"На крышах Форбарр-Султаны шафранный закат померк..."
"Здесь и сейчас" от Saint-Olga
Слэш, PG
читать дальшеПара: Бел/Майлз
Примечание: это сцена из вселенной, известной как "мир леди Бел Форкосиган", которая представляет собой сюжет ненаписанного мной фанфика, хронологически располагающегося после «Дипломатического иммунитета».
***
"И еще раз..."
Еще раз - вспомнить, прокрутить в голове картинку, чтобы понять, когда это случилось, когда стало возможным. Чтобы понять, что - это.
Женщина вытряхивает свертки из бесчисленных пакетов на широкую кровать. Выдергивает один наугад, встряхивает. Жакет с воротником из темно-красного меха. Она пропускает длинную шерсть сквозь пальцы. У нее крупные руки, с широкими ладонями и чуть припухшими суставами. Ногти блестят свежим лаком, имитирующим естественную окраску - розовый с белым краем.
- Какой красивый оттенок. - Она прижимает мех к щеке.
- Да, это природный цвет Барраяра, - рассеянно отзывается Майлз. Почему-то ему очень трудно отвлечься от того, как она гладит мех. - Это горная куница... кажется. Я плохо разбираюсь в мехах.
Жакет падает на пол.
- Ты хочешь сказать, что этот мех... снят с настоящего зверя? - шок, отвращение. Как когда Риоваль предложил Белу отдать образец генома в обмен на Николь.
Воспоминание прогоняет морок, и она становится им, как было всегда. Привычно.
Майлз кивает, чуть запоздало понимая, что это значит для бетанца. Черт, как он умудрялся изображать бетанца сам? Или адмирал Нейсмит ушел уже так далеко, что его бетанские представления о мире полностью стерлись барраярскими, форкосигановскими?
- Какой ужас. - Бел смотрит на жакет. - Почему Элис мне не сказала? Я бы никогда это не купил...а.
- Она не подумала. - Майлз в растерянности. На лице Бела огорчение, он смотрит на ворох вещей с опаской, будто ожидает, что и другие покупки окажутся такими же отвратительными.
Если бы это был капитан Бел Торн, его соратник, Майлз пожал бы плечами и высказал свое мнение, начав дискуссию о варварстве Барраяра. Если бы перед ним была леди, он выхватил бы что-то другое из вороха, предлагая примерить это с шуткой (неплохой) и комплиментом (неуклюжим), отвлекая ее от невеселых раздумий. Но перед ним леди с лицом Бела Торна, и он/она/оно нагибается, чтобы брезгливо поднять жакет двумя пальцами, и в вырезе платья Майлз видит начало ложбинки между грудей - и это так странно, странно, странно...
"Неважно. Не тогда. Может, раньше..."
Перебрать воспоминания, отбросив неуместные сейчас - как другая женщина, совсем женщина, так же перебирает зимнепраздничные покупки, прикладывая к себе обновки и глядя не в зеркало, а в глаза Майлза, отражение в которых для нее важнее всего… ох, Катриона! Всегда любимая, навсегда потерянная... но сейчас воспоминания - не о тебе.
По-утреннему сонный, он толкает дверь столовой и замирает от неожиданности. На мгновение его ослепляют лучи, бьющие в окна, а потом из них проступает фигура в чуть старомодном барраярском платье, с золотым ореолом вокруг головы. Она оборачивается на звук открывшейся двери.
- Майлз?
- Бел?
Бел делает шаг в сторону, становясь из силуэта с солнечным нимбом собой... или не-собой - потому что Майлз не может узнать его в этой леди, с неожиданно полными и соблазнительными губами, подкрашенными карамельной помадой, и с прыгающим у щеки упругим локоном. Все время путешествия от орбитальной станции на Барраяр рядом с ним был Бел, только наряженный в дурацкие тряпки и с разрисованным лицом, чтобы никто не узнал в расфуфыренной дамочке объявленного в розыск инспектора Торна; а кто сейчас перед ним - он не может сказать точно.
- Белла, - говорит Бел-не-Бел, обрывая затянувшуюся паузу, и в ответ на недоуменный взгляд Майлза поясняет: - Называй меня Белла, а то весь маскарад пойдет насмарку. - И улыбается.
- Белла, - послушно говорит Майлз.
"Или все-таки позже?"
Очередной сверток разворачивается в поток белого тонко выделанного хлопка и кружева. Белла прикладывает его к груди, как и все остальное. Но в отличие от блузок и платьев, которые уже заняли свое место в шкафу, эта ночная рубашка не делает Беллу еще более женственной.
