обхватил пальцами запястье Майлза.
- Есть вероятность, - упрямо договорил Майлз, - что я не сдержу своего слова насчет помолвки. И… многие другие обещания, что я давал тебе. Возможно, к этому моменту я буду уже мертв, а если нет - то не в том состоянии, чтобы последовать старым форским традициям. С этим у меня были проблемы и в лучшие дни.
- Я знаю, - сказал Грегор. – Я пытался… если ты хочешь, чтобы я вел себя так, будто этого не случится…
- Я делаю это в основном для тебя, - произнес Майлз с легким смешком. – Ну, хорошо, - добавил он через мгновение, - немного и для себя тоже.
Грегор погладил внутреннюю часть его запястья нежными пальцами:
- Этой заразе, - сказал он грубовато, - совсем необязательно сидеть во мне, чтобы сводить меня с ума. Она прекрасно справляется с этим прямо сейчас. Майлз, я не знаю, смогу ли я.
- Думаю, сможешь. Потом у тебя будет еще очень много дел, которые надо вершить достойно, - Майлз помолчал, раздумывая, стоит ли раскрывать свой секрет прямо здесь и сейчас, объяснять, что именно он сделал. Он думал, что они всегда были искренни друг с другом, но теперь пришло что-то новое. Страх мало что оставлял на своем пути – душа Майлза обнажалась, открывая свету то, что обычно пряталось за покровом хороших манер и цивилизованности. Он мог разглядеть такую же обнаженность в Грегоре. «Это все, что я, уходя, могу предложить тебе. Тяжкое, холодное и вовсе не приятное, но я должен что-то оставить тебе» . Майлз открыл было рот, но все-таки промолчал. Он придержит это на потом, по крайней мере, сейчас. И Майлз вдруг улыбнулся, неожиданно и удовлетворенно. Даже умирая, истощенный до мозга костей, даже, когда осталось так мало, он все равно мог планировать будущее, пусть и не свое собственное.
- На самом деле, ничто не может остановить меня, - сказал Грегор. – Я могу уступить их требованиям и сделать все, что они захотят.
- Вероятнее всего они все равно не отдадут тебе антидот.
- Возможно, нет. Но с другой стороны, может, и да, - глаза Грегора, отливающие белым в лунном свете, вдруг сверкнули безнадежным огнем.
- Ты не можешь, - напомнил Майлз. – Ты знаешь это.
- Я могу отбросить свою честь и втоптать ее в грязь, - упрямо произнес Грегор. – Я позволю всему Барраяру топтаться на ней, если они хотят.
- Мне знакомо бесчестье, - поделился Майлз. – Давишься им и думаешь, что отчаянье сделает его вкус немного лучше, но это не так.
- Меня это не заботит.
- Я знаю. Я просто… почти рад, что у меня сейчас не так много выбора.
- Смерть или бесчестье, - Грегор подвинулся ближе. – Это же путь старых форов? И что же ты предпочтешь?
- Бесчестье, конечно, - немедленно отозвался Майлз. – Ты можешь пережить бесчестье. Какое-то время так не кажется, но если ты знаешь как, то сможешь смыть пятно, постепенно, - он помедлил, пожимая плечами. – Или попытаешься просто немного изменить внутренний декор, чтобы оно не так бросалось в глаза. Ты не можешь пережить смерть. По крайней мере, я не могу. Не в этот раз.
Грегор тихо, чуть слышно застонал.
- И еще, - добавил Майлз, поворачивая кисть, чтобы они могли взяться за руки, - есть пятна, которые не вывести никогда, и есть вещи, которые ты должен сделать для себя, чтобы жить в мире с собой, - он поднял глаза и прикоснулся к щеке Грегора. – Я влюбился в человека чести. Если ты ищешь моего согласия, чтобы растоптать ее, ты его не получишь.
- То есть ты выбираешь смерть.
- Сейчас это вряд ли честно, - он положил ладонь на колено. – Мы оба знаем, на что похож такой выбор. У меня был сержант Ботари. У тебя…
- Ты.
- Да. Был. И есть. Но, возможно, больше не будет. И то, что я не увижу, как ты бесчестишь себя, ничего не меняет, - Майлз сглотнул. – Позволь мне исполнить мой долг перед тобой. Хотя бы в этот последний раз, сир.
Грегор сжал на мгновение пальцы.
- Это должен был быть я, - выдохнул он.
- Но это не так. Вместо этого – я, - Майлз поднял подбородок. – Это делает все немного лучше. Очень немного, но хоть что-то.
- Это сводит меня с ума.
- Я люблю тебя. Это делает долг больше, не меньше.
- Как я буду жить, когда ты уйдешь?
У Майлза не было ответа на этот вопрос. У него вообще в последнее время было мало ответов. Он подался вперед и потянул Грегора на себя. Предполагалось, что это будет нежный поцелуй, но что-то случилось в момент контакта, что-то тяжелое и жаркое полыхнуло между ними, и Майлз крепко сжал его плечи, плотно прижатый спиной к дивану. Губы Грегора на его губах были твердыми, руки алчными. Майлз резко вдохнул, сильнее сжал руки, нашел его ухо и прошептал в него все, что он хотел, чтобы Грегор с ним сделал. Грегор содрогнулся и тихо застонал, не разрывая поцелуй.
- Не здесь, - выдавил он, заставляя себя подняться. Майлз вцепился в него на мгновение, затем отпустил. Он хотел его прямо здесь, в темной комнате, дарящей ему ощущение старого Барраяра, освещенной только строгим холодным светом луны. «Но даже когда ты умираешь, все равно имеет значение, кто увидит тебя обнаженным» . Он засмеялся и поделился этим наблюдением с Грегором, который тоже рассмеялся.
- Пойдем, - произнес Грегор, поднимая его на ноги.
Сейчас было совсем не важно, что его ноги дрожат, что Грегору приходится поддерживать его на лестнице, что горячая вспышка внезапной страсти едва побеждает растущую усталость. «Мне осталось не так много, и я хочу, чтобы ты получил от меня всё» .
***
Майлз уснул мгновенно, оставив Грегора сжимать его в объятиях в темноте. Грегор попытался было на мгновение найти убежище в гневе, представив, как он развернет охоту на виновных до самых дальних уголков Галактики. Но не смог. Защита, которую он выстраивал целыми днями, рухнула, ускользнула перед такими беззащитными словами верности Майлза, произнесенными в кабинете Петера и их любовными ласками в этой спальне, и он остался ни с чем, даже гнев пропал. Он хотел пройти с Майлзом весь тяжкий путь рука об руку, хотел хотя бы напоследок сделать что-то вместе. Но только сейчас он осознал, что Майлз во многом ушел очень далеко от него, и Грегор не мог последовать за ним, если собирался жить дальше. Чего хочет от него Майлз. И в чем нуждается Барраяр.
Он понял, что заснуть не сможет. Ему внезапно захотелось полностью, неприлично, до беспамятства напиться.