Как ни странно, она возвращает на мгновение Бела - капитана Бела Торна, который наливал ему душистый чай, cклоняясь чуть ниже, чем следовало бы, и рассказывал о своих идеях по поводу предстоящего боя, которые могли бы подождать до утра, и Майлз недоумевал, зачем Бел рассказывает ему это посреди ночи, и почему он не надевает мундир, и почему даже сейчас - ночью! - от него пахнет сладкими, женскими духами... А потом Бел наклонился ближе, и Майлз внезапно понял все, и ему едва хватило сил, чтобы не вскочить, уронив стул, а ответить на фразу, сказанную слишком томным для своего содержания тоном, так, будто ничего не произошло. Хотя - произошло, и они оба это знали, и Бел выпрямился и накинул поверх рубашки халат.
А сейчас он прикладывает к себе ночную рубашку, похожую на кружевное облако, сотканное барраярскими мастерицами, и смотрит смеющимися глазами в зеркало, а потом - на Майлза. Вокруг его глаз лучики морщин. Их не было тогда, и не было смеха - а только бесконечное, как космос за стенами корабля, одиночество...
Время отчего-то застывает, и Майлз понимает, что на смех во взгляде Бела должен был бы ответить хотя бы улыбкой, но она выходит кривоватой и неуместной - видимо, неуместной настолько, что Бел внезапно серьезнеет, смотрит пристально и со странным выражением, будто ждет то ли исполнения хрустальной мечты, то ли жестокого, но привычного разочарования. И они смотрят, смотрят, смотрят друг другу в глаза, читая там каждый свое, и Майлз хотел бы знать, что читает Бел такого, отчего он шагает ближе и резко вдыхает, как перед прыжком в воду...
И время лопается, как пузырь.
"Но привело это к... к "сейчас".
"Сейчас" выглядит как тусклый пасмурный полдень, совсем не подходящий для романтичного пробуждения после бурной ночи. И свисающие до пола простыни. И ночная рубашка, которая так и валяется у кресла. И теплое дыхание в шею. И...
Это очень хорошее "сейчас". А об остальном он подумает позже.
***
ключевое слово было - "кружевная ночная рубашка"
Слэш, PG
читать дальшеПара: Бел/Майлз
Примечание: это сцена из вселенной, известной как "мир леди Бел Форкосиган", которая представляет собой сюжет ненаписанного мной фанфика, хронологически располагающегося после «Дипломатического иммунитета».
***
"И еще раз..."
Еще раз - вспомнить, прокрутить в голове картинку, чтобы понять, когда это случилось, когда стало возможным. Чтобы понять, что - это.
Женщина вытряхивает свертки из бесчисленных пакетов на широкую кровать. Выдергивает один наугад, встряхивает. Жакет с воротником из темно-красного меха. Она пропускает длинную шерсть сквозь пальцы. У нее крупные руки, с широкими ладонями и чуть припухшими суставами. Ногти блестят свежим лаком, имитирующим естественную окраску - розовый с белым краем.
- Какой красивый оттенок. - Она прижимает мех к щеке.
- Да, это природный цвет Барраяра, - рассеянно отзывается Майлз. Почему-то ему очень трудно отвлечься от того, как она гладит мех. - Это горная куница... кажется. Я плохо разбираюсь в мехах.
Жакет падает на пол.
- Ты хочешь сказать, что этот мех... снят с настоящего зверя? - шок, отвращение. Как когда Риоваль предложил Белу отдать образец генома в обмен на Николь.
Воспоминание прогоняет морок, и она становится им, как было всегда. Привычно.
Майлз кивает, чуть запоздало понимая, что это значит для бетанца. Черт, как он умудрялся изображать бетанца сам? Или адмирал Нейсмит ушел уже так далеко, что его бетанские представления о мире полностью стерлись барраярскими, форкосигановскими?
- Какой ужас. - Бел смотрит на жакет. - Почему Элис мне не сказала? Я бы никогда это не купил...а.
- Она не подумала. - Майлз в растерянности. На лице Бела огорчение, он смотрит на ворох вещей с опаской, будто ожидает, что и другие покупки окажутся такими же отвратительными.
Если бы это был капитан Бел Торн, его соратник, Майлз пожал бы плечами и высказал свое мнение, начав дискуссию о варварстве Барраяра. Если бы перед ним была леди, он выхватил бы что-то другое из вороха, предлагая примерить это с шуткой (неплохой) и комплиментом (неуклюжим), отвлекая ее от невеселых раздумий. Но перед ним леди с лицом Бела Торна, и он/она/оно нагибается, чтобы брезгливо поднять жакет двумя пальцами, и в вырезе платья Майлз видит начало ложбинки между грудей - и это так странно, странно, странно...
"Неважно. Не тогда. Может, раньше..."
Перебрать воспоминания, отбросив неуместные сейчас - как другая женщина, совсем женщина, так же перебирает зимнепраздничные покупки, прикладывая к себе обновки и глядя не в зеркало, а в глаза Майлза, отражение в которых для нее важнее всего… ох, Катриона! Всегда любимая, навсегда потерянная... но сейчас воспоминания - не о тебе.
По-утреннему сонный, он толкает дверь столовой и замирает от неожиданности. На мгновение его ослепляют лучи, бьющие в окна, а потом из них проступает фигура в чуть старомодном барраярском платье, с золотым ореолом вокруг головы. Она оборачивается на звук открывшейся двери.
- Майлз?
- Бел?
Бел делает шаг в сторону, становясь из силуэта с солнечным нимбом собой... или не-собой - потому что Майлз не может узнать его в этой леди, с неожиданно полными и соблазнительными губами, подкрашенными карамельной помадой, и с прыгающим у щеки упругим локоном. Все время путешествия от орбитальной станции на Барраяр рядом с ним был Бел, только наряженный в дурацкие тряпки и с разрисованным лицом, чтобы никто не узнал в расфуфыренной дамочке объявленного в розыск инспектора Торна; а кто сейчас перед ним - он не может сказать точно.
- Белла, - говорит Бел-не-Бел, обрывая затянувшуюся паузу, и в ответ на недоуменный взгляд Майлза поясняет: - Называй меня Белла, а то весь маскарад пойдет насмарку. - И улыбается.
- Белла, - послушно говорит Майлз.
"Или все-таки позже?"
Очередной сверток разворачивается в поток белого тонко выделанного хлопка и кружева. Белла прикладывает его к груди, как и все остальное. Но в отличие от блузок и платьев, которые уже заняли свое место в шкафу, эта ночная рубашка не делает Беллу еще более женственной.
Как ни странно, она возвращает на мгновение Бела - капитана Бела Торна, который наливал ему душистый чай, cклоняясь чуть ниже, чем следовало бы, и рассказывал о своих идеях по поводу предстоящего боя, которые могли бы подождать до утра, и Майлз недоумевал, зачем Бел рассказывает ему это посреди ночи, и почему он не надевает мундир, и почему даже сейчас - ночью! - от него пахнет сладкими, женскими духами... А потом Бел наклонился ближе, и Майлз внезапно понял все, и ему едва хватило сил, чтобы не вскочить, уронив стул, а ответить на фразу, сказанную слишком томным для своего содержания тоном, так, будто ничего не произошло. Хотя - произошло, и они оба это знали, и Бел выпрямился и накинул поверх рубашки халат.
А сейчас он прикладывает к себе ночную рубашку, похожую на кружевное облако, сотканное барраярскими мастерицами, и смотрит смеющимися глазами в зеркало, а потом - на Майлза. Вокруг его глаз лучики морщин. Их не было тогда, и не было смеха - а только бесконечное, как космос за стенами корабля, одиночество...
Время отчего-то застывает, и Майлз понимает, что на смех во взгляде Бела должен был бы ответить хотя бы улыбкой, но она выходит кривоватой и неуместной - видимо, неуместной настолько, что Бел внезапно серьезнеет, смотрит пристально и со странным выражением, будто ждет то ли исполнения хрустальной мечты, то ли жестокого, но привычного разочарования. И они смотрят, смотрят, смотрят друг другу в глаза, читая там каждый свое, и Майлз хотел бы знать, что читает Бел такого, отчего он шагает ближе и резко вдыхает, как перед прыжком в воду...
И время лопается, как пузырь.
"Но привело это к... к "сейчас".
"Сейчас" выглядит как тусклый пасмурный полдень, совсем не подходящий для романтичного пробуждения после бурной ночи. И свисающие до пола простыни. И ночная рубашка, которая так и валяется у кресла. И теплое дыхание в шею. И...
Это очень хорошее "сейчас". А об остальном он подумает позже.
***
ключевое слово было - "кружевная ночная рубашка"