Грегор оделся и вышел из комнаты в зловещую, по контрасту с шумом вечеринки, тишину дома. Он спустился в гостиную, освещенную только лунным светом, и откопал бутылку бренди в баре. Плеснув себе немного в стакан со льдом, он опорожнил его одним глотком, затем налил еще немного и прямо с бутылкой в руках опустился на оттоманку, на которой сидел, когда здесь правил балом Майлз. Грегор отхлебнул бренди и в первый раз почувствовал, как что-то горячее обжигает глаза. Он крепко сжал горлышко бутылки, а стакан в другой руке задрожал. Грегор прижал его к себе и опустил голову.
Через некоторое время он услышал шаги позади себя, за дверью в холл, которая оставалась открытой.
- Думаю, тебе уже достаточно, - послышался холодный голос графа.
- Не могу согласиться, сэр, - отозвался Грегор и плеснул еще бренди в стакан, вызвав неодобрение на лице Эйрела. Он неловко встал, развернулся и сделал глоток. Эйрел – лицемер – тоже держал в руке почти полный стакан.
- Где Майлз?
- Спит, - ему хватило ума не ляпнуть графу, как именно он утомил Майлза. Он чувствовал опасность и напряжение и понимал, что все накопившееся между ним и Эйрелом готово вот-вот взорваться.
Граф шумно выдохнул сквозь сжатые зубы.
- Ты понимаешь, что с ним происходит, - Грегор даже не попытался ответить. – Сегодня было просто действие стимулятора, - продолжил граф, делая шаг вперед. – Он не может принимать его постоянно, а за сегодняшний день будет расплачиваться завтра.
- Я знаю, - бренди текло по пальцам, хотя Грегор не мог вспомнить, когда он пролил его.
- Ты понимаешь это сейчас? – спросил Эйрел, остановившись в нескольких шагах, вынуждая Грегора встретить и выдержать его взгляд. – Четыре года назад я умолял тебя… но ты не желал слушать, ты был слишком эгоистичен, а он слишком преданным. Посмотри теперь, что случилось…
- Эйрел.
- …с моим сыном…
- Да, - сказал Грегор, - я вижу. Не сомневайся, - он отвернулся и уставился в свой стакан, который был уже почти пуст. – Я бы сделал все, чтобы это предотвратить…
- Кроме того, чтобы отпустить его, - горько произнес граф. – Ты не мог этого сделать.
- Сейчас я жалею об этом.
- Лжец.
В темноте раздавалось только тяжелое дыхание Эйрела, самому Грегору сказать было нечего. Он не мог опровергнуть обвинения Эйрела, когда они так совпадали с его собственными мыслями.
- Он мог бы быть счастлив без тебя, - наконец продолжил граф суровым голосом, в котором явно слышалось отчаяние. – Он мог прожить долгую и спокойную жизнь с кем-то другим, никогда не узнав, что ты чувствуешь. Ты же видишь, как он смотрит на нее, и как она смотрит на него. Они могли бы быть счастливы вместе. Но ты не смог держать свой рот на замке, и сейчас… сейчас у него нет шанса ни на какую жизнь.
- Я знал это, - усмехнувшись, произнес Грегор. – Я знал. Ты мечтал об этом каждый день последние четыре года…
- Еще бы! - рявкнул Эйрел. – Каждый день я мечтал, что или ты вспомнишь о приличиях, или он поймет, что… все это нужно было остановить, прежде чем что-либо началось. Я бы все изменил, если бы мог, и твое счастье было бы малой ценой, которую я бы с радостью заплатил за жизнь Майлза. Ты можешь сказать то же самое?
- Я не знаю, - неуверенно ответил Грегор. Возможно, если бы они могли предвидеть будущее, то все равно решили, что вместе смогут добиться желаемого. Что за идеализм овладел ими тогда, подумал он. И какое высокомерие – решить, что они заставят это сработать. Он перелил остатки бренди из бутылки в стакан и выпил одним глотком, чувствуя, как обожгло горло.
- Моя жена относится ко всему более философски, чем я, - продолжил Эйрел после затянувшейся горькой паузы. – Она верит в великое предназначение вещей, или, по крайней мере, в смысл. Я не такой. Я думаю, что есть наш выбор и есть его последствия. Твой выбор привел нас сюда.
- Да, - отозвался Грегор.
Снова повисла гнетущая выжидающая тишина. Грегор поднял глаза и обнаружил, что Эйрел смотрит на него со смесью гнева, горечи и безнадежности во взгляде. Грегор покачал головой:
- Чего ты хочешь от меня? Я осознавал риск. Мы оба знали, но заносчиво полагали, что все равно заставим это работать и одновременно изменим Барраяр к лучшему, - сейчас это кажется таким нелепым. – Я был эгоистичен и самонадеян, и теперь твой сын умирает.
Зубы Эйрела сверкнули в горьком оскале:
- Я хотел бы видеть, как ты истекаешь кровью, - бросил он, и на секунду вдруг показалось, что один из бешеных цепных барраярских псов смотрит его глазами. – Как он. Как его мать.
Грегор отшатнулся. «Я и так. Каждое мгновение».
- Со мной он хотя бы имел выбор, - произнес он, благословляя наконец-то поднимающийся гнев. – Из-за тебя он пострадал, еще не получив шанса родиться на свет. Так что, видишь, мы не так уж отличаемся, ты и я. Мы оба подвели его.
Эйрел сделал быстрое движение, и на секунду Грегор был уверен, что граф сейчас его ударит. Он почти хотел этого, запрокинув голову и ожидая, как горячая вспышка боли хоть ненадолго затмит остальное. Но Эйрел вдруг отвернулся, быстрый взмах рукой - и его стакан разлетелся вдребезги в мраморном камине на другом конце комнаты. Он развернулся на каблуках и широким шагом вышел. В коридоре раздался испуганный вскрик и резкий окрик Эйрела:
- Два месяца, девочка! Почему ты не встретила его на два месяца раньше?
Он скрылся из вида, и Грегор встретил шокированный испуганный взгляд Катрионы Форсуассон.
- Простите, сир, - запинаясь, выговорила она. – Я… я не хотела подслушивать. Я собираю вещи на завтра и оставила мой пиджак… - она проскользнула в комнату и схватила пиджак, висевший на спинке стула. – Я уже ухожу.
- Все в порядке, - сказал Грегор. У него в голове все плыло от бренди, и уже не имело значения, что он сейчас ей скажет. – Он прав, вы же знаете. Если бы вы встретили Майлза всего парой месяцев раньше, сейчас все было бы по-другому.
Катриона уставилась на него, судорожно прижимая пиджак к груди. Наконец, она покачала головой:
- Нет, - тихо проговорила она, - это не правда. Он должен быть с вами.
- Он бы не умирал, если бы не я.
- Я не могу сказать, так ли это. И вы не можете, сир, - очень осторожно произнесла она. – Думаю, лучше всего вам сейчас вернуться в постель.
- Возможно, - он посмотрел в свой стакан и внезапно вспомнил: – Ваш муж умер.
- Да, сир, - неуверенно отозвалась она.
- Майлз рассказывал, что он был скотиной и вам без него лучше, но он все же был вашим мужем, - Грегор поднял глаза, встречаясь с ней взглядом. – Как вы пережили это?
- Я… - она отчаянно подбирала слова, глядя куда угодно, только не на него. – По одному дню, сир, - выдавила она, наконец. - Что-то одно за раз. Одна мысль. Ты не можешь принять все сразу, когда весь мир вокруг тебя переворачивается, возможны только маленькие шажки. И ты выживаешь, потому что должен.
- Я не знаю, смогу ли. Я выживал раньше, но это было раньше. Сейчас по-другому. У вас ведь есть сын? У нас никогда не будет детей, - его горло болезненно сжалось на последнем слове.
- Возможно, нет, - прошептала она. – А может быть, у вас будут. Вы не знаете. Время еще есть.
- Немного. Я думал, у нас его будет гораздо больше. Это нечестно.
- Да, - Катриона вздохнула. – Я согласна с вами. Это нечестно, - она покачала головой и уверено сказала, тоном, который затронул какие-то старые рефлексы послушания в его голове: - Сир, вам пора спать.
- Полагаю, да, - согласился он. Потом допил бренди, к ее явному беспокойству, и сделал два неуверенных шага, поравнявшись с Катрионой. Она робко подошла к нему, протянула руки и ухватила за локоть, не давая натолкнуться на нее и мягко направляя к выходу.
- Я полагаю, - начал он, пока она аккуратно вела его по коридору, придерживая за руку, - что я чересчур напился.
Она вздохнула:
- Я тоже так думаю.
- Эйрел прав, - слабо пробормотал он, когда они поднимались по длинной лестнице.
- При всем моим уважении к графу, - осторожно произнесла она, - нет. Я думаю, вы оба испытываете сильную боль, мягко говоря, и выплескиваете ее друг на друга.
- Может быть, - он хотел бы поверить в это. Они уже добрались до двери его спальни, внезапно понял он. Как он сюда дошел? О черт, он ужасно пьян. Так же пьян, как в ту ночь, когда слез с балкона на Комарре. Но сейчас он не может убежать. Он должен остаться с Майлзом. Но скоро Майлз оставит его одного разбираться с этой сумасшедшей планетой и ненавистным одиночеством. Все оставляют его. Майлз никогда раньше так не поступал, но вскоре уйдет и он.
- Черт, - прошептал он и закрыл глаза. Он вдруг почувствовал, что стоит на краю и вот-вот сорвется.
- Сир? – обеспокоенный голос мадам Форсуассон слышался как будто издалека. Все ли в порядке с Майлзом? Нет, вспомнил он, и мир снова сузился вокруг него. Он вообще не в порядке.
Грегор открыл глаза, и ему показалось, что он проснулся. Он прислонился к дверному косяку, и только это и поддерживающая его за локоть мадам Форсуассон уберегли его от падения. Лицо горело от неловкости, и только щеки были холодны от бежавших слез. Внезапно волна унижения захлестнула его, и он выпрямился, отступив от нее в сторону.
- Спасибо, мадам Форсуассон, - произнес он с максимумом достоинства, которое смог собрать. – Со мной теперь все хорошо.
- Вы уверены? – уточнила она.
Он помедлил на пороге спальни и ответил:
- Нет. Спокойной ночи.
И тихо закрыл перед ней дверь.
Авторы: E.E.Beck & Sahiya
Варнинг: слэш, PG-13, Грегор/Майлз. АУ. Романс, драма.
Резюме: сиквел к "Таким временам". Роман. Времена сразу после действия книг Саги. Майлз и Грегор с поддержкой друзей и родственников воплощают в жизнь свой Великий Долговременный План сочетаться браком...
Предыдущие главы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10
Оригинал взят с lookingglass.thelightgetsin.com/wpbfull.html
Переводчики: Regana и Faim, бетинг мой.
Глава 11.
Запланированное на следующий день путешествие в Хассадар обернулось нервотрепкой, полной невезения и спешки. Вылет задержался до позднего утра, когда Майлз уже исчерпал весь заряд утренней бодрости и соскользнул в сон. Они разбудили его только для того, чтобы переместить в аэрокар и под наблюдением личного врача графа ввести ему дозу нейротропного препарата, присланного Гейлом. Он не был, как особо подчеркнул Гейл, реальным решением проблемы, а только временной, причем довольно опасной, заменой. Лекарство поддержит энергию Майлза, поможет ему собраться и сконцентрироваться, а также лучше контролировать физические проявления внутренних расстройств, но его нельзя принимать больше пары раз, прежде чем негативные побочные эффекты сведут на нет все преимущества. После ознакомления со списком возможных осложнений, за десять минут развивающихся от тошноты до инсульта и смерти мозга, даже Майлз пообещал быть предельно осторожным. Грегор не был полностью уверен, что сегодняшний выезд оправдывает такие меры, но Майлз настаивал, а Ситзен и леди Элис неоднократно подчеркивали важность их совместного появления на публике. Они должны были показаться вдвоем – веселые и счастливые, - чтобы разрушить многочисленные и разнообразные неприятные слухи, распространившиеся после поспешного отъезда Майлза в особняк на Долгом озере.
читать дальшеМайлз проспал почти весь короткий перелет от озера до столицы Округа, откинувшись в кресле и пристроив голову на руку императора. Остальные пассажиры молчали, в основном оберегая сон Майлза, хотя Грегор подозревал, что ледяная изысканная вежливость графа не дрогнет ни при каких обстоятельствах. Майлз начал шевелиться минут за пятнадцать до города, и когда он протер глаза, прогоняя остатки сна, и выпрямился, то выглядел таким внимательным и сосредоточенным, каким Грегор не видел его… со времени ранения. Он удивился, как мог не замечать постепенное угасание его жизненной энергии до тусклых мелких искр.
Следующие несколько часов были пронизаны притягательным очарованием игры. Они приземлились на центральной городской площади в окружении толпы зевак, желающих хотя бы мельком их увидеть. Основное внимание привлекал Майлз, и Грегор, удрученный и немного завидующий, наблюдал, как тот с беспечной легкостью покоряет всех в пределах слышимости. Люди Округа Форкосиганов пришли посмотреть на Майлза с какой-то упрямой собственнической гордостью, которая, Грегор не сомневался, при малейшей провокации перерастет в защиту.
- Я что-то среднее между домашним любимцем и талисманом, - рассказывал ему как-то Майлз, пожимая плечами. – Люди, чьи прадеды погибли в Форкосиган Вашнуе, знают, как заставить работать то, что у них есть.
Наконец Майлз, позволил проводить себя до здания администрации Округа. Его глаза блестели, когда Грегор поймал их взгляд на себе, он разрумянился от возбуждения и морозного воздуха. Майлз ухмыльнулся ему, разгоряченный и кипящий энергией, и подцепил Грегора под руку с такой собственнической улыбкой, что тот, хоть и должен был, просто не смог возразить. Было так легко притворяться, когда Майлз представлял ему служащих Округа, что все обстоит именно так, как кажется, и искренне радоваться потоку поздравлений. Что он совершает однодневное путешествие со своим будущим женихом – как Майлз со смехом обозвал свой статус «пообещавший дать обещание, что даст обещание» - и все в их мире прекрасно.
Наконец, они оказались в конференц-зале наверху, Майлз сел во главе стола с Грегором по одну руку и с Циписом, старым служащим их семьи, о котором Грегор был давно наслышан - по другую. Последовавшая дискуссия была, по-своему, одновременно прекрасна и мучительна. Они обсуждали, какой финансовый вклад внесет Округ Форкосиганов в относительно скромную церемонию помолвки и в последующую чудовищно колоссальную свадьбу. Неожиданно сложно оказалось разделить будущие владения Майлза как Имперского Консорта и как наследника графства Форкосиганов.
- Мне уже приходилось раньше вести двойную жизнь, - радостно произнес Майлз. – Мы справимся.
Они также вкратце обговорили церемонию, которая, возможно никогда не случится. Грегор чувствовал себя словно захмелевшим и неимоверно уставшим, но никто за столом, из знавших о болезни Майлза, не был сейчас в лучшем состоянии. За исключением самого Майлза - до безумия, восхитительно жизнерадостного.
Наконец, совещание распустили, напоследок отправив отсутствующему Марку по лучу такое количество наставлений и заданий, что он наверняка закатит истерику, когда вернется домой.
- Это плата за отсутствие, - беспощадно отрезал Майлз.
Его энергия казалась неослабевающей, но графиня была тверда и настояла на возвращении на площадь. У них не было шансов с ней поспорить.
Толпа еще больше увеличилась с их приезда. Краем глаза Грегор ловил раздраженные взгляды полковника Инсери, когда Майлз останавливался через каждый шаг у ограждений, чтобы обменяться с людьми парой слов. Всеобщее настроение было приподнятым, и Грегор не мог винить его в том, что он наслаждается моментом, пока может. Округ, вероятно, был единственным местом на Барраяре, где новости об их помолвке восприняли с искренней радостью за Майлза.
Грегор прошел вперед, сопровождаемый по пятам Форталой. Ему вдруг захотелось поиграть на публику, и он поймал руку Майлза, склонившись над ней в старомодном поклоне. Появившееся в ответ на этот жест на лице Майлза удивление едва не заставило его рассмеяться.
- Романтический трюк, - шепнул ему Майлз.
По правде говоря, ответить на это было нечего, и он ограничился улыбкой. Однако руку не выпустил, а потянул за нее, чтобы ненавязчиво направить Майлза к ожидавшему аэрокару. Майлз позволил себя вести пару шагов, но потом вдруг остановился, быстро выскользнул из хватки и нырнул в сторону неуловимым движением. Когда Грегор развернулся и нашел его взглядом, Майлз уже тепло обнимался с худощавой женщиной, одетой в поношенную, но опрятную юбку, и кивал мужчине, неуверенно маячившему у нее за спиной.
- … видеть вас снова, - говорил он, когда Грегор подошел. Майлз обогнул женщину, пожал руку мужчине и обменялся с ними несколькими короткими словами, которые Грегор не услышал. – Вы ведь не проделали весь этот долгий путь только ради меня? – улыбнулся он.
Она наклонила голову, мило краснея:
- Мы приехали вместе с одним горожанином, который строит дома у нас в горах, - она улыбнулась в ответ, ее глаза вспыхнули искренним восхищением. – Кроме того, - добавила она, - вы теперь такой впечатляющий. Я хотела рассказать людям, что давно вас знаю.
Майлз весело рассмеялся:
- Я всегда был впечатляющим, - произнес он, - просто сейчас у меня получается еще лучше. Вы взяли с собой детей? Они, должно быть, уже выше меня, - он огляделся, пытаясь вспомнить, где пара стояла раньше. – Черт, Инсери опять рассержен на меня – он заявил, что уволится, если заработает из-за меня язву. Пойдемте вместе с нами? – тут Майлз заметил Грегора, стоявшего рядом, и улыбнулся ему своей самой обаятельной и фальшивой улыбкой: - Мои старые друзья, - пояснил он радостно. – Я мечтал о хорошей компании, и вот она сама пришла ко мне.
Грегор удивленно открыл рот, и женщина, бросив испуганный взгляд в его сторону, а потом потрясенно оглядев себя, сделала то же самое. Но Майлз, похоже, рассчитывал на них и повел всю компанию к аэрокару, дружелюбно болтая, прежде чем Грегор сообразил, как ему удалось это сделать. Грегор поймал взгляд Корделии, ожидавшей у машины; графиня подняла брови, он пожал плечами. Если Майлз хочет компанию, а именно - этих двоих, то он ее получит.
Майлз надлежащим образом представил их уже в тишине машины. Парой оказались Лэм и Харра Журик, и Грегор заинтересованно ответил на их ошеломленные приветствия. Он слышал о них, и обнаружил, что ему довольно любопытно познакомиться с этими людьми лично, хоть и никогда не думал, что такая встреча возможна.
Поездка обратно на Долгое озеро прошла гораздо оживленнее, чем утренняя. Лэм был молчаливым грубоватым человеком, но редкая улыбка всегда освещала его лицо при упоминании детей. Его жена непринужденно болтала с Майлзом и графиней, рассказывая истории о жизни маленькой деревушки в горах, откуда она была родом: о людях, знакомых Майлзу, о том, как они пригласили к себе постоянного доктора, и что у них теперь есть два новеньких маточных репликатора, выигранных в лотерее Округа. Она говорила быстро и просто, но четко, и обладала непоколебимой, упорной силой воли, что, должно быть, и привлекло к ней Майлза некогда.
Ближе к вечеру на озеро опустился легкий туман. Лэм и Харра уступили просьбам Майлза и согласились остаться на ужин. Было решено, что потом Пим отвезет их домой на почти позабытом флаере Майлза.
Матушка Кости тоже переехала в дом у Долгого озера, и хотя ее работу усложнила смена обстановки, это никоим образом не отразилось на качестве приготовленного ужина. Странная разношерстная компания собралась в обеденном зале. Граф и графиня отступили в тень, позволив Майлзу самому развлекать гостей, что он и проделывал с необузданным энтузиазмом. Ужин получился удивительно ярким и оживленным. Мадам Форсуассон, не ездившая с ними в Хассадар, болтала с Харрой, будто они были знакомы всю жизнь. Дискуссия о комаррских торговых концессиях мирно перемежалась с обсуждением привычек и питания десятилетних ребятишек и временно притихла, лишь когда на горячее подали форель. Ловя на себе неуверенные взгляды Харры, Грегор вспомнил, как неуютно себя чувствуют с ним гости Майлза, и осознал, что, углубившись в свои мрачные мысли, вероятно, ничего не сделал, чтобы принять их более радушно.
Он откашлялся:
- А где именно находится Лесная Долина? – спросил он. – Боюсь, мой первый и единственный опыт пребывания в Дендарийских горах состоялся во времена мятежа Фордариана. Но я всегда тепло вспоминал о тех людях: они все были очень добры ко мне, пока я там находился.
Харра обрадовано улыбнулась:
- Это в южной части гряды, в полутора часах лета от Хассадара на флаере.
- Мы там часто проезжали, помнишь? - спросил Майлз, посмотрев на Айвена. – Когда занимались спелеологией.
Лэм кивнул:
- Да, вход в пещеры есть как раз примерно в часе езды верхом от Лесной Долины, хотя он не очень подходит для большинства горожан.
- Походы по пещерам становятся популярным развлечением? – уточнил Майлз. – Мы с Айвеном никогда там никого не видели. Конечно, пещеры тянутся на многие мили. Не думаю, что мы осмотрели и четверть из них.
Харра кивнула:
- Сейчас довольно много горожан приезжают туда на выходные. Это хорошо для поселений вроде Лесной Долины – несколько стариков из местных подрабатывают сейчас проводниками. И это очень многое меняет.
- Да, могу себе представить, - отозвался Грегор.
Только один напряженный момент возник за столом, когда Харра поймала взгляд Майлза и, по-сестрински поддразнивая его, поинтересовалась будущими наследниками Форкосиган-Форбарра. Грегор не знал, заметила ли она небольшую паузу, повисшую над столом, или уловила неловкое возобновление беседы, но она точно не могла не заметить, как дернулся Майлз, и как дала первую трещину его маска хорошего настроения, которую он поддерживал весь день.
- Я хотел бы много детей, - голос Майлза легко прорвался сквозь все разговоры, хотя и говорил он тихо. – Как минимум, двух мальчиков. И я чувствую, что на мне лежит патриотический долг выровнять соотношение полов в будущем поколением, а значит не меньше двух девочек, - он, казалось бы, небрежно поймал взгляд Грегора и неожиданно ласково улыбнулся. – Думаю, мы с этим справимся. Грегор будет прекрасным отцом, - Грегор, у которого на этот счет были свои опасения, о чем Майлз прекрасно знал, отвел глаза.
Они перешли в гостиную, и, хотя Грегор не слышал, как кто-либо отдавал такое распоряжение, алкоголя было в избытке. Майлз и Журики предпочли традиционную кленовую медовуху, остальные проявили здравомыслие и вместо этой «жидкости для прочистки труб» как выразился Айвен, пили вино.
- Ему можно пить? – тихо спросил Айвен, проходя мимо Грегора.
Грегор пожал плечами:
- Гейл ничего про это не говорил. И если он хочет…
Айвен опустил глаза:
- Да, - и рассеяно повторил за ним, - если он хочет. Извини меня… - Когда Грегор увидел его в следующий раз, он вновь наполнял до краев свой стакан.
Грегор ненадолго отошел к зашифрованному комму в библиотеке, чтобы переговорить с Аллегре. Все было относительно спокойно, и, вернувшись, он нашел Майлза в прекрасном настроении, похоже, даже его мать была несколько ошеломлена рядом непрерывно следовавших и постепенно все более неприличных историй. Грегор помедлил в дверях, наблюдая и слушая, снова пытаясь остановить бег времени, запечатлеть, сохранить в памяти каждое неповторимое мгновенье как кристаллизованный образ чувств и эмоций, чтобы потом в дальнейшем вызывать эти воспоминания и с совершенной ясностью вновь ощущать их. Но секунды ускользали слишком быстро, и неуловимое присутствие Майлза было невозможно запечатлеть навеки.
Майлз поднял глаза, перехватил его взгляд и поднял бокал вина приветственным жестом. Грегор ответил тем же, но горло перехватил спазм. «Я хочу запечатлеть тебя на страницах моей памяти, но это принесет мне не много пользы. Умершие уходят».
Он пересек комнату и неожиданно склонившись над плечом сидящего Майлза, сорвал быстрый поцелуй. Привкус медовухи почти обжег рот, но Грегор не обратил внимания и опустился на оттоманку у ног Майлза.
Он ожидал этого, и поэтому, наверное, первым заметил. Это было похоже на детскую сказку, когда герой уходит вместе с солнцем. Как бледный зимний свет потускнел за высокими, обращенными на запад окнами, так поблек и Майлз. Он постепенно затихал, а потом и вовсе умолк. Грегор сидел достаточно близко, чтобы уловить, как его плечи начали опускаться, а изнеможение прочертило морщины на лице. Корделия заметила, как он с преувеличенной осторожностью поставил свой пустой стакан, и прищурилась. Десять минут спустя вечеринка была мастерски завершена, и Журики уехали. Майлз их проводил, и Грегор не расслышал тихие слова, которыми он обменялся с Харрой, пока они обнимались на прощание. Зато он увидел, какое было выражение на лице Майлза, когда тот, в смятении и похоже, испытывая боль, повернулся и резко выпустил воздух сквозь сжатые зубы. Майлз сразу шагнул за край хорошего настроения и погрузился обратно, в состояние черной депрессии, которое Грегор предпочел бы видеть как можно реже, пока они вместе. Майлз не раз говорил, что только он своим присутствием сглаживает острые углы его характера. Грегор скорее относил эти изменения за счет взросления и изменившегося образа жизни, но был невыразимо рад, что ему не пришлось самому обуздывать – или смотреть, как проделывает это Майлз – головокружительные, воодушевляющие взлеты и безнадежные отчаянные падения, которые сопровождали его юность. Грегор пропустил бы даже самое экстравагантное в хорошем настроении Майлза, если бы это позволило избежать его черной противоположности.
Он глядел в спину Майлза, когда тот уходил, сопровождаемый Роиком, в глубину дома. Вытащить Майлза из его депрессии можно было отнюдь не всегда, и эта перспектива оставила Грегора измученным и неуверенным, потерявшим свое внутренне равновесие. «Мне остается только следовать за тобой. Но как же я хочу, чтобы ты не проводил эти дни – последние дни – там, где я вряд ли в силах оставаться без тебя».
***
Майлз остановился в старом кабинете деда, потому что именно там ноги начали его подводить. С минуту он бездумно разглядывал огромный старинный стол, а потом опустился на край дивана. Он провел здесь много уютных летних вечеров, после того, как дед осознал, что другого наследника он не получит. Майлзу казалось, что в кабинете до сих пор витает запах конской упряжи и выдержанного столетнего виски. Его отец ничего не менял в этой комнате после смерти старого графа.
Роик хотел включить люстру, но Майлз жестом запретил ему. Он с трудом встал на ноги, чувствуя себя минимум раза в два старше, чем всего пару часов назад, и прошел через комнату, чтобы отодвинуть тяжелые шторы с окна. С этой стороны дома озера видно не было, и его взгляду открылись только бесконечные просторы снежных холмов, переливающиеся холодными белыми искрами под светом восходящей луны. Он постоял там мгновение, а затем проковылял обратно к дивану.
Сравнения всегда были проклятьем его жизни, он потратил уйму времени, выбираясь из этой проклятой психологической западни, только чтобы снова попасться. Хотя никогда раньше он не оказывался в ловушке настолько мучительных самоотражений. Всего месяц назад он был в порядке. Час назад - полон энергии и счастлив. Сейчас даже незначительный вес собственного тела казался тяжкой ношей, и он чувствовал, как мысли замедляются, теряют остроту, становятся неповоротливыми и рассеянными. Майлз уронил голову на руки и помотал ею. В конечном счете, возможно лучше было бы не принимать коктейль Гейла и не понимать, что именно он уже потерял.
Роик пошевелился, и Майлз поднял взгляд. В дверях стоял Грегор, виден был только его силуэт на фоне тускло освещенного холла, но Майлз узнал бы его фигуру везде. Грегор связан с ним и решительно намерен пройти каждый шаг этого пути вместе, но, кажется, был сейчас в замешательстве, обеспокоенный невозмутимым самообладанием Майлза. Он раздумывал, не указать ли Грегору на то, что все вот-вот должно измениться, но потом решил, что тот поймет все сам.
- Роик, - Майлз махнул рукой в сторону выхода.
Роик не пошевелился:
- Прошу прощения, м’лорд, но граф ваш отец сказал…
- Я в курсе, - сказал Майлз. Он повторил жест и поднял бровь. Роик перевел взгляд на Грегора, вздрогнул и, пробормотав, что он будет за дверью, если м’лорду что-нибудь понадобится, вышел. Грегор подождал, пока тот пройдет, шагнул в кабинет и закрыл за собой дверь. Он помедлил мгновение, четким силуэтом вырисовываясь в полумраке, затем пересек комнату и сел рядом с Майлзом.
- Что ты хочешь, чтобы я сделал? – тихо спросил он, и Майлз вдруг отчетливо осознал, что именно этот вопрос подстегивал Грегора все это время. А если он вернет его Грегору? Ничего хорошего не получится, он был уверен, и волна пробирающего до костей утомления откликнулась на эту мысль. Одна из давних поговорок матери вдруг выплыла из глубины подсознания. Все, в чем мы нуждаемся, это возможность любить друг друга, не чувствуя усталости» Что же остается делать, подумал он, если любить получается неплохо, но усталость превозмогает все?
- Когда я говорил, что не могу делать две вещи одновременно, - медленно произнес Майлз, глядя на снег за окном, - ты наверняка понял, что я имел в виду «большую часть времени». Но не темными зимними ночами, когда я выпил и чувствую себя как…
- Как кто?
Он поднял глаза на Грегора, который смотрел на него тем жадным взглядом, который появился у него с тех пор, как часы стали отсчитывать для них мгновения. На минуту слова того письма, которое он так и не смог написать, всплыли в его мозгу: страх, гнев, разочарование и осознание, что невозможно выиграть битву, если ты даже не можешь доверить себе сражаться. Что-то сидело в его мозгу, разбирая молекулу за молекулой, нейробластер из его кошмаров начал свое изысканно медленное движение и открыл огонь по веренице целей. Его воля позволяла ему держаться поразительно долго, удерживая неизбежное на расстоянии уже неделю. Но в последние дни и она стала ускользать, полностью исчезнув сегодня вечером, как исчезла возможность держаться на ногах. На ее месте пролегала пропасть, расширявшаяся с каждым вздохом. И, поглядев в нее, Майлз начал считать, что мгновенная смерть от иглогранаты была гораздо лучше. Страх снова обрушился на него – «Что случится, когда мой разум угаснет? что со мной будет, когда я даже не вспомню себя?» - это все унеслось вместе с потоком слов и мыслей, которые он не смог отразить на бумаге. У него осталось только одно, и только оно было важно.
- Я не хочу, чтобы это произошло, - произнес он, не отрывая ладони от лица. – Не хочу так умирать. Вообще не хочу умирать.
Грегор вздохнул:
- Существует антидот, - осторожно сказал он.
- Возможно, существует антидот, - мягко поправил Майлз. – И может быть, он создан на Архипелаге Джексона. И может быть, люди Аллегре найдут, кем именно. И может быть, они смогут его достать. И может быть, они доставят его сюда вовремя, - он поднял взгляд и пожал плечами. – Шансов так мало, что я в них почти не верю, - закончил он честно.
- Я тоже, - произнес Грегор, и ощутил это как признание вины. Он украдкой обхватил пальцами запястье Майлза.
- Есть вероятность, - упрямо договорил Майлз, - что я не сдержу своего слова насчет помолвки. И… многие другие обещания, что я давал тебе. Возможно, к этому моменту я буду уже мертв, а если нет - то не в том состоянии, чтобы последовать старым форским традициям. С этим у меня были проблемы и в лучшие дни.
- Я знаю, - сказал Грегор. – Я пытался… если ты хочешь, чтобы я вел себя так, будто этого не случится…
- Я делаю это в основном для тебя, - произнес Майлз с легким смешком. – Ну, хорошо, - добавил он через мгновение, - немного и для себя тоже.
Грегор погладил внутреннюю часть его запястья нежными пальцами:
- Этой заразе, - сказал он грубовато, - совсем необязательно сидеть во мне, чтобы сводить меня с ума. Она прекрасно справляется с этим прямо сейчас. Майлз, я не знаю, смогу ли я.
- Думаю, сможешь. Потом у тебя будет еще очень много дел, которые надо вершить достойно, - Майлз помолчал, раздумывая, стоит ли раскрывать свой секрет прямо здесь и сейчас, объяснять, что именно он сделал. Он думал, что они всегда были искренни друг с другом, но теперь пришло что-то новое. Страх мало что оставлял на своем пути – душа Майлза обнажалась, открывая свету то, что обычно пряталось за покровом хороших манер и цивилизованности. Он мог разглядеть такую же обнаженность в Грегоре. «Это все, что я, уходя, могу предложить тебе. Тяжкое, холодное и вовсе не приятное, но я должен что-то оставить тебе» . Майлз открыл было рот, но все-таки промолчал. Он придержит это на потом, по крайней мере, сейчас. И Майлз вдруг улыбнулся, неожиданно и удовлетворенно. Даже умирая, истощенный до мозга костей, даже, когда осталось так мало, он все равно мог планировать будущее, пусть и не свое собственное.
- На самом деле, ничто не может остановить меня, - сказал Грегор. – Я могу уступить их требованиям и сделать все, что они захотят.
- Вероятнее всего они все равно не отдадут тебе антидот.
- Возможно, нет. Но с другой стороны, может, и да, - глаза Грегора, отливающие белым в лунном свете, вдруг сверкнули безнадежным огнем.
- Ты не можешь, - напомнил Майлз. – Ты знаешь это.
- Я могу отбросить свою честь и втоптать ее в грязь, - упрямо произнес Грегор. – Я позволю всему Барраяру топтаться на ней, если они хотят.
- Мне знакомо бесчестье, - поделился Майлз. – Давишься им и думаешь, что отчаянье сделает его вкус немного лучше, но это не так.
- Меня это не заботит.
- Я знаю. Я просто… почти рад, что у меня сейчас не так много выбора.
- Смерть или бесчестье, - Грегор подвинулся ближе. – Это же путь старых форов? И что же ты предпочтешь?
- Бесчестье, конечно, - немедленно отозвался Майлз. – Ты можешь пережить бесчестье. Какое-то время так не кажется, но если ты знаешь как, то сможешь смыть пятно, постепенно, - он помедлил, пожимая плечами. – Или попытаешься просто немного изменить внутренний декор, чтобы оно не так бросалось в глаза. Ты не можешь пережить смерть. По крайней мере, я не могу. Не в этот раз.
Грегор тихо, чуть слышно застонал.
- И еще, - добавил Майлз, поворачивая кисть, чтобы они могли взяться за руки, - есть пятна, которые не вывести никогда, и есть вещи, которые ты должен сделать для себя, чтобы жить в мире с собой, - он поднял глаза и прикоснулся к щеке Грегора. – Я влюбился в человека чести. Если ты ищешь моего согласия, чтобы растоптать ее, ты его не получишь.
- То есть ты выбираешь смерть.
- Сейчас это вряд ли честно, - он положил ладонь на колено. – Мы оба знаем, на что похож такой выбор. У меня был сержант Ботари. У тебя…
- Ты.
- Да. Был. И есть. Но, возможно, больше не будет. И то, что я не увижу, как ты бесчестишь себя, ничего не меняет, - Майлз сглотнул. – Позволь мне исполнить мой долг перед тобой. Хотя бы в этот последний раз, сир.
Грегор сжал на мгновение пальцы.
- Это должен был быть я, - выдохнул он.
- Но это не так. Вместо этого – я, - Майлз поднял подбородок. – Это делает все немного лучше. Очень немного, но хоть что-то.
- Это сводит меня с ума.
- Я люблю тебя. Это делает долг больше, не меньше.
- Как я буду жить, когда ты уйдешь?
У Майлза не было ответа на этот вопрос. У него вообще в последнее время было мало ответов. Он подался вперед и потянул Грегора на себя. Предполагалось, что это будет нежный поцелуй, но что-то случилось в момент контакта, что-то тяжелое и жаркое полыхнуло между ними, и Майлз крепко сжал его плечи, плотно прижатый спиной к дивану. Губы Грегора на его губах были твердыми, руки алчными. Майлз резко вдохнул, сильнее сжал руки, нашел его ухо и прошептал в него все, что он хотел, чтобы Грегор с ним сделал. Грегор содрогнулся и тихо застонал, не разрывая поцелуй.
- Не здесь, - выдавил он, заставляя себя подняться. Майлз вцепился в него на мгновение, затем отпустил. Он хотел его прямо здесь, в темной комнате, дарящей ему ощущение старого Барраяра, освещенной только строгим холодным светом луны. «Но даже когда ты умираешь, все равно имеет значение, кто увидит тебя обнаженным» . Он засмеялся и поделился этим наблюдением с Грегором, который тоже рассмеялся.
- Пойдем, - произнес Грегор, поднимая его на ноги.
Сейчас было совсем не важно, что его ноги дрожат, что Грегору приходится поддерживать его на лестнице, что горячая вспышка внезапной страсти едва побеждает растущую усталость. «Мне осталось не так много, и я хочу, чтобы ты получил от меня всё» .
***
Майлз уснул мгновенно, оставив Грегора сжимать его в объятиях в темноте. Грегор попытался было на мгновение найти убежище в гневе, представив, как он развернет охоту на виновных до самых дальних уголков Галактики. Но не смог. Защита, которую он выстраивал целыми днями, рухнула, ускользнула перед такими беззащитными словами верности Майлза, произнесенными в кабинете Петера и их любовными ласками в этой спальне, и он остался ни с чем, даже гнев пропал. Он хотел пройти с Майлзом весь тяжкий путь рука об руку, хотел хотя бы напоследок сделать что-то вместе. Но только сейчас он осознал, что Майлз во многом ушел очень далеко от него, и Грегор не мог последовать за ним, если собирался жить дальше. Чего хочет от него Майлз. И в чем нуждается Барраяр.
Он понял, что заснуть не сможет. Ему внезапно захотелось полностью, неприлично, до беспамятства напиться.
Грегор оделся и вышел из комнаты в зловещую, по контрасту с шумом вечеринки, тишину дома. Он спустился в гостиную, освещенную только лунным светом, и откопал бутылку бренди в баре. Плеснув себе немного в стакан со льдом, он опорожнил его одним глотком, затем налил еще немного и прямо с бутылкой в руках опустился на оттоманку, на которой сидел, когда здесь правил балом Майлз. Грегор отхлебнул бренди и в первый раз почувствовал, как что-то горячее обжигает глаза. Он крепко сжал горлышко бутылки, а стакан в другой руке задрожал. Грегор прижал его к себе и опустил голову.
Через некоторое время он услышал шаги позади себя, за дверью в холл, которая оставалась открытой.
- Думаю, тебе уже достаточно, - послышался холодный голос графа.
- Не могу согласиться, сэр, - отозвался Грегор и плеснул еще бренди в стакан, вызвав неодобрение на лице Эйрела. Он неловко встал, развернулся и сделал глоток. Эйрел – лицемер – тоже держал в руке почти полный стакан.
- Где Майлз?
- Спит, - ему хватило ума не ляпнуть графу, как именно он утомил Майлза. Он чувствовал опасность и напряжение и понимал, что все накопившееся между ним и Эйрелом готово вот-вот взорваться.
Граф шумно выдохнул сквозь сжатые зубы.
- Ты понимаешь, что с ним происходит, - Грегор даже не попытался ответить. – Сегодня было просто действие стимулятора, - продолжил граф, делая шаг вперед. – Он не может принимать его постоянно, а за сегодняшний день будет расплачиваться завтра.
- Я знаю, - бренди текло по пальцам, хотя Грегор не мог вспомнить, когда он пролил его.
- Ты понимаешь это сейчас? – спросил Эйрел, остановившись в нескольких шагах, вынуждая Грегора встретить и выдержать его взгляд. – Четыре года назад я умолял тебя… но ты не желал слушать, ты был слишком эгоистичен, а он слишком преданным. Посмотри теперь, что случилось…
- Эйрел.
- …с моим сыном…
- Да, - сказал Грегор, - я вижу. Не сомневайся, - он отвернулся и уставился в свой стакан, который был уже почти пуст. – Я бы сделал все, чтобы это предотвратить…
- Кроме того, чтобы отпустить его, - горько произнес граф. – Ты не мог этого сделать.
- Сейчас я жалею об этом.
- Лжец.
В темноте раздавалось только тяжелое дыхание Эйрела, самому Грегору сказать было нечего. Он не мог опровергнуть обвинения Эйрела, когда они так совпадали с его собственными мыслями.
- Он мог бы быть счастлив без тебя, - наконец продолжил граф суровым голосом, в котором явно слышалось отчаяние. – Он мог прожить долгую и спокойную жизнь с кем-то другим, никогда не узнав, что ты чувствуешь. Ты же видишь, как он смотрит на нее, и как она смотрит на него. Они могли бы быть счастливы вместе. Но ты не смог держать свой рот на замке, и сейчас… сейчас у него нет шанса ни на какую жизнь.
- Я знал это, - усмехнувшись, произнес Грегор. – Я знал. Ты мечтал об этом каждый день последние четыре года…
- Еще бы! - рявкнул Эйрел. – Каждый день я мечтал, что или ты вспомнишь о приличиях, или он поймет, что… все это нужно было остановить, прежде чем что-либо началось. Я бы все изменил, если бы мог, и твое счастье было бы малой ценой, которую я бы с радостью заплатил за жизнь Майлза. Ты можешь сказать то же самое?
- Я не знаю, - неуверенно ответил Грегор. Возможно, если бы они могли предвидеть будущее, то все равно решили, что вместе смогут добиться желаемого. Что за идеализм овладел ими тогда, подумал он. И какое высокомерие – решить, что они заставят это сработать. Он перелил остатки бренди из бутылки в стакан и выпил одним глотком, чувствуя, как обожгло горло.
- Моя жена относится ко всему более философски, чем я, - продолжил Эйрел после затянувшейся горькой паузы. – Она верит в великое предназначение вещей, или, по крайней мере, в смысл. Я не такой. Я думаю, что есть наш выбор и есть его последствия. Твой выбор привел нас сюда.
- Да, - отозвался Грегор.
Снова повисла гнетущая выжидающая тишина. Грегор поднял глаза и обнаружил, что Эйрел смотрит на него со смесью гнева, горечи и безнадежности во взгляде. Грегор покачал головой:
- Чего ты хочешь от меня? Я осознавал риск. Мы оба знали, но заносчиво полагали, что все равно заставим это работать и одновременно изменим Барраяр к лучшему, - сейчас это кажется таким нелепым. – Я был эгоистичен и самонадеян, и теперь твой сын умирает.
Зубы Эйрела сверкнули в горьком оскале:
- Я хотел бы видеть, как ты истекаешь кровью, - бросил он, и на секунду вдруг показалось, что один из бешеных цепных барраярских псов смотрит его глазами. – Как он. Как его мать.
Грегор отшатнулся. «Я и так. Каждое мгновение».
- Со мной он хотя бы имел выбор, - произнес он, благословляя наконец-то поднимающийся гнев. – Из-за тебя он пострадал, еще не получив шанса родиться на свет. Так что, видишь, мы не так уж отличаемся, ты и я. Мы оба подвели его.
Эйрел сделал быстрое движение, и на секунду Грегор был уверен, что граф сейчас его ударит. Он почти хотел этого, запрокинув голову и ожидая, как горячая вспышка боли хоть ненадолго затмит остальное. Но Эйрел вдруг отвернулся, быстрый взмах рукой - и его стакан разлетелся вдребезги в мраморном камине на другом конце комнаты. Он развернулся на каблуках и широким шагом вышел. В коридоре раздался испуганный вскрик и резкий окрик Эйрела:
- Два месяца, девочка! Почему ты не встретила его на два месяца раньше?
Он скрылся из вида, и Грегор встретил шокированный испуганный взгляд Катрионы Форсуассон.
- Простите, сир, - запинаясь, выговорила она. – Я… я не хотела подслушивать. Я собираю вещи на завтра и оставила мой пиджак… - она проскользнула в комнату и схватила пиджак, висевший на спинке стула. – Я уже ухожу.
- Все в порядке, - сказал Грегор. У него в голове все плыло от бренди, и уже не имело значения, что он сейчас ей скажет. – Он прав, вы же знаете. Если бы вы встретили Майлза всего парой месяцев раньше, сейчас все было бы по-другому.
Катриона уставилась на него, судорожно прижимая пиджак к груди. Наконец, она покачала головой:
- Нет, - тихо проговорила она, - это не правда. Он должен быть с вами.
- Он бы не умирал, если бы не я.
- Я не могу сказать, так ли это. И вы не можете, сир, - очень осторожно произнесла она. – Думаю, лучше всего вам сейчас вернуться в постель.
- Возможно, - он посмотрел в свой стакан и внезапно вспомнил: – Ваш муж умер.
- Да, сир, - неуверенно отозвалась она.
- Майлз рассказывал, что он был скотиной и вам без него лучше, но он все же был вашим мужем, - Грегор поднял глаза, встречаясь с ней взглядом. – Как вы пережили это?
- Я… - она отчаянно подбирала слова, глядя куда угодно, только не на него. – По одному дню, сир, - выдавила она, наконец. - Что-то одно за раз. Одна мысль. Ты не можешь принять все сразу, когда весь мир вокруг тебя переворачивается, возможны только маленькие шажки. И ты выживаешь, потому что должен.
- Я не знаю, смогу ли. Я выживал раньше, но это было раньше. Сейчас по-другому. У вас ведь есть сын? У нас никогда не будет детей, - его горло болезненно сжалось на последнем слове.
- Возможно, нет, - прошептала она. – А может быть, у вас будут. Вы не знаете. Время еще есть.
- Немного. Я думал, у нас его будет гораздо больше. Это нечестно.
- Да, - Катриона вздохнула. – Я согласна с вами. Это нечестно, - она покачала головой и уверено сказала, тоном, который затронул какие-то старые рефлексы послушания в его голове: - Сир, вам пора спать.
- Полагаю, да, - согласился он. Потом допил бренди, к ее явному беспокойству, и сделал два неуверенных шага, поравнявшись с Катрионой. Она робко подошла к нему, протянула руки и ухватила за локоть, не давая натолкнуться на нее и мягко направляя к выходу.
- Я полагаю, - начал он, пока она аккуратно вела его по коридору, придерживая за руку, - что я чересчур напился.
Она вздохнула:
- Я тоже так думаю.
- Эйрел прав, - слабо пробормотал он, когда они поднимались по длинной лестнице.
- При всем моим уважении к графу, - осторожно произнесла она, - нет. Я думаю, вы оба испытываете сильную боль, мягко говоря, и выплескиваете ее друг на друга.
- Может быть, - он хотел бы поверить в это. Они уже добрались до двери его спальни, внезапно понял он. Как он сюда дошел? О черт, он ужасно пьян. Так же пьян, как в ту ночь, когда слез с балкона на Комарре. Но сейчас он не может убежать. Он должен остаться с Майлзом. Но скоро Майлз оставит его одного разбираться с этой сумасшедшей планетой и ненавистным одиночеством. Все оставляют его. Майлз никогда раньше так не поступал, но вскоре уйдет и он.
- Черт, - прошептал он и закрыл глаза. Он вдруг почувствовал, что стоит на краю и вот-вот сорвется.
- Сир? – обеспокоенный голос мадам Форсуассон слышался как будто издалека. Все ли в порядке с Майлзом? Нет, вспомнил он, и мир снова сузился вокруг него. Он вообще не в порядке.
Грегор открыл глаза, и ему показалось, что он проснулся. Он прислонился к дверному косяку, и только это и поддерживающая его за локоть мадам Форсуассон уберегли его от падения. Лицо горело от неловкости, и только щеки были холодны от бежавших слез. Внезапно волна унижения захлестнула его, и он выпрямился, отступив от нее в сторону.
- Спасибо, мадам Форсуассон, - произнес он с максимумом достоинства, которое смог собрать. – Со мной теперь все хорошо.
- Вы уверены? – уточнила она.
Он помедлил на пороге спальни и ответил:
- Нет. Спокойной ночи.
И тихо закрыл перед ней дверь.
@темы: переводы, Буджолд, АУ-вселенная "Такие времена" и "По ком звонит колокол", Майлз, Грегор, Фанфики
-
-
31.12.2008 в 15:55-
-
31.12.2008 в 16:07-
-
31.12.2008 в 16:44-
-
31.12.2008 в 16:58Ничего, Эйрелу в каноне хорошо, и в других фиках. Пусть здесь он будет чуточку не такой ))
Зато тут Айвену будет хорошо *мечтательно*
-
-
02.01.2009 в 02:24читать дальше
-
-
02.01.2009 в 09:08мне обидно не за то, что ему плохо
-
-
12.05.2009 в 22:03Простите, я очень редко могу сюда выбраться и может что-то пропустила, но... продолжение перевода есть? или предвидится? снова прошу прщения за назойливость
-
-
12.05.2009 в 22:09-
-
17.05.2009 в 20:10Понятно... Спасибо